«Дж. Локк рисует неизбежность государственной власти с позиции «теории естественного права» и «общественного договора». Правительству передаётся только некоторая часть «естественных прав» ради эффективной защиты всех остальных – свободы слова, веры и прежде всего собственности. Законодательная власть должна быть отделена от исполнительной (включая судебную) и «федеративной» (внешних сношений). Причём само правительство должно подчиняться закону. Народ остаётся безусловным сувереном и имеет право не поддерживать и даже ниспровергать безответственное правительство.
Ж.-Ж. Руссо определял общественный договор как исторически необходимое состояние человечества, осуществляющего народный суверенитет и фактическое равенство путём подчинения общей воле, которая выражает объективные интересы народа. Основной принцип политической системы состоит в реализации прямой демократии через республиканское государство, управляемое системой законов, принятых собранием всех граждан.
М. Вебер источниками власти считал:
Насилие (физическая сила, оружие, организованная группа, личностные характеристики, угроза применения силы)
Авторитет (семейные и социальные связи, харизма, экспертные (специальные) знания, вера)
Право (положение и полномочия, контроль над ресурсами, обычай и традиция)
Самый примитивный источник власти – применение или угроза применения грубой силы, насилия (деспотическая власть отца семейства, власть уголовного преступника над его жертвами).
К методам прямого насилия нередко прибегает и государство. Но гораздо чаще власть в государстве базируется на институтах юридического права. Облекать государственное принуждение в добродетельные упаковки учил правителей ещё Никколо Макиавелли.
В современном, постоянно усложняющемся мире способность человека подчинить себе других людей всё больше зависит от его умственных способностей. Интеллектуальная власть бывает порой куда более эффективной, чем грубое насилие. Даже в уголовном мире авторитет главаря определяется зачастую не столько его физическими данными, сколько способностью спланировать безнаказанное преступление.
Моральная власть, апеллирующая к справедливости, честности, долгу и другим нравственным ценностям, более эффективна в тех случаях, когда её носитель способен служить в этом отношении примером для других.
Физические, интеллектуальные, психологические и нравственные возможности индивидуализированы, ими человек может обладать самостоятельно, без видимой зависимости от других людей. Социальным источником власти является право, прежде всего, право собственности.
Организационная власть (административный ресурс) тем заметнее, чем сложнее управляемый социальный организм. Именно она делает столь влиятельными бюрократические структуры не только в государстве, но и в крупных корпорациях и общественных организациях.
В последнее время в источник власти превратилось владение информацией и каналами её распространения. Средства массовой информации давно характеризуются, как «четвёртая власть». Меньше обращается внимания на циркулирование информации внутри бюрократических структур, фильтрующих и изменяющих её.
Компетентность человека основывается на его личных навыках и знаниях. Компетентность может быть элементом достижения иерархического положения, которое обладает компетенцией – правом принимать решения по оговорённым вопросам. Такое положение основано уже на статусе и силе, зависимых от иерархического положения, а не от индивидуальной способности. Реальная или приписываемая первоначальная компетентность переносится на должность и становится независимой от индивидов, институционализированной.
Власть – это социальный конструкт, отражающий определенным образом выстроенные отношения подчинения кого-то кому-то, зависимости, проявления силы или давления, оказания влияния, возможно невидимого. Власть – междисциплинарный концепт, неразрывно связанный с концептами «знание», «элита», «управление», «канон», «дисциплинарность».
Наиболее разработан концепт власти в работах Мишеля Фуко, который противопоставляет свои представления о «дисциплинарной власти» власти, связанной с законами. В его представлениях власть оказывается простым ограничителем свободы, границей её осуществления. Она не сконцентрирована в какой-то точке, она вездесуща и воспроизводит себя в социальных отношениях. Власть по Фуко может быть представлена следующим образом:
Осуществление надзора. Объект должен быть видимым.
Дисциплинарные практики, которые осуществляются над объектом.
Тело – сам объект.
Особым образом устроенное пространство.
Знание – неразрывно связанное с властью.
В таком виде власть, прежде всего, представлена в больницах, тюрьмах, учебных заведениях. Тюрьма – идеальное пространство для осуществления власти. Определенным образом организованные помещения тюрем позволяют осуществлять надзор над заключенными (объектами власти), в ходу и дисциплинарные практики. Идеальное воплощение такой тюрьмы – паноптикум.
М.Фуко не разделяет концепты «власти» и «знания». Его занимают механизмы власти, которые и «делают возможными и продуцируют эти производства истин, а эти производства истин сами оказывают властные воздействия, которые нас связывают». Под истиной Фуко понимает не просто общую норму, а некую совокупность приемов, которые позволяют совершать высказывания, которые будут восприниматься как истина.
