– Значит, это ты ее прятал, – раздался за его спиной задумчивый голос. – А зачем прятал?
Он стремительно развернулся: начальник службы собственной безопасности академии майор Хрипатый неодобрительно разглядывал роботессу и крутил на пальце универсальный ключ.
– Чтоб не издевались, – скупо ответил Псих.
– Она не живая, – напомнил майор. – И не разумная. Ей все равно.
– Мне не все равно. Стулья тоже неживые, но неприятно, когда их ломают от дури.
– Угу.
Майор покачался с пяток на носки, что-то прикидывая, поскреб морщинистый подбородок.
– Поставь ее на режим отнесенного пробуждения. Представляешь, у первокурсника такое нечто вылезет ночью из бокса и начнет приставать?
– Представляю. Первокурсникам и так достается, спать некогда. Не поставлю. Пусть сама решает, когда активироваться, у нее интуитив-программа достаточно мощная.
– Справедливый, значит, – хмыкнул майор. – Тогда непонятно, чего в военную академию пошел. Война – одна сплошная несправедливость. Э?
– Чтоб защищать Россию, нашу родину, – пожал плечами Псих. – Что тут непонятного?
Майор покривился:
– Ох и дури у тебя в голове… Ладно, потом поймешь. Если не убьют. Слушай сюда, справедливый. Я за тебя поручился перед контрразведкой, не подведи. Понял?
– Нет, – признался он. – За что?
– За то, что не сдался, не озверел в инкубаторе, – недовольно сказал майор. – Мы же, русские, и детсад в тюрьму умеем превратить. За то, что в академии учился, а не увиливал. За две сломанные руки…
– За три, – невольно брякнул Псих.
– Третья не в счет! – отмахнулся майор. – Третью ты сломал при самозащите, а две – за первокурсников. Ты крайне нужен России, Псих, знаешь это? Таких, как ты, мало, а на вас все, как ни противно признавать, держится. Постареешь – поймешь сам. Если доживешь. Чтоб дожил, будешь служить в бригаде спецназ «Внуки Даждь-бога» сразу заместителем комэска по работе с личным составом, потому что я за тебя поручился. Не суйся в боевые вылеты, там убивают. Твоя задача – не война, понял? Попробуй остаться таким же справедливым, это гораздо нужнее для всех. Вряд ли тебя хватит надолго. Но ты обязательно попробуй. По прибытию найди вот этого паренька, он мой ученик и очень хороший человек. Помоги ему там. Хорошие люди должны помогать друг другу, иначе нам конец, понял?
Псих посмотрел, запоминая, отпечаток упрямого лица в глобе связи.
– Заместитель комэска – капитанская должность, а я лейтенант.
– Уже нет, приказ о присвоении внеочередного получишь на распределении, через полгода повысят до капитана. Я же за тебя поручился, или не понял? По прибытию не забудь поменять сигнатуры, старлей. Так, что еще? Основная твоя задача в бригаде по линии контрразведки – поиск «тринадцатого». Работы до пансиона хватит. Этот долбаный призрак прячется как раз по месту твоей будущей службы. Руководство в него не верит, но… если сумеешь, все же найди его.
– Но «тринадцатый» – просто легенда! – осторожно возразил Псих. – Нам на курсе говорили, это вроде как манифестация народного подсознания…
– Вот ее и найди! – угрюмо сказал майор. – Пусть эта манифестация скажет за народ, какого хрена ей надо. Страну угробили, в космосе полный срач, и еще гордятся, суки, что русские! Пусть хотя бы ответит, для чего так хорошо воюет! Сука она, а не манифестация! Пусть под протокол изложит, чего добивается! Хотя может оказаться, что ей просто все пофиг. Мы, русские, такие, нам все пофиг…
– Это же ваша роботесса! – вдруг вырвалось у Психа. – Вы так курсантов на всякое-разное проверяете, да?
– Умишко-то спрячь! – серьезно посоветовал майор. – Обществу не нравятся шибко умные, понял?
– Понял.
– Ну вот и пошевеливайся, если понял. У тебя распределение через час и убытие через два. И не пялься так настойчиво. Да, моя роботесса, и что? Она от меня сбежала. Хоть и машина, но женщина, ей молодых подавай. Понял?
– Нет.
– Странно. А с ее трусиков глаз не отводил… Ладно, постареешь – поймешь.
Вдвоем они запихали роботессу обратно в нишу. Ангелина тут же сложилась в позицию длительного хранения, лицо расслабилось и приняло выражение полной безмятежности.
– Уси-пуси! – умилился майор. – Вот робот же, фибра европейская, бездушная, а тоже работать не хочет! Совсем как русская!
– Кто вы, господин майор? – решившись, спросил Псих. – Решаете вопросы из компетенции начальника академии… он не возражает?
– С чего возражать, если он не знает? – удивился майор. – А я просто хороший человек, как и ты, старлей. И вот что еще: не господин, а товарищ. Понял?
– Понял, – пробормотал Псих. – Это что-то вроде опознавателя своих?
