Энкавэдэшники растерянно смотрят вслед стремительно исчезающему грузовику. Они не поняли, что случилось.
Ильин – в кабине. Командует, держа в руках карту местности:
– Давай левее, прямо через степь. Там – Башсыз.
Диверсанты-дезертиры
– Башлык! Машина! – кричит водитель.
– Вижу! – Ильин всматривается в движущийся навстречу грузовик, накрытый тентом. – Вроде санитарка! Или диверсанты «Бранденбурга»?! Тормозим!
Встречный грузовик (на тенте – большой крест), без лобового стекла, пытается уйти в сторону.
Ильин командует водителю:
– Тормози! Смотри, нет стекла! Диверсанты! Всем залечь, рассредоточиться. Стрелять на любое движение!
Он выпрыгивает и стреляет из ППШ поверх кабины «санитарки». Видит испуганные глаза девушки-сопровождающей.
Грузовик останавливается. Водитель не выходит. Что-то говорит девушке. Та открывает дверцу, медленно выходит. На лице – сильный испуг. Она медленно идет к Ильину. Затем резко падает на землю и громко кричит:
– Немцы! Немцы!
Водитель «санитарки» вскидывает автомат, но выстрелить не успевает. Стрела арбалета, выпущенная разведчиком, сражает его.
Ильин бросается на землю. Перекатами быстро меняет места, стреляя по самому верху «санитарки».
Его бойцы стреляют. Дыры покрывают борта грузовика.
– Не стреляйте, мы свои! – несется оттуда истеричный голос.
– Прекратить огонь! – кричит Ильин.
Стрельба затихает. Ильин громко командует:
– Выйти из машины! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!
Полог грузовика поднимается, спрыгивают трое солдат в советской военной форме. Поднимают руки.
– Мы – свои! – кричит один.
– В сторону от машины! Лечь на землю лицом вниз, руки за голову! – командует Ильин.
Те ложатся. Подбегают бойцы. Одни ловко связывают «пассажиров», другие осторожно заглядывают в кузов:
– Пусто!
– Это немцы! – кричит медсестра (сидевшая рядом с водителем «санитарки»). – Они напали на пост воздушного наблюдения, оповещения и связи № 1442. Это район зимовки местного колхоза.
Она заплакала:
– Эти фашисты изнасиловали и закололи штыками четырнадцать девчат с поста. Я видела их, всех в крови, когда фрицы вызвали машину медсанбата. Сказали, что немцы бросили на пост бомбу, нужно вывезти раненых. Мы приехали. Водителя они убили. А меня заставили показывать путь. Они хотели ехать в Элисту. Сказали, там – немцы, им сдадутся.
– Не верьте ей! – кричит один из связанных. – Нас самих на посту чуть не расстреляли!
– Рот закрой! – оборвал его Ильин. – Документы где?
– Нету ничего! – отвечает тот. – Мы попали в окружение, и весь батальон погиб.
– Фамилия, имя! Номер воинской части! Где попали в окружение?
– Еремеев я, Николай. Воинскую часть не знаю, мы не успели дойти до части, нас окружили фрицы. Вот мы и прорывались.
– Брешешь! Не было таких окружений!
– Нет, не здесь! Под Сталинградом нас окружили! Почти всех постреляли! Мы вырвались, две недели уже идем!
– Еремеев! Документы где, еще раз спрашиваю! Ты – дезертир? – спрашивает Ильин.
– Башлык, уходить надо! Погоня едет! Пыль видна! – говорит один из разведчиков, вглядываясь в степь.
– Бойцы, колеса у «санитарки» проколоть! – командует Ильин. – Загрузить диверсантов!
Поворачивается к медсестре:
– Сестренка! Стрелять умеешь? Возьми винтовку! Кто из кузова прыгнет – стреляй! Сейчас приедет майор-особист, Решетов фамилия. Ему все расскажешь. Он любит расстреливать дезертиров! Всем в машину! – командует он бойцам, запрыгивая в кабину. – Хоть немного, но задержит сестричка майора!
Их грузовик срывается с места.
Через километр рядом с дорогой видны окопы, на брустверах которых окровавленные тела девушек наблюдательного поста.
Неожиданно над ними пролетает на бреющем полете пара штурмовиков Ил-2. Развернувшись, они атакуют машину Ильина, стреляя из пулемета. Фонтанчики от пуль пляшут совсем рядом.
Еще раз развернувшись, «ильюшины» опять атакуют. Один сбрасывает бомбу. Та падает прямо перед машиной. Водитель еле успевает отвернуть.
– Крындец! – кричит он, нажимая на газ.
Но взрыва нет! Бомба не взрывается.
– Чудо! – кричит водитель. – Кто-то молится за нас!
– Это майор навел на нас авиацию! – говорит Ильин, поглядывая в карту. – Уходи правее, по карте там глиняный такыр. Не завязнем. Через пять километров – стойбище колхоза «Красный скотовод».
«Бранденбург»
Разведчики подъезжают к юрте на стойбище. Выходит пожилой калмык в потертом халате.
– Здравствуй, отец! – вежливо говорит Ильин. – Амр сәәхн мендвт? Менд эсэн? Простите, если неправильно сказал!
– Здравствуй! Все правильно! Заходи в юрта, гости будешь!
Зашли в юрту, сели вокруг очага, скрестив ноги по-турецки.
– Моя фамилия Ильин, – представился Иван. – Наш батальон уничтожен немцами. Они ушли, но должны быть где-то рядом. Вы не видели их? На пути в Башсыз нет их?
– Немец в Башсызе. Туда не ходи, – спокойно говорит калмык, пристально глядя в лицо Ильина, наблюдая за его реакцией.
