– Один, – Лариса усмехнулась, – незаурядный человек. Сколько станете платить?
Прошло полгода. Сана была так занята бизнесом, что вовсе позабыла про личную жизнь. Кроме того, первый опыт, должно быть, отвратил ее от лирических мечтаний навсегда. А рэкетир Толя давно уже общался с начальницей не опасаясь, что она потребует продолжения постельных отношений.
С приходом новой официантки дела в ресторане «Вкусно» действительно пошли лучше. Прибавилось постоянных клиентов мужского пола, не сводивших глаз с ошеломляющих ног Ларисы. Один из них являлся каждый Божий день и каждый день заказывал острый суп с осетриной, креветками и маслинами без косточек. Он смотрел на Ларису плотоядным взглядом, сама Лариса в разговоре с Саной называла его не иначе как «сейф». Он и в самом деле был мощный, будто вылитый из металла, и даже куртку носил стального цвета.
Как-то в ресторане возник исчезнувший было седой Гаранин. Он уселся за свободный столик и долго изучал меню. Ларисе он, похоже, не понравился, потому что она глядела на него не только свысока, что для нее обычно, но и с легким презрением, что для официантки в ресторане подобного ранга недопустимо. Сана этого не заметила. Сана заметила приход седого и ощутила в себе нечто новое, доселе ей неведомое, щемящее. Ей стало и хорошо, и плохо одновременно. И уже она сама, готовя суп для «сейфа», насыпала в него тертого сыра, перепутав сорт.
– Значит, так, – начал заказывать Александр Григорьевич Гаранин, – на закуску у нас пойдет салат из лангустов.
– Двадцать долларов! – вставила Лариса.
– Ваше дело принять заказ! – парировал клиент. – Супом я пренебрегу. На второе выберем тамбури-чикен, цыпленка по-индийски…
– Пятьдесят один доллар! – напомнила Лариса.
– Потом у нас будет черный кофе, – невозмутимо продолжал Александр Григорьевич, – и к нему миндальные трубочки с кремом в соусе манго.
– Трубочки девятнадцать долларов! – сказала Лариса.
Александр Григорьевич откинулся на спинку стула, спинка была обита мягкой тканью, скрестил руки на груди и теперь уже сам поглядел на Ларису насмешливо:
– Извольте подавать.
– А вы извольте предъявить деньги! – вспылила Лариса. – Вид у вас подозрительный. Вы не заплатите, а мне потом из своего кармана… у меня таких сумм нету!
– Пригласите директора, пожалуйста! – мягко попросил Александр Григорьевич.
Сана подошла, сдерживая биение сердца, – до этого она вообще не знала, что сердце у нее бьется.
– Что у вас за порядки? – не здороваясь, спросил Александр Григорьевич. – Вернее сказать, беспорядки или беспредел! Я заказываю, а ваша, извините, дылда или орясина…
– Прошу вас не выражаться! – Сана заставила себя принять строгий вид.
– Я не буду его обслуживать! – объявила Лариса и отошла, каждый шаг на полтора метра.
– Мне тоже уйти? – Александр Григорьевич был подчеркнуто спокоен. – Платить вперед я не стану!
Сана понизила голос, теперь он зазвучал заговорщически:
– А у вас действительно есть чем заплатить?
– Выиграл на бегах. Вот вы угадайте – фаворитом был Виннипег, неплохо играли Сатану, еще были заявлены Снежок, Вишенка и Дон Диего. Вы бы на кого поставили? – Александр Григорьевич в тон Сане тоже говорил шепотом.
Сана задумалась:
– Мне никогда не везет. Но я бы… я бы поставила на Вишенку!
Игрок подскочил на месте, в восторге поцеловал Сану и воскликнул:
– Я так и сделал! Я потянул Вишенку в дубле, я выиграл на ней и в экспрессе, поставив вторым Дона Диего, они привезли мне уйму денег!
И счастливый Александр Григорьевич покинул ресторан, забыв про заказанный обед. Лариса подошла к Сане:
– Не позвольте ему себя охмурить!
– Вы его знаете?
– Он гад ползучий! – сказала Лариса.
Назавтра Лариса на работу не вышла. И послезавтра тоже не появилась. Сана позвонила ей домой – трубку никто не снял. Сана обратила внимание, что «сейф» в ресторане тоже не возникал. Сана в отчаянии приняла обратно на работу проштрафившуюся Верочку.