– Ничего ты не понял, романтик сраный, – вздохнул майор. – Уже размечтался, что вступаешь в тайное общество, стоящее на страже России? Кого хранить, если в России – одни жлобы?! Такие, как ты да я – редкое исключение. Я просто помог тебе избежать бессмысленной смерти, устроил в штаб, как в свое время помогли мне, устроив в академию. В космосе война, но мы не Россию защищаем. Погибать ради финансовых интересов нашего начальства? Оно того не стоит. Живи вечно, старлей. Так, инструктаж окончен, вали, тебя ждут «Внуки Даждь-бога». Спасибо говорить не обязательно.
– Спасибо, – пробормотал ошарашенный Псих в спину уходящему майору.
Будущий исследователь летописи, отдаленный потомок! Тебе наверняка многое будет непонятно в изложенной сценке. Реальность меняется стремительно. Например, и двухсот лет не прошло, а соты прочно вошли в список обиходных выражений и уже вытесняют более привычные для меня, старожила, комнаты. Особенно много изменилось после создания командой Фридмана гравитационных преобразователей. Границы Российской империи рывком раздвинулись до астероидного пояса – правда, довольно узким участком – и ужались на Земле, и сильно ужались. Отдохнуть на Валдае сейчас считается шиком, а я ведь помню времена, когда российский солдат мыл сапоги в Черном море, и во всех сибирских реках, и в волнах Японского моря, о чем ныне мало кто знает – впрочем, и о самих сапогах сейчас мало кто знает, их давно заменили мунбуты. Что будет через жалких пятьсот лет? Пятьсот лет назад мы жались на орбите Земли, гуляли девочек, потом за это растили детей… Сейчас большая часть россиян на Земле не бывала, на противоположный пол смотрит с тихим недоумением в те редкие моменты, когда выныривает из коконов виртуальной реальности, а дети… Наш герой в этом смысле очень показателен. Его зовут – Георгий 425-24-11а-21. Что значит, родился он в 425-м году, в воспитательно-медицинском учреждении по сохранению и развитию элитного генофонда №24, то есть в 24-м инкубаторе, воспитывался в группе 11а, под личным номером 21. Клон.
Отдаленный потомок, ты спросишь, конечно, при чем тут начало? И начало чего? Отвечаю. Дело в том, что и пятьсот лет назад обсуждались пути возвышения России. Мы были готовы менять мир. Но тогда все уперлось в качество человеческого материала. Человек биологически – зверь, прямоходящая хищная обезьяна. Это не изменить. Ну, мы этого не знали, но быстро убедились. Многие тогда разуверились в идеалах, потеряли надежду… Где взять силу, которая преобразит общество, если все люди – жлобы, жаждущие власти, продажное, подлое племя? Таким только дай власть, они такого напреображают – в крови захлебнешься. Плавали, знаем. Так все и заглохло, вместе с Россией. Потом… потом случился Фридман с товарищами, колонизация астероидного пояса, серьезное изменение условий обитания… и, как следствие, выход на арену жизни новой человеческой формации. На Земле их сейчас называют космическим мусором, генетической отбраковкой – и совсем не понимают. Потому что они, рожденные в бездушии инкубаторов, выросшие в тесноте жилых модулей – иные. В космосе любая ошибка – смерть для тебя и живущих рядом с тобой. Плохо заправил герметик в аварийную систему – и при первом же попадании метеорита кровь взрывается в венах у всех несчастных по эту сторону диафрагмы и у тебя лично, и ничего уже не изменить, только умирать в мучениях. Поленился сделать плановый осмотр оборудования – и вот уже какой-нибудь генератор детонирует на внештате, и компрессия вышибает купол в пространство вместе со всеми, кто под ним сидит. Не пополнил в спас-нишах запас заправленных одноразовых скафандров, в просторечии пузырей, и… Потому взаимовыручка у рожденных в космосе – другая, и ответственность в работе – другая. И вообще все – другое. В космосе родилась и незаметно оформилась иная общность людей.
Я считаю, что началось все именно там, именно тогда, с фразы «хорошие люди должны помогать друг другу, иначе нам конец». Это – толчок и первая строчка священного писания новой религии. Мы-то пятьсот лет назад друг другу не помогли, и нам пришел конец. Правда, помогать особо было некому. Хорошие люди, ау! Нет никого… А в космосе хороших людей немало нашлось. Хотя долгое время они были незаметны. Хорошие люди всегда незаметны в стаде агрессивных, нахрапистых прямоходящих. Почему именно в космосе? Может быть, клонирование – не такой уж простой процесс, как ныне представляется, и что-то в клонах изменилось незапланированно. Может, новые условия выживания повлияли. Какая разница? Главное – результат. А результат таков: они ушли дальше от зверя.
Возможно, я единственный, кто это заметил.
Но знание мое не умрет со мной.
Впрочем, я умирать не собираюсь.
Раньше, лет пятьсот назад, Георгий 21-й все равно канул бы в пучину жизни без следа. Теперь кое-что изменилось. Первый пророк новой религии, ее душа, он летел на войну, даже не подозревая, что встретит там ни много ни мало Руку Бога – впрочем, давно известную в космосе под именем «тринадцатый». Для становления новой религии – очень удачное событие. Когда люди видят материальное подтверждение божественной воли, их вера способна сама творить чудеса. Вообще немного мистики для любой религии нелишне, и христианство, к примеру, само поставило на себе крест, отказавшись от материальных чудес и полностью сосредоточившись на духовном. Впрочем, откуда бы им взяться, чудесам, во времена христианства? «Тринадцатого» тогда не было. Я видел,