Охота без милосердия — страница 9 из 14

Объявлен вне закона

Глава IУдар ниже пояса

1. Губернатор повышает голос

Северо-Восточное бюро Федеральной полиции

Монтгомери-стрит, 732 Чикаго, штат Иллинойс

12 августа 1933 года

Кабинет Бэрроу был переполнен. Синий дым навис над столом. Дебаты не прекращались вот уже на протяжении двух часов. Основную голосовую нагрузку взял на себя губернатор штата Иллинойс Линдон Бэйн. Сегодня он занимал место председателя. Штат Индиана представлял помощник губернатора по безопасности О'Нил. Уильям Фостер сидел, как всегда, на диване, курил сигару и играл в активность, чем раздражал своего приятеля комиссара Легерта, который пришел сегодня с подмогой в лице капитана Чинара. Впервые на совещание такого уровня были приглашены самые активные агенты ФБР Холлис и Фалон.

Бэйн был сегодня крайне раздражен.

– Положение крайне серьезное. Нет смысла говорить о том, что на Пенсильвания-авеню, 1600,[5] очень недовольны результатами нашей работы. Мне даны большие полномочия и подчинены силовые структуры штатов Иллинойс и Индиана. Но, прежде чем я оглашу свои решения, я хочу разобраться в этой вакханалии насилия, которую нам демонстрируют Дэйтлон и его сообщники.

Факты? Пожалуйста! Пока агенты ФБР прочесывают игорные притоны и бордели, его банда устроила вояж по штату Индиана и собрала с мелких банкиров дань в миллион долларов. Но парадоксально то, что Дэйтлона ловит шериф из провинциальной дыры. Это же курам на смех!

Казалось бы, теперь все в порядке. Все могут успокоиться. Дэйтлона тайно, на самолете, нарушая этим все инструкции, переправляют в каторжную тюрьму в Краун-Пойнт, где его ждет закономерный конец на электрическом стуле. Но тут происходит невероятное. Засекреченный рейс специального самолета, который садится на военный аэродром, встречает ватага репортеров. В тюрьме для них устраивают пресс-конференцию, где Дэйтлон бросает открытый вызов властям, громогласно заявляя, что вскоре выйдет из тюрьмы и обчистит ближайший банк по дороге домой. И что мы видим?! Он держит слово. Через неделю Дэйтлон на свободе, снимает первый попавшийся банк, а деньги вручает шерифу на пиво для собственной охраны. Фантастика! На роль помощника Дэйтлон берет смертника Рэймонда Кафри, убийцу и бандита, которого скоро должны казнить. Новый скандал! Дэйтлон на свободе, Дэйтлон у всех на устах. Газеты кричат о несостоятельности властей! Что мы можем сказать общественности? То, что убит Рэймонд Кафри, арестован начальник тюрьмы и уволена Лиз Вэнтон? Несправедливо причем! А Дэйтлон продолжает разгуливать на свободе и чистит сейфы банков. Испорчен праздник Независимости! Крупнейший банк города отдал Дэйтлону больше миллиона долларов. Дэйтлон распивает шампанское в операционном зале, держа бокал в одной руке, а другой небрежно расстреливает дорожный патруль. Его налеты из трагедий превращаются в фарс! Общественность смеется над нами. Не проходит и двух дней, как первый Национальный банк открывает перед Дэйтлоном двери, и вновь нарушена цепь сигнализации. Я хочу знать, где Дэйтлон берет планы подземных коммуникаций и коды систем?! Мне объяснили, что подобные фокусы могут делать только специалисты экстракласса, но таких по всей стране можно по пальцам сосчитать, и все они засекречены. Вспомните о тюремной сигнализации!

Бэрроу подался вперед и, стряхнув пепел с сигары, спокойно сказал:

– За три месяца Дэйтлон снял четыре с лишним миллиона долларов. У него хватит денег купить любого специалиста. Сотню специалистов.

Губернатор вспыхнул.

– Так, по-вашему, я должен отчитываться перед американцами?! Так должен выглядеть мой доклад, когда меня вызовут в Овальный кабинет? Дэйтлон и его банда ведут себя так, словно в Америке вообще нет никакой полиции!

Так вот, господа, я хотел бы, чтобы Соединенные Штаты и их полиция перестали быть посмешищем в глазах всего мира. Я хотел бы, чтобы граждане нашей страны снова обрели покой и уверенность в своей безопасности. Я хотел бы, чтобы с гангстеризмом, нашедшим свое дьявольское воплощение в банде Дэйтлона, было покончено! Ваши соображения?

Губернатор вытер батистовым платком пот со лба и рухнул в кресло. В кабинете воцарилась тишина. Не потому, что речь губернатора произвела впечатление, а наоборот. Ее расценили как стандартный предвыборный плевок в публику. Каждый думал о своем. Крикун покричит и уедет, а им эту кашу расхлебывать.

Первым заговорил Мэлвис Бэрроу. Он провел рукой по волосам, стараясь пригладить волосок к волоску, и продолжил лить воду на уже потушенный костер.

– Я сожалею, господа, но вынужден признать, что мы не способны навести порядок дозволенными законом средствами и методами. Все, что мы можем, – это, не считаясь с законом и разного рода государственными порядками, действовать тем же способом, каким преступники вывели нас из равновесия, – бескомпромиссным террором!

Фостер хлопнул ладонью по дивану, на котором сидел, и пепел с сигары упал ему на жилетку.

– Закон существует не для того, чтобы его обходили! То, что вы предлагаете, Бэрроу, очень похоже на признание банкротства ФБР и капитуляцию перед преступным миром. Вы расписываетесь в собственной беспомощности…

– Не возбуждайтесь, уважаемый прокурор! – оборвал его Бэрроу. – Я не одинок в своих выводах. Сам президент объявил Дэйтлона «врагом государства номер один»! Эту банду нужно стереть с лица земли раз и навсегда, а не уповать на букву закона.

– Сожалею, но вынужден поддержать мнение директора федеральной полиции! – заявил губернатор. – Мое решение не спонтанно. Я провел консультации в Сенате и в Белом Доме. В результате я вынужден прибегнуть к крайностям. С сегодняшнего дня Дэйтлон и его банда объявлены «вне закона». С сегодняшнего дня всем работникам правоохранительных органов предписывается начать «охоту без милосердия». Другого решения проблемы я не вижу и считаю это решение единственно правильным! Я уже подписал соответствующий указ. Вы обязаны сделать соответствующие распоряжения и привести все подразделения полиции, федеральной и уголовной, а также следственный аппарат прокуратуры, в готовность номер один, удвоить наряды, патрули, резерв и привести в порядок весь автопарк. Полиция должна быть вооружена автоматами, а где их не хватает, использовать винтовки, гранаты, дымовые шашки. С сегодняшнего дня все подразделения подчиняются ФБР, где будет расположен штаб.

Губернатор покосился на пунцовую физиономию Легерта.

– Вы что-то хотите сказать, комиссар?

– Хотелось бы.

– Интересно послушать человека с таким опытом.

– Что касается подчинения моего ведомства ФБР, то мы уже давно находимся под пятой у Бэрроу, но, к сожалению, это не привело к нужным результатам. У нас разные методы работы.

– Теперь у всех один метод, комиссар! – перебил Бэрроу.

Легерт даже не взглянул в его сторону.

– Однако возникает серьезный вопрос, мистер Бэйн, – продолжал шеф полиции.

– Говорите, Легерт.

– Что означает «охота без милосердия»? Это старое понятие, и использовали этот метод на юге в период рабовладения, когда взбунтовавшиеся рабы бежали с плантаций. Применительно к нашим условиям это будет означать, что любой полицейский в стране сможет без предупреждения стрелять в каждого прохожего, который, по его мнению, похож на Дэйтлона или его сообщников.

– Да, комиссар, это так! – раздраженно ответил губернатор. – В интересах нации мы вынуждены пойти на этот шаг. С бандой должно быть покончено в кратчайший срок, и вы должны понимать это не хуже других.

– Интересы нации здесь ни при чем. Это интересы крупнейших банкиров и страховых компаний. Этот указ делает из полицейских убийц ни в чем не повинных граждан, чьи интересы мы призваны защищать.

– Вы не соображаете, что говорите? – глаза Бэйна налились кровью. – Ваша задача найти банду и уничтожить ее, а как вы это сделаете, меня не интересует! Если вы раните одного, двух ротозеев, мы не поставим вам это в укор. Лес рубят – щепки летят. Важен результат!

– У агентов федеральной полиции была возможность взять живым Кафри, а они убили не только его, но и двух ротозеев, как вы называете невинных прохожих. Вы объявляете Дэйтлону войну и хотите вести бои на улицах города. Это плохо кончится!

– Хватит! – Губернатор ударил кулаком по столу. – Вы обязаны подчиняться указам правительства, а не обсуждать их. Если вы чем-то недовольны, подайте рапорт об отставке. У нас достаточно компетентных специалистов, не задающих лишних вопросов, а выполняющих предписания.

Легерт не стал продолжать бессмысленную полемику. Чинар заметил, что у его шефа начало дергаться веко левого глаза, а уголки рта резко опустились вниз, как у капризного ребенка.

Чинар впервые видел столь грубый и некорректный выпад со стороны высшего должностного лица. Это лишь подтверждало подозрение Чинара, что все решения были приняты заранее, а здесь Бэйн устроил спектакль под названием «Демократия», и Бэрроу старательно подыгрывал Бэйну.

Паузу, зависшую в воздухе, нарушил губернатор, но теперь голос его звучал мягче – он пытался сгладить острые углы.

– Мне самому очень не нравятся эти меры, но, к сожалению, мы обязаны прибегнуть к крайностям. Приказ входит в силу с завтрашнего дня, известите о нем сотрудников. А теперь все свободны.

До машины Легерт и Чинар шли молча, и только когда капитан сел за руль и тронул машину с места, его шеф задумчиво произнес:

– Они угорели от собственной беспомощности и ни черта не хотят понимать. Меры, принятые в прошлом веке и упраздненные с приходом демократии, вновь всплывают на поверхность, и где? Во втором городе США! Это не метод борьбы, это произвол, который решили узаконить росчерком пера. Саморазвал! Рокфеллеры и Форды нанимают киллеров в лице полицейских! Весь государственный аппарат настолько пронизан коррупцией и так связан с толстосумами и с преступным миром, что временами там забывают, кому надо служить и чьи пожелания выполнять. Борьба с преступностью стала практически невозможной.

Через своих связных гангстеры заранее узнают обо всех акциях, планируемых полицией, а если преступник попадает в руки закона, ему помогают бежать из тюрьмы. Замкнутый круг: покончить с продажностью властей можно, лишь покончив с преступностью, а уничтожить гангстеризм – лишь покончив с коррупцией!

– И что теперь будет, шеф? – спросил Чинар, не отрываясь от дороги.

– Не знаю, Эд. Хорошего от войны никто никогда не ждал. К сожалению, мы обязаны подчиняться.

– Какой-то деятель точно подметил, что люди сами выковали себе кандалы из твердой стали приказов, инструкций, подчинения и уважения к власти.

– Нам сейчас не до философских измышлений, капитан. Работай молча, если ты не в обиде на собственную задницу. Тебе ясно дали понять, что таких, как мы, полно и заменить нас плевое дело, а мне не хочется, чтобы мое место занял двойник Бэйна или Бэрроу. Мне самому хочется добраться до осиного гнезда Дэйтлона! Он должен сесть на скамью подсудимых, и я хочу услышать его речь! Так ли он будет насмехаться над нами, когда за спиной будет стоять электрический стул?

– Вы считаете это реальным?

– Не знаю.

– Какие шансы?

– Такие же, как если броситься с самолета без парашюта и рассчитывать попасть в стог сена. Тебя устраивает ответ?

– Вполне. Я буду молиться за вас.

– Подумай о себе, ты не в лучшем положении.

– Какие будут указания, шеф?

– Указание простое: выполнять распоряжение губернатора, а работать в старом режиме. Я не собираюсь уподобляться гангстерам. Собери личный состав управления и дай соответствующие инструкции. Пошли телефонограммы во все полицейские управления штата.

– Боюсь, что губернатор уже дал такое распоряжение. По его лицу было видно, что он не доверяет нам и возьмет наше управление под собственный контроль.

Машина подъехала к Управлению криминальной полиции штата.

2. На живца

Слим едва успел сбросить пиджак и надеть халат. Стук в дверь повторился. Слим взъерошил себе волосы и направился к выходу.

На пороге стоял Рудольф Малик.

– Привет, Слим. К тебе можно?

– Заходи, Руди. Рад тебя видеть.

Старик вошел в коттедж и осмотрелся. Стандартная планировка: три комнаты, кухня, ванная комната и подсобные помещения. Он не мог сделать здесь обыск, и не мог осмотреть все комнаты, не вызвав подозрений. Малик не хотел рисковать, он хотел выиграть схватку, а такую сложную задачу не решить в один ход.

– Я собираюсь пить кофе, ты мне составишь компанию, Руди?

– Нет, спасибо, Слим, я лучше покурю в кресле у окна.

Малик снял жеваную шляпу и аккуратно повесил ее на крючок. Ему нравилось здесь. Тихо, никто не мешает, в окно не летит городская пыль. Он прошел к креслу у окна, раздвинул занавески и сел. Теперь он видел все, что делалось на подходе к коттеджу, и держал под контролем все двери комнат. Малик достал из кожаного чехла огрызок сигары и закурил. Ядовитый дым тут же заполнил комнату.

Слим появился с подносом в руках, на котором стоял кофейник, сок, тосты, джем и чашки.

– Если подумаешь присоединиться, то прошу. Я захватил для тебя чашку.

– Соблазнительно, но пока не хочется.

Слим сел на стол и принялся за завтрак.

– Как ты меня разыскал, Руди? – спросил хозяин, наливая кофе в чашку.

– Случайность. У меня накопились к тебе вопросы, и я решил тебя повидать. Кто-то где-то что-то обронил, и я тебя нашел.

Слим усмехнулся. Кто-то где-то что-то – было хорошо подстроено, коттедж был арендован на пять дней, а Слим появился в нем за десять минут до Малика. Когда он получил сигнал, что детектив имеет полную информацию о его местонахождении и едет в автобусе, идущем в сторону мотеля, Слим обошел этот автобус на машине перед самым подъездом к мотелю и подъехал к коттеджу в тот момент, когда пассажиры выходили на остановке в сотне ярдов от аллеи, по обеим сторонам которой расположились коттеджи мотеля «Уют». Слим был убежден, что эта встреча закончится с хорошим результатом, у него имелись все козыри на руках, а у Малика шестизарядный «Смит и Вессон» в правом кармане рваного плаща, который он с минуты на минуту вытащит как аргумент в свою пользу.

– Как твои дела, Руди?

– Плохо, Слим. Меня уволили с работы, и от моих услуг отказалось страховое агентство. Я остался без средств к существованию.

– Да. Неприятная новость. Но такой опытный человек, как ты, всегда найдет себе работу.

– Мне семьдесят, Слим. Кому я нужен? Мне никто не дает шанса проявить себя, чтобы дать должную оценку.

– Конечно. Рекомендация разорившегося детективного агентства ничего не стоит.

– И я о том же. Но ты наверняка знаешь, на что я способен. Почему бы тебе не помочь мне?! Ну, скажем, ты мог бы порекомендовать меня своему хозяину. Ты можешь сказать ему, что есть один старикашка, который лишился работы, но имеет полно идей в своей черепушке. Стоящих идей. И этот старикашка мог бы получить большие деньги от Чарли Доккера, к примеру, за его адрес, но он лишился работы, но не выдал тайну. Потому что Рудольф Малик хочет работать на постоянной основе, а не радоваться одноразовой подачке, даже если она и очень щедрая. Но ты должен добавить к сказанному, что Малик дорого стоит. Я стою тех денег, которые запрашиваю. Это будет заметно по отдаче.

– Очень интересная речь, Руди, но с чего ты взял, что у меня есть хозяин? Я работаю один.

– Никто в этом мире не работает сам по себе. Человек не может платить себе зарплату за собственный труд. Он должен иметь средства на эту зарплату.

– С чего ты взял, что у меня есть какой-то хозяин?

– В ту минуту, когда я понял, что Дэйтлон решил сдать Кафри джи-менам.

– С чего ты пришел к такому выводу?

– Фэбээровцы устроили засаду на Кафри там, где им было удобно. Это не засада даже, это капкан с приманкой. Кафри не собирался идти в парикмахерскую, и никто, кроме Дэйтлона, не мог его убедить приехать туда на встречу. Кафри явился на свидание и угодил в капкан. Если бы сам Дэйтлон собирался выйти на связь, то джи-менов бы там не было. Они не могли сами просчитать эту встречу. А если бы смогли, то взяли бы Дэйтлона, а не Кафри. Кафри же никого не интересовал и подвергся уничтожению как свидетель побега. Ну а теперь вспомним, кто нам сообщил о встрече в Форт-Гуроне. Ты, Слим. Выводы делай сам.

– Мудрая у тебя голова, Малик! Но здесь ты перемудрил. Обвинять Дэйтлона в связи с ФБР наивно. У Дэйтлона много своих генералов и доброжелателей, которые хотели предостеречь его от связи с Кафри. Такая связь могла бросить на Дэйтлона черную тень и поставила бы его вровень с обычными головорезами, коим являлся Кафри. И очень большая ошибка считать Кафри свидетелем побега. Точнее, свидетелем какой-то тайны. Тайны нет. Самое примитивное следствие в один день может установить, каким образом был спланирован и осуществлен побег. Тайной остаются организаторы побега, но эти люди не подставляют свои лица под фотокамеры, и не думаю, что даже беглецы видели их лица. Кафри не свидетель. Он мусор под ногами, мразь и ничтожество, который по случайности оказался на воле вместо электрического стула. Но смерть все же его настигла, и приговор приведен в исполнение. Это все, Руди. А что касается тебя, то ты стоишь того, чтобы дать тебе высокооплачиваемую работу.

– Рад слышать об этом. Я давно думал о том, что работа на мистера Дэйтлона меня бы заинтересовала. Я вижу некоторые недостатки в его действиях, есть откровенные промашки. Мои консультации помогли бы уберечь его от гибели.

– Ты все же хочешь увязать меня с Дэйтлоном?

– Конечно. Я давно принял решение перейти на вашу сторону. Именно поэтому я не дал адрес Дэйтлона Паркеру, когда составлял отчет.

– Ты знаешь адрес?

– С тобой я могу быть откровенным, Слим. Южное загородное шоссе, двадцать третья миля, проселочная дорога справа, ведущая к озеру. Там есть указатель: имения «Долорес», «Сантана», «Багдад», а под указателем прибит щит к надписью: «Частное владение, въезд запрещен».

– Спасибо за адрес.

– Это твой адрес, Слим.

– Ну что же, я не буду возражать, Руди.

Малик заметил, как к коттеджу подъехал голубой «линкольн». Из него вышла элегантная женщина лет тридцати с эффектной внешностью и направилась к их дому.

– К нам гости, – сказал Малик.

Слим встал и, не выпуская чашку из рук, взглянул в окно.

– Ты угадал, Руди, это к нам.

– Гадал я, когда мне было двадцать лет. Теперь я знаю, а не угадываю. Эту леди зовут Тэй Морган. На ее имя оформлена аренда виллы «Долорес». И восемьдесят акров лесопарка, не считая пляжей.

– Ты и впрямь дорого стоишь.

Слим подошел к двери и открыл ее. В гостиную вошла Тэй. На ней было легкое голубое платье с высоким воротником, а в красиво уложенных волосах гребень из слоновой кости.

Малик встал.

– Вас не надо знакомить. Вы знаете друг о друге все, что нужно, – прокомментировал Слим и сел на кушетку.

– Мистер Малик обо мне знает? – удивилась Тэй.

– Конечно. Он еще знает адрес коттеджа и, очевидно, знаком с арендным договором.

– Ах вот оно что. Вероятно, вмешательство этого господина и встревожило местную полицию. Я еще не забыла о визите двух офицеров.

– Я помню их имена. Лейтенант Мекли Мейсон и сержант Эдисон Дойл.

– Надеюсь, что они забыли про нас, – закончила тему женщина. Она прошла к свободному креслу у окна и присела. – Ваши дела не очень хороши, мистер Малик?

– Вы правы, мисс. Инфляция, кризис, безработица.

– Да, я вас понимаю. И вы подыскиваете себе работу.

– Вы правы, мисс.

– Сколько же вы хотите получать?

– Я бы хотел исполнять роль консультанта или советника. Мне трудно говорить о деньгах. По слухам, вы очень богатые люди, а я хочу возложить на себя задачу очень трудную.

– Какую же?

– Я прошу понять меня правильно. Я не фанатик вашего движения или философии. Я реалист с большим жизненным опытом. Синдикату Дэйтлона можно отпустить полгода на существование при хорошем раскладе. Время летит быстро. Все вы заняты важными делами и не заметите того момента, когда над организацией нависнет дамоклов меч. Это случится, и этого не избежать. Таковы законы природы. Ничто не вечно на земле. Но пока вы пребываете в благополучии, я хотел бы, как крот, рыть тоннель для отхода. Я вижу свою задачу в спасении жизни мистера Дэйтлона. Среди всех вас он самая уязвимая фигура. У меня уже есть план. Я не хочу его выкладывать на стол. Может получиться так, что кто-то узнает о нем раньше времени, как, например, о встрече Кафри с Дэйтлоном в Форт-Гуроне. За свою работу я несу ответственность и, прежде чем предлагать определенный отрезок работы для построения крепости, я продумываю все детали. Так что для начала, до того как я буду просить для себя определенных вознаграждений, мне нужны ваши заверения, что мои требования будут выполняться без моего отчета, для чего, зачем и почему вы должны предпринимать те или иные действия.

