Но существо, безвольно раскинувшееся на скомканной кровати, уже не было его Джанеттой.
Он ещё не решил, оставить её себе или нет.
Кто-то постучал в дверь, а потом, не дожидаясь приглашения, вошел.
– Так это правда! – Это была Аметист, вглядывающаяся в полутёмную комнату. – Шевлок, о чем ты только думал?
– Думал, она меня вспомнит, – пробормотал Шевлок, слова лениво слетали с его онемевших от вина губ. – Но нет. Она не узнала меня.
– Как долго она…
Он покачал головой.
– Какое-то время.
– Что ты собираешься с ней делать дальше?
– Не знаю.
– Тогда тебе лучше вернуть её. Отведите ее обратно в деревню бон Мокерденов. Её ищут. Знаешь какой переполох поднялся, когда она оттуда исчезла!
– Лучше бы она умерла, – сказал Шевлок с удивительной ясностью.
– Нет, – вскрикнула Амми. – Нет, Шевлок! Представь, что на её месте оказалась бы Димити.
– Если бы это была Димити, то лучше бы она умерла, – вяло отозвался Шевлок. – Уж лучше смерть.
– Как ты можешь!
Он встал, грубо взял сестру за руку и потащил её к кровати. – Посмотри на неё, Эми! Посмотри на неё!
Он сорвал одеяло, чтобы показать обнажённую девушку, лежащую лицом вверх. Большим пальцем он оттянул веко девушки: – Глаза Джанетты блестели как вода на камнях. Они искрились солнцем. Посмотрите на это! Эти глаза подобны лужам, которые собираются в подвалах весной, когда тает снег. В них нет солнца. В них только тьма. Когда я смотрю в эти глаза, всё, что я вижу, – это тьма, спускающаяся все ниже и ниже в бездонный колодец, где корчится что-то искалеченное и ужасное. Её замкнуло. Они что-то сделали с ней. Она больше ничего не чувствует. Она больше никого не узнаёт.
– Верни её обратно, Шевлок…
Шевлок задохнулся от внезапного приступа гнева.
– Будь они прокляты!
Его сестра лишь горько рассмеялась, потирая ушибленную руку.
– Ты один из них. Ты согласился. Вы все одним миром мазаны. Ты, и отец, и дядя Фигор, все вы знали, что гиппеи делают с девочками, но ты всё равно заставлял нас ездить верхом, – меня, Эмми и Димити.
Шевлок неуклюже покачал головой.
– Я ничего об этом не знал.
– Боже правый, Шевлок, а куда тогда они, по-твоему, исчезают? Ну, отвечай!
– Я не знаю, – прошептал Шевлок. – Мне бы и в голову не пришло, что они такое делают.
– И в голову бы не пришло! – Аметист повысила голос до крика. – Верно! Зачем тебе вообще себя озадачивать такими вопросами. Это ведь не могло случится с тобой. Чёрт тебя побери, Шевлок! Не смей винить гиппеев за то, что они ввергли её в такое состояние. На самом деле это сделал ты сам. Ты, и Отец, и Фигор, и все вы, чёртовы охотники…
– Нет… я не виноват.
– Если бы этого не случилось, ты бы женился на Джанетте, завёл бы детей и тоже заставил бы их охотиться, – она продолжала обличать его. – Ты бы спокойно наблюдал, как исчезают ваши дочери, а сыновьям откусывают конечности, но ты бы всё равно ничего бы не стал делать, чтобы положить этому конец!
– Я не знаю. Наверное, я мог бы… Я не знаю.
– Ты собираешься сегодня отправиться на Охоту к Бон Лаумпонам?
Он пожал плечами.
– Вероятно.
– Вот видишь! Вы все знаете, что происходит, но вы всё равно продолжаете. И исчезнет какая-нибудь бон Лапмон или бон Хаунсер, но это не имеет значения, потому что ты в них не влюблен. Она указала на спящую девушку: – Что с ней будет дальше?
– У меня есть женщина из деревни, чтобы кормить её, ухаживать за ней, играть с ней, как с котенком.
– Если ты идёшь на Охоту, значит отец тоже…
Он встряхнулся, поглядел на неё, пытаясь улыбнуться. Он любил её и Эмирод, Сильвана и свою мать.
– Я слышал об Эмми. Вм нужен аэрокар, не так ли? Вы хотите отвезти Эмми в Коммонс. Она совсем плоха?
– Она не умрёт, если ты это имеешь в виду. Мы сумели вовремя оттащить отца. Но её нельзя оставлять здесь. Отец сказал слугам не слушаться меня, но он не наказал им не подчиняться тебе.
– Я скажу старому Мерфону. После того, как отец уедет к бон Лаумпонам, Мерфон заберёт вас. Не позволяй никому увидеть вас.
– Мне взять и её? – Эми указала на распростертую девушку.
Шевлок, пошатываясь, поднялся на ноги и подошёл к спящей фигуре.
– Забирай. Если ты оставишь её здесь, я убью её.
***
Риго попросил Себастиана Механика сопровождать его до дома бон Лаумпонов, а также Персана Поллута и Асмира. Никто не должен был ничего заподозрить, ведь брать на Охоту слуг было вполне обычным делом.
Он принял шляпу и перчатки у крестьянина, заменявшего ему камердинера, и осмотрел себя в зеркале. По крайней мере выше пояса он выглядел как настоящий джентльмен. Как будто это имело какое-то значение.
– Риго? – раздался нежный голосок из-за двери.
– Эжени! Что ты здесь делаешь? – Риго не удержался и сорвал своё раздражение. Как ни странно, на какое-то мгновение он подумал, что это Марджори.
