Вот и все.
— Мы собираемся где-нибудь бегать? — спросил он.
— Это, — ответила она, — зависит от Вас.
— Шторм — Вы ведь не возражаете, если я буду звать Вас Шторм, не так ли? — Его голос был очень любезен.
В точности, как и ее.
— Конечно, нет. В конце концов, мы оба — силы природы, Вульф.
Мужчина скрестил руки на груди и пристально посмотрел на девушку с непроницаемым, как он надеялся, выражением. В прошлом у него были неприятности из-за собственного любопытства, но он был уверен, что сможет совладать с этой маленькой блондинкой. Не комментируя сходство их имен, Вульф сказал:
— Шторм, Вы подразумеваете, что хотели бы смешать бизнес с удовольствием?
— О, нет, я бы их лучше разделила. Мои рабочие часы — как и у музея — с девяти до шести. В течение этого времени я полностью посвящаю себя работе. Но остается масса времени, и я понимаю, что в Сан-Франциско есть чудная ночная жизнь. Я не нуждаюсь в долгом сне. А Вы?
Он пристально смотрел на живое лицо и веселые глаза девушки. Вульф внезапно почувствовал коварство в ее голосе или манере поведения, которое он не заметил, и его инстинкты пытались предупредить его копнуть поглубже.
Но то, как она говорила, мешало разобраться в себе.
— Так или иначе, я не думаю, что мы подходим друг другу, — ответил он, наконец.
— Почему? — протянула она. — Потому что во мне не пять футов и девять дюймов (примерно 175 см) и я не холеная? Вам следует расширить горизонты. Не говоря уже о Ваших стандартах.
Голосом, который не раз называли опасным, Вульф сказал:
— Я собираюсь задушить Морган.
Морган Вест была заинтересованным зрителем его… светской жизни.
— О, не вините ее. Она не первая рассказала мне о Вашей одержимости куклами Барби. Нет ничего хуже хранить секрет в большом городе, тем более, Вы меняете их так же часто, как и носки.
Вульф понял, что у него заскрипели зубы только тогда, когда заболела челюсть. Ему не нравилось защищаться; было очень непривычно и неловко. С трудом расслабив напряженные мускулы, он заметил:
— Ну, у всех нас есть предпочтения, не так ли?
— Поставили меня на место, — сказала Шторм, не сильно обескуражено. — Большинство женщин подумали бы, что это отказ. Я не большинство женщин. И я действительно думаю, Вы задолжали себе, по крайней мере, дать мне шанс.
— Почему? — потребовал он резко. Вульф мог поклясться, в ее кошачьих глазах промелькнул мимолетный смех, но ее слегка растягивающий слова голос оставался почти оскорбительно бесстрастным.
— Потому что постоянная диета, в конечном счете, становится на редкость пресной. Если это должны быть блондинки, по меньшей мере, Вы можете немного расширить диапазон, чтобы охватить и тех, кто не высок даже если стоят на стремянке и у кого не голубые глаза, которые, между прочим, довольно распространены. Почему не добавить немного специй в Вашу жизнь? Я гарантирую, что Вы не заскучаете.
Прежде чем Вульф смог остановить себя, слова вырвались сами по себе:
— Это не то, по поводу чего я волнуюсь.
У Шторм вырвался легкий смех.
— Боитесь, что я буду навязчивой и требовательной? А потом долгая и счастливая жизнь за белым штакетником? В общем, я не навязываюсь и обычно спрашиваю, а не требую, но что касается остальных, я бы не была так уверена. На самом деле, провинциальные южные девочки задаются этой целью с самого рождения. Но едва ли я смогу притащить Вас к алтарю связанным и с кляпом во рту, не так ли? И поскольку Вы — творец своей судьбы и хозяин души — не говоря уже о том, что Вы значительно больше меня — я полагаю, для меня нет никакой пользы ловить Вас. Если только Вы сами не захотите быть пойманным.
У Вульфа было смутное чувство, что у него открылся рот. Ему было тридцать шесть, поэтому его интерес к женщинам — и наоборот — начался более двадцати лет назад. Если бы он захотел, то мог бы рассказать несколько красочных историй; Вульф превратился в покрытого шрамами ветерана романтических войн. Но такое произошло с ним впервые.
Она была просто очень честной женщиной? Женщиной, которую потянуло к мужчине, с которым только что познакомилась, и которая сказала так без всяких колебаний и попыток играть в игры? Так или иначе, Вульф был не вполне готов принять это за чистую монету. Он не был тщеславным — или доверчивым. Он был скептиком.
Даже если признать, что влечение было взаимным, это не означало, что оно позитивно. Фактически их воздействие друг на друга до сих пор было больше резким и раздражающим, чем чувственным.
И даже, несмотря на то, что они провели вместе несколько минут, поощряя один другого, этого было явно недостаточно, чтобы найти что-то общее между ними. Так … зачем все это было нужно?
Он хмуро посмотрел на нее, пытаясь прислушаться к своим инстинктам.
— Я слегка смущен. Вам нужно свидание, любовник или муж?
— Ну, это зависит от Вашей стойкости, не так ли? По крайней мере, я предполагаю, что это — Ваша проблема. Судя по Вашему послужному списку, должно быть несколько причин, почему Вы были не в состоянии пройти весь путь — вообще любой путь — с какой-нибудь из Ваших предыдущих блондинок.