– Очень сумбурно и витиевато. Вы хотите, чтобы мы слепо выполняли ваши поручения?

– Конечно. Причем они вам будут стоить недешево.

– И вы не будете раскрывать замыслы этих поручений?

– Нет, мэм. То, что знают двое, знают все!

– Логично. Ну а теперь подумаем о вас. Первое. Вы будете работать под руководством Слима, и помимо своих грандиозных планов вам придется выполнять еще и конкретные задания, связанные с безопасностью синдиката. Второе. Некоторые меры безопасности мы уже приняли. Речь идет о вас, Малик. Вы очень много знаете, и, не дай Бог, вас раскусят в ФБР и вам сумеют развязать язык. Слишком много рычагов давления на вас можно использовать.

– О чем вы?

– Но наш синдикат тоже на что-то способен. Постараюсь сделать так, чтобы вы не обиделись и всё поняли правильно. В данный момент, пока мы беседуем, вашу парализованную дочь Майру помещают в очень богатый престижный и закрытый госпиталь, где за ней будет установлен самый лучший уход, который только возможен. Больничные услуги оплачены на три года вперед. Далее. Ваш сын, которому осталось сидеть пять лет, сегодня ночью бежал. Ему помогли в этом наши друзья. Но он не появится на свободе в ближайшее время. Он окружен заботой, но содержится за решеткой в частном доме. В один прекрасный момент он будет переброшен за пределы США с хорошими документами и деньгами, которых ему хватит, чтобы начать приличную трудовую жизнь. Вашу внучку сегодня утром вытащили из постели одного бродяги и поместили в частную клинику закрытого типа, где ее отучат от наркотиков и вылечат от венерической болезни, которую она успела подхватить, ведя свободный образ жизни. Все ваши родственники хорошо пристроены и обошлись синдикату в кругленькую сумму, и теперь вам больше не придется выбрасывать все свои средства на поддержание жизненного уровня семьи. Мы взяли эти заботы на себя, чтобы не отвлекать вас от работы.

Слим будет выплачивать вам еженедельное денежное пособие и премиальные, если вы их заслужите. Во всяком случае, вы сумеете сменить одежду и сорт сигар, от дыма которых слезы наворачиваются. Сейчас мы не будем уточнять конкретные цифры.

– Я могу повидаться со своими родными?

– Конечно. Но не сейчас. И учтите, Малик, ваших родственников окружают наши люди.

– Мне понятен ваш ход. Блестящее решение всех проблем разом. Вы правы, в такой ситуации у меня не возникнет желания рассказать кому-либо о коттедже на берегу Мичигана.

– Прекрасно. Начнем сотрудничество с чистого листа. Какие у вас есть предложения?

– Пусть только это вам не покажется странным, мисс Морган. Я заметил у ворот этого мотеля объявление, что он продается. Я не думаю, что такой оазис дорого стоит. Вы сейчас не у дел. Я хочу сказать, что вы живете без алиби. В случае заварухи вы пойдете под суд как сообщница. Вам требуется крыша. Вы должны отойти в сторону и держать руку на пульсе, но выйти с линии обстрела. Кто-то должен остаться в стороне, хотя бы ради того чтобы помочь в нужную минуту утопающему. Со стороны, разумеется, а не тонуть вместе со всеми. Купите этот мотель, смените персонал и посадите толкового управляющего. Смените имидж умной властной красавицы на опытную содержательницу притона, где есть хорошие девочки, шампанское, много веселья и мало полиции. Мотель «Уют» с вашим появлением здесь должен стать прибыльным притоном. Легавые давно уже не преследуют такие заведения. Они их любят, потому что те дают и им доход.

– Вы считаете, что я справлюсь с ролью супершлюхи?

– Вопрос не в этом. Когда человек начинает понимать, ради чего он что-то делает, он становится прекрасным актером во имя достижения своей цели. Главное – это видеть конечный результат. К тому же я предлагаю прибыльное дело. Оно в какой-то мере оправдает ваши затраты на моих родственников.

– Хорошо. Я не буду задавать лишних вопросов.

Мы договорились. Завтра я пришлю своего адвоката к хозяину мотеля, и мы оформим купчую. Есть еще пожелания?

– Да. У меня есть один человечек. Он не обойдется дорого. У него есть клише стодолларовой купюры. Он специалист высокого класса, но ему нужно помочь. Купите хорошей бумаги, нужны красители, и он сделает нужное количество денег. После этого его придется отправить на Кубу. Это его единственная мечта. У его брата там табачная плантация, а он гниет здесь в подвале и боится высунуть нос на улицу.

– Но зачем нам нужны фальшивые деньги?

– Они нужны не вам, мисс Морган. Они нужны тем псам, которым бросают кость, когда они преследуют вас и готовы ухватить клыками за пятки!

– Хорошее сравнение.

– Этот вопрос мы сможем уладить со Слимом, не отвлекая вас от более важных дел.

Тэй встала. Мужчины поднялись следом за дамой.

– Я рада, что наше сотрудничество началось, мне кажется, оно будет плодотворным.

Тэй вышла из дома и направилась к машине. Малик сел за стол и взялся за кофейник. Он был рад, что ему не пришлось доставать пистолет.

– Надо съездить в магазин и купить тебе одежду, Руди.

– Нет, Слим. Когда человека увольняют, он не идет в магазин за новой одеждой. Во время пожара не думают о цвете обоев. Я останусь таким, к какому привыкли все, кто меня знает. Только к тому же теперь я стал безработным.

– Что ж, ты опять прав. Жизненный опыт – большое преимущество.

3. Испорченный завтрак

Кэрр заметил черный лимузин при въезде в город через южные ворота. Эту машину с белыми обручами на колесах и с вмятиной на переднем левом крыле он уже где-то встречал. Он оглянулся и взглянул на номер. «Они!» – мелькнуло в голове. У репортера была профессиональная зрительная память. Он не помнил цифр этого номера, но когда увидел его, то сразу вспомнил, что этот номер был на машине, которая привезла Рэймонда Кафри к «Звездному дождю».

Майкл не успел разглядеть, кто сидел в машине, но все равно развернулся за аркой и поехал в противоположную сторону от города, держась на приличном расстоянии от лимузина с вмятиной.

Кэрр пытался восстановить картину исчезновения этой машины из поля зрения. К «Звездному дождю» тогда приехали две машины. Семь охранников сопровождали Кафри. Потом все они уехали. Возле парикмахерской была уже одна машина и убили четырех подручных Кафри. Вполне реально, что второй лимузин уцелел и люди тоже. Он не ошибся, но что это меняет? Зачем ему-то нужны люди Кафри?! Он уже получил один раз по черепу. Кэрр задавал себе эти и другие вопросы, но отставать от машины не собирался. На окнах лимузина висели занавески, и он не мог определить, сколько человек находится в машине. Кэрр решил не рисковать, он хотел узнать, куда этот лимузин едет.

На двадцать первой миле машина встала на разворот. По ту сторону шоссе, в глубине парка, находился мотель под вывеской «Атланта». Кэрр проехал чуть дальше и тоже развернулся. Он видел, как лимузин свернул с шоссе к зданию мотеля. Репортер сделал то же самое. Машина с вмятиной остановилась у самого входа, Кэрр припарковал свой новенький «шевроле» слева от здания. С этого места хорошо просматривались подъездная аллея, вход и выездная дорога со двора.

По опыту Кэрр знал, что черный ход чаще имеет гораздо большее значение, чем основной. Он вышел из машины и начал возиться с ключами. Из лимузина вышли трое здоровяков в белых плащах. Одеты они были по высшей категории, но физиономии говорили сами за себя.

Не озираясь по сторонам, ребята вошли в здание. Кэрр пробежал короткое расстояние и влетел следом за ними. Он тут же хотел развернуться и уйти, но этим лишь привлек бы к себе внимание.

Троица в белых плащах находилась в двух шагах от него. Холл был крошечным. Стойка, где выдавали ключи, совмещалась с баром, за ней можно было выпить кофе или пиво. Слева – лестница, ведущая наверх, и никакого лифта. Ни кресел, ни столиков, ни дверей, за которыми можно скрыться. Двое парней остались стоять с обеих сторон от входной двери, как почетный караул у Белого дома, а один разговаривал с пухлой перемалеванной дамочкой, стоявшей за стойкой. Кэрр сомневался в том, что ему удастся проскочить наверх незамеченным. Всего лишь один вопрос в его адрес, и он влип. Он счел, что болтаться под носом у горилл менее опасно.

Покручивая на пальце ключи, он небрежно подошел к стойке и ласково прервал хозяйку:

– Кошечка, сделай для меня чашечку кофе.

Дамочка кивнула, даже не взглянув на Кэрра, и стала заваривать кофе. Она так была поглощена беседой и не отрывала взгляда от смуглого парня в белом плаще, будто впервые в жизни видела мужчину.

Красотка средних лет с ярко-рыжей кудрявой головой и гримом, размазанным на лице, как масло по куску хлеба, чтобы скрыть морщины и мешки под глазами, выжимала из себя подобие улыбки.

– Извините, я отвлеклась. Так номера вам не нужны?

– Нет, мисс. Мы разыскиваем своих друзей. Но, если вы устали, мы пройдем наверх и не будем вас тревожить по пустякам.

– Вы меня ничуть не беспокоите. Но вы правы: очевидно, у меня действительно усталый вид. Мой отец уже месяц лежит в больнице, и я тащу всю тяжесть непосильного труда на своих хрупких плечах. Это очень тяжелый хлеб, мистер, содержать такое заведение хрупкой женщине…

– Значит, вы хозяйка мотеля? Мы вам сочувствуем. Каторжный труд! Преклоняюсь перед вашей стойкостью.

Клиент улыбнулся, показав даме отличные белые зубы. Кэрр решил, что эти ребята уроженцы Мексики. И не такие уж они страшные и грубые. Язык у этого типа был подвешен как надо. Кэрр получил свою чашку кофе и уткнулся в нее носом, словно кофе был спасительной влагой для путника, вышедшего к оазису в пустыне после многодневного перехода. Он старался быть незаметным и жался к стене, забывая, что за спиной стоят крепкие парни, готовые на любой подвиг.

– Да, да, это ужасно трудно. Все приходится делать самой. Регистрировать постояльцев, принимать продукты, менять белье, гонять ленивых уборщиц, заниматься бухгалтерией… – Кэрр решил, что эта женщина очень любит свой голос, ему это не мешало, а парню в плаще, похоже, нравился голос хозяйки.

…А в субботу и воскресенье от клиентов покоя нет, а у меня всего пятьдесят номеров… Да, вы что-то говорили о своих друзьях?

– Совершенно верно. Мы отстали от них и задержались в городе. Ребята сказали, что дождутся нас в ближайшем мотеле, вот мы и решили, что они завернули к вам на огонек. У вашего мотеля очень респектабельный вид.

Дамочка вытерла руки о фартук и взялась за регистрационную книгу.

– Конечно. Назовите их имена, и мы проверим.

– Будет лучше, если я покажу вам их фотографии. Они никогда не называют своих имен. Ревнивые жены нас всюду преследуют, даже когда мы собираемся на пикник или на рыбалку. Возможно, они уехали. Вот, взгляните.

Здоровяк достал из кармана шесть фотографий, явно переснятых с плаката. Он разложил их на стойке и перевернул их к хозяйке.

Женщина очень внимательно посмотрела на парня, потом на тех, что подпирали дверь, и тихо спросила:

– А вы часом не копы?

Ее собеседник рассмеялся.

– А что, похожи?

– В том-то и дело, что нет.

Кэрр начал нервничать. Кофе он допил, но уходить еще рано, и нарушать разговор в ответственный момент не хотелось.

– Мы коммивояжеры. Раз у вас возникло подозрение, я покажу вам визитную карточку, но вы меня не выдавайте.

Он сунул руку в карман, но женщина его остановила.

– Нет, нет, я вам верю. Сейчас я взгляну.

Она нагнулась и достала из-под стойки футляр с очками. Ей очень не хотелось показать собеседнику, что она носит очки, но другого выхода у нее не было.

Надев окуляры, она внимательно рассмотрела снимки и обстоятельно разложила все по полочкам.

– Все были здесь. А эти два испанца сейчас в шестнадцатом номере. Кстати, вы сказали, что прячетесь от жен, а этот, – она указала на фотографию Джакобо, – живет с женой.

– Это он вам так сказал, – ухмыльнулся парень в плаще. – Ребята любят погулять.

– У второго тоже есть женщина, но он не называет ее женой.

– Они сейчас у себя?

– Да, они не вылезают уже третьи сутки.

– А кто еще с ними?

– Из этих? Не знаю. Они то приходят, то уходят. Кто там в данный момент, я понятия не имею.

– Спасибо, милочка. Мы зайдем к ребятам. А если кто-то из остальных появится, то позвоните в номер. У нас сюрприз приготовлен для каждого, нужно только, чтобы они нас врасплох не застали.

– Ага! Я понимаю.

Парень достал из кармана десятидолларовую бумажку и положил на стойку.

– О, Боже! Так много? Спасибо, красавчик!

Здоровяк улыбнулся и кивнул прихвостням. Они быстро направились к лестнице и побежали наверх. Кэрр поставил чашку на блюдце и деловым тоном заявил:

– Стоимость кофе входит в десятку.

Хозяйка сделала удивленные глаза.

– А разве вы с ними?

– Конечно. Просто я не завтракал, а они поели. В этом вся разница.

Кэрр направился к лестнице. Он взбирался на второй этаж, а предчувствие ему подсказывало, что нужно девать ноги из этой коробки. С этими ребятами лучше не шутить. Он был поражен их увертливостью. Но как подручные Кафри могли узнать адрес людей Дэйтлона за считанные дни, когда полиция и ФБР бьются над этим три месяца. Кто-то начал сдавать позиции и играть на «Дядю Сэма».

А может, нашлись ребята не глупее Руди Малика и сумели просчитать ходы Дэйтлона наперед. Никто не может утверждать, что полиция умнее всех и всегда должна быть первой.

У Кэрра была единственная задача: убедиться, что кто-то из банды в мотеле, и заснять арест гангстеров. Но, прежде чем вызывать копов, он должен убедиться, что эти мексиканцы вышли на верный след.

Они действительно вышли на верный след. Им в этом помог человек, имени которого они не знали.

В указанном номере веселились девочки и мальчики, а их босс занимался делом двумя этажами выше.

В шестнадцатом номере смеялись.

– Ужасно смешно, Джак! – звенел мелодичный голосок. – Ну, еще расскажи.

– Следи лучше за картами, не то проиграешь последние трусики, малютка!

– Ну я же слежу.

– Не за своими, а за картами Олина, свои всегда успеешь увидеть.

Вновь зазвенел смех. Феннер бросил карты на стол.

– Хватит! Устал! Вы и так проиграли все, что могли и не могли.

Джакобо и его подружка Патти сидели по другую сторону стола, а Чез и Майра на диване у приемника.

Их не интересовали карты, их интересовала музыка. Они нежно лобызались и что-то шептали друг другу на ухо, Чез старательно слизывал с нее пудру.

Герда висела на Феннере, прячась за его спиной, и восторгалась:

– Олин, ты просто сказка! Мало того, что ты ошеломляющий мужчина, ты еще и классный игрок. Если бы ты умел петь, ты не уступал бы Рудольфо Валентино!

– Не преувеличивай, Герда. Я очень скромен, а Валентине был звездой и бабником.

– Скромняга! – заявил Джак. – Ты знаешь, Герда, я не исполнил бы свой долг, если бы не раскрыл тебе глаза на Олина и не предостерег тебя от роковой ошибки, которую ты совершаешь, загребая в объятия этого человека. Это личность, – продолжал с пафосом Джак. – Он страшен для женщин, как Дракула! Он гроза всех хорошеньких женщин не имеющих покровителей. Со всех сторон земного шара вооруженные ружьями и топорами оскорбленные отцы преследуют его, чтобы отомстить за поруганную честь своих дочерей. Каждый раз, когда он проходит мимо сиротского приюта, бедные детки начинают кричать ему вслед: «Папа, не покидай нас!» Все очаровательные девушки, найденные в реках, были брошены туда этим человеком, либо сами кинулись в омут. Женщины для него всего лишь игрушки. Сегодня одна, завтра другая, сегодня здесь, завтра там. Так что, милая Герда, я оставлю на некоторое время Патти и сам отведу тебя за ручку к маме.

Все засмеялись. Чез оторвался от своего занятия и добавил:

– Все сказанное похоже на правду.

– А ты молчи, вампир! Бедная Майра, он же ее всю высосал!

– Майра, ты еще жива? – спросила Патти.

Майра не реагировала, она была занята Чезом, а когда ее рот освобождался от поцелуя, она занимала его сигаретой, и на разговоры у девушки не оставалось времени. – Пора бы выпить, Джак! – сказал Феннер, показывая на пустую бутылку из-под виски. – Твоя очередь идти за горючим. Толстушка без ума от тебя и сделает скидку на десять центов.

Джак положил на стол карты, которыми выделывал всякие манипуляции, и встал.

– Что ж! Через минуту здесь будет шампанское! Я так решил! Женщинам вредно пить такую дрянь, которой вы их накачиваете.

Девушки зааплодировали, Майра это делала, не отрываясь от Чеза.

Джак снял со стула пиджак, накинул на себя и, подойдя к двери, запертой на замок, повернул ключ и открыл ее.

Перед глазами итальянца что-то мелькнуло, и в челюсть врезался кулак. Джак отлетел в сторону, сбил стул и замер, врезавшись головой в стенной шкаф. В номер влетели трое парней в белых плащах. У каждого в руках было по два пистолета. На мушку попал каждый из присутствующих. Майра отвлеклась от Чеза и с безразличием взглянула на вооруженных людей.

– А вот и оскорбленные отцы! Это за тобой, Олин.

Феннер мог предположить, что эта компания явилась за ним, если его поимкой занялся сам Чарли.

Чез, привыкший за последнее время к неожиданностям, оставался самым хладнокровным. Он проклинал себя и всех остальных за ротозейство. Все автоматы лежали в шкафу, который загородило бесчувственное тело Джака. Пистолетов, кроме него, никто не носил, чтобы не смущать девчонок, а Майра так тесно прильнула к нему, что достать оружие, не привлекая внимания, он не мог.

– Вы кого-то ищете, господа? – спросил Чез, оглядывая гостей и примеривая ситуацию.

Чез решил, что эти ребята не рискнут открывать пальбу в здании мотеля. Они не похожи на тупых наемников, а это значит, что с ними можно будет договориться, пока Джак не придет в себя.

– Где Дэйтлон? – спросил самый высокий из них, тот, который прикрыл дверь и остался стоять у порога.

Второй парень отошел к окну и встал у приемника. Третий заглянул в спальню и ванную. Там никого не было, и он остался стоять возле дверей. Образовался треугольник, и одному человеку с ним не справиться.

Феннер понял, что ищут не его, и взял себя в руки. У него тоже зашевелились мозги, и он начал подумывать о контратаке.

– Господа, вы видите всех, здесь присутствующих. Среди нас нет человека с таким именем. Вы ошиблись номером.

– Если его сейчас здесь нет, то он сюда придет. Но конец настал всем вам.

– Садитесь, господа, – предложил Феннер. – Если вы собираетесь здесь кого-то ждать, то мы можем перекинуться в покер. Чего зря время терять?! Вы же видите, что мы без оружия. Наверное, только очень смелые люди, вроде вас, могут носить по два пистолета против одного противника.

Женщины вели себя спокойно. Они видели, как ведут себя их кавалеры, и не очень-то испугались, однако подавать голос не решались.

Олин догадался, что главный стоит у входа, и он решает, как им поступать, он отдает приказы и имеет решающий голос.

– У вас есть конкретное задание, господа?

– Есть, – ответил тип от входной двери. – В этой дыре побывал весь моб Дэйтлона и он тоже. Мы дождемся всех и уничтожим вас, как это сделал Дэйтлон с Рэймондом Кафри. Он продал его джи-менам, и погибли пятеро лучших парней, не считая Рэя! Теперь ваша очередь умыться кровью, ребята!

– Не так уж они умны, – решил Феннер. – Поджигать всех глупо, и вряд ли они достигнут цели. Во-вторых, они узнали только об одном номере. Но любой разумный человек понял бы, что в спальне, где стоит только одна кровать, не могут спать две пары, а три – это уже фантастика!

Та же мысль посетила и Чеза. Парень, который заглядывал в спальню, мог бы поинтересоваться, каким образом все умещаются на одной постели. Значит, толстушка назвала им только один номер.

– Ребята, вы устанете ждать, – продолжал рассуждать Феннер. – Пустое занятие. И стрелять здесь небезопасно. В двух шагах пост дорожной полиции, а дверь на улицу всего одна.