Зато через несколько дней, ведя за руку двух детей, мальчика лет пяти и девочку чуточку старше, в ресторан вошел седой Гаранин. Заняв свободный столик, он спросил у Верочки:
– Что у вас самое недорогое?
– А у нас все дорогое! – равнодушно ответствовала Верочка.
Сана, которая шестым или двадцать шестым чувством почувствовала присутствие Александра Григорьевича, выглянув из кухни, увидела его в окружении малых детей, это был прекрасный предлог подойти, и она подошла:
– Это чьи же дети?
– Мои дети! – с гордостью ответил папа. – Анна и Борис. Я зашел покормить их именно здесь, потому что у вас их не отравят. Нашему общественному питанию я не очень-то доверяю.
– Он просит что-нибудь подешевле. – В голосе Верочки слышалось пренебрежение к бедности.
– Вера! – приказала Сана. – Вон за шестым столиком ждут.
Верочка с дежурной улыбкой направилась к шестому столику.
А Сана спросила Александра Григорьевича, не скрывая сочувствия:
– Поссорились с женой?
– Это было бы слишком просто. Она от меня ушла и оставила мне детей. И это, – продолжил Александр Григорьевич, – для детей хорошо. Им повезло.
– Без матери? – тихонько вздохнула Сана.
– Это не мать! – жестко сказал брошенный муж. – Это сторожевая вышка, с которой она свысока смотрит на всех нас, пигмеев…
– Значит, это… – догадалась Сана.
– Ну конечно, эта!
– Мне надоело здесь сидеть! Хочу мороженого! – потребовал Борис.
– И я хочу – шоколадного! – поддержала Анна.
– Мороженое будет! – пообещала Сана. – Но прежде следует хорошенько поесть. Вы обедали?
– Вчера – да! – с гордостью ответил заботливый отец.
Сана и Александр Григорьевич расписались месяц спустя.
– У меня всегда оригинальные жены, – откровенничал молодожен. – Первая была женщина-каучук, мы прожили три недели, трудно жить с дамой, если толком не знаешь, когда и где у нее находится голова, а где все остальное. Потом была народный судья – я не выдерживал ее судейского взгляда, потом была баскетболистка Лариса…
– Так она же не играла в баскетбол.
– Врет. Она даже мастер спорта. Она вечно врет, когда надо и когда не надо тоже. С ней мы прожили много лет. А теперь у меня ты – самая некрасивая из всех моих четырех жен, но самая лучшая, самая вдохновенная! А главное – никто еще не кормил меня так вкусно, как ты! Я просто влюблен в твои соуса, особенно в этот, где сыр, грибы, болгарский перец…
– Еще надо добавить базилика, немного майонеза с укропом, муки. А ты мерзавец! – нежно вторила счастливая новобрачная.
– А я мерзавец, это верно, – признал Александр Григорьевич, – но дети тебя полюбили с ходу.
Сана и Александр Григорьевич и двое детей жили дружно, хорошо жили. У Саны была лишь одна проблема – прятать деньги, чтобы Александр Григорьевич не проиграл их в казино, в карты или на бегах. Работать Александр Григорьевич не любил. Прежде он успел побывать художником по рекламе, и водителем автобуса, и что-то делал на железной дороге и еще где-то. Но больше всего ему нравилась работа безработного. Особенно когда у жены ресторан и когда жена влюблена в него до полной потери сознания. Но надо отдать ему должное – он относился к Сане благородно и даже стал в ней находить чисто женские достоинства.
– Ты во всем нестандартная, – говорил он жене, – в тебе есть что-то от дикого, но ласкового животного!
– Главное для женщины, – делилась с Верочкой Сана, – семейная жизнь!
– Главное – секс! – не соглашалась Верочка.
– Секс – это лишь одна сторона, конечно важнейшая сторона, – заключала беседу Сана, – без секса нет душевного и интеллектуального покоя. Но самое важное: мы с мужем рождены друг для друга.
Верочка была реалисткой:
– По-моему, он родился, чтоб сесть вам на шею вместе с детьми!
– Это так хорошо, когда у тебя сидят на шее! – мечтательно произнесла Сана.
Болеть она перестала вовсе. Некогда: муж, дети, ресторан…