Но что мне делать? Здесь космофлот, а не танцевальное шоу. Рапорт удовлетворен, я назначен командиром вашего экипажа как старший по званию.
Командир пожал плечами.
– Я не знаю, что вам делать, – честно признался он. – Мы за себя знаем. Стрелок сейчас протестирует вооружение, потом потренируется в режиме симуляции. Пилот будет осваиваться с управлением…
– Да что с ним осваиваться? – донесся из истребителя недовольный голос пилота. – Что я, управления SS не видал? Не, ну надо же было слизать у европейцев один в один, а потом заявить – это новая наша модификация!
– Будет осваиваться, – твердо повторил командир. – Посадочные площадки – они оклада стоят, так что… А на мне электронные мозги, естественно, и связь. А вы… ну, можете еще рапорт написать. О возвращении на штабную работу.
– Лучше я займусь навигационным оборудованием, – твердо сказал офицер. – Астронавигация – обязанность командира экипажа.
– Наше дело предложить, – буркнул старшина, свистнул товарищей, они напялили летные шлемы и озабоченной компанией удалились куда-то в недра ремзоны.
Офицер проводил их недоуменным взглядом, уж очень поведение экипажа не совпало с заявленными планами – и все же решил заняться навигационным оборудованием. То есть хотя бы посмотреть, какими возможностями он как астронавигатор располагает. То есть – попытаться вспомнить хоть что-то из астронавигации, хоть какие-то крохи из того, что изучал… Собственное запальчивое решение махнуть рукой на штабные интриги и перевестись в летно-подъемный состав больше не казалось ему хорошей идеей. Тем более что обыденная жизнь летно-подъемного состава оказалась не сильно отличной от штабной клоаки: несмотря на поступление новой техники, никто не спешил ее осваивать, техники, например, уже в начале вахты принялись изгонять радиацию из организмов посредством пайкового алкоголя, оружейники таскали что-то явно для личных нужд, а экипажей и вовсе не было видно… в общем, никто не рвался добывать славу для России. Все прекрасно понимали, что чем быстрее освоишь технику, тем быстрее бросят в бой – и положенные на ознакомление и тренировки десять вахт собирались выбрать полностью. А освоить… ну, русским хватает пары часов непосредственно перед боем, это всем известно.
Старший лейтенант вздохнул и полез в открытый люк дисколета. Как он же сам заметил, космофлот – не танцевальное шоу, в космофлоте дисциплина. Ну, должна быть. Если рапорт подписан – придется служить в летно-подъемном, и нигде больше.
– Кэп! – услышал он вскоре снаружи. – Кэптэн Джонс!
Офицер выглянул – у дисколета переминались несколько практически трезвых техников.
– Вы командир «семерки»?
Офицер открыл рот – и задумался.
– Значит, вы, – решил техник. – Нам тут сказали продублировать хай-хай и загрузить полный боекомплект, хотя на кой черт он нужен в ознакомительный период, кто бы объяснил? Бардак…
– Хай-хай? А чем дублировать? – удивился офицер.
– Да по старинке, световодами. Да световоды есть, а боекомплект не дают. Говорят, вы не оружейники, и вообще на кой черт он вам в ознакомительный период…
– А что у тебя лицо разбито? – спохватился офицер.
– При чем тут лицо, мы боекомплект пришли загружать, а нам не дают!
– Понял, что ничего не понял, – сознался офицер. – Старший? Идем на склады, разберемся с боекомплектом. Я как-никак материально ответственное лицо…
– Ну это обычное дело, что ничего не понял, – согласился техник философски. – Бардак…
Видимо, разбитое лицо оказало на техников магическое действие, потому что они после складов не сбежали, а зашли еще в трофейный сектор, чего-то там взяли, страшно тяжелое и неудобное. Потом наведались в медблок, потом долго лазили в битой технике, которую натащили в матку тральщики, и везде офицер по подсказке техников что-то требовал, заверял и брал под личную ответственность властью офицера, ничего не понимая и потому холодея от мысли, что документов набирается не на один трибунал. Где-то в процессе с ним пересекся Буревой, недоуменно оглядел, подумал себе чего-то, переговорил с экипажем, в результате обгавкал за то, что он забыл в истребителе свой летный шлем, вручил его и исчез. И тут же по внутреннему переговорнику посыпались указания, все из разряда «зайти, отобрать силой, утащить». Техник поглядывал странно, потом не выдержал и спросил, зачем летный шлем на голове внутри матки? Чтоб потелось лучше, что ли?
– Положено! – рявкнул офицер, злясь на самого себя.
Техник с чего-то потрогал скулу, пробормотал вполголоса «все люди как люди, одни мы дураки» и свернул диалог. Тем более что шлем действительно было положено на дежурстве носить не снимая, имелась такая инструкция, да кто бы ее соблюдал.
До конца дежурства они молча получали, визировали, таскали и устанавливали на истребитель всякую хрень, так что в результате изящный недавно боевой дисколет превратился действительно в какого-то черта. Рогатого.
– Уф, – сказал в конце смены взопревший офицер.
– Ага, – поддакнул техник. – Чтоб я вас еще обслуживал. Переведусь во вторую эскадрилью, к нормальным. Напрягаемся, стараемся, а смысл? Никому ничего не надо, а нам зачем? Всю империю на своих плечах не утащить, экзоскелет треснет! Все нормальные не напрягаясь дожидаются пансиона, нам домики обещали в зеленой зоне центральной базы, но с вами разве доживешь…
И тут события понеслись.
– Боевая тревога! – заревел в переговорнике голос Буревого. – «Семерке» старт! Кэп, твою Даждь-бога мать, ты где? Старт!