– Нас не услышат, – ответил главный и кивнул парню, который стоял у приемника.

Тот усмехнулся и врубил громкость на полную мощность. Стены сотрясались от звуков музыки, и разговаривать было бессмысленно. Мстители были правы: в таком шуме любой выстрел утонет.

Когда регулятор громкости был выведен до отказа, то музыка ударила по ушам не только хозяев и гостей, но и Кэрра, который, скорчившись, стоял за дверью, прижав ухо к скважине.

Его словно током ударило. Он отпрянул назад и едва не упал.

– Не меня ли ты ищешь, миленький? – Кэрр вздрогнул, восстановил равновесие и оглянулся.

Дверь комнаты напротив была распахнута, на пороге стояла высокая блондинка в коротком шелковом халатике и, улыбаясь во весь ярко-алый рот, смотрела на Кэрра.

Он попытался изобразить подобие улыбки и огляделся по сторонам.

Длинный коридор с дверями по обеим сторонам упирался в тупик с небольшим окном. Слева, в конце коридора, – проход, похоже, что там находилась служебная лестница. Кэрр хотел уйти, но решил, что звонить от толстушки рискованно, она может поднять панику, и не ясно, чем тогда все это закончится.

– Ищу! – ответил Кэрр с большим опозданием. – Не исключено, что и тебя!

– Если ты сделаешь мне подарочек, то я буду с тобой ласкова.

Она приподняла полу халатика, показывая изящные формы.

– Недурно. Ты одна?

– А тебе одной мало?

– Тогда зови меня, и я иду!

– Заходи! – она посторонилась, и Кэрр влетел в номер, едва не сбив девицу с ног.

Комната была просторной, с двумя окнами, всей необходимой мебелью, включая глубокие удобные кресла и диван.

Дверь за спиной Кэрра захлопнулась, и красотка повернула ключ на два оборота.

– Постель в соседней комнате, – кивнула красотка на боковую дверь. – Или тебя надо подогревать?

Кэрр заглянул в спальню и увидел телефонный аппарат на ночном столике. Больше его ничего не интересовало.

– Постель подходящая. Но ты права, меня стоит подогреть.

Девица расстегнула халатик и пошла на жертву.

– Я говорил о виски. У тебя есть скотч?

Хозяйка застыла на полпути.

– Боже! Причем здесь выпивка?! Тебя не возбуждает мое тело?

– Нет, дело не в этом. Я чувствую себя зажато без выпивки. Мне хотелось бы расслабиться.

– Я не держу у себя спиртное, я не пью.

– Как тебя зовут, радость моя?

– Можешь называть меня Долли.

Кэрр достал из кармана пятидолларовую купюру, подошел к женщине и сунул ей бумажку за бюстгальтер.

– Принеси немного выпивки. Я знаю, что внизу можно купить виски.

– Мне нетрудно, котик. Деньги не мои. Если ты не можешь обойтись без выпивки, я принесу.

Она вошла в спальню, скинула халат и осталась в чем мать родила, едва прикрытая двумя лоскутками. Кэрр не мог оторвать от нее глаз, до тех пор, пока она не накинула на себя легкое ярко-красное, платье и не обмоталась белым поясом.

– Не скучай без меня, котик. Я скоро!

Долли исчезла, тихо прикрыв за собой дверь. В ту же секунду Кэрр влетел в спальню, сел на кровать и снял трубку.

– Соедините меня с Главным управлением криминальной полиции. Срочно!

– Дежурный сержант Шефилд слушает.

– Капитана Чинара.

– Его нет в управлении.

– Тогда комиссара.

– Кто это говорит?

– Майкл Кэрр.

– Я слышал о вас. Но комиссар и капитан Чинар на совещании у губернатора. Если вы по делу Дэйтлона, то им занимается детектив Элквист. Точнее, лейтенант со вчерашнего дня. У него целая бригада ребят, которая ничем другим не занимается. Если хотите, я соединю с Элквистом.

– Давай кого угодно, Шефилд, хоть черта лысого, но давай!

В трубке послышались щелчки.

Дэйтлон поставил чашку на блюдце и откинулся на спинку кресла.

– Я рад, господа, что вы меня правильно поняли. На сегодняшний день можно работать только тем методом, который я предложил. Мы еще в Индиане поняли свои ошибки, и я не хочу повторять их в Иллинойсе.

Пожилой джентльмен, опирающийся обеими руками на трость с костяным набалдашником, понимающе кивнул головой и посмотрел на своего соседа, очень похожего на него человека с короткой бородкой.

– Да, да. Я не возражаю, мистер Дэйтлон. После того как вы взяли «Дженерал Моторс», я не намерен вам перечить. Мы готовы на все ваши условия. Но меня тревожит, что страховые компании теперь объединятся в один кулак.

Дэйтлон усмехнулся.

– Хоть в сотню кулаков! Они сами себя наказали. Они не вправе вносить поправки в полисы и договоры. Заставить вас тратить деньги на вооруженную охрану не может никто, ни один человек на свете. Не существует прецедентов такого рода и нет ни одной инструкции на сей счет, созданной банкирами других штатов. Ваша задача обеспечить себе алиби, моя задача – оставить следы для сыщиков, которые подтвердят, что вас ограбили.

При этих сочетаниях страховая компания может разориться, но выплатить страховку обязана. Я хочу посвятить штату Иллинойс две недели и собрать два с половиной миллиона. Полтора из них ваши. Решите эти вопросы в своих кругах. Вы должны мне гарантировать, Что между банкирами штата нет разногласий ни по одному пункту, иначе я не возьмусь на работу. Не исключено, что кто-то, обделенный вашим договором, захочет меня подставить, а мне не хотелось бы идти на риск. Мои люди не любят, когда их подводят или предают. Они бывают очень жестоки в таких случаях. – Прошу вас, мистер Дэйтлон. Не надо давить на нас с позиции силы. Мы прекрасно знаем, что из себя представляет ваш синдикат, и мы крайне заинтересованы в сотрудничестве с вами, а не в разногласиях. Наша встреча сорвалась тогда только из-за этой глупой истории с пожаром, из которой вы, как всегда, вышли победителем. Итак, мы ждем вашей весточки через неделю. За это время мы обсудим все детали, и каждый банкир будет ознакомлен с вашими предложениями.

Пожилые джентльмены встали. Крис поднялся с кресла и прошел к двери.

Беседа Дэйтлона с представителями финансовых кругов штата Иллинойс проходила в номере мотеля, который находился над номером Долли, где в этот момент Кэрр с нетерпением ожидал, когда к телефону подойдет хоть кто-то из офицеров управления. Он уже пожалел, что не доложил обстановку Шефилду, который был ничуть не глупее любого начальника. Кэрр верил в то, что в Главное полицейское ведомство штата дураков не брали, а все их проколы связаны только с тем, что эти люди жили в ритме черепахи.

– Лейтенант Элквист у аппарата.

– Говорит Кэрр. Впрочем, это неважно. Я говорю из Мотеля «Атланта». Двадцать первая миля южного шоссе. В номере 16, на втором этаже, собрались люди из банды Дэйтлона. Не исключена перестрелка с конкурентами. Срочно соберите людей, всех, кто еще стоит на ногах, и живо сюда.

– А вы уверены, что эти люди имеют отношение к Дэйтлону?

– Я уверен, что в управлении работают одни остолопы. Ты так занят, лейтенант, что у тебя нет времени оторвать задницу от стула и проверить сигнал. Даже будь я сумасшедшим, ты обязан уже сидеть в машине и ехать сюда!

– Я вас понял. Ждите, мы выезжаем. Будем через пятнадцать минут.

– Ну и врать ты здоров, Элквист!

Кэрр со злостью бросил трубку на рычаг.

– Так, значит, ты легавый?! – услышал он голос за спиной и резко обернулся. В дверях стояла Долли с бутылкой виски в руках. В ее глазах, кроме презрения, он ничего не прочел. Кэрр не стал оправдываться, а сразу перешел на язык, понятный женщинам такого класса.

– Плачу двадцать долларов за информацию. – Кэрр достал удостоверение, с надписью «Пресса». Шесть букв она сумела прочитать за относительно короткий срок.

– Но ты звонил копам!

– Потому что нам с тобой надо подумать, как выжить.

– Что ты мелешь?

– В номере напротив живут ребята, у которых оружия больше, чем звезд на небе.

– Ладно, покажи деньги.

Кэрр достал две десятки.

– Какая тебя интересует информация?

«Деловая дама, – решил Кэрр, – не то что копы из управления, сразу переходит к делу».

– Для начала налей мне. Не зря же ты ходила вниз.

Кэрр вышел из спальни, прошел к дивану и сел, деньги он положил на стол. Долли подала ему стакан и, откупорив бутылку, налила дозу на два пальца. Он наблюдал за ней и видел, что девица, как умный пес, косится на деньги, но не берет их. Такова их профессия. Заработай сначала – потом бери.

– Ты знаешь этих ребят из номера напротив?

– Там живет какой-то испанец со своей бабенкой, но народ у них постоянно пасется.

Кэрр выпил виски и поставив стакан на стол, встал и подошел к окну.

– Люди разные или одни и те же?

– Одни мужчины. Больно деловые, никакими коврижками не заманишь.

Кэрр обратил внимание на голубой шестиместный «линкольн», стоящий под самыми окнами. На таких машинах разъезжают очень богатые люди. Что может делать такой лимузин под окнами паршивого отеля, да еще со стороны черного хода? Рядом с «линкольном» стоял «роллс-ройс».

Кэрр вздрогнул. Он видел, как к «роллсу» подошли три человека. Из машины выскочил шофер в униформе и, сняв фуражку, открыл заднюю дверцу. Нормальное положение дел, если бы «роллс-ройс» стоял у центрального входа, а не на задворках, где вместо асфальта рыхлая почва и грязь. Но не это имело значение.

В машину, кряхтя, взобрались два старикашки, подпирая один другого, но провожал их не кто иной, как Дэйтлон. Кэрр сразу узнал его. Он так хорошо запомнил этого человека на пресс-конференции в Краун-Пойнте, что вряд ли забудет его лицо до конца жизни.

Тогда, в тюрьме, это был самоуверенный баловень судьбы, не имеющий страха в глазах и не лезущий за словом в карман. Теперь Кэрр видел перед собой джентльмена с проницательным умным взглядом серых глаз и ровными неторопливыми движениями. Какой из двоих был настоящим?

Дэйтлон захлопнул дверцу и вдруг неожиданно взглянул на окна. Репортер резко отпрянул назад и спрятался за занавеской.

– Закрой-ка дверь на замок, кошечка.

– Зачем?

– Бери деньги со стола и делай, что говорю. Ты еще ни цента не отработала.

Девушка фыркнула и направилась к двери.

Кэрр наконец решил, что ему делать. Он хотел открыть окно и крикнуть: «Эй, Крис, ты обещал мне интервью!», но его словно парализовало, он вдруг ощутил себя предателем. Пока он не видел Дэйтлона, пока он стоял у дверей номера 16, он надеялся, что сумеет отыскать Чинара и тот обложит зверя как полагается. Но сейчас, когда он видел этого парня с высоты второго этажа и мог поговорить с ним отсюда, не повышая голоса, Кэрру показалось, что он совершил гнусный поступок, будто он подставил под выстрел безобидную жертву. Хотя Кэрр понимал, что это не так, что он выполнил свой долг, и что речь идет о преступнике, мысль о предательстве продолжала сверлить ему голову.

Кэрр подошел к двери и прислушался.

В коридоре стояла тишина. Из номера напротив доносилась музыка.

Дэйтлон встретил болтливую толстушку на лестнице между первым и вторым этажами. Он поднимался в 16-й номер в хорошем настроении, и у него были хорошие новости для друзей. Хозяйка спускалась вниз с подносом грязной посуды. Она улыбалась. Она всегда улыбалась, когда видела молодых мужчин.

– Ваши друзья нашли вас? – кокетливо спросила хозяйка.

– Друзья? Своих друзей я только что проводил.

– Они недолго у вас задержались.

– Да, вы правы. Они деловые люди.

Дэйтлон продолжил свой путь, а толстушка мечтательно произнесла:

– Я неравнодушна к брюнетам.

Дэйтлон остановился.

– К брюнетам? Один побелел от старости, другой облысел.

– Ну что вы? Я говорю о молодых людях, которые показывали мне ваши фотографии. Три красавца в белых плащах. Они отстали от вас, и я сказала им, что вы в 16-м номере.

– О других номерах вы не говорили?

– Достаточно одного, ведь вы всегда собираетесь там.

– И давно это произошло?

– Минут десять назад, может, чуть больше.

– Спасибо, мадам. А я все думал, куда они запропастились.

– Ах, да. С ними был еще четвертый. Но он совсем не похож на них. Может, это шофер или еще кто-нибудь.

– Я вас понял. Он был иначе одет.

– Клетчатая кепка, шарф, завязанный на шее и убранный под пиджак. А эти ребята выглядели солидно.

– Спасибо, мадам. Я думаю, что всех их встречу в номере.

Дэйтлон поднялся на второй этаж и, выглянув в коридор, остановился. Ни души. Из номера Джака доносилась громкая музыка. Очевидно, гости были глуховаты. Он не стал долго думать и делать расчеты, он достал из-за пояса пистолет, взвел курок и подошел к двери с цифрой 16.

Нажав на ручку, он понял, что дверь открыта. Движение ручки заметил только Феннер. Он взглянул на Джака. Тот уже пришел в себя и сидел на полу, прижавшись к стене. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, находился шкаф, где лежали пять автоматов. Джак ждал удобного момента, но он все не подворачивался. Парень у двери держал два пистолета, к тому же Герда, как свечка, так и стояла посреди комнаты, вцепившись в плечи Олина, и загораживала противника. Второй тип стоял справа от окна, а третий – слева, у спальни. Разброс по трем точкам. Одному не одолеть. Все молчали. Эти молодчики чего-то выжидали, а Джак не мог понять их тактику. Чез сидел на кушетке и продолжал лобызаться с Майрой. Джак заметил, что она запустила свою изящную руку под пиджак, где у Чеза находился пистолет. Но что Чез сможет сделать, когда один из гостей находится у него за спиной? Он мог бы попасть только в парня у окна, но второго выстрела ему не дадут сделать, он получит пулю в затылок. Пришельцы были тертыми ребятами и знали, как себя вести.

Картинка изменилась за несколько секунд. Понять, что произошло, было невозможно. Если рассматривать ситуацию в замедленном темпе, то она выглядела так: дверь распахнулась настежь, и в помещение ворвался Дэйтлон. Обхватив рукой парня у двери и сжимая ему горло, он блокировал его движения и одновременно выстрелил в типа, стоящего у спальни. Первая же пуля пробила ему лоб, и мозги забрызгали стену. Парень у окна, очухавшись, сделал два выстрела, но первым он убил Герду, попав ей в шею у основания черепа, а вторая пуля попала в грудь напарника, зажатого в тиски Дэйтлоном. Третий выстрел ему сделать не удалось, так как Дэйтлон опередил его, переведя ствол пистолета к окну и выстрелив противнику в голову, прострелил ему переносицу.

Дэйтлон разжал руку, и заслон с простреленной грудью упал на пол.

Перестрелка длилась несколько коротких секунд, а девочки из джаза не переставали петь свою песенку, заглушая стрельбу. В номере пахло порохом и стоял дым.

Дэйтлон подошел к приемнику и выключил его. Осмотревшись по сторонам, он сказал:

– Ротозеи! Вы слишком часто стали забывать, что мы живем на проволоке, натянутой над пропастью.

Кэрр слышал выстрелы. Он выпрямился, отстранившись от скважины, и подошел к Долли.

– Вот что, крошка. Я ухожу. Закройся на все замки и спрячься под кровать. Сейчас здесь будет мясорубка.

– Не уходи от меня! Мне страшно!

– Нет, красотка. Я на работе. Это дело моей жизни. Закрой за мной дверь.

Кэрр выглянул в коридор и, никого не заметив, выскочил наружу. Сломя голову он бросился к лестнице и через минуту был уже на улице. Увидев, что к мотелю по аллее едут патрульные машины, Кэрр побежал к своему «шевроле». Он знал, что стрельба – это не самое интересное. Самое главное начнется после перестрелки, когда со двора выскочит голубой «линкольн».

Он достал из отделения для перчаток фотокамеру, снял с нее чехол и стал ждать.

Четыре патрульные машины, набитые полицейскими, с воем сирен подкатили к центральному входу.

Дэйтлон наблюдал за ними в окно и холодно, не торопясь, отдавал распоряжения.

– Встретим их здесь. На шоссе мы проиграем перестрелку. У них четыре машины, у нас одна.

Джакобо тем временем доставал автоматы, а девочки мочили слезами платки, после того как их вывернуло наизнанку от кровавого зрелища.

– Чез, – продолжал Дэйтлон. – Отведи девчонок на четвертый этаж в свой номер и выходи черным ходом во двор. Подготовь машину и не выключай двигатель, мы поедем на ферму в Хот-Спринг к Гровеллу. Я, Джак и Олин задержим легавых здесь, отвлечем их и рассредоточим. Иди, Чез!

Чез схватил со стола женские сумочки и вытолкал девчонок в коридор.

– Джак, открой окно и выведи из строя машины. Несколько очередей по шинам и по капоту; и быстро! Олин, на вторую половину коридора. Будем брать их в клещи и обдавать огнем с двух сторон. Бой на пять минут – и выпрыгиваем в окна из номеров напротив. Они не поймут этого, если мы запремся, и решат, что мы в ловушке. Всё, к делу.

Дэйтлон и Феннер выскочили из номера, а Джак разбил окно и открыл огонь по машинам, в которых уже никого не было.

По ступеням уже топали кованые башмаки полицейских.

Феннер пригнулся и, пробегая мимо лестницы, дал длинную очередь в проход. Затем он бросился на пол и откатился в сторону. Ответная очередь наделала дырок в стене.

В коридор вбежали трое полицейских с автоматами. Их скосил Дэйтлон, не дав им выстрелить.

Из номера выскочил Джак, и в ту же секунду с лестничной площадки в коридор влетели еще четверо полицейских. Феннер встретил их шквалом огня. Итальянец с разбегу ударился в номер напротив, но дверь оказалась запертой. Он выстрелил в замок и тут же выбил его автоматными пулями. Джак ворвался в номер и бросился к окну. У дверей в спальню стояла девица в красном платье с белым лицом. Жизнь одеревеневшей фигурке придавали хлопающие ресницы. Джак открыл раму и выглянул наружу.

Чез сидел в машине, а выхлопные газы коптили небо.

Он вернулся в коридор, где раздавалась трескотня автоматных очередей.

– Крис, все готово!

Дэйтлон крикнул Феннеру:

– Уходи, Один, я их держу.

Феннер начал отступать к служебному выходу.

В большей степени стрельба велась беспорядочно, как на учебном полигоне. Убито было четверо полицейских из шестнадцати, а пуль из стволов выпущено не меньше тысячи.

Как только Феннер скрылся за углом, Дэйтлон пустил еще одну очередь и отступил в номер Долли. Джак тут же придвинул к двери диван, а Дэйтлон стол. Баррикада не была прочной, и они не стали терять времени.

Крис подбежал к окну и, свесив ноги вниз, тут же спрыгнул. То же самое проделал итальянец. Автоматные очереди вышибли дверь в считанные секунды. Полицейские вломились в номер, спотыкаясь о преграду и переворачиваясь через диван. Они палили из автоматов без разбора. Несколько пуль угодило в поперечник двери над головой Долли. Одна из щепок врезалась ей в щеку. Глаза девицы помутнели, и она свалилась на ковер.

Приземление Джака оказалось неудачным, его правая нога попала на кучу бревен и подвернулась. Он вскрикнул, вскочил, сделал два шага и снова упал. Чез сдал машину назад. Олин выскочил из машины и бросился на помощь, а Дэйтлон взял под контроль окно. Коп, который первым высунулся наружу, получил пучок пуль в грудь, но тоже успел нажать на курок и выпустить огненную ленту. Шальная пуля угодила Джаку чуть выше лопатки, и он тут же потерял сознание.

На помощь Олину пришел Крис. Они втащили Джака в машину, и Чез сорвал ее с места. Выворачивая руль, он направил «линкольн» к воротам. Выездная аллея была свободной. Чез вдавил педаль газа в пол.

– Как он? – спросил Чез, не отрывая глаз от дороги.

– Ничего страшного, – ответил Феннер, разрывая рубашку на плече Джака. – Сквозная рана. Главное, чтобы не потерял много крови. Сейчас мы его стянем. Жми на всю. Старик на ферме знает, что делать в таких случаях.

– Да, – подтвердил Дэйтлон. – Он хоть и ветеринар, но не только козлов на ноги умеет ставить.

– И язык держать за зубами умеет.

– Крис! За нами идет вишневый «шевроле», – заволновался шофер.

– Это четвертый, – спокойно ответил Дэйтлон.

– Какой еще четвертый? – спросил Феннер, оборачиваясь назад.

– Под сиденьем лежит резиновая дубинка, Олин. Через две мили дорога пойдет вверх, потом вниз. На какое-то время он упустит нас из виду, когда мы скроемся за холмом. А ты, Чез, сверни вправо на проселочную дорогу и в кусты. Наш приятель растеряется и наверняка остановится у поворота. Вот тут Олин его и успокоит.

