– И когда ты собирался об этом рассказать? – спросила Людмила.
– Это имеет значение?
– Не знаю… – Она задумалась. – Нет, конечно, – вышла из оцепенения, мотнула головой. – Как правильно заметила твоя жена, все работы хороши…
– Бывшая жена, – поправил Костров.
– Да, конечно… Только знаешь, мне показалось, что ты до сих пор питаешь к ней чувства, – Людмила посмотрела ему в глаза. – И она к тебе неровно дышит, это прекрасно видно. Тогда… зачем все это?
– Там все закончено, – пожал плечами Костров. – Можно говорить и думать что угодно, но там действительно все кончено.
– Вот видишь, ты даже не возражаешь, – Людмила печально улыбнулась. – Не надо, наверное, нам продолжать, Алексей, это не приведет ни к чему хорошему. Пока я еще не окончательно в тебя втрескалась – лучше остановиться. Не обижайся, ладно?
Она поцеловала его в щеку, выбралась из машины и побежала к подъезду. «Будет плакать всю ночь», – подумал Костров. Хлопнула дверь. Вот и съездили на шашлыки… Он не стал преследовать убегающую женщину, выжал сцепление, переключил передачу…
Глава шестая
Время шло. Подвижек в деле не было. История с семьей Шаламовых отступила на задний план. Вадим находился во всесоюзном розыске, но это становилось какой-то формальностью. Все версии отработали. Отношения к криминалу история не имела. В несчастный случай тоже не вписывалась. Поиски сворачивались. Но невидимые шестеренки продолжали вращаться, что-то происходило внутри ведомства. Во главу угла становилась самая нежелательная версия: измена Родине. Как это сделали технически, никто не задумывался, прорабатывали сам факт. В определенный момент Алексей почувствовал внимание к своей персоне. Люди задумчиво посматривали на него. Коллеги по работе стали общаться как-то односложно. Ехидно усмехался извечный недоброжелатель майор Цаплин. Пару лет назад Алексей подвинул его, возглавил отдел оперативной работы, Цаплина перевели в аналитический отдел. Человек так себе, без способностей, но с непомерными амбициями, способный на подлость, он не представлял собой ничего, классическое пустое место. Но майора терпели – его жена была дочерью замначальника ПГУ, и там все было сложно. Проще было терпеть, чем попытаться что-то сделать. Цаплин лез во все дыры, тормозил работу, притворялся до одури принципиальным.
В какой-то момент вокруг Кострова образовался вакуум. Два дня не вызывал к себе генерал Пряхин. Отворачивался майор Кайгородов, устремлял взгляд на настенный календарь с ансамблем танца «Березка», высчитывал дни до пенсии. Печально смотрел и бился с внутренними демонами Павел Зорин. Рогачева подловила в коридоре, воровато глянула по сторонам, буркнула: «Алексей Петрович, мы за тебя, не думай ничего плохого, все это бред собачий. Все образуется, надо лишь подождать». Кажется, он понимал, в чем дело и кто продвигает тему. Цаплин издевательски подмигивал. В конце рабочего дня Алексея пригласили на беседу в Девятый, следственный отдел Второго главного управления. Следователь был незнакомый – всех не упомнишь, с сухим маловыразительным лицом, но внимательными глазами.
– Просто беседа, Алексей Петрович. Присаживайтесь, – следователь демонстративно сдвинул на край стола стопку бумаг. – Наша встреча ни к чему не обязывает, просьба не волноваться.
– Я похож на человека, который волнуется? – спросил Алексей. – А вот на человека, который удивляется, – пожалуй.
– Мы развеем ваше удивление, – следователь пристально смотрел в его глаза. В его лице ничего не менялось. – Моя фамилия – Караев, зовут Алексей Владимирович, мы с вами тезки. Нас интересуют ваши отношения с семьей Вадима Шаламова, которая, как известно, не нашлась. Повторяю, Алексей Петрович, это не допрос, просто беседа.
И все же элементы допроса в этом представлении присутствовали. Начинали сгущаться тучи.
– Сколько лет вы знакомы с Вадимом Шаламовым, Алексей Петрович?
– Примерно шесть лет, Алексей Владимирович. В тот год я сочетался законным браком с некой особой, родная сестра которой была супругой Вадима Шаламова. Но вы об этом знаете. Не развеете туман, Алексей Владимирович?
– Да, пожалуй, – следователь демонстрировал доброжелательность, хотя на лице это не отражалось. – Вы сами все понимаете. Вадим Шаламов не мог не быть интересен иностранным разведкам. Специалист его уровня… Да вы и сами в этих вещах разбираетесь, стоит ли разжевывать? Шаламов занимал ответственную должность в Восьмом управлении, обладал секретными сведениями, которые иностранные спецслужбы с руками оторвут. Вадим Андреевич обслуживал системы защиты информации в посольствах, и не только в посольствах. Связь резидентур с центром – это также то, к чему он приложил старание и способности. Он участвовал в разработке и установке системы защиты «Кольчуга», что потребовало его присутствия в Польше. Он занимался аналогичной, хотя и более усовершенствованной системой «Каркас» – ради чего на два месяца выезжал в ГДР. Вы понимаете, что произойдет, если информация касательно данных проектов попадет к нашим противникам? Катастрофа, Алексей Петрович. У нас просто не останется секретов от наших врагов, – Караев сделал вид, что пошутил. – На разработку новых систем защиты уйдут годы, представляете, какой мы понесем ущерб?