– Не может быть! – отвечает Ильин. – Мы как раз туда шли. Откуда данные?
Из-за полога, закрывающего часть юрты, слышен голос:
– Товарищ лейтенант, я вас знаю. В Астрахани вы преподавали нам рукопашный бой.
Выходит солдат. Обращается к калмыку:
– Дядя Баир! Это наши. Точно! Можно мне рассказать? Ночью наш батальон прибыл в Башсыз, – говорит он. – Рано утром – построение на площади, у церкви. Генерал Погребняк объявил: ждем подхода танкового батальона, артиллерии. Какие-то большие командиры, даже из штаба армии, уже приехали для организации здесь укрепрайона.
Видим – на площадь заезжают пять танков. Это Т-34. Люки открыты, на башнях – флажки красные. Мы радуемся: с такой подмогой не пропадем! Ошиблись! Танки – огонь по нам! Из пушек и пулеметов. Генерала и штабных накрыло первым выстрелом! Танки прут на батальон, давят гусеницами. Видим – заходят немецкие танки и пехота. Много пехоты на грузовиках. Пытались отстреливаться. Да куда там! По пять патронов на каждого у нас. Куда против танков? Вот и побежали мы сразу за село. По нам – огонь из танков. Вряд ли кто выжил. А меня спас дядя Баир, подобрал и привез в юрту.
– Башлык! НКВД пылит! – крикнул из-за двери боец.
– Отец! – говорит Ильин калмыку. – За нами – погоня. Хотят нас расстрелять. Сюда едет майор НКВД, он уже расстрелял наших солдат. Прошу помочь! Скажите майору, что мы поехали в Башсыз. Пусть с немцами воюет, а не стреляет в безоружных! Хорошо?
И добавляет по-калмыкски:
– Сән бәәтн! (Пусть вам будет хорошо!)
– Сән йов! – ответил старик.
Разведчики уезжают, взяв и солдата из Башсыза.
– Бери вправо! – командует Ильин водителю. – А прямо майор пойдет, прямо к немцам!
Майор госбезопасности
У кибитки останавливается грузовик. Выскакивает майор Решетов и, спрятавшись за машину, кричит солдатам:
– Обыскать халабуду!
Солдаты выпрыгивают из кузова, подбегают к юрте. Вышедшего калмыка грубо толкают, валят на землю. Врываются в юрту, стреляют по сторонам.
– Никого! – докладывают майору.
Решетов подходит, говорит лежащему старику:
– Здесь – следы от колес. Кто был? Когда?
Калмык поворачивает голову:
– Вы кто? Что надо?
– Че, че! – орет майор, пиная старика ногой. – Ты, свинья, ишо рот открываешь?
– Вы – фашисты? – тихо спрашивает калмык.
– А, понял! Твоя моя не понимай! Я – майор государственной безопасности! Мы преследуем предателей Родины! Говори, куда они поехали! Застрелю, твою мать!
– Проехаль машин. Биль солдат. Спросиль дорога Башсыз. Дорога туда, пряма! – махнул старик головой.
– Ладно, живи! Пока живи! Если брешешь, расстреляю! – орет майор. И командует солдатам: – К машине!
Грузовик скрывается в пыли.
Старик поднимается. Вытирает кровь с разбитой губы. Молча стоит, вслушиваясь в родную степь.
Дума у него тяжелая: о маленьком родном народе. Не везет народу целые столетия. Сначала царские власти давили. Потом Сталин пришел, прислал жестоких чекистов. Многих увезли, многих расстреляли. Почему, за что такая беда маленькому кочевому народу? Никого ведь не убивали, никого не захватывали. Просто жили в жестких условиях безводной солончаковой пустыни, мирно пасли верблюдов. Еле-еле выживали…
Через полчаса слышатся глухие звуки перестрелки.
Это майор подъехал к Башсызу.
Путь ему преградил шлагбаум и мотки колючей проволоки, лежащие на земле. С двух сторон – нацеленные на дорогу пулеметы. Солдат в немецкой форме подходит:
– Здравствуйте, товарищи! Ваши документы!
– Ты че в ганса нарядился? – грубо спрашивает Решетов.
– Хенде хох! Всем – из машин! Оружие бросить, руки поднять! – хлестко команда.
– Ты че, одурел! Я – майор госбезопасности Решетов!
Майор поднимает глаза и видит вдоль дороги немецких солдат, поднявшихся из окопов и нацеливших автоматы в их сторону.
– Шнеллер, шнеллер! Хенде хох! – повторяет часовой.
Хлесткая немецкая речь заставляет Решетова поверить в реальность. Он медленно выходит из машины, командует своим солдатам:
– Оружие на землю! Руки за голову! А то расстреляют! Это ошибка! Потом разберемся! Подполковник Мамчур
Грузовик Ильина на пыльной дороге чуть не врезается в немецкий танк, вывернувший из-за бархана.
– Твою дивизию! – кричит Ильин, одной рукой помогая солдату вывернуть руль. – Давай зигзагами! Так! Вижу четыре танка! Так! Два бэтээра! Машина! Как говаривал мой дед: из огня, да в полымя! С майором гэбэ проще! Без танков он!
Немцы разворачиваются и преследуют разведчиков. Впереди – разрыв танкового снаряда. Левее – опять взрыв.
– Зигзаги! – кричит Ильин. – Давай зигзаги!
Они отрываются от погони.
Но вскоре мотор глохнет (видимо, из-за перегрева).
– Крындец! – зло кричит водитель.
Неожиданно сзади – взрывы. Один, второй, третий!