Фуко рассматривает дисциплинарную власть как стратегию. А Мишель де Серто рассматривает власть как практику. Если у Фуко Власть – жесткая и не изменяющаяся, то практика Де Сёрто выглядит иначе. Практика – это способ освоения мира и жизнь в нём, через мягкое игнорирование, приспособление и изменения среды. Смысл не в том, что бы активно и жестко сопротивляться власти, как это происходит в стратегиях, а в том, что бы мягко уходить от нежелательных влияний, все равно делать «по-своему», но без сопротивления, через изменение среды.
Совсем другой заход к пониманию власти совершает Бурдьё Пьер, говоря о символической власти – она невидима и может осуществляться только при содействии тех, кто не хочет знать, что подвержен ей или даже сам её осуществляет. Существуют «символические системы», такие как язык, миф, религия в качестве инструментов познания и конструирования мира. И такие системы могут осуществлять свою структурирующую власть лишь потому, что они структурированы сами. Символическая власть может изменять мир, определять отношение к нему, виденье мира, но лишь при условии её признания – легитимности. Именно вера в её легитимность позволяет производящим эту власть давать силу словам и лозунгам и тем самым менять или осуществлять порядок.
Вла́сти, др.-греч. εξουσίες, лат. potestates, всегда мн.ч. – ангельский чин. В ангельской иерархии принадлежит второй триаде (тж. второй лик, уровень), куда также входят Господства и Силы.
Среди ангельских чинов, упоминаемых в ветхозаветных книгах, лика Властей нет. Эта категория появляется в межзаветной, апокрифической литературе. Здесь можно указать книгу Еноха, где в главе 10, стих 34, Власти перечисляются в ряду с другими ангельскими чинами:
…всё воинство небесное и все святые, которые вверху, и воинство Божие, – херувимы и серафимы, и офанимы, и все ангелы власти, и все ангелы господства, и Избранный, и другие силы, которые на тверди и над водою…
– Енох, глава 10, стих 34
Примечательно содержание развёрнутого перечня того, что именно – по мнению позднейших переписчиков, дополнивших от себя написанное Игнатием, – включало в себя «небесное», о понимании которого смиренно писал из заточения будущий священномученик:
и могу понимать небесное, ангельскую иерархию, и разные виды ангелов и (небесных) воинств, различия между Властями (англ. powers) и Господствами и <…> между Престолами и Властями (англ. authorities), могущество Эонов и превосходство херувимов и серафимов, возвышенность духа, царства Божия, и, прежде всего, несравненное величие Господа Всемогущего…
– в современном понимании иерархических категорий оба понятия, англ. powers и authorities соответствуют одному и тому же чину – Властей.
В Новом Завете чин Властей упоминается в посланиях апостола Павла к Колоссянам и к Ефесянам:
«престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли…» (Кол. 1:16)
«превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства» (Еф. 1:21)
Порядок перечисления чинов здесь различен. Впоследствии и «Ареопагитики» – первый из трудов, который дал наиболее развитую форму учения о девятичинной ангельской иерархии – вопрос об относительном старшинстве ангельских чинов потребовал дополнительных уточнений.
В «Ареопагитиках» Власти принадлежат второй триаде (второму лику, уровню). Здесь в главе 5 автор упоминает Власти в перечислении, которое идёт снизу вверх: «выше оного поставляют чины Архангелов, Начала, Власти, Силы». Этот перечень охватывает элементы двух соседних триад с тем, чтобы проиллюстрировать пример «возрастания последовательности». К этой задаче Дионисий возвращается в главе 11, §2, где вновь повторяет эти же элементы в том же порядке:
Ангелы, и ещё прежде Ангелов Архангелы, Начальства и Власти помещаются в Богословии после Сил
– Небесная иерархия. Гл. 11, §2
По «Ареопагитикам», вся вторая (средняя) триада носит общее название Божественных, или Богопричастных, Умов. При её описании Дионисий предваряет каждое имя чина прилагательным «святой», лишний раз подчёркивая, что речь идёт об особых, святых Властях господствах и силах.
Святые Власти, в «Ареопагитиках» – это ранг, «стройный и способный к принятию Божественных озарений». Обеспечивая «устройство премирного духовного владычества», носители этого чина не употребляют «самовластно во зло дарованные владычественные силы», а, насколько возможно, стремятся уподобиться Богу как «Источнику и Подателю всякой власти», совершенствуя себя «в совершенно-истинном употреблении своей владычественной силы».