— Я тебе целый бочонок такого привезу. У нас вся ночь впереди для веселья. Давай сначала дело решим.
Князь Всеволод насупился и посмотрел на Сытина. Но тот решительно кивнул, поддерживая Чупава.
— Такие решения, княже, откладывать нельзя. Народ ждёт.
— Хорошо! — тряхнул головой князь. — Предлагайте!
Он выпрямился и обвёл всех суровым взглядом. Сидевший рядом с ним княжич втянул голову в плечи.
— Мы — те, кого вы называете нечистью — хотим, чтобы нами правил Немой, — прямо сказал Чупав. — У нас был договор с его отцом, Иваном. И с Немым мы тоже заключили договор на крови.
— Но людьми правит князь Всеволод, — мягко сказал Сытин. — А княжество одно. Делить его нельзя. Да и как поделишь? И люди, и нечисть живут повсюду.
— Верно, — сказал Чупав. — Но князья могут договориться между собой. Князь Всеволод будет править землёй и людьми. А Немой станет его советником. За ним будем стоять мы — нечисть!
Это слово Чупав произнёс, гордо вскинув голову.
— А мой сын? — спросил Всеволод, кивнув на княжича.
— У всех нас есть сыновья, — вздохнул Чупав. — Твой сын продолжит дело отца и тоже заключит договор с Немым. А потом — и с его сыном.
Бля! Они меня женили уже, что ли? И детей за меня настругали?
Всеволод тяжёлым взглядом посмотрел на меня. Похоже, пора вмешаться в разговор. А то сижу, как на именинах.
— Если мы начнём ссориться, княже, — сказал я, — неизвестно, чья возьмёт. Но точно выиграют враги княжества. А вместе мы станем сильнее. Погляди на этих людей!
Я кивнул на Чупава и на восхищённо молчавшего лешего.
— Это сила! Наша сила.
Леший не выдержал и вскочил.
— Мы — сила! Да!
— Сядь, Васило! — покачал головой Чупав.
Я вытащил из-за голенища нож. Но Чупав остановил меня.
— На твоём мече будет вернее.
Я усмехнулся, убрал нож и достал из ножен Убийцу нечисти.
Символично, бля!
Легко прикоснулся лезвием к ладони и почти не ощутил боли. Из-под лезвия выступила тёмная кровь.
Чувствуя, как тёплые струйки стекают по пальцам, я протянул меч князю Всеволоду.
Он взял меч в левую руку и приложил правую ладонь к лезвию. Затем отдал мне меч и протянул руку.
Не отпуская руки и глядя мне прямо в глаза, князь Всеволод твёрдо сказал:
— Я, князь Всеволод, заключаю с князем Добрыней Немым вечный договор о мире, дружбе и помощи.
Я глубоко вдохнул и повторил:
— Я, князь Добрыня Немой, заключаю с князем Всеволодом вечный договор о мире, дружбе и помощи.
Ещё мгновение мы держали ладони друг друга, потом отпустили.
— Теперь ты, сын, — кивнул князь Всеволод княжичу.
Княжич медленно поднялся с бревна. Руки его дрожали.
Я протянул ему меч, но он посмотрел на меня упрямым взглядом. А потом перевёл глаза на отца.
— Это… это же на всю жизнь! — запинаясь, сказал он. — Я… нет! Я так не могу!
Глава 3:Вино и череп
Княжич сжал кулаки.
— Я должен подумать! Отец! Договор на крови — он на всю жизнь! Его не отменить!
— На всю жизнь? — негромко спросил князь Всеволод. — А где твоя жизнь, Миша? Она кончилась в том сарае, где тебя связали. А этой жизнью ты Немому обязан. И князем теперь будешь, только благодаря ему. Вот это — тоже на всю жизнь. Подумай об этом, Миша.
Да ладно, бля! Благодаря Немому! Тут куча народу старалась, чтобы жопу княжича спасти. Джанибек чуть глаза не лишился. Потапыч шерстью на брюхе пожертвовал. А этот молокосос ерепенится.
Но у княжича, всё-таки, хватило ума сообразить, что с детскими обидами пора заканчивать. Некоторое время он стоял, оторопев. А потом кивнул и протянул мне руку.
Ну, так-то лучше, бля!
Я отдал ему меч. Он стиснул зубы и резанул лезвием по ладони.
Бля, пальцы-то не отрежь от старательности! Послали боги братишку!
— Я, князь Добрыня Немой заключаю с княжичем Михаилом вечный договор о мире, дружбе и помощи.
— Я, княжич Михаил, заключаю с князем Добрыней Немым вечный договор о мире, дружбе и помощи.
Мы пожали друг другу руки, и наша кровь смешалась. Княжич чуть скривился — видно, рука сильно болела.
Я махнул Потапычу:
— Перевяжи руку княжичу! Перестарался он маленько.
Потапыч глянул на рану и потащил княжича в избушку.
— А сейчас — всем вина! — крикнул повеселевший князь Всеволод. — Праздновать будем!
Джанибек и Божен тоже похромали вслед за Потапычем — мазать раны. Не избушка — полевой госпиталь прямо! И слава богам!
Дружинники взялись за костёр и бодро загремели посудой. Чупав прихватил топор и отправился за дровами.
Ну, правильно! Кому и рубить дрова, как не лесному жителю?
Мыш бросил на меня виноватый взгляд и юркнул под крыльцо избушки. Вот у кого с личной жизнью всё в порядке!
Выпив вторую кружку болотного вина, я убедился, что всем вокруг охеренно весело, и решил выкроить пару минут для себя. Поднялся с бревна и потихоньку спустился к реке.
