Старший брат Джамлис сел и, нахмурившись, уставился на стол с всё возрастающим тревожным чувством. Кори это бы не понравилось.
– Что ж, если он всё-таки жив, мне просто необходимо его увидеть, чтобы прояснить ситуацию.
Яви убежал, чтобы навести справки. Джамлис же сидел с мрачным видом и представлял себе, как новый Иерарх отреагирует на сообщение, гласящее: «Дорогой Брат в Святости! Единственные два человека, которые могли что-либо знать, вероятно, уже мертвы».
Джамлис решил отказаться от своего намерения сжечь письмо Иерарха.
***
Риго пришел в себя среди электронного шёпота машин. Он попытался пошевелиться и обнаружил, что не может. Его руки были засунуты в два громоздких механизма, по одному по обеим сторонам узкой кровати, на которой он лежал. Ещё одна машина обхватила его ноги. Он попытался заговорить и не смог. Его нос и рот закрывала дыхательная маска.
Какая-то фигура, подошла и посветила ему в глаза. Через мгновение кто-то снял с него маску и спросил: – Вы знаете, где вы?
– Не уверен, – ответил Риго хриплым, булькающим голосом. – Больница, я полагаю. В порту. Думаю, меня затоптали эти звери.
– Хорошо, хорошо, – произнёс тот же голос. Голос был определённо женский. Риго присмотрелся. Да, это была определенно женщина.
– Хорошо, – повторила женщина.
– Кто? – спросил Риго. – Кто привёз меня сюда?
– Ваши люди, – ответила женщина.
– Они здесь?
– Нет. Им пришлось спешно вернуться и эвакуировать людей в эстансии. Они говорили что-то о мести гиппеев.
– Марджори! – Риго попытался сесть прямо.
Мягко, но настойчиво, Риго был возвращён в лежачее положение.
– Вы не должны волноваться. Они уже всех перевезли оттуда в Коммонс.
Не всех. Марджори там не было, также как Тони, отца Сандовала, а также двух Зелёных Братьев из города Арбаев, согласно записке Тони; их тоже там не было. Все они ушли вместе. С Сильваном. По крайней мере, судя по вызову, брошенному бон Хаунсерам гиппеями, они ушли с Сильваном.
Риго застонал, пытаясь вспомнить, что произошло. Последнее ясное воспоминание было о том, как этот проклятый бон Хаунсер говорил что-то о Марджори и Сильване. Сильван ушёл с ней.
Но с ними Тони, напомнил он себе, и священник, и два монаха. Вряд ли у них будет шанс остаться наедине. Нет, Марджори никогда не изменяла ему. Марджори никогда не была виновна ни в чём из того, в чем он её обвинял. Она никогда не отказывала ему. Всегда позволяйте ему войти в её комнату, в её постель. И теперь Марджори была… Ну, где она была?
– Есть новости о моей жене? – спросил он, когда вспышка ясности сменился чувством нарастающей боли.
– Тише, – сказала женщина, пристально вглядываясь в лицо Риго. Риго почувствовал, что его снова непреодолимо затягивает в трясину сна. Во сне он увидел Марджори. Марджори наедине с Сильваном.
***
Риллиби забрался на вершину высокого дерева, а затем снова спустился, чтобы сказать им, что через болотный лес нет пути в Коммонс. По крайней мере по земле. Путь через деревья займёт достаточно много времени, но, по его словам, он сможет добраться туда, если возникнет такая необходимость. Затем он лег рядом с братом Майноа и погрузился в круговерть повторяющихся тревожных сновидений.
Лис поблизости не было. Некоторое время назад путники располагались в доме, в то время как жарко лисы что-то обсуждали между собой. Среди них вспыхнул спор, который ощущался людьми накатывающими на их разум волнообразными вспышками. Через какое-то время они почувствовали, что лисы их заметили, а потом появилось странное ощущение, как будто один из расы фоксенов сказал другому: «О, мы угнетаем умы этих маленьких человеческих существ. Нам лучше сейчас уйти подальше от них». После ухода лис брат Майноа казался ещё более утомленным, чем когда-либо, отягощённым тяжелым бременем своего возраста и свалившихся на него забот.
– Они не скажут мне, – воскликнул он. – Они знают, но мне не скажут.
Марджори догадывалась, чего они не скажут. Раса лис знала о чуме всё, она была в этом уверена. Они знали, но не сказали. А бедный старый Майноа был так устал, что она так и не решилась предложить ему попытаться поговорить с ними о чуме побольше.
Тони и отец Джеймс отправились исследовать Древесный город. Марджори думала, что Сильван пойдёт с ними. Но Сильван решил остаться. Теперь, когда Марджори была вдали от своей семьи, от своего мужа, который стоял непреодолимой преградой между ними, ему снова захотелось поговорить с ней о своей любви. Она, вероятно, снова приказала бы ему уйти. Что же, он скажет ей, что ему некуда идти. Так он сказал себе. Так он говорил себе в течение некоторого времени.
Удивительно, но она не попросила его уйти. Вместо этого она посмотрела на него со странной отстранённостью.
– Я нахожу тебя очень привлекательным. Сильван. Я и Риго находила привлекательным до того, как мы поженились. Только потом я узнала, что мы совсем не подходим друг другу. Интересно, было бы то же самое с тобой.
Что было на это сказать?
– Не знаю, – сказал он запинаясь. – Я действительно не знаю.