Что бы ни говорили Вульфу его инстинкты, все поглотил его нрав. Цедя каждое слово, он прошипел:
— А Вам никогда не приходило на ум, что проблема заключается в отсутствие длительного интереса с обеих сторон?
Шторм глубокомысленно сморщила губы.
— Я полагаю, это могло произойти со мной, но думаю, что любой мужчина, который встречается с женщинами только одного типа, должен быть уверен в том, что он хочет, и, конечно, ему следует знать, что делает его счастливым. Но, возможно, Вы довольны краткими поверхностными связями — иначе попробовали бы что-то другое. Итак, — шутливо проговорила девушка, — если это и проблема, то… Ваша.
Вульф по-настоящему не следил за логикой ее рассуждений, главным образом потому, что ее протяжный голос и хладнокровный тон — не говоря уже о словах — подогревали его нрав. Если Шторм намеревалась свести его с ума, то сделала это как нельзя лучше.
Почти рыча, он спросил:
— Вы утром приехали на машине?
— Нет, я взяла такси.
— Тогда ждите меня перед входом в шесть.
— Идет, — быстро произнесла она.
Вульф развернулся и вышел из комнаты.
Спустя несколько секунд Шторм сняла ноги со стола и встала. Она подошла к двери и спокойно ее закрыла. Прислонившись к ней, девушка уставилась в пространство, пока ее не внимание не привлек звуковой сигнал от компьютерного терминала. Возвращаясь к своему стулу, она достала дискету из дисковода и заменила другой, которую взяла из картотеки рядом с клавиатурой. Шторм напечатала короткую команду, и компьютер снова мягко загудел.
Она двигалась совершенно необдуманно, будто на полном автомате, при этом постоянно поглядывала на дверь.
Затем, она, наконец, откинулась на спинку стула и посмотрела под стол.
— Почему ты не вышел и немного не отвлек нас? — спросила она с упреком, — возможно, это спасло бы меня от результатов моего помешательства.
— МууурррМаааяяяу… — ее компаньон ответил таким тихим голосом, что это едва было похоже на шепот, и вышел из-под стола, чтобы затем прыгнуть на стол.
Кот был почти сверхъестественной кошачьей копией самой Шторм. Он был очень маленьким и казался утонченным; его густая и довольно-таки волнистая шерстка была того же оттенка бледного золота, что и ее волосы, а глаза сияли ярко-зеленым цветом. Даже маленькая мордочка выражала ту самую живость, что была в лице Шторм.
Один выпивший и немного суеверный мужчина однажды действительно поверил, что Шторм превратилась в кошку. Этот краткий момент ужаса, вызванный алкоголем, дал ей столь необходимую возможность спастись.
Отбросив эти мысли, Шторм с упреком посмотрела на кота.
— Не говори мне, что испугался его.
Кот с деланным равнодушием стал вылизывать светлую переднюю лапку.
— Ну, конечно, — сказала Шторм, — Мишка, ты почти такой же хороший врунишка, как я.
Она слегка нахмурилась.
— Он — волк, ты — медведь, а я — шторм. Если появятся еще дикие имена, я еду домой. Это точно не будет хорошим предзнаменованием.
— Ммуууррр… — ответил Мишка на это звуком, к которому специально прибегал, чтобы походить на очень маленького и очень кроткого котенка, а не на взрослого кота, которому только недавно исполнилось пять лет.
Поскольку работа Шторм протекала в течение многих часов в маленьких и тихих помещениях, где было только оборудование, у нее часто возникали долгие перерывы, во время которых ей было нечего делать, кроме как ждать, пока компьютер обработает введенную информацию, у нее появилась привычка разговаривать с котом. Мишка был ее постоянным спутником с тех пор, как появился на пороге ее дома в одну дождливую ночь пять лет назад, промокший, несчастный, полуголодный котенок, такой крошечный, что мог легко свернуться на ее ладони.
Он с тех пор вырос. Не сильно, но все же.
— Ты мог бы остановить меня, — сказала она маленькому золотистому коту. — Отвлечь его, как я просила. А ты? Нет. Ты просто позволил мне оказаться в безвыходном положении.
Мишка наклонил голову и мягко промурлыкал нечто невразумительное с вопросительной интонацией.
Шторм поставила локти на стол и вздохнула:
— Я не знаю, почему я сделала это. Может быть, я просто хотела заманить его в ловушку, такую очевидную, чтобы он побежал в любом направлении, но только не в нее. И если бы я на этом остановилась, то точно держала бы его под контролем.
Мишка весело промурлыкал, все еще подвергая это сомнению.
— Ну, потому что… — протянула Шторм. Она действительно не хотела произносить это вслух, даже своему преданному спутнику. Девушка не желала признаваться в том, что началось просто как хитрость, чтобы удержать наблюдательного мужчину настолько далеко от нее, насколько это возможно, а превратилось в нечто иное, нечто, что оставило у нее чувство тревоги.
Смешивать бизнес с удовольствием… Этот вопрос был более уместный, чем он думал. Она к этому не привыкла, по большей части потому (а в ее деле особенно) что это было чрезвычайно глупо. А Шторм могла быть какой угодно, но только не глупой.