– А может, из автомата?

– Нет. Этот парень мне нужен живым. Но его надо дрессировать. Обезьяна перестает прыгать на заградительную сетку в зоопарке, после того как ее несколько раз тряхнет током. Я хочу, чтобы этот парень приносил – нам пользу, а не вред.

Когда Кэрр въехал на холм, то он был крайне удивлен. Голубой «линкольн» исчез. Шоссе проглядывалось на несколько миль вперед, но на нем не было машин. Он сбавил скорость и затормозил у поворота направо, где не было никакого указателя. Кэрр не решился сворачивать, не зная, что это за дорога. Он вышел из машины, дошел до угла и взглянул вправо.

Обычная грунтовая дорога, по обеим сторонам которой стоял лес. Кэрр не знал, что ему делать. Он думал. Ему очень хотелось рискнуть и сунуть нос поглубже, но он хорошо знал, чем это кончается.

Этим и кончилось. Он не слышал, как кто-то подошел к нему сзади, он слышал только, как что-то просвистело в воздухе, и лампочка погасла.

Через минуту «линкольн» выехал на шоссе и продолжил свой путь без хвоста.

Лейтенант Элквист осмотрел трупы в шестнадцатом номере и покачал головой.

– Это все нас не интересует. Ложный вызов.

– Ну, не совсем так, – сказал его коллега. – Дэйтлона видели здесь. Другое дело, что нам не следует афишировать тот факт, что мы в очередной раз сели в лужу. Как никак, это тоже улов.

В номер вошел сержант Шефилд.

– Лейтенант. Хозяйка утверждает, что эти ребята занимали два номера.

– Вы осмотрели второй?

– Там две бабенки. Разыгрывают из себя невинных овечек и утверждают, что это их номер.

– Пойдем посмотрим.

Элквист с сержантом поднялись на четвертый этаж здания в 35 номер.

Две размалеванные куколки сидели на диване и курили, изображая независимых и порядочных леди.

– Так, дамочки! – усмехнулся Элквист. – Предупреждаю, что каждое ваше слово может обернуться против вас на суде, и должен напомнить вам об ответственности за ложные показания во время следствия.

Он повернулся к Шефилду и сказал:

– Сержант, достаньте блокнот и ведите протокол допроса.

– С какой стати? – возмутилась Патти. – Это наш номер, вы врываетесь в него и учиняете допрос. Где у вас санкция?

– Санкциями не интересуются во время перестрелки, детка! Я сейчас пущу пару очередей по стене, выломаю замок и скажу прокурору, что здесь скрывался опасный преступник. Хозяйка мотеля подтвердит это.

Элквист подошел к стенному шкафу и раскрыл его.

– Вот уж не думал, что такие милые девушки носят галстуки, фетровые шляпы и ботинки девятого размера.

– Это вещи моего друга! – вскрикнула Майра.

– Не забудь дать нам его адресок, курочка. Я мечтаю его увидеть.

Элквист занялся сумочками подружек. Все содержимое было высыпано на стол. Лейтенант отодвинул косметику и проверил кошельки.

– Любопытный факт, девочки. Одну из вас зовут Герда Ширер. Правда, фотография на водительском удостоверении принадлежит красотке из 16 номера, которой прострелили шею. Кто-то из вас впопыхах схватил не свою сумочку. Я думаю, сержант, что та сумочка, что осталась в номере второго этажа, принадлежит одной из этих подружек. Их следует препроводить в управление и предъявить им обвинение в соучастии в бандитизме.

Майра зарыдала, а Патти выкрикнула:

– Мерзавцы!

4. Особый капкан

Дверь в кабинет Доккера распахнулась, и вошел Люк. Он не имел привычки стучать, но Чарли считал Люка своей тенью и забывал о его присутствии. Телохранитель великого дельца, или, как часто называли Чарли Доккера, «Посланника Марса на Земле», не покидал своего хозяина ни на минуту и даже сопровождал его в туалет, если они находились в незнакомом помещении, будь то деловой обед в пентхаузе небоскреба или в спецзале фешенебельного ресторана.

Но если Люк считал это возможным, то брал себе выходной день или два, и Чарли никогда не возражал. Он доверял своему телохранителю, и, когда тот отсутствовал, его хозяин думал, что, значит, нет никаких опасений и угрозы ждать неоткуда. Однако выходные дни Люка зависели не от угрозы шефу, а от настроения Джилбоди. Когда секретарь шефа пребывал в хорошем расположении духа и хотел гульнуть, то он устраивал вечеринки с девочками и звал своего приятеля. Люк был неспособен на флирт, и каждая женщина ему казалась неприступной крепостью. Молчаливый и грубоватый, всегда плохо одетый, он не умел рассказывать веселые истории, тискать девочек, гладить их по волосам и шептать страстные слова на ушко. К тому же у Люка был неприятный пронзительный взгляд – отпечаток профессии. Казалось, что он всех во всем подозревает. Нетрудно догадаться, что парню с такими данными нелегко подхватить себе девочку. Вся надежда была только на Стива, и Джилбоди оправдывал доверие.

Трудно вообразить, что предпринял бы Чарли Доккер, узнай он, что распорядок работы его телохранителя зависит от капризов ненавистного личного секретаря. Но мастер великой интриги не замечал мелких интрижек, которые плелись у него под самым носом. Так он проморгал Феннера, который на всю жизнь прибил его к позорному столбу, так и сейчас он не понимал, чем увлечен его телохранитель и что творится в его голове. Доккер страдал дальнозоркостью. Его идеи и планы имели большой размах и грандиозные масштабы, а на мелочи и личную жизнь у него не хватало времени.

Личная жизнь Чарли протекала на его огромной вилле с пятимильным пляжем южного берега Лонг-Айленда, где он был защищен от штормов и где легко дышалось в тенистом бору канадской сосны, но у Чарли так мало оставалось времени для отдыха. И в этот день, когда на календаре стояло красное числа, Чарли тоже работал. Он творил, он созидал, он не просто делал деньги, а лепил их из сногсшибательных сделок, проектов, и предложений.

В этот момент в кабинет ввалился бесцеремонный Люк и холодным скрипучим голосом оборвал мысль черного гения, «посланника Марса на Земле».

– Патрон! Вас хочет видеть Уильям Паркер.

– Кто?

– Билл Паркер. Так он представился.

– Но я не знаю такого.

– Зато он вас знает.

– Меня знает весь деловой мир.

– Но деловой мир не знает вашего адреса, а Паркер знает. Уже за одно это на него следует обратить внимание. Мне кажется, что он сыщик.

– Это он так сказал?

– Он ничего не сказал, это мое мнение.

– Хорошо. Пусть зайдет.

– Хочу напомнить вам, патрон, что вы пригласили Эвелин Фричетт. Она объявится в пять часов, а сейчас уже половина пятого.

– Ты думаешь, что этот Паркер настолько интересен и сможет меня так увлечь, что я забуду о прекрасной даме? Передай мистеру Паркеру, что я могу уделить ему пять минут.

– Хорошо, сэр.

Люк вышел, а Чарли достал из шкатулки сигару. Врачи давно запретили ему курить, но Чарли не мог заставить себя отказаться от удовольствия. У него их не так много осталось в жизни.

Вновь двери раскрылись, и Люк пригласил войти человека по имени Уильям Паркер. Это был очень высокий сильный мужчина, на вид не старше сорока лет. Волевое лицо, узкий рот, голубые глаза.

Увидев его, Доккер подумал, что таких парней ему очень не хватает. Такой не прыгнет под кровать при первом же выстреле. Приглядываясь к гостю, Чарли решил, что уже видел этого парня, но не мог вспомнить где.

– Привет, Чарли! Я ненадолго. Но я принес тебе хороший подарок. Правда, им надо уметь воспользоваться. Это как шкатулка с секретным замком.

Доккера не удивило такое бесцеремонное обращение к собственной персоне. Бывали времена, когда к нему приходили для того, чтобы плюнуть в физиономию. И плевали! Но Доккер всегда умел отсеивать мусор, оставляя порой из долгой беседы два-три слова, но именно те, которые определяли суть и полезность встречи.

– Мне кажется, мы уже виделись, – тихо сказал Чарли.

Паркер осмотрелся по сторонам. Резной потолок, старинная мебель с завитушками в стиле Людовика XIV. Огромное количество книг в дорогих переплетах из кожи и сафьяна, мягкие ковры. Помпезно и надежно.

И среди этого богатства, роскоши и прочности сидел крохотный головастик с черными курчашками вокруг лысины. У этого гнома даже ноги не доставали до пола. Паркеру захотелось стукнуть его кулаком по лысине и размазать по столу. Но он не за этим пришел сюда, и он ничем не выказал своего презрения. Паркер прошел в центр комнаты и сел на кушетку, стоящую возле резного столика.

– Конечно же, ты знаешь меня, Чарли. Я тот самый парень, который прикончил Маранзано. Я тот парень, деньги которого твоя контора отмывала через Уолл-стрит, когда я добывал для тебя соглашения на поставки оружия в Нижний, а потом и Западный Сайд. Ты тогда хорошо погрел руки, и я тоже, но прошли те времена, и теперь я стал парнем, который по уши погряз в собственном дерьме. Только ты не подумай, что я пришел к тебе за милостыней. Я еще кое-что стою, и на сэндвич с сыром у меня денег хватит.

– Я помню тебя, – спокойно сказал Доккер. – Ты метался от моба к мобу во времена сухого закона и тебя простили в обмен на голову Маранзано. Ты ловкий парень. Я слышал, что ты открыл детективное агентство в Чикаго, и у тебя хорошо идут дела. Не так ли?

Паркер покосился на Люка, который сидел на табурете у двери, прижавшись к стенке, и делал вид, что дремлет.

– Не обращай на него внимания, – сказал Чарли. – Это мой человек и ничей больше.

– Тебе виднее, ты старый лис. Твой дурачок Джилбоди нанял меня и хорошо заплатил. Его интересовал один адресок.

– Я знаю об этом. Стив возлагает на тебя большие надежды.

– Он идиот! А я идиот, что ввязался в это. Жадность сгубила. И ты, Чарли, идиот!

Люк открыл глаза и выпрямился, но его патрон не реагировал на оскорбления.

– Затеял охоту на моб Дэйтлона! – продолжал возмущаться Паркер. – Только идиот может решиться на это. Я в жизни не видел более организованного картеля. С виду Дэйтлон дурачком прикидывается. Пресс-конференции в тюрьме устраивает, автоматные очереди по люстрам пускает. Шут гороховый! Так это он для нас с тобой старается. Смотрите на меня, я свой парень, любой может выпить со мной пивка или по стаканчику. Я всех вас люблю, за исключением легавых. Но и они ребята неплохие, когда не лезут в мои дела. А что на деле, Чарли? На деле вот что! У меня было лучшее агентство на севере страны. У меня работали лучшие детективы всего континента. Каждый прошел через такие тесты, что у тебя бы последние кудряшки выпрямились. И что? И крышка! Логово Дэйтлона вычислили на девяносто процентов, день-два – и он под колпаком. Да рано я начал радоваться и барыши подсчитывать.

Охрана на моей вилле покруче твоей. Если бы я захотел, то прошел бы к тебе без доклада, а твоего хмыря в кармане принес бы.

Люк вскочил на ноги, но Чарли поднял руку, и тот сел на место. Паркер даже не взглянул в сторону телохранителя, он его не считал за одушевленный предмет.

– Так вот, Чарли, у меня было четыре волкодава ростом с теленка и четверо парней из спецотрядов морской пехоты. Я уже не говорю о заборе, который выше твоего вдвое. Сижу я после купания и грею рожу под солнцем. Бац! Глаза открываю, а передо мной Феннер. «Привет! – говорит. – Ищешь меня, дружок, вот я и пришел!» Бац! А охрана моя и собаки уже в другом мире с Богом или с чертом разговаривают. Бац! На столе передо мной досье, а в досье все мои дела, протоколы полиции, прокуратуры, ФБР, все стукачи высвечены. Где я плюнул, с кем переспал, сколько пружин в моем матрасе. Лет на двадцать тянет папочка. И говорит мне твой бывший дружок: «Живи, парень, но только не у нас под боком. Собирай вещмешок и гуляй отсюда. Неделя тебе сроку, а агентов своих отправь на пенсию. Кому надо, их подберут, а лучше мы себе заберем!» Так кто кого накрыл? Для начала давай-ка подумаем, откуда мистер Феннер узнал, что мое агентство ищет его? Никто из агентов не станет болтать языком. Им жизнь дорога, они умеют оценивать свой риск. Кто? Поехали дальше. Откуда у Феннера досье на меня? Такое и за год не соберешь. Там же протоколы! А? Понимаешь теперь, что за люди прикрывают гнездышко Дэйтлона?! Ты, поди, такими покровителями похвастать не сможешь! Кишка тонка! Сколько лет ты крутишься юлой? А Дэйтлон всего четыре месяца. Подумай, Чарли, так ли уж нужен тебе Феннер? Смотри, не обозли ребят, они пощады не знают. У них каждая шестерка в банде, как брат родной.

– Я достану Феннера! – злобно произнес Доккер. – Но чего ради ты пришел ко мне?

– Помочь хочу. Сам я против этих ребят не пойду. С меня одной попытки хватит. Я уже продал дом, продал все, что нажил, и мотаю на Гавайи. Умные головы везде нужны. Но пока я собираю гроши по углам, я свое агентство не распускал. Мне была дана неделя. Я обещал ребятам по тысяче баксов выходного пособия, но чтобы они выложились и разбились в лепешку, но раздобыли адрес Дэйтлона. Адреса я, конечно, не ожидал получить. Но хоть что-нибудь! И получил. По тем данным, которые я получил, можно сделать вывод, что у Дэйтлона нет гнезда. Возможно, оно было, но теперь ребята живут по разным углам. То ли они взбунтовались, то ли почувствовали свою безнаказанность и беспомощность легавых. Я не знаю. Моему сознанию эта глупость не поддается. Так мне удалось выяснить, где гуляют итальянцы и кто к ним наведывается. Они тебя не интересуют, и я передал их на попечение ребятам Рэймонда Кафри. Звери! Отребье, злобные псы! Они готовы на любые испытания за своего вожака стаи, а Кафри убит рукой Дэйтлона. Так, во всяком случае, они считают. Вот пусть и грызутся! Мне плевать, кто из них сдохнет.

– Об этом уже писали газеты, Билл. Ты подставил ребят Кафри. Они сдохли в перестрелке с полицией. О людях Дэйтлона там нет ни строчки.

– Мне плевать на это. Но ты же понимаешь, что люди Кафри перестрелок не устраивают. Скорее всего, итальянцы сделали из них заслон. Но забудем о них. Я хочу предложить тебе Феннера.

– Ты знаешь, где он?

– Ишь как глазки засверкали! Будто бабу увидел после долгой отсидки.

– Сколько ты хочешь?

– Ничего я не хочу, Чарли. Я не дешевка и никого никогда не продавал, потому и выжил. И сейчас я не продаю. Я хочу отомстить за себя твоими руками, потому что ты честолюбивый идиот. Все карлики всегда были злодеями, а ты от них ничем не отличаешься. Я уверен, что ты лично перегрызешь Феннеру горло, как только встретишь его. И это случится, если, конечно, ты не пошлешь за ним этого придурка с табуретки.

Люк кипел от злости. Он уже решил для себя, что этот тип не доберется до Гавайских островов. Чаша терпения давно была переполнена. А чтобы Люка вывести из себя, требовался талант.

– Оставь парня в покое, Билл. Где Феннер?

– В восточной части города есть парк под названием «Северные широты», по-другому его называют парк «Вашингтона». Напротив восточного входа есть притон «Лолита». Днем ресторан, а ночью на втором этаже номера с девочками. Феннер несколько раз завтракал там, всегда приходил с улицы, но раза два спускался из номеров на тот же завтрак. Притон охраняется по высшей категории, в нем Феннера не взять. Мои ребята считают, что он где-то рядом имеет квартиру. Выследить его не удалось. Хитер, проскальзывает между пальцами. Я не думаю, что он чувствовал слежку, скорее всего, это рефлекс. Он вальсирует по привычке. У него потрясающее чутье. Тебе может повезти, только если ты найдешь неординарный подход к делу. Нахрапом его не взять. Феннера легко спугнуть, и тогда я не берусь сказать, сколько времени понадобится на новые поиски.

– То, что ты сказал, имеет для меня большое значение, Билл. Чем я могу помочь тебе?

– Ничем, Чарли. Я ни в чем не нуждаюсь. Я еще надеюсь, что мне подфартит в этой жизни, если какой-нибудь ублюдок не стрельнет мне в спину.

Паркер взглянул в сторону Люка, затем встал:

– Будь осторожен, Чарли! Повторю еще раз, я ненавижу Феннера, он отнял у меня покой и стабильность. Но я бы не стал связываться с мобом Дэйтлона. Эти люди страшнее смерча, и для них нет ничего невозможного. Прощай, Чарли!

Паркер поправил шляпу, достал из шкатулки хозяина сигару, прикурил от настольной зажигалки и направился к двери.

Люк был вынужден проводить гостя до машины. Он запомнил номер и позвонил в спецотдел фирмы.

Пять агентов выехали из аппарата Доккера с данными Паркера, номером и маркой машины и ориентировочным направлением, которое может взять объект наблюдения.

Когда Люк звонил в охранные и особые отделы и отдавал распоряжения, ему не задавали вопросов – распоряжения Люка и Стива Джилбоди приравнивались к указаниям самого Доккера.

Конечно же, патрон концерна и не подозревал об этом. Интрижки, как уже говорилось, были Доккеру неизвестны.

Не успел Люк положить трубку, как раздался звонок внутреннего телефона. Охрана у ворот доложила, что к боссу приехала дама по имени Эвелин Фричетт.

Люк распорядился пропустить ее машину и приказал охраннику сесть за руль. Несведущий человек легко мог заблудиться в аллеях тридцати гектаров лесопаркового участка, где трехэтажная вилла выглядела, как коробок спичек на зеленом сукне стола заседаний. Люк вернулся в кабинет и доложил, что прибыла гостья, которую Доккер с таким нетерпением ожидал.

– Наконец-то, – стукнул ладонью по коленке Чарли. – Теперь мне есть что сообщить ей.

Люк навострил уши. Он никогда не присутствовал при встречах хозяина с дамами, но этот случай, как видно, был особый. Люк решил использовать слуховое окно. У него были свои приспособления. За много лет службы у Доккера Люк изучил не только офис шефа, но и его дом.

Люк вышел из кабинета и направился к веранде, чтобы встретить даму.

Все, что он знал о ней, это то, что Эвелин личный секретарь дядюшки Понти, партнера Доккера и давнего его друга, который на несколько месяцев уехал в Италию. Об Эвелин ходили легенды и слухи, она имела странную кличку «Мата Хари». Другие называли ее змеей, третьи – богиней. Люк никогда не прислушивался к разговорам о женщинах, которых не видел и с которыми не собирался встречаться. Но эта дама его интересовала. Интересовала потому, что у Чарли искрились глаза при упоминании об Эвелин, и потому, что ему теперь было что сказать мисс Фричетт.

Когда «кадиллак» подкатил к крыльцу, Люк спустился с веранды и открыл дверцу даме.

Из машины вышла женщина и коротко бросила:

– Спасибо.

Люк одеревенел, держась за ручку дверцы. Он не мог пошевелиться. Такую он не видел и на обложках журналов. Эвелин могла сразить любого парня наповал. Люк считал, что таких женщин только рисуют, а в реальной жизни их не существует.

– Что вылупился, болван?! Веди меня к боссу.

Все чувство восхищения тут же выветрилось из Люка, как воздух из лопнувшей шины. Голубые, небесные, неотразимые глаза Эвелин выражали полное презрение и нетерпимость.

– Мы долго будем здесь еще стоять, осел?

Люк захлопнул дверцу и покраснел. Сегодня у него был неудачный день. Оскорбления сыпались ему на голову со всех сторон. Но если он знал, как расправиться с Паркером, то с этой мышкой ему не совладать. Люк слышал о людях, которые имели зуб на эту стерву, но никто не пытался поднять руку на секретаршу дядюшки Понти. И не потому, что боялись ее всемогущего босса, а потому, что боялись Эвелин Фричетт.

Люк шел первым, она отставала на один шаг. Когда дверь кабинета открылась, Чарли повернул голову, чтобы увидеть ее. Даже такой человек, как Доккер, испытывал чувства к женщинам.

Доккер давно приглядывался к Эвелин, знал все мелочи из ее жизни и хорошо понимал, что она из себя представляет, но, зная все, не мог устоять перед соблазном. Он прекрасно понимал всю разницу между ними, которая никогда не смогла бы объединить его с этой дамой, но отказать себе в своем капризе не мог. Чарли имел очень ограниченное количество желаний, но если уж оно у него появлялось, то Чарли добивался своего.

