– Что ты сказал? – мужик передохнул и прижал бокал к груди обеими руками.
– Бесполезно, говорю, пивом похмеляться! Там градусов почти нет. Да и те теплой водичкой разбавлены.
И видя, что буфетчица уже раскрыла рот, опередил залп ругани:
– Раечка, будь добра – бутылку водки, только чистой, не «женатой», пару копченых цыплят, скумбрию пожирнее и четыре пива. Бутылочного, – предупредив ее возражения, бросил на прилавок пятидесятитысячную купюру, – без сдачи!
Губастый рот буфетчицы вмиг поехал в улыбке от уха до уха, а купюра исчезла в кармане передника. Хлопнула дверца огромного, во всю стену холодильника и на прилавке в момент появилось требуемое, а сверх того отдельно на блюдце – два огромных, порезанных на дольки помидора.
– Кушайте на здоровье! – фальцетом запела она и кокетливо стрельнула взглядом на кожаный пиджак и фирменный галстук. – Из треста небось?
– Из треста, – не стал разочаровывать Михай и обернулся к мужику – ошалевшему и онемевшему. – Бери, Ваня, это пойло и закусь и пошли к твоему столику.
Мужик, не веря глазам своим, протянул трясущиеся руки и осторожно погладил запотевшую бутылку «Столичной», словно стирая с нее выступившие капельки влаги. Затем повернул лицо, по щеке которого ползла такая же капля, к буфетчице:
– Вот видишь, Раиска! Я же тебе говорил, что шахтерское братство нерушимо! А ты... эх! – Он осторожно прижал к груди бутылку, как до этого прижимал бокал – двумя руками, и тихо пошел в угол, к столику. Подойдя, спросил Михая: – А может, того, на свежий воздух, а? Подальше отсюда.
Ему уже явно было стыдно за свое недавнее попрошайничество.
–Да на воздух еще лучше,– согласился Михай и, прихватив пару стаканов, вышел из закусочной за Иваном в расположенный тут же, рядом, сквер – десяток деревьев белой акации с последними пожелтевшими листьями. Между деревьями, на вытоптанной полянке, был сооружен импровизированный стол – несколько ящиков и стулья из шлакоблочин. Как видно, не одним им приходила в голову похожая мысль. Выложив на ящики копченых цыплят, Михай щелкнул ножом и принялся нарезать скумбрию. Порезав, вытер его, сложил и спрятал в карман. Затем налил полный стакан водки.
– Классное перышко! – сказал Иван, жадно глядя на стакан.
– Сам знаю, – пошутил Михай, – давай, тяни!
– Отвернись, – тихо попросил Иван.
Михай понял, отвернулся. Послышалось позвякивание стекла о зубы, бульканье, затем всхлип и, наконец, глубокий затяжной выдох. Он повернулся к Ивану. Тот сидел тихо, сосредоточенно, весь уйдя в себя. Внезапно его дернуло вперед позывом рвоты, но неимоверными усилиями он сдержался, не вырвал. Через некоторое время лицо шахтера стало покрываться мелкими капельками пота, он снова глубоко вздохнул и наконец расслабился.
– Ох, хорошо!
Михай протянул откупоренную бутылку «Руси»:
– Запей пивком!
Иван залпом переполовинил бутылку и ухватил белый ломоть жирной скумбрии. По лицу его уже градом катился похмельной пот.
– Сними, тепло ведь, – пожалел Михай, указывая на его наглухо, до последней пуговицы застегнутый пиджак.
– Нельзя, – покачал головой Иван. – Перепугаешься еще!
Михай открыл рот, но спросить не успел.
– Ба, какие люди и без наручников! Ваня, братишка, ты ли это?
Он обернулся. От забегаловки подходила к их столу компания человек из восьми. Возраст разный, но все одеты одинаково – черные кожанки, джинсы «Кардинал» и десантные ботинки.
Иван вздрогнул и как‑то сжался.
– Сволочи, нашли!
Подойдя к деревьям, компания остановилась. От нее отделился высоченный худой парень лет двадцати семи с монгольского типа лицом. Подошел, стал рядом со «столом».
– Че же не приглашаешь к столу, Ванюша? Ай встрече не рад?
– Присаживайся, Узбек, – нехотя, через силу выдавил Иван.
– А я не один, Ваня! Со мной еще семеро. На них этого выпивона и закуски мало. А денег, чтобы выпить и закусить, нет. Ждем, пока падла одна отдаст. Помнишь должок, Ваня? Что неделю назад брал?
– Помню, Узбек! Червонец брал.
– Червонец ты брал, Ваня, пообещав назавтра отдать. И не отдал. А часики тикают и долг растет. Потому что мы тебя на «счетчик» поставили! Ты понял, сука дешевая? А если понял – гони «полтинник».
Михай тоже уже понял, что «полтинник» этому Узбеку нужен как собаке пятая нога. Ему нужно было «отвязаться» на ком‑то. И почему бы не покуражиться над спившимся шахтером, если за спиной кодло. Знал он таких, ой знал! Такой, как собака бешеная – не успокоится, пока кого‑нибудь не тяпнет. И все‑таки хотелось уйти от конфликта – не в интересах Михая сейчас «махаться». Он вытащил из кармана еще одну пятидесятитысячную.
– Держи, Узбек, должок за друга!
Тот взял бумажку, повертел в руках и... захохотал.
– Молодец, чувак! Понял, что его не минет чаша сия! Я это к чему клоню, – пояснил он Михаю, – что ты этой деньгой откупился. Значит, тебя бить не будем! Ну, если и будем, то не очень больно, не до смерти ..А вот Ване, другу твоему, придется влить по самое‑самое, чтоб в будущем, если выживет, понимал: надо знать, у кого занимать, и знать, когда отдавать. Так что пока есть возможность, хиляй, фраерок, отсюда, а я вослед ручкой помашу. – Узбек выдернул правую руку из кармана кожанки – в ней тускло высветился свинцовый кастет.