Одежда настолько провоняла гарью пожарища, что я сдирал её с отвращением. Выбросил бы! Но пока это единственные шмотки, которые могут перекидываться вместе со мной.
Ну, хоть отстираю их, как смогу! И сам заодно сполоснусь.
А может, и русалок опять увижу? Особенно ту, рыженькую!
Я громко плескался, хлопал руками по воде. Пару раз даже позвал украдкой:
— Эй, девки! Где вы?
И хрен там! Девки куда-то свалили по своим русалочьим делам. Так я решил. Ну, не думать же в самом деле, что они просто не хотят ко мне плыть! На хер мне такие потрясения?
Я выполоскал рубашку и кафтан и принялся за штаны. Как вдруг услышал печальный голос, идущий откуда-то из глубины реки.
«Немой!»
Началось, бля!
Я подхватил штаны и вприпрыжку поскакал к берегу. Но цепкая лапища опять ухватила меня за лодыжку.
«Погоди, Немой!»
Ага! Хер тебе!
Я изо всех сил пнул ногой в глубину и попал во что-то мягкое. Хватка ослабла.
Рядом со мной вынырнула громадная бородавчатая голова. Один глаз смотрел на меня, а второй — куда-то в сторону.
— Немой! — прошамкала голова. — Чего ты дерёшься? Чуть глаз не выбил. Потапыча позови! Худо мне!
Я голышом выбежал на поляну. Дружинники, увидев меня, вскочили и схватились за оружие. Но я махнул им рукой и заколотил в дверь избушки.
— Потапыч! Там водяник помирает!
Чуть не уронив банку с мазью, Потапыч вылетел из избушки.
— Где?
Ну, не в лесу же!
Мы бросились обратно на берег.
— Хлюпень! Что с тобой?
— Худо, Потапыч! В брюхе что-то колом встало!
— Ну-ка, покажи!
Водяник с трудом перевернулся, показав белое пятнистое брюхо. В центре брюха виднелась отчётливая выпуклость.
— Вот! Болит, зараза!
Потапыч ощупал больное место, надавил руками. А потом врезал со всей дури по выпуклости ногой.
Лекарь, ипать!
Выпуклость исчезла. Водяник схватился лапами за брюхо, икнул, потом рыгнул. Засунул лапищу в пасть и вытащил оттуда саблю в позолоченных ножнах. Протянул её Потапычу.
— Спасибо, Потапыч! Держи!
На поляне меня ждал встревоженный Чупав.
— Немой! Пойдём, покажу что-то!
— Погоди, я хоть штаны надену!
Я натянул запасные штаны и пошёл вслед за Чупавом в лес. Кузнец безошибочно подвёл меня к раскидистой ёлке. Её широкие нижние ветки почти стелились по земле.
Как по мне, ёлка ничем не отличалась от соседок.
— Я дрова искал и наткнулся. Вот! Совсем рядом с поляной!
Я наклонился, заглянул под колючие лапы и увидел обтянутый мохнатой шкурой скелет. Его тонкие лапки заканчивались копытами.
— Поросёнок, что ли?
— Кабан.
— Ну, и что в нём интересного? Судя по виду, он ещё в прошлом году сдох.
— В прошлом году? — усмехнулся Чупав. — Вчера ливень был. Смотри сюда.
Я повернул голову и увидел на мокрой земле свежие отпечатки копыт.
— Да ну на хер! — неуверенно сказал я. — Один кабан в лесу, что ли? Наверняка это другой пробегал.
Чупав нагнулся и с лёгким хрустом отломил сухую кабанью ногу. С излома поднялась лёгкая пыль.
Я поморщился.
Кузнец примерил копыто к следу.
— Подходит, бля! — удивился я.
— Угу, — согласился Чупав.
Выбросил копыто и вытер ладонь о штаны.
— Кто ж его так высосал?
Не то, чтобы я сильно переживал за кабана. Но любопытно же!
— А вот не знаю, — пожал плечами Чупав. — Ран я на нём не вижу.
— Да тут хер чего увидишь, — согласился я. — Ладно, идём! Жрать охота, да и потеряют нас там, встревожатся.
Я отпустил еловую ветку, и она в благодарность обдала меня холодным дождём. Я поёжился.
— Брр!
— Вот объясни мне, святоша! — горячился князь. — Зачем боги поделили людей на…
Он запнулся, подыскивая слово. Махнул рукой и продолжил:
— На людей и нечисть? Зачем, а?
— Всякая тварь на земле — от богов! — степенно ответил священник. — И все должны жить в мире друг с другом! А кто не хочет жить в мире — тому мы по зубам ипанём! Сразу задумается!
Произнеся эти миролюбивые слова, священник основательно приложился к кружке.
Князь тоже отхлебнул вина.
— Хорошо! — кивнул он Божену и чуть не упал с бревна. — А откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?
— Перун сказал, — ответил священник.
— Когда? — удивился князь.
— Позавчера.
— Это другое дело, — снова кивнул князь. — Познакомишь?
— С кем?
— С Перуном!
— Познакомлю.
Священник снова зачерпнул из бочонка.
— А поехали сейчас! — загорелся идеей князь.
— Сейчас нельзя, — мотнул головой священник. — Занят он. Испепелит!
— А когда?
— Потом.
— Эх, бля! — заорал князь на вес лес. — Плясать хочу! Леший! Идём плясать!
Пламя костра металось на ветру. Дружинники, пригорюнясь, тянули грустную песню о молодом воине, который храбро погиб в битве с врагами.
А посреди поляны под сосной плясал князь Всеволод в обнимку с лешим.