Эвелин еще не знала о том, что и такие птички, как она, легко продаются и покупаются. Дядюшка Понти был очень привязан к своей секретарше, привязан по-отечески, как он утверждал, и ему не хотелось с ней расставаться. Но Понти находился под влиянием Доккера, и дела фирмы зависели в первую очередь от их партнерства. Пришлось дядюшке уступить свое сокровище партнеру, правда, он получил за нее и двести тысяч наличными.

В тот момент, когда гордая Эвелин переступила порог кабинета Чарли, она еще не знала, что ее уже продали с потрохами, и этот отвратительный тип будет владеть ею, как собственной коробкой сигар.

Чарли встал. «Она изумительна», – подумал он. Изящная женщина лет двадцати пяти, чуть выше среднего роста, с фигурой манекенщицы экстракласса. Белокурые волосы были убраны в пучок, голубые глаза с поволокой отражали наличие извилин в маленькой аккуратной головке, восседающей на длинной стройной шее.

– По-вашему настоянию, мистер Доккер, я откомандирована к вам для выполнения определенного рода заданий.

«У нее дивный голос», – подумал Чарли.

– Да, мисс Фричетт. Проходите и садитесь.

Эвелин оглянулась и взглянула на Люка. Он понял, что остаться в кабинете ему не удастся. Он вышел и прикрыл за собой дверь. Женщина исправила его оплошность, прихлопнув ее.

Люк не очень расстроился такому обороту, у него были свои лазейки, и он решил воспользоваться одной из них.

Эвелин подошла к кушетке и села на край, держа гибкую спину прямо. Чарли подсел рядом, стараясь не выдавать своего волнения. Он ощущал слабый аромат ее духов, и это заставляло его еще больше волноваться.

– Вы не будете работать секретарем. Пока не будете. Вы получите задание, после выполнения которого мы определим статус вашей должности в моем ведомстве.

– Вы говорите так, словно я нахожусь у вас на службе.

– Скажите, мисс Фричетт, вас устраивает ваше жалованье у мистера Понти и условия работы?

– Я должна быть откровенна?

– Разумеется. Я вам доверяю, и вы мне можете доверять.

– Человек жаден, мистер Доккер. Сколько ему ни давай, все будет мало. К тому же я не использую весь потенциал своих возможностей. У меня много недостатков, но достоинств больше. Я говорю о работе, чтобы вы правильно поняли. Если вы мне предлагаете ту же работу, что и мой босс, то я не смею претендовать на большую зарплату. К тому же я у вас человек временный.

– Я пригласил вас для выполнения конкретного задания. Мне известно, как вы заманили в ловушку Карла Каракса, которого не могли достать самые длинные щупальца нашей организации. Мое задание того же рода. Гонорар составит пятьдесят тысяч долларов. Но я хотел бы, чтобы после выполнения задания вы остались у меня. Ваше жалованье будет удвоено. Но дело не в этих мелочах. Я хочу сделать вас своим компаньоном, и вы получите двадцать процентов с оборота. Это огромные деньги.

– А как же мой босс?

– Пусть вас это не беспокоит. Я решу этот вопрос. Мне нужно лишь ваше согласие.

– Раз уж вы решили вести со мной откровенный разговор, то я отвечу тем же. Я готова перейти к вам на службу за удвоенное жалование. Я готова выполнять задания любой сложности за такие гонорары. Что касается двадцати процентов с оборота, то вы хотите загнать меня в свою постель за хорошую оплату услуг, но, мистер Доккер, я не шлюха и купить мое тело невозможно! Если вам его так хочется, то вы можете сделать мне предложение стать вашей женой, на которое я, скорее всего, отвечу согласием. Но при этом мы становимся равными партнерами и я унаследую вашу долю и беру бизнес в свои руки. Условия непростые, и пришел черед вам подумать! Я вас не тороплю с ответом. Мы можем обсудить детали после моего возвращения с задания.

Чарли был убит наповал. Эта женщина вила из него веревки, а он не имел сил, чтобы сопротивляться. Он готов был броситься на нее, разорвать на ней одежду и повалить на ковер. Но Чарли привык ломать в себе любые порывы и желания, если они могли испортить начатый процесс. Он знал, что ответит на ее предложение согласием, но не стал его давать в ту же секунду. Эвелин поняла, что с этой минуты она стала самой богатой женщиной Нью-Йорка и этот сморчок полностью в ее руках.

– Вы правы, мисс Фричетт. Мне нужно подумать. Теперь мы вернемся к теме разговора, ради которого я вас попросил приехать ко мне. Задание сложное. К счастью, вы никогда не видели Олина Феннера. Он работал у меня и был лучшим экспертом по оружию. Сейчас он находится в Чикаго и входит в моб Дэйтлона-банкира. Мне нужно, чтобы Феннера доставили в мой офис живым. Его гибель – это крайняя мера, но необходимая, если вам станет ясно, что его невозможно выковырнуть из гнезда. Задание сложное, Эвелин.

Последние слова он произнес с неожиданной для себя нежностью.

– Других я не выполняю. У вас есть какие-то ориентиры?

– Есть данные, что люди Дэйтлона разбрелись по городу и собираются вместе только для выполнения задания. Я получил информацию, что Феннера неоднократно видели возле парка «Вашингтона» в восточной части Чикаго. Напротив центрального входа есть ресторан «Лолита». В ночное время он превращается в бордель. Феннер там бывает, но никогда не удается его выследить и узнать адрес. Он очень осторожен и хитер. В течение трех месяцев Феннера вели около сотни агентов, но так и не сумели его взять. Брать его при помощи силы бессмысленно. У Феннера силовой щит большой мощности. Ту нужен неординарный подход. У Феннера один недостаток. Он не может устоять перед красивой женщиной.

– Этот недостаток есть у всех мужчин, – сказала Эвелин. – Но почему вы называете недостатком нормальное проявление человеческой природы?

Последними словами она сгладила первоначальный выпад, когда заметила выражение лица Чарли. Замечание касалось его в большей степени, чем остальных мужчин.

Чарли встал с кушетки, подошел к столу и, выдвинув ящик, извлек из него тонкую черную папку.

– Тут небольшое досье на Феннера и два десятка хороших фотографий. Вам следует изучить эти документы к завтрашнему дню.

Доккер позвонил в колокольчик, и через несколько минут появился Люк. Ему понадобилось время, чтобы спуститься с верхнего этажа, где через каминную трубу было все хорошо слышно. Когда он вошел в комнату, Эвелин даже не взглянула в его сторону, а напрасно. Только она могла бы заметить сажу на коленях, грязь и штукатурку на плечах и без того грязного костюма телохранителя.

– Люк отвезет вас в аэропорт завтра днем, и вы передадите ему досье. Ваш самолет, в пятнадцать часов, рейс Нью-Йорк – Чикаго – Сан-Франциско. Держите меня в курсе дела. Ваша цель подготовить Феннера к транспортировке. Остальное сделают «уборщики». Я откомандирую в Чикаго четырех человек и дам вам номер телефона и пароль для связи. Но это после того, как вы устроитесь на месте и позвоните мне. Звоните ежедневно, я не хочу проводить вечера в волнении. Мне кажется, что у нас впереди большое будущее.

Чарли подошел к Эвелин и поцеловал ей руку. Он едва доставал своим лысым затылком до мочки ее уха, а по ширине превышал объемы женщины раза в четыре. Выглядело это комично, однако Эвелин мило улыбнулась и направилась к выходу. На этот раз Люк шел сзади.

Агент и секретарь дядюшки Понти, который уложил ее в свою постель с первого дня появления молоденькой потаскушки в кабинете, Эвелин на протяжении пяти лет получала гроши и подачки, сделала сегодня самую главную партию в свой жизни. Для этого ей понадобилось пять лет, чтобы накопить достаточно опыта и сил в борьбе за место под солнцем.

Она еще не переступила порог из гостиной на веранду, а в ее очаровательной головке уже созрел план, как стать вдовой вскоре после медового месяца с Великим Чарли Доккером.

5. Певчие куклы

В этой комнате побывал окружной прокурор и сказал, что подобные испытания в его возрасте чреваты плохими последствиями. Он назначил вместо себя следователя Ролекса, который славился тем, что умел загонять в тупик любого подозреваемого. Ему и поручили вести допрос. От криминальной полиции был назначен лейтенант Элквист – в качестве человека, участвовавшего в аресте преступников, но без права вмешательства. От федеральной полиции прибыл агент Холлис. Его босс счел, что такой мелочевкой самому заниматься не следует, но протокол допроса должен лечь на стол к нему, а уж потом с ним могут ознакомиться остальные участники или, как их уже называли, «охотники».

Милых подружек подвергли допросу третьей степени. В этом случае беседу проводят в специальном помещении, где стены, потолок и пол сверкают ослепительной белизной. В комнате не было окон, а единственная дверь не отличалась от стен. Вместо окон здесь горели мощные прожекторы, стоящие перед столом, и направлены они были в центр комнаты, где стоял единственный табурет. Лучи накалили воздух до предела. Стоящий на столе вентилятор, который обдувал экзекуторов, плохо спасал положение.

У всех входящих в это помещение очень быстро развязывался язык, и представителям закона не приходилось прибегать к запрещенным физическим методам воздействия.

Ее ввел полицейский и, усадив на табурет, тут же вышел. Девушка находилась в десяти футах от стола, которого она не видела. Прожекторы били по глазам. Она попыталась отвернуться, но ничего вокруг себя не увидела, белый свет был везде и слепил ее. Через несколько секунд она уже взмокла от невыносимой жары.

Из красотки она превратилась в жалкую общипанную курицу, на которую не обратит внимания и горбун из трущоб.

– Итак, мисс, приступим, – раздался резкий скрипучий голос. – Ваш допрос ведут представители высших эшелонов власти штата Мичиган. От нашего решения зависит ваша дальнейшая судьба. Вас арестовали в мотеле «Атланта», и уже доказано, что вы были любовницей и соучастницей Чезаре Кастелани. Ваше имя Майра Браун. Вам грозит тюремное заключение от десяти лет и выше за укрывательство особо опасного преступника и за соучастие в его преступлениях.

– Я не участвовала ни в каких преступлениях!

– Быть любовницей такого отъявленного бандита, как Кастелани, и не участвовать в преступлениях? Побойтесь Бога, мисс Браун! Одно то, что вы все о нем знали и укрывали его от полиции, – уже преступление. Присяжные не поверят ни одному вашему слову.

– Я не знала, что он преступник! – взвизгнула Майра.

– Только шлюхам неведомы имена клиентов и род их занятий, но вы себя к ним не причисляете, насколько мне известно. Глупо утверждать, что при вас не велись разговоры о грабежах и налетах. Глупо утверждать, что вы не видели у Кастелани оружия и не знали, каким способом человек добывает себе деньги на пропитание, и не только на это! По утверждениям свидетелей, вы находились в окружении преступной группы последнюю неделю. Это очень большой срок для тесного знакомства в тех условиях, в которых вы находились.

– Я свободная белая женщина, и мне уже двадцать три года, так что я сама могу выбирать, с кем мне спать, а с кем нет.

– Хороший ответ. Думаю, что суд вам прибавит лишних пару лет за это заявление, но никак не скостит срок.

– За что?! Докажите, что я преступница! Я не совершила ничего предосудительного.

– Любопытное заявление. Суд его воспримет как заведомую ложь, а присяжные оскалят зубы. Вы же сирота, мисс Браун. Отец вас бросил еще в детстве, а мать давно умерла. Вы работаете в цветочном салоне у Тайры-сан за тридцать пять долларов в неделю. Не так ли? К тому же за последний месяц вы ни разу там не появились. Так?

– Допустим! Что из этого?

– Допустим, то, что и зарплата невелика! Как же тогда объяснить, что вы снимаете пяти-комнатную квартиру на Линкольн-стрит, в одном из самых фешенебельных районов города, и щеголяете в норковой шубке, а в вашей сумочке лежит перстень с алмазом с булыжник величиной и золотая пудреница, инкрустированная бриллиантами? И все это вы приобрели на ваше жалованье?

– Это подарки разных мужчин, но не Чеза.

– Назовите их имена и адресаты проверим.

– Этого еще не хватало!

– Вы и на суде так ответите?

– Жюри присяжных не доведет дело до суда. У вас нет прямых улик против меня.

– Наивное заблуждение! Вас будут судить! Мы предлагаем вам спасение за адрес Чезаре Кастелани. Если вы скажете, как его найти, то вы спасены. Если нет, то мы объявим прессе, что вы все нам рассказали, и ослабим вашу охрану. Вам перережут горло в собственной камере.

– Что вы от меня хотите?

– Где Кастелани? Если вы дадите нам конкретный и точный ответ, то мы вас отпустим сразу же после его поимки. Это для вашей же безопасности. В противном случае тюрьма неизбежна. Подумайте о себе, вам только двадцать три года, у вас вся жизнь впереди! С вашими внешними данными вы всегда найдете себе приличного парня и устроите семейный рай с детишками. Дом, семья, дети, свобода – либо решетка. Через десять лет вы же выйдете инвалидом! Не ломайте себе жизнь, мисс Браун.

Воцарилось молчание. Девушка закрыла раскрасневшиеся слезящиеся глаза. Через несколько секунд она сказала:

– У меня назначена с ним встреча. Если его арестуют в момент свидания, все поймут, что я его заложила.

– Не обязательно. Мы устроим ему несчастный случай по пути на это свидание.

– Каким образом?

– Где вы встречаетесь?

– Он придет ко мне завтра вечером. Когда он отвел нас в свой номер, он мне сказал, чтобы я его ждала дома в шесть вечера. Он придет обязательно.

– Все очень просто. Подъезжая к вашему дому, его машина столкнется лоб в лоб с самосвалом. Газетчики даже не узнают о том, кто погиб в автокатастрофе. Теперь вы можете жить со спокойной совестью.

– Вы бы, наверняка, так и жили, но я не могу.

– Не капризничайте, мисс Браун. И не вздумайте предупредить своего дружка.

– У меня нет уже никого.

– Подойдите к столу и подпишите показания.

– Я ничего не вижу. Тут нет никакого стола.

Элквист встал и помог измученной женщине подойти к столу. Она едва держалась на ногах и вряд ли соображала, что делает.

Майра подписала протокол и Ролекс вызвал конвоиров.

– Сопроводите «свободную белую женщину» в камеру, ей необходимо отдохнуть, а потом я дам на ее счет особые распоряжения.

Элквист передал эстафету полицейскому, и тот поволок несчастную к выходу.

Патти сидела на скамье в темном коридоре и ждала своей очереди. Ожидание тоже давало свой эффект. Темно-серые стены и тусклая лампочка в самом конце коридора, едва позволяющая видеть, что здесь происходит.

Патти изумилась, увидев Майру, постаревшую за день на десяток лет. Та ее даже не заметила, и вряд ли она вообще видела. Полицейский вел ее под руки, а она едва волочила ноги и стонала.

Патти посторонилась. Она была настроена агрессивно и собиралась устроить скандал на допросе. Плевать она хотела на копов. Ее никто ни в чем не мог обвинить. У этих толстолобых не было никаких доказательств.

Вскоре появился конвоир и холодно сказал:

– Идем, подружка. Сейчас ты будешь не лучше.

Патти вошла в комнату, из которой вывели Майру, и в первую секунду растерялась, прикрывая рукой глаза. Полицейский усадил ее на табурет и вышел.

Голос донесся откуда-то сверху или сбоку, она не поняла, но он просвистел, как удар хлыста.

– Патти Муир! Надеюсь, что вы умнее своей подруги. Вы будете говорить?

Девушка открыла глаза, но ничего, кроме яркой белизны, не увидела. Кто с ней говорит, она не понимала. Со всех сторон на нее бил ослепительный свет прожекторов. В помещении стояла невыносимая жарища. Воздух был горячий и спертый. С каждой минутой дышать становилось все тяжелее. У Патти было слабое сердце, и она почувствовала, что долго этого не выдержит. Однако это не означало, что она готова сдаться. Она ненавидела копов.

– Итак, вы Патти Муир, – продолжал резать слух скрипучий голос. – Вам двадцать пять лет, вы работаете в клубе «Белая роза» танцовщицей варьете и живете в том же клубе в апартаментах третьего этажа.

– И что из этого? – вызывающе спросила Патти, не зная, как спрятаться от кошмарной белизны. Она теряла ориентир, и ей казалось, что она висит в пространстве, не имеющем пределов.

– Очень хорошо. Вы выдавали себя за жену гангстера Джакобо Чичелли?

– Нет, – отрезала девушка, – я называла себя женой Дона Базена. Так этот человек мне представился и так он был зарегистрирован в мотеле.

– Базена не существует, и вы отлично знаете об этом.

– Понятия не имею. О Чичелли я слышу впервые, а его женой я зарегистрировалась, чтобы эта толстая поменьше языком болтала.

– Вы роете себе яму, мисс Муир. Ваши слова заносят в протокол, и вы будете обвинены в укрывательстве опасного преступника. От пяти до десяти лет тюремного заключения. Вы выдавали себя за жену бандита и вы будете обвинены в соучастии в преступлениях Чичелли.

– Чушь собачья! Вам не запугать меня!

– Смени тон, сука! Ты разве забыла, что твой дружок подарил тебе свой портрет, сорванный с витрины, где указывается его настоящее имя и перечень его преступлений. Этот пай-мальчик в правом верхнем углу красным карандашом оставил свой косолапый автограф: «Милой малышке Патти от любящего Джака!» Твоих куриных мозгов хватило лишь на то, чтобы этот портретик повесить над своей кроватью в апартаментах клуба. Нам ничего не стоит сличить почерк на портрете с почерком изображенного на нем лица. В тюрьмах сохранилось немало собственноручных показаний этого бандита! Советую не лгать нам, если не хочешь надолго угодить в каталажку.

– Что вам надо, – надрывно выкрикнула женщина.

– Адрес Джакобо Чичелли. Куда он ушел?

– Откуда мне знать?! Он не докладывал мне.

– Хочу вам напомнить, мисс Муир, если вы будете упрямиться, то вам придется сменить свои шикарные трехкомнатные апартаменты с персидскими коврами на более скромную квартирку, где спальня, столовая и туалет находятся на расстоянии одного шага друг от друга.

– У вас нет оснований для этого.

– Одного плаката над кроватью более чем достаточно. А суд постарается сделать так, чтобы присяжные были в числе банкиров. Вы забываете о куче свидетелей из мотеля, которые присягнут, что вы являетесь женой бандита. Хочу напомнить, что за неделю, проведенную вами в мотеле, ваш, так называемый муженек, участвовал в ограблении Первого Национального банка и унес с сообщниками шестьсот с лишним тысяч долларов. Жены всегда были сообщниками своих мужей, а фиктивные – тем более.

– Это ложь! Вы готовы все повесить на меня!

– Вешает суд и в прямом и в переносном смысле. Вас может освободить Джакобо Чичелли, если он как свидетель придет в суд и заявит, что вы не входили с ним в сговор и не участвовали в налетах. Но, как вы можете догадаться, мистер Чичелли этого не сделает, потому что ему плевать на вас и вашу судьбу. У него есть деньги, а значит, нет проблем в таких, как Патти Муир. Не забывайте, что ваш дружок на свободе, а вы у нас.

– Что вы предлагаете, черт вас подери?!

– Вы говорите, где мы сможем взять Чичелли. После его поимки мы вас освобождаем и забываем о вас. Посмотрите на себя! У ваших ног будут десятки таких, как Чичелли, и в сто крат лучше. Нашли кого защищать. Он же смертник! Не сегодня, так завтра его веселая и беззаботная песенка оборвется.

– Какие вы даете гарантии, что отпустите меня?

– Если мы его возьмем, то вы нам будете просто не нужны. Мы не собираемся ущемлять права тех, кто помогает правосудию.

Патти облизала потрескавшиеся губы кончиком языка. Она с трудом держалась и контролировала себя. Ей помогала злость. Но от болезни кружилась голова, и казалось, что она падает в пропасть без дна. Платье промокло насквозь и стало невыносимо тяжелым.

– Дайте воды! – простонала она.

– Адрес!

Она провела мокрой ладонью по лицу, убирая налипшие на глаза волосы.

– Джака ранили в плечо. Они еще до этого собирались ехать на ферму «Хот-Спринг». Это около сорока миль к югу. Там есть указатель. Старик Гровелл. Ветеринар. Он поможет Джаку…

Ее слова звучали, как бред больного. Патти покачнулась и упала с табурета на пол.

Ролекс нажал кнопку звонка, и появился конвоир.

– Заберите это с пола и унесите в камеру.

Он повернулся к стене и опустил рычаг тумблера. Прожектора погасли, на столе осталась гореть лишь настольная лампа.

Полицейский подошел к Патти и взвалил на плечо бессознательное тело. У него имелся опыт работы с теми, кто проходил через «белую комнату», как ее нежно здесь называли.

Конвоир нес Патти, как мешок соломы, нисколько не заботясь о том, что при каждом повороте ударяет женщину о каменные стены и углы.

Допрос был закончен, в потолке завертелся вентилятор.

– Ну вот, дорогие коллеги, и вся процедура. По десять минут на каждую кошечку – и все проблемы решены. Мужчины иногда выдерживают по пятнадцать минут, но потом долго не приходят в себя. Проверенные средства всегда себя оправдывают.

Следователь чувствовал себя победителем. Барк Холлис собрал протоколы в папку и сказал, вставая:

– Копии документов вам пришлют. Успехов, господа!

