ца под ногой. Ступня провалилась, он зашатался, потерял равновесие. Возможно, осознал свой промах, но уже не мог удержаться – ноги запутались, он повалился с крыльца, истошно взвыл…
Приходить в себя следовало быстрее. Но тряхнуло основательно, и голову тоже. Локти разъезжались. Пока майор поднимался, казалось, прошла вечность. Сбоку от крыльца что-то происходило. Крики от боли сменились хрипом. Послышались шаги – какие-то тяжелые, неуверенные. Скатилась крышка с пустой алюминиевой бочки – за нее неловко схватились… Алексей сделал пару шагов, схватился за косяк, отдышался, вывалился на крыльцо, посреди которого зияла рваная дыра. Справа от крыльца торчал рифленый штырь арматуры. Он находился в этом месте исторически: огрызок бетонной плиты врос в землю, сковырнуть его было невозможно. Удалить штырь тоже не могли. Он не ломался и не гнулся. Мысль проела весь мозг – когда-нибудь точно сядем на кол! Руки так и не дошли. Прикрывали перевернутым ведром, но сегодня ведро отсутствовало… Весь штырь до самой земли был измазан кровью. Преступник убегал, вернее еле тащился, сильно хромал, держась за бедро. Он пропорол его практически насквозь! За бедолагой тянулась кровавая дорожка – по глинистой тропке между грядками, по кустам смородины, на которых зеленели крохотные ягодки. Он по-прежнему был в чулке на голове, озирался. Страх быть пойманным гнал, заставляя превозмогать боль. Беглец оперся о дощатый сарай рукой, отдышался, двинулся дальше. Он ковылял к штакетнику на задворках. Ограда была одним названием, но не хуже, чем у соседей. На этом участке улицы Яблоневой кооператив обрывался, за оградами колосилась трава по пояс. Пустырь, разреженный осинник, далее – проселочная дорога, которой Костров никогда не пользовался, за дорогой – снова лес… Дела шли не очень, этот гад мог уйти! Не уйдет, бегство с такой ногой теряет всякий смысл!
Алексей оторвался от косяка, хотел перескочить провал, но повело, упал на колено и скатился с крыльца – хорошо, не на штырь. Поднимался грузно, расставляя для устойчивости ноги. Побрел по дорожке, схватился за ту же бочку, что и этот долбаный Фантомас… Преступник здоровой ногой повалил штакетник – тот держался на честном слове, ковылял дальше, уже по траве. Когда Костров достиг покалеченной ограды, тот уже вбегал в лес. Но двигаться быстрее майор не мог! Брел как слепой, смотрел под ноги. На открытом пространстве уже никого не было. Дачники, очевидно, слышали хлопок, но вряд ли помогут, здесь у всех хата с краю… Ноги держали, движения становились увереннее. Костров не пострадал, в отличие от оппонента, просто хорошо тряхнуло и дыхалка забастовала… Он бежал, петляя между деревьями, вертел головой. Где этот мелкий бес? Он не мог далеко уйти. Ноги провалились в канаву, земля ушла из-под ног. Обошлось, но снова потерял драгоценные мгновения. Он бежал по земле, удобренной прошлогодней листвой, хватаясь за деревья. Где-то впереди завелся двигатель, прерывисто затарахтел. Только не это! Алексей ускорил бег, отбрасывая ветки и задыхаясь. За деревьями обозначился просвет, он выбежал на лесную дорогу. Матерился в полный голос – отказало «дворянское» воспитание! Не мог он упустить этого инвалида, однако упустил! Как вообще такое могло произойти?! За поворот уходили желтые «Жигули» – все-таки не почудились! Выхлопная труба изрыгала клубы дыма. Прочесть номер было невозможно: слишком далеко. Машина исчезла за деревьями. Алексей бросился за ней, но остановился – нельзя оставаться без головы… Он стоял посреди дороги, таращился на раздавленный подорожник, слушая, как затихает звук мотора.
Частично пришел в себя, дыхание восстановилось. Мысли обретали порядок, смысл. Желтая «копейка» не почудилась. Но с трассы за ним не съехала, отправилась дальше по шоссе и лишь через километр свернула влево на второстепенную дорогу. Тем же лесом, через мостик, зацепив крайние дома деревни Казначеевки, можно добраться до дачного товарищества, но не заезжать в него, а встать напротив – на лесной дороге. Забраться на участок через огороды – три минуты. Значит, преступник знал, что Костров едет на дачу. Знал, что у него дача именно здесь, в кооперативе «Тополек». А также где его дом. И это не все. Преступник также был в курсе, что в дом можно попасть тремя способами: спереди, сзади, а также сбоку, если пролезть за пристроенную к дому баньку, которой Костровы почти не пользовались. Надежда ненавидела этот «вид спорта», а мыться одному было неинтересно. Под фундаментом имелась двустворчатая крышка, под ней лестница и дополнительный спуск в подвал. Зачем это нужно – вопрос к бывшим хозяевам, у которых Костровы купили дачу. Тот пожилой мужчина до войны, кажется, служил в НКВД. Створы обычно запирали, потом перестали. Слишком мудреный способ пробраться в чужое жилище. Но преступник о нем почему-то знал…
Не лучшее время ломать голову. Он побрел обратно на свою дачу. Приподнял искалеченную секцию штакетника, сделал попытку установить. Бесполезно: сгнил и переломился столбик. Положил обратно, черт с ней, Надежде надо – пусть Георгия запрягает.