– Я подумала, что тебе может понадобиться какая-нибудь помощь в отсутствии Марджори…
– У меня есть для этого камердинер, Эжени. Марджори не одевает меня.
Эжени всплеснула руками и попыталась сменить тему.
– У вас есть какие-нибудь новости о Стелле?
– Я ничего не слышал ни о Стелле, ни о Марджори. И тебе не место здесь, в моей спальне. Ты прекрасно знаешь это.
– Ты прав, – слеза скатилась по щеке Эжени. – Но мне так одиноко.
– Съезди в Коммонс, – нетерпеливо бросил ей Риго. – Сними номер в отеле «Порт». Развейся. Ради бога, Эжени, у меня сейчас нет на тебя времени.
От обиды у неё перехватило дыхание. Эжени побледнела и резко отвернулась. Что-то в этом повороте, в изгибе шеи напомнило ему Марджори. Ну вот, ему удалось обидеть их обоих! Боже, что же он за человек такой?
Полный отвращения к себе, он вышел на гравийную площадку, где ждал аэрокар, затем нетерпеливо остановился. Проклятые женщины! Поскольку другого водителя не было, Асмиру пришлось остаться, чтобы отвезти Эжени в город.
Риго не хотел думать о женщинах. Женщин он так и не смог понять. Он попросту не ладил с ними. Марджори. Кто бы мог ожидать, что она возьмёт инициативу на себя и устроит всю эту заварушку с Зелёными Братьями, увлекая за собой Тони и отца Сандовала. Она никогда не была такой. На Терре она довольствовалась ролью матери или наездницы. Конечно, она не была похожа на Эжени, чтобы проводить по полдня в магазинах и салонах красоты…
Он сел в аэрокар. Летели молча. Эстансия бон Лаумпонов находилась примерно в часе езды, восточнее дома бон Дамфэльсов.
Интересно, почему на Траве нет никакого оружия, даже в городе простолюдинов? Это крайне странно. Было время на Терре, когда детей приносили в жертву. Молоху. Посейдону. Дикие Менады блуждали по горным вершинам, разрывая юношей на части зубами. Тайные общества требовали крови и молчания. И всё же он не мог вспомнить ни одного случая в истории Терры, когда люди теряли своих детей и делали вид, что не замечают этого. Никогда. С таким он столкнулся только здесь, на Траве.
Риго сжал зубы, затем глубоко вдохнул, сбитый с толку. Зачем он поехал на эту их Охоту? Он что действительно собирался скакать верхом? Снова? Зная то, что он знал сейчас? Зачем? Потребовать помощи в поисках Стеллы, конечно. От кого?
Он просмотрел список всех бонов, которых встречал, отличая их по семьям.
– Персан, – сказал он наконец пристыженным голосом. – Кто-нибудь из них поможет мне найти мою дочь?
Персан посмотрел на него долгим взглядом.
– Нет, – наконец сказал он. – Никто из них не станет.
– Марджори предупреждала меня, – упавшим голосом произнёс Риго.
– Многие из нас пытались предупредить вас, сэр. У леди Вестрайдинг ясный взгляд и сильная воля. Эти гиппеи не смогли её заморочить.
– Ты считаешь, это правда, что они делают что-то с человеческим разумом…
Персан удержался от сарказма, и ровным голосом поинтересовался: – У посла есть какое-нибудь другое объяснение?
– Я сажусь, – сказал Себастиан. – На корте собралась большая толпа, сэр. Как будто нас ждали.
Риго посмотрел вниз. Бледные лица бонов взирали на их кружащий аэрокар. А внизу уже были гиппеи! Они и вправду как будто ждали. Он уже было подумал приказать Себастиану, чтобы тот поворачивал и возвращался домой. Но это оказалось бы вопиющей трусостью с его стороны! Лучше смерть, чем бесчестья!
– Садись, – скомандовал Риго.
Когда он открыл дверцу аэрокара, снаружи стоял Обермун Джеррил бон Хаунсер, на его лице не было ровным счётом никаких эмоций.
– Ваше превосходительство, – бесстрастным тоном произнёс Джеррил. – Имею честь передать вам вызов Обермуна Ставенджера бон Дамфелса. Он хочет, чтобы я сказал вам, что ваша жена шлюха увела его сына Сильвана. И что вы ответите за это или будете затоптаны насмерть. – Он указал назад, в сторону стены эстансии, где стояла дюжина гиппеев. Огромные монстры переминались с ноги на ногу, сталкивая шипами на своих шеях, не обращая внимания на мужчин и женщин с пустыми лицами на их спинах.
Риго почувствовал, как расплавленное железо гнева ударило ему в лицо.
– Как ты смеешь? – прорычал Риго. – Как смеет кто-либо из вас?
Он повысил голос до крика: – Мать идёт искать свою дочь, а вы называете ее шлюхой? Это ваши жены сделали себя шлюхами. Ваши жёны и дочери! Кто распутничал с ними! – Он ткнул жестким пальцем в шеренгу гиппеев вдоль стены. – Ваши жёны и дочери раздвигают ноги для любовников, которые даже не являются людьми!
Среди всадников не было ни малейшего движения. Лицо Обермуна бон Хаунсера не изменилось. С тем же успехом он мог быть глухим и слепым. Казалось, он не услышал презрительного оскорбления Риго. Он поклонился, скривил губы в пустой улыбке и указал на приближающегося Гиппея.
– Ваш скакун, – сказал он.
Риго почувствовал, как Персан схватил его за руку.
– Пойдёмте, ваше превосходительство. Они не смогут нас остановить!
Риго стряхнул руку Персана.
– Я не стану убегать, – прорычал он сквозь красную завесу ярости. – Ни от них, ни от кого-либо ещё.