– Это вам нужны успехи, – усмехнулся Ролекс. – Ведь теперь ваше ведомство будет брать макаронников.

– Мы свою работу знаем не хуже вас.

Элквист еще сидел в белой комнате, когда все ушли. Он не мог понять, зачем он здесь был нужен. Он арестовал девиц, и его отодвинули в тень. Как оказалось, он для того создавал свою бригаду, чтобы дело попало в ФБР. Больше всего Элквист не хотел именно этого. Но вышло так, а не иначе.

Лейтенант встал и побрел к выходу.

6. Интервью

Когда Кэрр вышел из дома на улицу, то заметил серый «шевроле», в котором сидел Слим. Приятель поманил его пальцем.

Кэрр осмотрелся по сторонам. Слим вел себя странно, будто прятался от кого-то, но кроме обычных прохожих, вокруг никого не было. Люди торопились на службу. Кэрр подошел к машине и сел на переднее сиденье рядом с приятелем.

– Привет, Слим. Ты куда-то запропастился!

– Приходится. – Он включил зажигание и тронул машину вперед. – Меня обвиняют в связи с Дэйтлоном.

– Скажу сразу, я к этому никакого отношения не имею. Я твоего имени не называл.

– Я знаю. Ты надежный человек, Майкл, именно поэтому я за тобой приехал.

– Куда ты меня везешь?

– Сейчас узнаешь.

– Но в десять утра я должен быть на оперативке у главного редактора.

– Я предлагаю тебе интересный материал. Фотоаппарат у тебя при себе?

Слим взглянул на репортерскую сумку Кэрра.

– Я могу забыть надеть штаны, но без камеры из дома не выхожу.

– Вот и прекрасно. Я надеюсь на твою твердость, Майкл. Мое имя нигде не произноси.

– Хорошо, а в чем проблема?

Слим затормозил у отеля «Лексингтон», одного из самых шикарных в Чикаго.

– Когда-то здесь жил Аль Капоне? – спросил Слим.

– Да. И я был здесь среди репортеров, которые осаждали отель каждое утро, чтобы поймать очередное изречение великого босса боссов.

– Сейчас здесь нет своры репортеров, но тебя ждет приятный сюрприз.

– Как всегда интригуешь?! А потом я получаю дубинкой по башке. Бедная моя голова!

– На этот раз тебе повезет, и ты получишь хороший материал. Поднимись на третий этаж в номер 315. О твоем появлении знают, и тебя никто не остановит. Иди, Майкл. Но ты должен помнить, что ни один здравый политик или законник не позволит появиться твоему материалу в виде массового тиража. Но тут все в твоих руках. Учись лавировать и ходить по канату. Нельзя переходить тонкую грань и доводить жидкость до кипения. А теперь вперед, тебя ждут!

Кэрр вышел из «шевроле», взятого напрокат Слимом, и машина тут же у ехала.

Репортер вошел в шикарный холл дорогого отеля, устланный коврами. Он прошел к лифтам и воспользовался свободной кабиной. Лифтер поклонился ему, и его палец в белой перчатке нажал на кнопку с цифрой три.

Коридор третьего этажа не отличался от других. Здесь располагались трех– и пяти-комнатные апартаменты. Рассыльные в униформе носились взад и вперед с подносами, разнося завтраки, газеты, письма и устанавливали начищенную обувь к дверям:

Кэрр подошел к номеру 315 и постучал.

Ему тут же открыл высокий широкоплечий чернокожий парень в дорогом голубом костюме и пригласил войти.

Кэрр переступил порог огромной гостиной с высокими окнами, гигантским камином и белой мебелью, обитой красным бархатом, где люстра сверкала хрусталем так, что отбрасывала зайчики На стены, обтянутые розовым шелком.

Негр указал Кэрру на кресло у камина и тихо сказал:

– Я доложу о вашем визите.

Он прошел в одну из дверей, оставив репортера одного. Кэрр достал из сумки свою «лейку», не зная, понадобится она ему или нет, и устроился в кресле. Он не знал, какой сюрприз его ожидает, но нервишки были на взводе. Жаль будет, если его опять станут испытывать на прочность и бить по голове.

Спустя пару минут двери комнаты распахнулись, и появился Кристофер Дэйтлон. Кэрр не мог ошибиться, это был он.

Хозяин прошел к камину и сел в кресло напротив Майкла.

– Рад видеть вас, Кэрр. Я обещал вам интервью, когда мы виделись с вами в Краун-Пойнте. Я всегда держу свое слово. Не знаю, почему власти до сих пор не поняли этого.

– Простите, мистер Дэйтлон, если я получу обещанное вами интервью и опубликую его, то меня привлекут к суду за сокрытие опасного преступника. Я вынужден буду сообщить о вашем местонахождении в полицию, как только выйду на улицу.

– Я знаю. И я принял меры предосторожности. Вы можете позвонить дежурному, сразу же как выйдете отсюда. Попросите его зафиксировать время звонка, чтобы к вам не придрались впоследствии.

– Я понял вас. Я был обязан вас предупредить.

– В вашей порядочности я не сомневаюсь, Кэрр. Вы честный парень и хороший профессионал. Я довольно часто читаю ваши статьи, и мне нравится угол зрения, под которым вы освещаете события. Поэтому в Краун-Пойнте я пообещал встречу вам, а не кому-то другому. К сожалению, я могу дать вам только пять минут на все ваши вопросы. Вы можете сделать три снимка и один общим планом, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что встреча проходила в этом отеле, а не на моей базе, о которой вы решили умолчать.

– Спасибо за заботу. А я об этом и не подумал.

– Думать надо быстрее, Майкл. Стоит не просчитать, не продумать или упустить мелочь, деталь – и ты проиграл. Бравада и хвастовство хороши тогда, когда они подкреплены титаническим трудом и идеальным расчетом по времени и по действиям. В моем понятии секунда – это последнее измерение. В нашей работе принято использовать доли секунд. Сотые, десятые, а иногда и тысячные.

Дэйтлон достал сигару из шкатулки, стоявшей на низком резном столике, и прикурил от зажигалки, выполненной из слоновой кости с золотом, как и сама шкатулка.

– Вы можете фотографировать.

Кэрр сделал несколько кадров и убрал аппарат в сумку, он был настолько растерян, что не знал, с чего начать. Миллион раз в своем воображении он уже проводил это интервью, а когда настал момент и его мечта превратилась в реальность, репортер растерялся, как новичок.

– Как вы встретили новость о том, что вас объявили преступником номер один и поставили вашу персону вне закона?

– Очень спокойно. Просто как несостоятельность полиции и власть имущих. Я не делю с ними барыши, и они в бешенстве. На днях в Нью-Йорке банда Датча Шульца уничтожила двадцать семь человек, которые посягнули на его рэкет в Саут-Сайде и Норт-Сайде. Однако его никто не называет преступником и не клеит ему на лоб порядковый номер. На счету моего синдиката семь полицейских, которые шли на меня с оружием в руках. Это не двадцать семь человек. Но все дело в том, что Шульц делит сферы влияния и уничтожает себе подобных. Если в перестрелке погибают прохожие и дети, это не принимается в учет. Главное заключается в том, что Шульц не посягает на капитал Моргана, Форда, Рокфеллера или других китов. В нашей стране мошенничество – это не преступление. Если ты обманул своего приятеля и разорил его – это нормально. Но если ты не уплатил двадцать центов налога государству – ты преступник. Если завтра перестреляют всех бродяг под мостом Вашингтона или под Бруклинским мостом, то этот факт не заинтересует власти. Но если у племянницы Гувера мальчишки отнимут портфель, когда она будет возвращаться из школы, то заведут уголовное дело и бросят на него лучших следователей столицы. Что значит «преступник № 1»? Ничего, кроме рекламы. Что значит «объявлен вне закона»? Только то, что полиция решила бороться со мной моими же методами, не имея при этом угрозы наказания за свои деяния. Что значит «охота без милосердия»? Это значит, джи-мены и полиция и прочие законники, имеющие право носить оружие, могут его использовать не думая. Властям известны шесть человек из моей команды, которых они безуспешно пытаются выловить в течение трех месяцев, но все впустую. Они полагают, что теперь, стреляя наугад, они попадут в кого-то из этой шестерки. Начать работать головой, делать расчеты, выводы, устраивать засады и вести прицельный огонь они не хотят. Они не видят в этом смысла. Каждый прохожий из толпы, убитый пулей полицейского, будет занесен на мой счет. Губернатор переживает лишь о том, что его популярность уступает моей. Он хочет устроить на улицах бойню, чтобы настроить людей против меня. Такая политика приведет к открытой войне. Я не испугался этого горлопана, я принимаю его вызов. Но я не хочу, чтобы ответственность за его безумные решения ложилась на мои плечи. Я признаю честный поединок, а мистер Бэйн решил действовать в жилых кварталах города, как в лесу. Меня бессмысленно обкладывать флажками, я опытный зверь. А если быть точным, то мишень. Живая мишень, которую губернатор не может увидеть, пощупать, вынюхать и уничтожить. Но я не собираюсь делать скидки и подставлять свой лоб.

– Как вы относитесь к тому, что вас сделали легендой при жизни?

– Я не заказывал этой песни, но раз вы ее выбрали сами, то я не возражаю. Наш народ обожает легенды. На этом фундаменте был построен Голливуд, и он вечен, потому что вечна вера в легенду. Ее нужно поддерживать. Подпитывать. Ухаживать, как за капризным цветком.

– Конечно. Люди не воспринимают вас как преступников, они видят вас в роли благородных пиратов. Сентиментальная романтика. Вы можете объяснить этот феномен? Почему Альфонс Капоне, Счастливчик Лучиано и все их подручные всегда выглядели бандитами? Гангстер есть гангстер, и как ни отбеливали Капоне, он сел за решетку как бандит.

– Я вам могу объяснить этот феномен очень просто. По Дикому Западу ходили бандиты и убивали друг друга. Среди первопроходцев, пионеров и завоевателей земель Запада было очень мало порядочных людей. Но их возвели в ранг героев, не без помощи Голливуда конечно. Вестерн и сегодня самый почитаемый жанр. Каким образом Голливуд и писатели сделали банду завоевателей и убийц героями? Все дело в том, что они, встречаясь на улице, выхватывали свои «кольты» и, стреляя друг в друга, смотрели один другому в лицо! В этом романтика, в этом достоинство, смелость! Честный и открытый бой! Капоне никогда не простят «Валентинов день», когда он ставил людей к стенке и стрелял в затылок. Они стреляют из-за угла, в спину, исподтишка! Я не стреляю людям в спину. Я иду на риск и не всегда уверен, что выйду победителем. Здесь все дело в том, кто первый выхватит пистолет.

– Вы сентиментальный человек?

– Конечно. Я очень часто плачу в кинозале. Я обожаю кино. Хорошее кино, которое трогает за душу. Я люблю мелодрамы и сильные чувства.

– А как вы относитесь к гангстерским фильмам? «Маленький Цезарь», «Человек со шрамом»?

– Ну, это же не кино. Это очень неуклюжая пропаганда, Если бы гангстеры были такими глупыми, то полиция с ними не воевала бы на протяжении почти пятнадцати лет во времена сухого закона. Обидно, что хорошие умные актеры изображают идиотов. Мне пытаются навязать мораль, на которую мне наплевать. Такое кино интересно детям. Там много стреляют.

– Вы ощущаете себя победителем?

– Я очень холодно отношусь к этим понятиям. Победа – это характеристика человека. Победа – это то, что ты можешь. Твои способности. Поражение – это то, чего ты стоишь.

– Зачем вы пригласили меня? Вы уверены, что ваши слова дойдут до обывателя?

– Нет. Уверенности такой у меня нет. Начнем с того, что вам может помешать цензура.

– Вы считаете, что у нас есть цензура?

– Конечно. Вспомните то же кино и кодекс Хейнса. Показывая на экране гангстера, актер обязан изобразить его тупым идиотом. Не дай Бог, зрители выйдут из кинотеатров и скажут: «Черт побери, а они симпатичны, эти ребята с „Томми“ в руках». Поэтому я предпочитаю мелодраму, самое нейтральное кино, которое любят все. Человек видит красивую жизнь и забывает о серой действительности.

– Сколько еще времени вы рассчитываете продержаться?

– Долго. Пока в полиции не появятся умные ребята, которые не будут слепо следовать приказам дилетантов, а займутся работой.

– Вы определили для себя предел?

– Мы можем закончить работу в любую минуту. Я не решаю эти вопросы самостоятельно. У меня солидная организация. Сильная организация. Банда Дэйтлона-банкира, первого преступника Америки, – это та самая легенда, которая выгодна правительству и которая войдет в учебники по криминалистике, где я буду похож на Кинг-Конга. Честно говоря, так оно и будет, и мне плевать на это. Десяток честных парней, как вы, Кэрр, не смогут изменить всей природы подачи информации, как она уже задумана. Я не отрицаю, что я на языке властей гангстер. Я бунтарь! Нас кучка таких бунтарей. У нас свое знамя и свои идолы. Мы никого не тянем в свою веру и не зовем под свои знамена. Мы выполним свою миссию до конца. И вы увидите, Майкл, что процесса над Дэйтлоном никогда не будет. Процесс над легендой невозможен.

– Вы уже…

Дэйтлон встал, открыл папку, лежащую на столике и подал гостю фотографию.

– Извините, наше время истекло. Вот вам от меня сувенир, который будет хорошо контрастировать с вашими снимками.

Репортер взглянул на снимок, и у него открылся рот.

На четкой, профессионально отпечатанной фотографии был изображен Дэйтлон, сидящий на электрическом стуле, запрокинув ногу на ногу, с сигарой во рту. Крепежные ремни и провода болтались вдоль подлокотников кресла. Он улыбался.

– Этот снимок сделан перед выходом из Краун-Пойнта. Вы можете сверить снимок с камерой смерти в тюрьме. Это не киностудия, это действительность. Прощайте, Кэрр. Удачи вам.

Дэйтлон пожал журналисту руку и ушел. Чернокожий проводил Кэрра до выхода. Выйдя на улицу, он тут же позвонил в управление полиции и доложил, что Дэйтлон-банкир находится в знаменитом отеле «Лексингтон» в номере 315.

Кэрр дождался, пока приедут копы. Пять машин, двадцать человек. К полудню они уехали с пустыми руками, прихватив двух служащих для допроса.

Кэрр приехал в редакцию, сел за свой стол и начал долбить на машинке. Курьер отнес его пленку в фотолабораторию и через час принес отпечатки, а следом пришел лаборант и с открытым ртом стал следить за Майклом.

Статья получилась очень большой, но Кэрр решил, что редактор сам ее сократит, если сочтет нужным. Собрав все материалы в конверт, он сел в лифт и поднялся на шестой этаж.

Секретарша грудью перегородила дорогу.

– Майер тебе всыплет по первое число, но не сейчас, а когда освободится. У него совещание. Ты не явился утром на оперативку!

Кэрр чмокнул секретаршу в щеку, отодвинул ее в сторону и ворвался в кабинет. В прокуренной комнате сидели шесть редакторов отделов и дежурный редактор по типографии Нил Реллер.

– Ты спятил, Кэрр! – крикнул Майер. – Убирайся, я тебя вызову.

Репортер обошел стол и, подойдя к шефу со спины, вынул из конверта снимок Дэйтлона на фоне апартаментов и показал ему, но так, чтобы остальные не видели.

– Сделано сегодня утром мною лично!

Майер умел быстро соображать, почти так, как говорил об этом Дэйтлон, и поэтому, он был главным редактором.

– Все свободны до особого вызова.

Снедаемые любопытством руководители отделов разошлись.

– Нил, останься, – приказал Кэрр.

Тот с радостью вернулся на свое место. Когда все вышли, редактор вырвал из рук Кэрра конверт и разложил все снимки по столу. Реллер прилип к столу и впился глазами в материал.

– Черт! И это правда! – вскрикнул Майер.

– Эта правда стоит тысячу долларов наличными сию минуту и первой полосы завтрашнего утреннего номера. Статья перед вами, Реллер может сдать ее в набор сейчас. Так, Нил?

– Игра стоит свеч! – подтвердил Реллер.

– Хорошо! Набирай. Сокращение будем делать в гранках, но я не думаю, чтобы Майкл стал лить воду. Можем прихватить и вторую полосу.

– Гениальная мысль, шеф!

Майер вышел из-за стола, открыл сейф и достал пачку купюр. Бросив ее на стол, он сказал:

– Вот твоя тысяча, Кэрр. Бумажки оформим потом, сейчас ты можешь кутить! Но для начала необходимо обговорить детали.

– Вы обговаривайте, – вмешался Реллер. – Я пошел в типографию с материалами.

– Отложи мне десять номеров, – крикнул вслед Кэрр. – Это для истории. Я оклею ими стену в своей конуре.

– О'кей, Майкл. Я положу их под пожарный ящик, как в прошлый раз.

Реллер вышел, а Майер строго взглянул на Кэрра.

– Давай-ка, дружок, разберемся. Где в этой истории есть криминал, и от чего нам придется отмахиваться.

– Все чисто, шеф. – Кэрр убрал деньги в карман. – Меня информировал о месте нахождения Дэйтлона аноним. Я приехал в отель в десять утра, а вышел из него в десять двадцать. Меня видели швейцар и лифтер. Я тут же позвонил в полицию, там зафиксировали время моего звонка и заявление. Полицейские приехали в десять тридцать, но номер был пуст. Извините, но тут уж я не виноват.

– Возникает вопрос. Почему Дэйтлон тебя принял?

– Ответ прост. На пресс-конференции в Краун-Пойнте он обещал мне это интервью во всеуслышание. Поднимите подшивки, и вы убедитесь в этом.

– Кто делал фотографию на электрическом стуле?

– Мне ее передал Дэйтлон.

– О'кей, парень. Ты хотел быть редактором отдела уголовной хроники, ты им стал. Еще один шаг – и я сделаю тебя редактором отдела информации, и ты возьмешь все в свои руки.

– Хорошее решение, шеф. Своевременное! Я заеду в криминальную полицию и выясню, что пни обнаружили в отеле кроме тени Аль Капоне. К шести утра я буду здесь. Хочу видеть, как тираж грузят на машины. Завтра будет мой день, шеф!

Кэрр прибыл в редакцию к шести утра, как обещал, но грузовиков с тиражом не увидел. Все вокруг ходили с опущенными носами. Кэрр бросился к главному и застал его с людьми, не имеющими никакого отношения к газете. По лицу шефа было видно, что Майер свое уже получил, а сейчас они поджидали Майкла для полного завершения разгрома.

Сам мэр набросился на него, едва он успел переступить порог кабинета.

– Это интервью, мистер Кэрр, не что иное, как пропаганда насилия, а ваша статья – гимн преступности. Вы могли бы вести борьбу с гангстерами жестким словом, а вы воспеваете насилие.

Кэрр с недоумением взглянул на редактора, потом на мэра и на человека в черном костюме.

– Вы считаете, что от гангстеров можно избавиться, делая вид, что их не существует? Это же смешно. Арест на этот номер – это лишь ваше признание Дэйтлона как силы, противостоять которой вы не способны.

– Эта газета может попасть в руки подростков. У них свои взгляды на эти вещи.

– Об этом вы прочли в интервью? Тогда закройте кинотеатры и запретите все фильмы, где есть люди с оружием. Сожгите все книги, где говорится о людях с оружием. Дети будут ходить на улицу, чтобы посмотреть на перестрелки. В городе столько автоматического оружия, что зрелища хватит надолго. До того момента, как они подрастут и купят себе собственное. Запретите, уничтожьте эти автоматы!

– Возможно, что скоро этот вопрос будет решен. Но пока полиция не может бороться с этим злом.

– Тогда боритесь с Дэйтлоном, а не с газетами, которые публикуют его фотографии и высказывания. Федеральное правительство должно искать способы борьбы с преступностью, а не пресса, которая должна отображать результаты этой борьбы. Вместо того чтобы говорить правду, вы предлагаете ее скрывать! У нас свободная страна, и у вас нет права затыкать рот средствам массовой информации!

Мужчина в черном костюме встал с дивана.

– Мистер Кэрр. У меня есть основания арестовать вас за укрывание информации о местонахождении опасного преступника.

– Бросьте, мистер! Я сообщил дежурному полицейского управления, где находится Дэйтлон, сразу, как только вышел на улицу из отеля. Мой звонок зарегистрирован.

– А чем вы докажете, что вы сразу позвонили?

– А это вы должны доказать, что я не сразу позвонил, а дал Дэйтлону уйти. Проведите следствие, соберите свидетелей, материал, а потом сходите к окружному прокурору и возьмите у него санкцию на мой арест. А сейчас я хочу с большим удовольствием послать вас к черту!

– Майкл, заткнись! – крикнул редактор.

– Эти господа уже заткнули меня и вас, уничтожив тираж газеты.

Фэбээровец подошел к репортеру и схватил его за ворот пиджака.

– Ты знаешь, кто такой Джей Нингел?

– Человек, который писал статьи о Капоне.

– Не человек, а репортер. Он получал в редакции шестьдесят долларов в неделю, печатая портреты Капоне и восхваляя его на все лады. А потом он стал покупать себе новые машины, дома и менять подружек.