С тревогой поглядывали соседи с дальнего участка: что за шум? Он приветливо помахал рукой – все в порядке, учения по гражданской обороне. Искать свидетелей было бессмысленно, только время терять. Преступник не действовал скрытно, проникая на участок. Машину оставил на проселке, по которому дважды в сутки кто-то ездит; уходя, использовал дороги тоже без трафика. Искать по отпечаткам бесполезно – где они, эти отпечатки? Интерес вызывало другое. Он присел на корточки у штыря, торчащего из бетона. Кровь уже подсохла. Приложился бедняга от души. Как-то шел, даже убегал – страх гнал. Сел в машину. Далеко, интересно, уедет с искалеченной правой конечностью? Ее переставлять надо с газа на тормоз, давить, отпускать – левая нога тут точно не помощник. Какое-то расстояние проедет, потом все. Потребуется медицинская помощь – без этого никак. Самостоятельно, в домашних условиях рану не обработать. И оставлять в таком виде нельзя, если не хочешь умереть от заражения крови…
Размышляя, он блуждал по даче. Телефона под рукой не было, до ближайшего телефонного аппарата – целая верста. Под боком столица, но туда он явно не поедет, если из ума не выжил. В окрестностях Горьковского шоссе уйма деревень, поселков, городков – везде свои медпункты, поликлиники, больницы. К коллегам обращаться бессмысленно: во-первых, суббота, во-вторых, у них Олимпиада на носу, других дел по горло. Могут пойти навстречу, но сколько времени пройдет…
Самочувствие улучшилось. Он выпил остывший чай, перекурил. Через полчаса «Москвич» остановился за кольцевой в районе улицы Забелина. Жилой квартал состоял из унылых пятиэтажек постройки предыдущего десятилетия. Но телефонными будками район оснащали. Номер пришлось искать в блокноте, благо тот всегда был под рукой.
– Управление здравоохранения облисполкома, – отозвался сухой женский голос.
– Латышевскую, пожалуйста.
– Латышевская слушает, – отозвался тот же голос.
– Лупучка, ты, что ли? – удивился Костров. – Не признал, богатой будешь. Или ты уже богатая?
– Кто это? – недовольно вопросили на другом конце телефонного провода.
– Некто Костров. Были времена, когда мы с тобой, Олимпиада Львовна, обучались в одном классе и даже однажды… Впрочем, это лирика, обойдемся без горьких, щемящих душу воспоминаний. Как только тебя не называли – и Олей, и Алей, и Липусей…
С именем старинной однокашнице крупно не повезло. Родителям такого не прощают. Впрочем, в текущем году оно звучало актуально.
– Костров, ты, что ли? – голос абонента потеплел. – А сразу представиться не судьба? Изъясняешься тут загадками. А люди, между прочим, работают, невзирая на субботний день. Ты как?
– Развелся.
– Сочувствую, – развеселилась Олимпиада Львовна. – Информация ценная, если не возражаешь, возьму ее на заметку. Между прочим, я когда-то предупреждала, но вы же, мужики, умнее всех.
– А ты как? – приходилось из вежливости терять время.
– Нормально, Алексей. Продолжаю носить девичью фамилию. Другой, собственно, и не было… Признайся честно, ты по делу?
– Увы, дорогая. Ты по-прежнему на своем посту?
– И даже выше, – похвасталась одноклассница. – Впрочем, телефон остался тот же.
– Помоги, душа моя, в долгу не останусь, – взмолился Костров. – Могу прислать официальный запрос, но на это же сутки уйдут. А вместе с ними – особо опасный преступник. Это не шутка, Аля, выручай…
– Да говори уже…
Он отбарабанил как по писаному. Облздрав, конечно, не спецслужба, но имеет связь со всеми подразделениями – большими и маленькими. Весь реестр у Олимпиады перед глазами, используются ЭВМ, способные поглотить огромный объем информации. Разумеется, нужно время, не исключена игра в испорченный телефон…
– Ты пойми, товарищ Латышевская, – убеждал Костров, – запрос все равно оформят, и заниматься придется. Но сейчас по свежим следам это можно сделать быстрее и эффективнее. А с меня причитается, буду в неоплатном долгу.
– Не люблю неоплатных долгов, – проворчала Олимпиада. – Люблю оплаченные долги. Ну смотри, Алексей, никто тебя за язык не тянул. Можешь перезвонить через пару часов?
Он перезвонил, уже из другой точки Москвы. Терпения не хватало сидеть на одном месте. Время не стояло на месте, часовая стрелка перевалила за цифру «четыре».
– Слушай и запоминай, – сообщило ответственное лицо из сферы здравоохранения. – Да, ты прав, это оказалось недалеко от Горьковского шоссе – всего в каких-то двадцати километрах к югу. Именно такое расстояние ухитрился проехать твой пострадавший. Поселок Планерист, возможно, ты слышал о его существовании. В окрестностях – учебный аэродром, проводятся тренировки по парашютному спорту… так что, сам понимаешь, местные медики насмотрелись всякого. Там и произошло интересующее тебя событие. Больше – нигде. Область, конечно, большая, но не каждый день люди садятся на арматуру, гм… Слушай, Костров, я как представлю эту картину, мне аж дурно. Ну и работку ты себе нашел.