Кэп дал старт. Ремзона, стартовые площадки, люк – есть!
– Скафандр и личное оружие! – отрывисто приказал командир. – Надеть, а не пялиться! Куда?! Панель управления огнем ставь, вторым стрелком будешь! Нафиг нам навигация в ближнем бою? Навязался на наши головы, м-мать твою Даждь-бога милостию…
Люк переходной кишки мягко надвинулся, отсекая мирные шумы стартовой площадки.
– Серж! – рявкнул командир. – Шевели хордами, сожгут!
– Куда шевелить, через иллюминатор, что ли?! – огрызнулся пилот. – Выпускающие где? Я за них створки не открою!
– Торпеду им в задницу! – мгновенно взбесился стрелок.
– Действуй! – решил командир.
Замерев от ужаса, офицер смотрел, как вынырнула из-под диска торпеда – своя, российская торпеда! – и ударила в створку своей же стартовой площадки, самой надежной стартовой площадки в мире…
Защелкали диафрагмы компрессионного периметра, рухнула штора, спасая техников в ремонтной зоне, воздух, дым и пар клубами вырвались наружу, разом упало до аварийного освещение…
– Х-ха! – свирепо крикнул пилот и кинул дисколет в пролом.
«Семерка» вырвалась в космос – одна против своры истребителей с подошедшей матки европейцев.
– М-мать! – оценил командир. – Атакуем!
Полыхнуло – офицер не сразу понял, где и что. Оказалось – датчики. Как тут же выяснилось – все.
– Вау! – сказала удивленно электроника и выключилась.
– Олл-аут, – пробормотал командир. – Ну это ж надо: от чужого залпа маткой прикрылись, так свои врезали, хотя бой не начался и даже тревогу еще не объявили! И какая сволочь придумала этот олл-аут? Из трассеров бы его… Так, стрелок! Кэп, мать твою, не тормози, тебе говорю! Трассеры в ручное управление!
– Щас! – спохватился офицер.
– Не щас, а уже! Потом разберешься, что и как, стрелять пора! Олежка, торпеды тоже на тебе, кэп тормозит!
– Я за, но у меня всего десять пальцев, а трассеров… щас посчитаю…
– У тебя двадцать пальцев! Про ноги забыл? Всё, Серж, на полной в лоб, больше ничего нам не остается!
– На всех «Дьяболо» – в лоб?! А не подавимся?
– На матку! Давай!
– Ах на матку… но это все равно через «Дьяболо», а их знаешь сколько? До черта, вот сколько!
– Убавим, у нас же второй стрелок сидит! С высшим военным образованием!
– Ах, ну да, я и забыл, – пробормотал пилот, и вселенная рванулась навстречу.
Офицер непроизвольно вцепился в управление огнем. До него наконец дошло, что такое «на полной». На полной скорости – вот это что такое! И если на маневре сорвет, как обычно, самые надежные в мире российские компенсаторы, экипаж размажет по истребителю тонким слоем. И элементара уроды конструкторы из конфигурации убрали, у того компенсатор более надежный, по слухам от немногих выживших…
Истребитель совершил маневр.
– А-а-а! – в ужасе заорал офицер и от полной беспомощности полоснул по округе трассерами – всеми, на сколько хватило пальцев.
– Борух, а кэп двоих «Дьяболо» обнулил! – удивленно сказал стрелок. – А ты говорил, он стрелять не умеет!
– Я говорил, кэп только на симуляторах стрелял! – рявкнул командир. – Еще я говорил ему разовый комплект сопровождения целей поставить – и мы поставили! Стрелкам готовность, Серж – маневр!
Полыхнуло, сверкнуло и дробно простучало по корпусу.
– Пронесло! – выдохнул пилот. – Ай да фантом, ай умничка, все на себя собрал…
Истребитель совершил маневр. На этот раз офицер был готов. Ну, он посчитал, что готов. По крайней мере, ему удалось разглядеть подсвеченные взрывом фантома корпуса «Дьяболо» и от души пройтись по ним трассерами. Сначала мимо, потом, с поправкой, в самую, так сказать, гущу.
– Кто так стреляет?! – заорал командир. – Руки оборву – по задницу!
– Я так стреляю! – ответно заорал стрелок. – Фантома кидай, мы в прицеле!
– Ой-ой-ой, мамочки… – забормотал пилот, – Куда удрать-то, куда же… ой, щас врежут…
Офицер вжался в компенсатор – хотя чем это могло помочь при попадании? Полыхнуло. Сверкнуло. Дисколет крутнулся, кувыркнулся, резко дернул в сторону.
– Фантомов больше нет, – сообщил командир напряженно. – Только НЗ, но он НЗ. Сереженька, давай. На матку, и да защитит нас Даждь-бог!
Пилот дал, да так дал, что офицер сразу и до конца боя утратил связь с реальностью. Они крутились и прыгали, плевались трассерами, пулялись торпедами – парочку офицер даже запустил сам – носились в самой гуще вражеских истребителей и неслись куда-то сломя голову, то есть быстрее, чем «на полной», причем намного быстрее… а потом перед ними выросла громада европейской матки во всем своем жутком могуществе. Искорками вспыхивали створки, выпуская в бой новые звенья истребителей, мерцали экраны Фридмана, и хищно зыркали по сторонам рыла защитных орудий, грозя спалить ничтожного пришельца. Офицер взмолился Даждь-богу, в которого не верил, чтоб это оказались не лазеры. Потому что если лазеры, то им конец. От лазера не уйти, не увернуться.