– Он ни разу не позволил мне войти в его мужской мир – сказала она с грустной улыбкой. – Он не замечает, кто я есть, принимая меня за ту, коей я не являюсь. У Эжени дела обстоят намного лучше, чем у меня. Он очень мало от неё ждет, и это ей только на руку. Она податливая, как глина. Она подстраивается под него. Сначала я тоже пытался быть такой. Но это не сработало. Я могла бы быть кем-то другим, может быть другом, но это не соответствовало его представлениям о том, какой должна быть жена, так что мы не очень хорошие друзья, Риго и я. – Марджори повернулась к Сильвану, устремив на него пристальный взгляд. – Я никогда не полюблю никого, кто не будет мне другом, Сильван. Интересно, мог бы ты стать мне таким другом?
– Конечно!
– Ну что же, приступим! – она улыбнулась ему, изогнув губы в печальной полуулыбке. – Сначала я должна найти своего ребенка. У меня нет выбора, кроме как сделать это или убить себя, пытаясь сделать это. Ты можешь мне помочь. Если же мы справимся, то нас ждет другая задача. Люди умирают повсюду. Мы должны попытаться найти решение. Постепенно, если мы успешно выполним свою миссию и не умрём, наша природа проявится, и мы сможем понять друг друга лучше. Возможно, мы могли бы стать друзьями.
– Но, но…
Она предостерегающе покачала головой.
– Если ты не хочешь этого делать, тогда ты мог бы показать свою любовь, о которой говоришь, просто оставив меня в покое. Прошу прощения за то, что потащила тебя с собой, но мне нужно было, чтобы ты вёл нас. Извинения – это все, что я могу предложить. Пока мы не найдем Стеллу, я не могу тратить время ни на что другое, даже на споры.
Марджори встряхнула головой и волосы упали на её лицо, словно золотая вуаль.
В отдалении раздался голос Тони. Когда он подошел ближе, они почувствовали, что его и отца Джеймса сопровождает Первый.
– Это друг брата Майноа, – многозначительно сказала Марджори Сильвану.
– Я думаю, он пытается сказать мне, что нашёл Стеллу, – Тони почти плакал от нахлынувших чувств. – Но я не уверен, что понял его в полной мере. быть уверен. Где брат Майноа?
– Я здесь, – старик высунулся из двери соседнего дома. Он протянув одну руку по направлению к лису, словно это была антенна.
– Да, – сказал Майноа. – Твоя дочь. Они нашли её.
– О, Боже, – воскликнула Марджори. – Что с ней? Она…
– Жива, – подтвердил Майноа. – Жива, но либо спит, либо находится без сознания. Они не стали её беспокоить.
– Пойдём же за лошадьми? Мы вернёмся сюда?
Брат Майноа ответил после небольшой паузы: – Да. Но вы поедите не на лошадях. Я останусь здесь.
Отец Джеймс, бросив обеспокоенный взгляд на Майноа, предпочел остаться с ним.
Остальные с опаской оседлали на лисьи спины и понеслись по деревьям, по плетённым дорожкам Древесного Города, всё больше погружаясь в полумрак леса, мимо водоёмов, мимо самих звёзд. Наконец они приблизились к опушке леса. Лисьи спины были шире, чем лошадиные, – шире и с другим строением мускулатуры. Их как будто несли на сказочном ковре-самолёте. Телепатическое сообщение было чётким: «Мы не позволим вам упасть». Через некоторое время путники расслабились и просто отдались на волю их лесных хозяев.
Вскоре они безошибочно почувствовали, как другие фоксены появились на краю деревьев и стали сопровождать их огибая участки болота. Наконец они оказались у склона, по которому текла вода, первому ручью, который они видели здесь на Траве. Ручей стекал вниз, образовывая широкий пруд. У самой воды лежала Стелла в гнезде из травы, свернувшись калачиком, босая, полураздетая, с большим пальцем во рту.
Когда Марджори опустилась на колени рядом со Стеллой и прикоснулась к ней, девочка проснулась, и вздёрнулась, отталкивая от себя Марджори, выкрикивая своё имя снова и снова: – Стелла, я Стелла, Стелла».
Риллиби схватил девушку, крепко обнял её, заставил замолчать. Через некоторое она затихла. Риллиби стал говорить со Стеллой мягким, успокаивающим тоном. Тони прикоснулся к ней. Она дёрнулась, открывая рот для крика. Каждый раз, когда Марджори приближалась к дочери, у неё начинались неистовые припадки крика и плача. Лицо Марджори исказилось от чувства вины и страха.
Очевидно, Стелла не могла находиться рядом с теми, кого знала. Но, по крайней мере, она знала своё имя. По крайней мере, она могла различать тех, кого знала. Риллиби был для неё незнакомцем и на него она реагировала спокойно. По крайней мере, она не была похожа на Джанетту.
Сильван ласково положил руку ей на плечо.
Марджори выпрямилась, заставила себя кивнуть, заставила себя думать и говорить. Не было времени горевать.
– Если лис понесёт вас обратно, я хочу, чтобы вы провели её через лес в Коммонс. Ей нужна медицинская помощь, и быстрей всего это смогут сделать фоксены, пронеся её туда через деревья. Иди с ней, Риллиби, потому что она, кажется, доверяет тебе. Тони, ты уладишь все дела. Я же вернусь к брату Майноа и отцу Джеймсу.