– Узбек! – вдруг позвал его Иван, вставая со шлакоблочины и делая шаг к нему. – Отдай мужику бабки, Узбек!
– Що ты вякнул, покойничек? – обернулся к нему длинный и внезапно изменился в лице. Иван правой рукой крепко ухватился за его рукав, а левую сунул в карман пиджака, который был уже распахнут так, что под ним виднелась рубашка и еще кое‑что: подмышками у шахтера были привязаны к телу две какие‑то палки, обмотанные пропарафиненной бумагой.
– Ты знаешь, что это такое, Узбек? – тихо спросил Иван.
Тот молча кивнул с помертвевшим лицом.
– Ну, если даже и не понял – объясню на всякий случай, – уже весело продолжил шахтер. – В этих крутых пакетиках – аммонит – порошкообразное взрывчатое вещество для подрыва в шахтах особо крепких пород. Каждая шашка весит четыреста граммов. Этого хватит, чтобы разнести на куски нас с тобой, всех вокругстоящих и магазин заодно прихватить. Ты это знаешь! Детонаторы в шашках вставлены, один проводок подсоединен к батарейке в кармане, а второй пока у меня между пальцев левой руки. Пока, ибо мне уже на все плевать, в том числе и на тебя, дерьмо вонючее. Это ты, кстати, тоже знаешь. Так что, хочешь полетать, Узбек?
Тот в отрицании так завертел башкой, что Михай испугался – она у него отвалится еще до взрыва.
– А раз не хочешь, – продолжал Иван, – отдай человеку деньги и скажи своим козлам, чтобы они слиняли отсюда, да поживее.
– Идите, ребята, я догоню! – крикнул «козлам» Узбек, но те, тоже узрев взрывчатку, сами уже пятились за угол магазина, не сводя глаз с левой руки Ивана. А их предводитель протянул Михаю экспроприированную не столь давно пятидесятитысячную купюру.
– Э‑э‑э нет, так не пойдет! – запротестовал Иван. – За такие деньги демонстрировать такой боезапас? А ну, выворачивай карманы!
Длинный вывернул. На землю упала пачка «Кэмел», зажигалка и раздутое портмоне. Шахтер ногой швырнул его в сторону Михая.
– А теперь – беги! Пока я сосчитаю до пяти. Раз... Два...
Узбека уже не было возле них – он выглядывал из‑за угла магазина.
– Ты покойник, Ваня! – закричал он. – Теперь уже на все сто процентов!
И исчез. Иван устало вздохнул и рукавом отер пот с лица.
– Это что – правда динамит? – спросил пораженный Михай.
– Я же сказал – аммонит, – поправил его Иван, рассовывая по карманам трофеи и закуривая «Кэмел». Заглянув в портмоне, он протяжно присвистнул и показал его Михаю – кошелек был битком набит крупными купюрами.
– А вот за эти деньги они тебя из‑под земли выроют, – пообещал Михай.
– А‑а‑а, чему быть – того не миновать! – отчаянно махнул рукой его случайный знакомый. – Пошли лучше Райке долг отдадим.
Войдя в забегаловку, он предложил буфетчице:
– Станцуй на прилавке!
Та вылупила на него глаза.
– Ты шо, хорек затасканный?! «Белка» у тебя, что ли? Ну, в смысле – белая горячка?
– Никак нет, – Иван смеясь положил на прилавок пять десятитысячных купюр.– Танцуй за бабки. Только без трусов. Стриптиз называется.
– Шо? Без трусов? Да я тебя!.. – Раиса ухватила пустую пивную кружку. Иван добавил еще столько же бумажек. Рука буфетчицы отдернулась от кружки, словно от раскаленного утюга.
– А теперь будешь танцевать?
Раиса задумалась – лоб ее избороздили глубокие морщины, лицо покраснело от напряжения мысли.
– Ну! – подначил ее Иван. – Здесь твоя зарплата за полмесяца!
– Добавь свой долг, – сдалась наконец она.
Иван выложил еще два червонца. Буфетчица отчаянно махнула рукой и задрала пухлую ногу на прилавок.
– Иван, – негромко позвал Михай. Тот обернулся. – Вспомни себя сорок минут назад. Легко ли быть униженным?
– Эх! – тот рубанул рукой воздух. – Твоя взяла! Слазь, Раечка, пошутил я! А деньги забери. В счет будущего. Хотя я и сомневаюсь насчет будущего. Пошли, благодетель! Кстати, как хоть кличут тебя?
– Михай!
– Ну что ж, лучше, чем Узбек. Пошли, Михай!
Зашли в стоящий невдалеке гастроном. Иван шиканул – купил бутылку «Абсолюта», копченостей, сыра, масла и консервов.
– Все равно бабки как найденные, – объяснил Михаю.
– А куда идем?
– Ко мне домой. Моя стерва укатила, никто не будет мешать нашей мужской компании.
– А не боишься, что Узбек со товарищи нагрянет на хату?
– Слушай, чего ты меня пугаешь уже второй чае?–обозлился Иван. – Я десяток лет работаю мастером‑взрывником на шахте, по‑нашему – запальщиком. Мне бояться профессия не позволяет, понял? А Узбек со своими хмырями мою хату за три километра обходят.
– Почему?
– По кочану! Придешь – увидишь!
Жил Иван в серой пятиэтажке на недавно застроенном такими же «коробками» пустыре с кладбищем. Поднялись на третий этаж и вошли в однокомнатную квартиру. Квартира как квартира: совмещенный санузел, маленькая кухня, ковер в зале, лоджия. Михай заглянул на нее.