– Отпусти!

Джи-мен убрал руку, но не замолчал.

– Ты купил себе новенький «шевроле», Кэрр.

– Я получил деньги от страховой компании за работу. Я плачу налоги и не скрываю доходов!

– Джея Нингела нашли на улице с простреленной головой. Он слишком много знал о Капоне.

– А может быть, его статьи не понравились джи-менам?

– Смотри, Кэрр, по краю пропасти ходишь. Ты у нас на особом счету. Тебя почему-то очень любят преступники, а они никого не любят!

Парень в черном костюме взял с дивана шляпу и вышел из кабинета редактора.

Мэр покосился на руководителя газеты.

– Я не удивлюсь, Хэнк, если твою лавочку прикроют. На арест тиража дал добро Фостер. Он выписывал ордер. – Мэр подошел к Майклу и положил ему руку на плечо. – После того как скинули большого Билла, к мэрам Чикаго не испытывают доверия. Но я могу тебе одно сказать, сынок. Ты сам виноват в этой истории. Интервью ты брал вчера утром, статью написал днем, газету верстали ночью. Тираж был готов в пять утра. А в пять десять приехала орава джи-менов с ордером на арест тиража, подписанным окружным прокурором. Когда это, интересно знать, он его подписал? Ночью? Нет. Я думаю, что вчера вечером. А теперь подумай, кто знал о твоей встрече с Дэйтлоном. Я не думаю, что гангстер сам себя заложил. Ему твой материал понравился бы.

Мэр взял свою трость, надел шляпу и, перед тем как выйти, добавил:

– Особые материалы должны по-особому готовиться. Учтите это, господа! Если рупор не кричит, значит, он засорился и его необходимо прочистить! Успехов, господа!

Хэнк Майер почесал затылок.

– Он прав, черт подери! Когда охота в самом разгаре, интервью с жертвой – это выстрел в спину охотников. Дэйтлон рассчитывал на этот выстрел. Значит, он выдыхается!

– Черта с два! А почему мы должны стоять на стороне охотников? Мы что, орган ФБР или прокуратуры? Мы частная независимая газета.

– Наш владелец не настолько богат, чтобы воевать с федеральным правительством. Если начнутся судебные тяжбы, он их не выдержит.

– Идиотское положение! Ни одного номера не осталось?

– Ни одного. Они принимали тираж с конвейера. Ладно, Майкл, будем надеяться, что тебе еще раз повезет.

Кэрр вышел из кабинета и спустился в типографию. Здесь никого не было. Смену распустили. Он прошел в конец цеха и, нагнувшись, сунул руку под пожарный ящик с песком.

Реллер сдержал слово. Тонкая стопка газет лежала под ящиком, но Кэрр не решился забрать газеты – опасность еще не миновала, и он оказался прав. При выходе на улицу к нему подошли двое здоровяков и, не предъявляя документы, обшарили его с ног до головы и проверили сумку. Кэрр хорошо помнил, как у него вынули пленку из аппарата, и уже имел горький опыт, а сегодня этот опыт вырос вдвое.

7. Расчеты и просчеты

Дэйтлон чувствовал, что его расчеты не оправдались. Он не считал, что сделал много ошибок, но он был недостаточно тверд. Руководить такой авторитетной командой непросто. Тут мало собственного авторитета и явного либо скрытого превосходства. Тут нужны железная воля и твердый кулак. Он же старался приравнять себя к остальным и вести дела демократическим путем, коллегиально, сообща, не ущемляя чьих-либо прав и пожеланий.

В итоге все свелось к тому, что чаши весов выровнялись, и он не чувствовал уже перевеса на своей стороне. Противник всегда имел преимущество в силе, а он во внезапности.

Но жизнь не стоит на месте, законники начали действовать активнее, предугадывая некоторые его ходы, и в конечном счете объявили ему открытую войну. Но если копы могли смириться с потерями, то он нет! У него не было замены, у него падала дисциплина, ореол Робин Гуда рассеивался, и он превращался в стандартного грабителя. Интерес публики к нему угасал. Слишком много трупов. Война велась на улицах, а значит, невинные жертвы были неизбежны. Да, его расчеты не оправдались. Он не протянет и года! Месяц или два – его предел, и то при благоприятных обстоятельствах.

Джо пришел очень взволнованным. Калитку ему открыла Тэй. Если бы негры умели бледнеть, то можно было бы сказать, что парень побелел.

– Неприятности? – коротко спросила Тэй.

– Да, мэм.

– Идем к Крису.

Дэйтлон сидел в кожаном кресле гостиной и тупо смотрел в никуда. Слим, расположившись на ступеньках лестницы, вырезал из сучка свистульку.

Когда в гостиную вошли Джо и Тэй, Дэйтлон, не оборачиваясь к ним, спросил:

– Что произошло?

Джо обошел кресло и сказал:

– Звонок очень тревожный! Обычно этот человек говорит спокойно, а сейчас я слышал тревогу в его голосе.

– Нетрудно понять. Подходит время следующей выплаты, а он не очень-то справляется с делами. Навряд ли он способен помогать нам после объявления войны. Все, на что он теперь способен, – это на предупреждения. Вот я тебя и спрашиваю, о чем он предупредил?

– Он предупредил, что «куколки запели». Он сказал, что вы поймете, о чем речь.

Крис ударил сигарой о пепельницу и раскрошил ее в порошок.

– Что он еще сказал?

– Он сказал, что мисс Майра живет на Линкольн-стрит, дом 3216, и там ждут гостя к шести часам вечера. Затем он сказал, что мисс Патти дала адрес фермы Ирвина Гровелла.

– То, что их сцапали, моя вина. Их надо было брать с собой или уничтожить.

– О чем ты говоришь, Крис? – вмешалась Тэй. – Кого уничтожить? О каких женщинах идет речь?

– Это шлюхи Джака и Чеза. Легавые их взяли в мотеле «Атланта», и они продали с потрохами своих кумиров, которые из куска дерьма сделали их независимыми белыми женщинами. Мы можем быстро собрать людей… Черт! Который час?

– Пять, – ответил Слим.

– Я всегда был против того, чтобы люди жили в разных местах. Такая роскошь не позволительна в нашем положении.

– Извини, Крис, но раз ты сам пошел на поводу у своих людей, то незачем сейчас об этом говорить, – заявила женщина. – После твоего возвращения из Краун-Пойнта не ты ли сказал, что если нас всех здесь накроют, то некому будет освобождать нас? И ты прекрасно знаешь, что теперь собрать людей даже в экстренном случае в короткий срок невозможно. С нами оставался Тони, но ты отпустил его на две недели навестить дочь и дал ему в провожатые Чико. Ни одно твое решение за последний месяц не принесло положительных результатов.

– Хватит! Заткнись! У нас нет времени на болтовню. – Дэйтлон вскочил на ноги и начал шагать из угла в угол. – Слушай меня, Слим. Садись в «кадиллак» и езжай на Линкольн-стрит, 3216. В дом не заходи, там облава. Ждут Чеза. Я не знаю как, но ты должен перехватить его до того, как он войдет в подъезд. Придумаешь по дороге, сейчас нет времени. Чез любит приезжать заранее, а тебе необходимо добраться до города и протиснуться к центру в час пик. Иди!

Слим вскочил и направился к сараю за машиной.

– Тэй, открой ребятам ворота. Теперь ты, Джо. Садись в «линкольн» и жми на ферму «Хот Спринг». Дорога неблизкая, тебе придется проехать через весь город и выехать на двадцать пятую магистраль. У сороковой мили есть указатель и поворот на проселочную дорогу.

Вдоль дороги по обеим сторонам стоит лес. Загони машину в кустарник. Если ты опоздал и копы там, то на этой дороге ты с ними не разъедешься, и тебя сбросят в кювет. До фермы меньше мили, двадцать минут хода. Джак лежит в кирпичном доме с красной черепичной крышей, там всего два жилых дома, и ты не ошибешься. У нашего друга сломана нога и рана в плече. Тебе придется попотеть, Джо. Взвалишь его на себя и лесом, вдоль дороги вытащишь его к машине. У нас нет другого выхода, Джо. Ты последняя моя надежда.

– Я пошел, хозяин. Я все сделаю, не сомневайтесь.

– Я никогда не сомневался в тебе, Джо! Иди и поторопись.

Джо отправился в сарай, из которого выезжал Слим на «кадиллаке».

Тэй раскрыла створки, и за ворота одна за другой выехали две машины, которые впервые выполняли роль «скорой помощи», а не боевых коней крутых ковбоев.

Этой минуты Крис очень боялся, но он знал, что она придет. Рано или поздно, но придет. Он не знал, кто будет первым, но кто-то им обязательно станет. Вера в безоблачное будущее никогда не владела Дэйтлоном. Он знал, на что шел.

Тэй вошла в гостиную и села напротив Криса.

– К сожалению, я в последнее время редко читаю газеты. Наверняка итальянцы уходили из мотеля с фейерверком.

– Газеты не писали об этом. Копы проиграли это сражение, но им очень хотелось показать себя победителями, и они представили публике картинку борьбы полиции с бандитами Рэймонда Кафри. Очевидно, копы за ними следили, и ребята Кафри приволокли за собой «хвост». Итальянцы легко разделались с нерадивыми мстителями и ушли, устроив, как ты выразилась, «небольшой фейерверк». Джак был ранен в перестрелке. Но легавые преподнесли эту «бойню» как борьбу с остатками банды Кафри. Мне на это наплевать. Но сейчас я чувствую, что итальянцам не уйти.

– Возможно, что это закономерный конец для них. Ты их простил за предательство, но их не простил Всевышний. Они меченые! Нельзя было их брать назад. Им так хорошо жилось в своей камере, как будто они родились в ней, а ты дал им свободу, с которой они не могут справиться.

– Все мы меченые. Каждый! Никто не застрахован. Я уже жалею, что не поехал за Чезом сам, а послал Слима.

– Любишь играть со смертью в жмурки?

– И это часть правды. Возможно, мне жизнь наскучила, возможно, я ей, но я – игрок! Чтобы осязать эту жизнь, риск необходим.

– В пределах здравого смысла. Если сейчас тебе прострелят голову в центре Чикаго, то что ждет твоих людей? Ты несешь за них ответственность.

– Да. И если с одним из моих людей что-то случится, я отвечу ударом на удар. Все виновные понесут ответственность за гибель моей гвардии!

– Тебе бы еще знамя в руки, и можно ставить тебя на холм. Из тебя получился бы отличный оратор, жаль, что тебя не слушает армия!

– Не злорадствуй, Тэй!

– Боже упаси, дорогой. Просто я не хочу, чтобы ты выглядел посмешищем, даже перед собой. Я не хочу, чтобы ты мучился в ожидании и предлагаю тебе прокатиться со мной в мотель, который я недавно купила. Сейчас там сидит Рудольф Малик и изображает моего заместителя. Он также нашел для меня телохранителя, и я бы хотела, чтобы ты взглянул на него. Любопытный тип с любопытной внешностью, тебе он должен понравиться. У Малика много интересных идей, и тебе пора с ним познакомиться. Подожди меня минутку, я переоденусь.

Тэй вышла в другую комнату и вернулась через десять минут в ярко-красном платье, чудаковатой шляпке и красных туфлях.

– Что с тобой, дорогая? – удивленно спросил Дэйтлон. – Ты выглядишь вульгарно, если не сказать…

– Не говори. А как по-твоему должна выглядеть хозяйка борделя? Кстати, Малик и в этом оказался прав. Бордель начал приносить прибыль, и вскоре я смогу вложить затраченные на его покупку деньги в кассу синдиката.

8. Огненные перекрестки

Шел сильный косой дождь, и скорость приходилось держать не более сорока миль. В городе у каждого светофора образовывались пробки. Чикаго обрастал автомобилями, как никакой город в стране, и машинам становилось уже тесно на узких улицах и бесконечных перекрестках.

Слим опаздывал, но ничего не мог поделать. Стеклоочистители носились из угла в угол, не успевая сбрасывать потоки воды.

Слим миновал Центральный парк и свернул на Линкольн-стрит. Улица упиралась в площадь, где стоял памятник президенту Гранту, но Слиму не удалось доехать до конца. Толпа перегородила проезжую часть, укрывшись под черными колпаками зонтов.

Выискав взглядом свободное место, Слим припарковал «кадиллак» к обочине и, подняв воротник плаща, вышел из машины. Дождь хлестал по лицу, а ветер срывал с головы шляпу.

Подойдя к толпе, Слим стал с трудом протискиваться сквозь нее и наткнулся на полицейское оцепление.

Полквартала было перекрыто черными дождевиками копов.

Справа, у серого многоэтажного дома стояли несколько санитарных машин, чуть дальше – грузовик, чей нос был разбит о стену дома и передние колеса подогнулись под кабину. В машине никого не было. Полицейские собирали с площади трупы мужчин, возле которых лежали автоматы, укладывали их на носилки, накрывали белыми простынями и загружали в санитарные машины, которые тут же отъезжали. Репортеры бегали между носилками и фотографировали все, что успевали. На темной улице вспыхивали вспышки магния.

Несколько патрульных машин и полицейских грузовиков стояли по другую сторону площади с включенными фарами и освещали подъезд серого дома. Слим увидел номер дома – 3216. Все сомнения рассеялись. Он опоздал, и опоздал не на пять минут. Но Слим уже догадался, что ему не удалось бы предупредить Чеза. Облаву устраивало подразделение ФБР, а полиция выполняла здесь роль сторожевых псов. Сбоку от того места, где стоял Слим, сжимаемый толпой и сдерживаемый живой преградой полицейских, стояли еще две патрульные машины с крутящимися красными маяками на крышах. Свет от них, попадая на лица людей из толпы, делал их зловеще-кровавыми.

Слим взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать три минуты седьмого.

– Какая неожиданная встреча, мистер Морган!

Слим не сразу понял, что обращаются к нему, а когда поднял глаза, то увидел в оцеплении улыбающуюся физиономию с хитрыми сверлящими глазками. Перед ним стоял полицейский в дождевике. Слим видел перед собой знакомое лицо, но не мог понять, где он мог познакомиться с легавым. Он назвал его Морганом.

– Вы меня не узнаете?

– Темно здесь.

– А я думал, вы скажете: «А почему я должен запоминать рожи фараонов?» Этот ответ соответствовал бы вашему статусу. Меня зовут Мекли Мейсон. Тот самый лейтенант, который явился к вам в неурочный час. Капитан Фридман сказал мне, что вы наняли частную охрану.

– Да. Вы нас тогда очень напугали.

– Вас? Не может быть.

– Мою жену.

– И еще механиков, которые тут же нырнули в бочку с мазутом.

Мейсон засмеялся, но его смех казался Слиму натужным.

– Как вас сюда занесло, мистер Морган?

– Как и всех остальных. Я проезжал мимо. Что здесь произошло? – Слима опять качнула толпа, и он едва удержался на ногах.

Мейсон хлопнул одного из полицейских по плечу и приказал:

– Пропустите этого джентльмена.

На секундочку цепочка разомкнулась, и Слим проскочил в привилегированную зону, почувствовав при этом невероятное облегчение, как ловец жемчуга, поднявшийся на поверхность воды. Он поправил намокшую шляпу и повторил вопрос:

– Что здесь произошло?

– А вы и вправду любопытны, как репортер, мистер Морган.

– Это заставляет меня иногда сотрудничать с газетами.

– Ну, это вы шутите. Человек вашего круга на дух не переносит этих синих мух. Эти репортеришки, как разносчики заразы, летают с одной навозной кучи на другую и иногда садятся на людей, чтобы почистить крылышки и цапнуть побольнее.

– Вы принципиально не хотите отвечать на мой вопрос?

– Ах да, извините. Сегодня здесь произошла сенсация. Завтра вся страна будет знать об этом.

– О чем?

– Джи-мены хлопнули одного из гангстеров Дэйтлона-банкира.

Ни один мускул не дрогнул на лице Слима. Лишь его кулаки инстинктивно сжались в карманах плаща.

– И вы в это верите? Они и бродягу готовы объявить гангстером, лишь бы показать народу, что не зря едят хлеб.

– Не знаю откуда, но джи-менам стало известно, что один из налетчиков должен приехать в этот дом. У памятника стоял самосвал, и, когда бандит подъехал на своей машине, грузовик сорвался с места и попер на него. Водитель самосвала выскочил на ходу, но бандит успел затормозить и грузовик впечатался в дом. У гангстера был автомат. Когда джи-мены выскочили из засады, он встретил их огнем. Шесть человек разнес в клочья. Ему бы смыться, а он зачем-то побежал в дом. Ну а там его поджидала еще дюжина автоматчиков. Но парень и там не растерялся. Шесть минут вел бой и пятерых уложил, пока его не ухлопали. Как вы думаете, мистер Морган, зачем этот придурок пошел в дом?

– Все очень просто, лейтенант. Жизнь – это одно, а честь – это другое. Если он приехал в дом к другу, а его поджидает облава, значит, друг его предал. Эти люди не терпят предательства и готовы отдать жизнь за восстановление справедливости. Вы слыхали о вендетте?

– Обряд мести в какой-то южной стране.

– В Испании. Но он многим народам приглянулся, и, как видите, у нас тоже взяли его на вооружение.

– Чепуха! Обычная резня! Чем больше бандиты будут вспарывать брюхо друг другу, тем лучше. Я бы им не мешал!

Мейсон засмеялся, как бездарный клоун, довольный собственной избитой репризой.

Дверь подъезда отворилась, и оттуда один за другим вышли четыре здоровяка в штатском с автоматами, следом появились двое с носилками, на которых лежал человек, накрытый белой простыней в кровавых багровых пятнах.

Человек в штатском открыл дверцы санитарной машины и посторонился. Внезапно сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и толпа дрогнула. На носилках лежало изрешеченное пулями месиво. Каким-то чудом лицо не пострадало.

Слим узнал бы Чеза, даже если бы фары машин не освещали подъезд. Открытые черные глаза безжизненно смотрели в черное небо, лицо оставалось спокойным, с едва заметной застывшей на губах улыбкой.

Дождь нещадно хлестал тело убитого своими узкими прутьями, и на землю стали стекать красные струйки кровавого коктейля.

Санитары поторопились впихнуть носилки в машину, до того как из подъезда вышла компания репортеров. Но похоже, что ребята уже успели сделать свою работу, и их не очень беспокоил убитый. Какой-то тип поднял прилипшую к асфальту простыню и бросил ее вслед носилкам. Дверцы захлопнулись, непонятно для чего завыла сирена, и «скорая», разрезая толпу и поднимая за собой столб воды, помчалась прочь.

– А вы впечатлительны, мистер Морган, – Слим вздрогнул и взглянул на Мейсона.

– Зачем они его убили? – растерянно спросил он, не понимая, к кому обращается.

Физиономия лейтенанта стала серьезной. Он уже не паясничал.

– А вы думаете, что такого можно взять живым? Эта сволочь девять человек уложила! А у них есть семьи и дети. Да останься он живым, его толпа на куски бы разорвала, и я не стал бы им мешать.

Слим не отвечал, он заметил Кэрра среди репортеров, и тот его тоже заметил. Кэрр махнул Слиму рукой и направился в его сторону.

Внезапно Мейсон вновь надел маску клоуна и весело спросил:

– Как поживает миссис Морган?

– Что вы…

– Я ничего, а вы, наверное, себя неважно чувствуете. Я вас спрашивал о жене.

– С ней все в порядке.

– А как там ваши чумазые механики?

– Они помылись и вернулись в Детройт. Машины работают хорошо.

Толпа стала рассасываться, разбрасывая черные колпаки зонтов вдоль улицы.

– Эй, Слим! Привет, старина! Вот чертовщина, такой момент, а какой-то кретин вновь созвал всех репортеров. Я-то думал, что он позвонил только в нашу редакцию.

Кэрр подошел к приятелю и хлопнул его по плечу, чем очень удивил лейтенанта.

Слим не хотел продолжать разговор в присутствии Мейсона.

– Спасибо, лейтенант, что не позволили толпе раздавить меня, – вежливо поблагодарил Слим Мейсона. – Прощайте!

– Ну что вы! Я никогда не поверил бы, что кучка ротозеев может раздавить профессионального боксера.

Слим резко обернулся к лейтенанту, но его опередил Кэрр.

– Здесь вы правы, лейтенант! Такого парня не раздавишь! Вы только вспомните его бои, и поймете, что на кувалду этого парня лучше не нарываться!

– Обязательно вспомню! – процедил Мейсон и, повернувшись к площади, пошел прочь.

Слим не стал углублять мысль репортера, а спросил:

– Ты говорил, вам позвонили. Что сказал этот тип?

– Он сказал так: «Ребята, если хотите сенсацию, езжайте по этому-адресу. Там джи-мены расставили капкан на Чезаре Кастелани». После этого он положил трубку. Кто это мог быть?

– Ну, не люди Дэйтлона, как ты понимаешь. Сам подумай, тебе не сказали, что копы устраивают засаду, а сказали: «джи-мены». Такие тонкости не всем известны. И второе. Это был враг джи-менов и враг Касте-лани.

– Но почему он был врагом Кастелани?