По сути, он был прав. Ущерб бы понесли колоссальный. Допустить такое – то же самое, что проиграть войну.
– Ведете к тому, что Шаламова завербовали и помогли бежать за границу?
– Или похитили, – допустил Караев. – А затем вывезли за границу. Или не вывозили, поместили в укромное место на территории СССР и уже больше месяца выбивают из него секретные сведения. А методы, сами знаете, есть. Это только в книгах герои молчат на допросах, заставляя плохих парней рычать от бессилия. Согласен, две последние версии безжизненные. Они не согласуются с тем, что вместе с Шаламовым пропала его семья. Зачем такие сложности? Могли похитить и одного. Шантажировать жизнью домашних можно и не имея их рядом. Теоретически возможно, но слабо верится. А вот вывезти с семьей за границу, что подразумевает добровольное решение, – это правдоподобно.
– Как вы представляете это технически? Граница на замке – отнюдь не красное словцо.
– Да, согласен. Вывезти целую семью – нужно иметь четкий хитроумный план и помощников с обеих сторон… – Следователь сделал многозначительную паузу. – О нет, вас ни в чем не обвиняют, Алексей Петрович, для этого нет оснований. Но признайте, я прав.
– Правы, – согласился Костров, – если забыть про остальные версии пропажи и сосредоточиться только на бегстве за границу. Хорошо, пусть это не был криминал, не был несчастный случай или что-нибудь другое. В теории Шаламова могли завербовать в Польше, могли в ГДР, где западные шпионы чувствуют себя несколько вольготнее. Могли завербовать в Москве – чем плоха наша столица? Его могли и не вербовать – сам связался с иностранной резидентурой и предложил свои услуги. В теории может быть что угодно, но я в это не верю. Слишком хорошо знаю Вадима Шаламова, чтобы заподозрить в предательстве. Он предан своей стране и никогда бы ей не изменил.
– Это субъективное мнение, – Караев прищурился.
– Какое есть.
– А семью его вы тоже хорошо знаете?
– А какое это имеет значение? Конечно, знаю. И вы полностью в курсе, что когда-то мы были одной семьей.
– А когда не стали одной семьей, вы все равно сохранили с Шаламовыми добрые отношения? – следователь так прищурился, что стал похож на китайца. – Расскажите все, что вы о них знаете, дайте характеристику Шаламову, его личным и деловым качествам. Что, по вашему мнению, могло подвигнуть его на предательство? Делился ли он с вами своими планами на жизнь, откровенничал ли о работе, не водил ли сомнительных знакомств? Вы, как человек из его круга, не можете об этом не знать.
«Э, приятель, да тебя же подозревают в сообщничестве, – пронеслась безрадостная мысль. – Ну а сам бы ты что стал делать на месте этого следователя? Вот именно, прорабатывать то, что лежит на поверхности». Он не возмущался, не крутил пальцем у виска, лаконично отвечал на поставленные вопросы. Создавалось ощущение, что его ответы мало волнуют следователя, тот отслеживал реакцию, наблюдая за лицом, подмечая нюансы речи. Последняя операция по нейтрализации Шпаковского – что он может о ней сказать? Грамотно ли вел себя Шаламов? Не могли ли его действия стать причиной остановки сердца у Шпаковского? Это было просто смешно. Не получал ли Шаламов из неизвестных источников крупных денежных средств? Не заводил ли новых сберегательных книжек, не покупал ли валюту? Не делился ли своими планами на дальнейшую жизнь?
– Алексей Владимирович, вы напрасно теряете время, – Костров с трудом сохранял спокойствие. – Ничего этого не было и быть не могло. Вадим Шаламов был порядочным человеком, любил свою семью, работу, страну. То, что вы пытаетесь на него навесить, из области бреда. И в нашу последнюю встречу он вел себя абсолютно нормально, ничто не указывало на то, что он собирается сбежать.
– Но это лишь ваше субъективное мнение.
– Заходим на второй круг, Алексей Владимирович? Меня в чем-то подозревают?
– Например?
– Вам виднее. В измене Родине, например.
– Заметьте, вы первым это сказали. Прошу простить, товарищ майор, это, конечно, не допрос, но вопросы здесь задаю я. Имелись ли у вас основания желать зла Вадиму Шаламову?
– А это с какой стати? – изумился Костров. – Караев, вы говорите, да не заговаривайтесь. С чего мне желать зла майору Шаламову?
– Спокойствие, Алексей Петрович. В январе семьдесят восьмого года ваша супруга Надежда Кострова ездила в санаторий «Янтарное» в алтайскую Белокуриху? Вы тогда еще не были женаты?
Вопрос поставил в тупик. Так не хотелось срываться!
– Да, смутно припоминаю, на работе она получила путевку, половину которой оплатил профсоюз, и решила подлечиться… Она отсутствовала неделю, эти дни потом вычли из отпуска. А в чем проблема?
– Подлечилась?
– А это точно ваше дело?