– Потому что, зная о засаде, он мог его предупредить, а он этого не сделал. А с другой стороны, он показал полную несостоятельность джи-менов. Девять – один – это позорный счет для джи-менов.

– Как же они узнали о его появлении здесь? Тут нет никаких достопримечательностей. Что привело этого парня сюда?

– Об этом я тебе скажу через пару дней. Я выясню этот вопрос.

– И надеешься выяснить?

– Конечно. Я же дал тебе наводку на Дэйтлона, и ты получил интервью.

– Конечно. Но ты знаешь, что с ним сделали.

– Не исключено, что получится во второй раз, но только не тащи материалы в свою газету. За ней установлен контроль. Договорись с небольшой многотиражкой, сам туда не ходи, а передай материалы через посредника. Хотя бы через Чинара. Его никто не заподозрит. Если ты хочешь, чтобы твои материалы читали, то делать надо все по-хитрому. Ты же видишь, что власти взбешены! Ну, ладно, Майкл, мне пора. Мы еще созвонимся.

– Как твоя книга, Слим? – крикнул вслед уходящему репортер.

– Пока Дэйтлон жив, в ней рано ставить точку. Возможно, что и мне не суждено будет ее опубликовать, как тебе твое интервью. Но я верю, что найдется авторитетный парень, который напишет правду, и ему поверят.

Кэрр видел, как Слим сел в шикарный «кадиллак» и уехал. Он не переставал удивляться на этого типа. Каждый раз он преподносил новые сюрпризы. И Руди Малик, который так настороженно относился к Слиму, теперь возводит его до небес. У Кэрра хватало тайн, и он не собирался разгадывать загадку Слима Патерсона.

А у Слима были свои проблемы. Он не знал, как доложить Крису о случившемся. Гибель Чеза значила, что в синдикате образовалась огромная трещина, которую нелегко будет замазать. Крис не хотел брать новых людей и был прав, но если дела так пойдут, то вскоре он останется один.

Слим не верил, что Дэйтлону нужны были деньги. Принцип «одному больше достанется» не подходил здесь. Что такое Дэйтлон, никто не мог бы сказать определенно. Никто не мог дать ему точную характеристику. Никто не мог предсказать его следующий шаг.

Но в одном его верный слуга был уверен. Даже если Дэйтлон останется один, он не остановится. Остановить его может только смерть.

Следуя инструкциям хозяина, Джо подогнал машину к указателю на ферму и, свернув на проселочную дорогу, остановился. Кончилась зеркальная поверхность шоссе, где, словно марионетки, подпрыгивали, ударяясь друг о друга, крупные капли дождя. Небесный поток создавал такой шум, что пальбу из пушки услышать было бы невозможно. На проселочной дороге шум затихал. Вода впитывалась в почву или образовывала лужи.

Джо в спешке не взял ни плаща, ни пиджака. На нем был легкий свитер с высоким воротником.

Сейчас у него не было времени на принятие особых решений. Он не думал о дожде, он думал о том, как ему удастся выгнать машину из кустарника.

Джо включил фары и свернул с дороги в лес. Машина шла легко, и колеса не вязли в рыхлой почве, но во что превратится земля через час, если ливень не прекратится?!

Джо загнал «кадиллак» в кустарник, выключив двигатель, и, подняв воротник под горло, вышел из машины. Он не успел выбраться на дорогу, как промок до последней нитки.

Он не предполагал, сколько времени у него займет дорога до фермы, он знал, что она будет нелегкой, но и это не смущало Джо. Больше всего он боялся опоздать. Путь от коттеджа до места занял два часа. Он делал все, что можно, но погода и пробки в городе задержали его, отняв не менее получаса.

Столько же времени потребуется на обратную дорогу, а Джак ранен. Выдержит ли он такую нагрузку?

Редкие вспышки молнии озаряли голубым светом зелень кустарника. Джо прибавил шагу и устремился вперед, с трудом различая дорогу. Он скользил, ступал в лужи, падал, вставал и шел, ускоряя шаг еще больше.

Шестидесятилетний здоровяк Ирвин Гровелл подбросил угля в камин и потер руки.

– Обожаю тепло, когда за окном льет как из ведра!

Сидящий в кресле Джак усмехнулся. Как этот человек может еще что-нибудь обожать кроме своей жены. Старый ветеринар прожужжал гостю уши про свою тяжкую долю, после того как связал себя узами брака. Правда, Джак забыл, в который раз Ирвин клялся в вечной любви перед алтарем, но он не сомневался, что этот сельский детина переживет свою любимую женушка, которая на тридцать лет была его моложе и на десять лет моложе старшей дочери от первого брака.

Гровелл поправил угли и вернулся к своему креслу. Джак сидел напротив. Забинтованная нога в гипсе покоилась на табурете, где заботливо была подложена подушка. Правое плечо было закутано в шерстяную шаль, а рука висела на перевязи. Он походил на раненного в бою пирата, если ему еще и глаз перевязать черной повязкой.

Гровелл разлил вино в стаканы и раскурил трубку. Джак уже знал, о чем сейчас заговорит старик. Жалобы на любимую жену сопровождались тягучей заунывной монотонной песней об одиночестве, тоске и непонимании. Ирвин всю свою жизнь провел в этих местах. Его дед создал здесь рай, а его отец этот рай промотал. Ирвин метался. Он очень хотел возобновить то, что сделал дед, но был ленив, как отец, и любил лазить в подвал за домашним вином.

Работы у него хватало, молодая жена не очень-то утруждала себя, увлекаясь бульварной литературой, а для прикрытия, как считал Гровелл, родила ему дочь. Этого он ей и не мог простить. Четвертая дочь и ни одного наследника. Сейчас она вновь ходила с животиком, и Гровелл молил Всевышнего о сыне.

Перед Джаком Ирвин хорохорился, но перед супругой он не рисковал стучать кулаком по столу. Эти фокусы удавались с первой женой, но сейчас он превратился из кота в мышку, и его бас никого не пугая кроме коров, коз и баранов, на которых он срывал свое зло.

Джак полулежал в мягком удобном кресле, откинув голову назад, и, глядя в потолок, слушал монотонную болтовню ветеринара.

– Послушай, Ив, – перебил его гость. – Ты можешь сказать определенно, сколько времени будет заживать эта конечность?

Он похлопал по гипсу здоровой рукой.

– Ну, я полагаю, не меньше трех недель. Все зависит от костей. У всех по-разному, но ты парень молодой, и я думаю, что ты быстро встанешь на ноги. А с плечом тебе не везет. У тебя не зажила еще старая рана, а пуля потревожила то же место. Прострел сквозной, но может начаться нагноение, и к этому делу нужно отнестись как можно внимательней. Я тебя понимаю, тебе здесь скучно, хочется вернуться к своим кошечкам. Придется потерпеть. Привыкай к спокойствию и тишине.

– На кой черт привыкать к скуке? У тебя даже телефона нет. Я отрезан от мира. Как там ребята? Как Чез?

– Но у нас есть радио. Как только волки завоют и выйдут на охоту, нам сразу сообщат. Давай-ка выпьем, и тебе станет веселее.

Джак выпил вино и поморщился.

– И как ты можешь пить такую дрянь?

– Великолепный напиток! Я не могу себе позволить бегать по магазинам и тратить деньги на виски. Если бы я пил виски, я бы разорился в два счета.

Гровелл взглянул на пустые бутылки, а затем на настенные часы.

– Семь часов. Сейчас Нора пошла доить коров, и я могу проникнуть в подвал и взять еще пару бутылочек.

– В такой дождь?

– От дома до дома тридцать ярдов. Это пустяки. К тому же у меня есть панцирь.

Гровелл встал, вышел в коридор и через несколько секунд вернулся назад. Джакобо взглянул на него и улыбнулся. Черный прорезиненный плащ касался пола, а квадратный капюшон закрывал половину лица.

– Ты похож на посланника ада, Ив. Если тебя осветит молнией, то любой от такого зрелища лишится дара речи.

– Но здесь некого пугать. Собаки и те забились в норы. Но этот плащ не имеет цены. Ни одна капля сквозь него не просочится, никакой дождь ему не страшен. Ладно, я пошел, через десять минут вернусь.

Ветеринар вышел в прихожую и скрылся за дверью. Джак откинулся на спинку, и ему показалось, что он услышал шум двигателя автомобиля.

В первую минуту он не поверил своим ушам. Дождь может имитировать любой шум, но если он не ошибся, то это счастье.

Шум двигателя стал более отчетливым, и за окном мелькнули фары. Джак облегченно вздохнул. Он уже не верил, что о нем вспомнят. А может быть. Чез догадался прихватить с собой Патти, и они устроят хорошую пирушку.

Джак дотянулся до костыля и приподнялся, пытаясь выглянуть в окно.

Машин было три. Черные шестиместные «форды». Их фары осветили стену дома, окна и двери. Двери распахнулись, и на двор выскочили люди с автоматами в руках. Один из них увидел черную фигуру на крыльце и вскинул автомат.

Гровелл стоял на пороге и с изумлением наблюдал за происходящим. Град пуль пригвоздил его к двери. Плащ не пропускал воду, но против свинцового дождя он был бессилен.

Джак понял, что прибыли не те гости, которых он ждал. Он ударил костылем по лампочке и свет в комнате погас. За две секунды он доскакал до кровати, выдернул из-под нее автомат и достал из-под подушки две гранаты. В эту секунду он не чувствовал боли, его душила ярость. Джак подскочил к окну и увидел, как трое парней выскочили из-за машины и побежали к крыльцу. Как только они попали в освещенный фарами участок, Джак дал длинную очередь, и смельчаки, скошенные наповал уткнулись лицом в грязь. Команда джи-менов рассредоточилась и, засев за машины, открыла огонь по окнам. Джак прижался к стене между окнами и пережидал первую атаку. Противоположная стена превращалась в решето. Разлетелся вдребезги портрет первой жены Ирвина, от подушек полетел пух. Со стола слетели тарелки, бутылки и стаканы.

Под таким прикрытием они могли пройти к дому. Джак решил изменить ситуацию. Он сорвал чеку и, перегнувшись, бросил гранату в среднюю машину. Раздался оглушительный взрыв, и на мгновение огонь прекратился. Джак выставил прикладом раму и послал вдогонку несколько очередей по фарам. Несколько человек подбросило взрывом в воздух. Следом взорвался бензобак, и двое парней вспыхнули как спички. Живые факелы метались по двору и надрывали глотки, пока не упали замертво. Джак скосил еще двоих.

Один из джи-менов впрыгнул в машину, залег на дно и сумел отогнать ее назад, чтобы огонь не перескочил на нее.

Джак хотел выстрелить в бензобак, но на него обрушился новый шквал огня, и ему пришлось скрыться за стеной. Осколок стекла отскочил и впился ему в щеку, но он этого не заметил.

Джак перескакивал на одной ноге от одного простенка к другому, пуская короткие очереди наугад, не давая джи-менам приблизиться к дверям. Если они ворвутся в дом, решил Джак, то он взорвет их вместе с собой.

Пули противника становились точнее, их свист раздавался совсем рядом, одна зацепила за мочку уха и сорвала ее. Кровь полилась на раненое плечо.

Джак не искал выхода, он хотел одного: унести за собой как можно больше легавых.

Несколько человек перескочили к дому, и он их уже не мог достать из окна. Он решил проделать другой маневр. Допрыгав на одной ноге до кухни, Джак выбил окно и вывалился в сад по другую сторону дома. Он действовал в горячке, в агонии, он чувствовал прилив сил и готов был продолжать сопротивление. Итальянец и не думал, что силы слишком неравные, он был уверен в своей победе.

Взяв ремень автомата в зубы, он прополз вокруг дома и появился из-за темного угла в десяти шагах от машины. Из-за второй машины строчили автоматы, а эта была пустой. Со сломанной ногой и раздробленным плечом садиться за руль было безумием, но подыхать в грязи было большим безумием. Джак сорвал чеку со второй гранаты и бросил ее к дальнему «форду». Взрыв поднял машину в воздух. Граната угодила в бензобак. Вдогонку он послал длинную очередь и, ступая на гипс, с ревом побежал к машине. Противник исчез, он его не видел, он видел машину. Рванув на себя ручку, Джак открыл дверцу и вскочил на сиденье водителя. Из дома начали стрелять. Теперь они поменялись местами, ищейки заняли его крепость, а он их машину. Но Джак понимал, что их осталось слишком мало. Двое или трое. Они не смогут его преследовать, у них не осталось машин.

Джак оглянулся. Он увидел, как один из охотников выскочил на крыльцо. Этого надо убрать, иначе стрельба пойдет по колесам. Джак вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало. У него кончились патроны. Этот закон природы он хорошо знал. Джак отбросил оружие, включил зажигание, но тронуться с места не успел. Пуля угодила ему в разбитое плечо. Он закричал, как подбитый слон, а через мгновение потерял сознание и выпал из машины на землю.

Зрелище было неприглядным. В ярком пламени горящей машины валялись изуродованные трупы, дождь разбавлял кровь, образовывая красные лужи. В живых остались двое законников. Эти всегда оставались живыми. Они были самыми опытными, осторожными и вступали в борьбу в последний момент. Старшего звали Барк Холлис, а младшего – Дик Фалон.

Они долго стояли на крыльце с автоматами наизготовку и ждали. От такого бандюги, как Джакобо Чичелли, всего можно ожидать.

Через минуту они двинулись вперед, не отводя оружия от гангстера. Когда они приблизились, Фалон несколько раз пнул тело ногой.

Холлис наклонился над ним и осмотрел раны.

– Он жив, Дик! Везем его в больницу.

– Зачем? Надо добить!

– Добьем в любую минуту. Но этот ублюдок знает, где остальные.

– Он ничего не скажет.

– Тогда добьем. Но он еще может знать, где лежат деньги. А у Дэйтлона много денег.

– Вы меня удивляете, шеф. Делать ставку на людей Дэйтлона глупо.

– Ладно, не рассуждай. Бери его за ноги – и в машину.

Они подняли тело и впихнули его в машину на заднее сиденье.

– Обыщи его. Может, у него еще и пистолет есть.

– Нет, шеф. Лучше вы. Я их и мертвых боюсь.

– Идиот! – зарычал Холлис. – Садись за руль и вперед.

Зажглись фары, взревел мотор, и машина тронулась с места.

Джо увидел вдали вспышку пламени и содрогнулся. Он понял, что это не молния. Горизонт за макушками деревьев покраснел, дорога осветилась.

Джо уже не сомневался в том, что опоздал, но он не мог повернуть назад и уйти, пока не убедился, что Джак погиб. Джо не верил в то, что кого-то из команды Криса можно взять живым. Либо они уходили, либо погибали.

Сильный дождь и ветер, трепавший макушки деревьев, заглушали все остальные шумы, если они были, и Джо не мог понять, что произошло. Либо взрыв, либо пожар.

Дорога круто сворачивала вправо. Обогнув пролесок, парень нос к носу столкнулся с машиной, застрявшей в грязи. Яркий свет фар ударил ему в лицо, и он загородился рукой.

– Эй, ты, приятель, – раздался голос из темноты, – что встал? Иди сюда, помоги толкнуть.

Тяжелый шестиместный лимузин буксовал задними колесами. Один мужчина с неприятным лицом сидел за рулем, второй толкал машину, уперевшись плечом в запаску на багажнике.

Джо ничего не оставалось делать, и он подключился к работе. Через минуту машина вынырнула из лужи и остановилась.

– Садись, поедешь с нами до шоссе! – приказал парень, с которым он толкал «форд».

– Не могу, господа, мне нужно на ферму.

Тот выхватил пистолет и приставил ствол к животу Джо.

– У меня сейчас не то настроение, парень. Либо ты едешь, либо сдыхаешь.

С водительского сиденья крикнул напарник агрессивного типа, не менее злым голосом:

– Быстрее, это дерьмо истекает кровью, мы не успеем!

Эти слова заставили Джо стать более покладистым.

Он подошел к задней дверце и открыл ее. На сиденье лежал Джак. Он истекал кровью, и Джо решил, что только больница может помочь ему.

Он сел на сиденье и положил голову Джака себе на колени. В памяти мелькнула надпись на щите: «Клиника экстренной помощи доктора Мортимора». Джо вспомнил, что заметил этот поворот мили за две до поворота на ферму.

– Ты местный? – спросил шофер.

– Что ты забыл на ферме в такую погоду?

– Что с ним? Он жив? – ответил Джо вопросом на вопрос.

– Жив. И поживет еще, пока нам нужен. Что тебе нужно на ферме?

– Я там живу, – глухо сказал Джо.

– Кто кроме тебя там живет?

– Боюсь, что никого не осталось.

– Ты, парень, не наглей. Тебе лучше мотать подальше от фермы. Скоро туда наедут копы и ты будешь долго сидеть в каталажке и объяснять, как и откуда. Там появилась кровь.

– Я вас понял.

Джо смотрел на Джака и не знал, как ему помочь.

Если он ввяжется в драку с этими ребятами, то может быть, и выиграет схватку. У него была удобная позиция, он находился сзади и мог ударить этих типов по затылку кулаком. Так он однажды уже убил полицейского, который хотел упрятать его за решетку. Этот ублюдок изнасиловал девчонку и убил ее, а потом ему на дороге повстречался Джо, и тот решил подставить вместо себя чернокожего. Усадив его в машину, он повез парня в участок, но допустил две ошибки. Первая заключалась в том, что он усадил арестованного на заднее сиденье. Вторая в том, что он рассказал арестованному, за что его линчуют в ближайшие дни. Джо понял, с кем имеет дело, и не выдержал. У Джо оказалась очень тяжелая рука, и лейтенант испустил дух, врезавшись в витрину птичьего магазина.

В тот раз за ним устроили охоту. На ноги подняли все население округа, но судьбе было угодно послать ему в помощь Криса, и Джо выскользнул из лап смерти.

Теперь Джо мог сделать то же самое, но он потерял бы время. Какими бы мерзавцами ни были эти легавые, но они везли Джака в больницу. Если он их отключит, то машина может сойти с дороги, и на место ее не поставишь.

– Ты знаешь этого парня? – вновь задал вопрос шофер.

– Нет.

– Не ври. Ты ведь живешь на ферме.

– Ну и что?! У меня своя работа, и я понятия не имею, кто там шляется в доме у хозяина. Меня за обеденный стол не приглашают.

– Нетрудно догадаться.

Джак открыл глаза. На несколько секунд он пришел в сознание и, увидев перед собой знакомое лицо, улыбнулся.

– Джо! Это ты…

Голова его вновь откинулась назад.

– Что он сказал?

– Не знаю. Бредит!

Машина выехала к шоссе.

– Где больница? Любая! – повернул голову назад шофер.

– Я отвечу, когда выйду из машины.

– А ты, видать, ученый, парень. Жаль, у меня нет на тебя времени.

Джо вышел из машины и указал на дорогу.

– Сворачивайте к городу, второй поворот слева, частная больница доктора Мортимора.

– Ладно, чумазый, постарайся мне больше не встречаться.

Холлис злобно усмехнулся и нажал на газ. Джо дождался, пока машина скроется из вида, и отправился к зарослям у перекрестка, где его поджидал «линкольн».

За окнами коттеджа уже рассвело, когда Джо закончил свою историю.

Тэй и Слим сидели на диване, а Крис стоял у окна.

– Надежда на то, что Джак выживет, есть? – спросил Дэйтлон.

– Да. Ранение в плечо и руку. Много крови он не потеряет. Больница рядом.

Взгляд Дэйтлона стал тяжелым. Тэй уже поняла, что сейчас ему перечить не имеет смысла.

– Они не могли выставить в больнице серьезную охрану. Скорее всего, там одно дежурное подразделение ФБР. Они очнутся после десяти утра, когда агент доложит Бэрроу об аресте. Мы должны успеть навестить больного раньше.

– Нас мало, – тихо сказала Тэй.

– Позвони Брэду Кейси. За час он найдет санитарный фургон. Вызови Олина. Пусть подъезжает к арке южного шоссе. Мы выезжаем на «кадиллаке», и все встретимся при выезде из города.

– Жаль, что нет Тони, – сказала, вставая, Тэй.

– Они возвращаются через два дня. Мы не можем их ждать. Джо! Подготовь оружие. На этот раз придется поработать и нашей неотразимой даме. Тэй сядет за руль. Гонок у нас не будет, так что твой уровень вождения автомобиля нас устроит.

Тэй вышла и после пятиминутного отсутствия вернулась в комнату.

– Я не дозвонилась до Феннера. Этот тип стал невыносим. Он решил, что ему ничего не грозит, и мотается где хочет даже по ночам.

– Все коты гуляют по ночам. Доведут бабы его до черты.

– Ты же дал распоряжение не выходить из дома по ночам.

– Моя ошибка заключалась в том, что я выпустил эту компанию за ворота. Чез, Джак, кто следующий?

– Неужели непонятно? – съязвила Тэй. – Тот, кто гуляет по ночам на крышах.

– Боюсь, дорогая, что я уже не способен остановить процесс разложения. Рыба гниет с головы. Момент упущен.

– Но мы не справимся с операцией?!

– Чепуха! Мы справимся, но мы не спасем положение.

Крис взглянул на небо. Тучи рассеялись, над Мичиганом вставало солнце, день обещал быть ясным и теплым.

Глава II