Зазвонил телефон.
– Алло!
– Сколько мы уже не виделись? – раздался в трубке такой знакомый женский голос.
– Со времен Ракеле, – ответил Монтальбано. – Как она там?
– У нее все хорошо. Я на днях любовалась твоими подвигами по телику, захотелось повидаться.
– Это можно.
– Свободен сегодня вечером?
– Да.
– Тогда я буду через полчасика. А ты пока реши, куда сводишь меня поужинать.
Он был рад повидаться с Ингрид, своей шведской подругой, осведомительницей и временами сообщницей.
Чтобы убить полчаса ожидания, комиссар решил прочесть новые указания по ходу таинственной игры и взял было конверт, но сразу отложил, опасаясь, что содержимое может вывести его из равновесия. Не стоит читать это перед ужином – вдруг аппетит отобьет.
Тут он вспомнил, что приключилось с бедняжкой Аделиной, и полез в чулан проверить кукол. Их там не было.
Наверняка Паскуале переложил куда-нибудь. Но куда? На кухне их тоже не было.
Открыл платяной шкаф – и там нет. Неужто тот унес их к себе домой? Надо ему позвонить, заодно справиться о здоровье матушки.
6
Трубку сняла жена Паскуале. Сказала, что мужа нет, вернется через час.
– Сказать, чтобы перезвонил?
– Не надо, спасибо. Я сейчас ухожу и буду поздно.
– Ему что-то передать?
– В общем, да.
Надо как-нибудь изловчиться, чтобы она не поняла, о чем речь…
– Передайте: мне срочно нужно то, что он знает, где найти. Пусть перезвонит завтра с утра.
И вышел на веранду покурить.
Увидел Ингрид в дверном проеме и обомлел.
Возможно ли, чтобы годы никак не отражались на женщине? Словно на ней заклинило шестеренки времени. Выглядит даже моложе, чем в прошлый раз, а ведь прошло около года. Одета как всегда: джинсы, блузка и босоножки. А вид такой элегантный, будто на ней наряд от модельера.
Они крепко обнялись. Ингрид не пользовалась духами, они ей были ни к чему: ее кожа пахла свежесорванным абрикосом.
– Зайдешь?
– Не сейчас. Ты решил, куда идем?
– Да, есть одно место на взморье, в Монтереале-Марина…
– Где подают закуски? Знаю. Поедем на моей.
Он не понял, какой марки была машина Ингрид, но явно из таких, что ей нравились. Двухместная и плоская, как камбала.
Скоростная камбала на четырех колесах. С другой женщиной он бы не отважился сесть в такую торпеду, но Ингрид комиссар доверял. Тем более что в Швеции та занималась ремонтом гоночных авто.
Домчали до ресторана минут за двадцать – комиссару бы потребовалось на это никак не меньше пятидесяти. За рулем Ингрид предпочитала помалкивать, тем не менее время от времени она с улыбкой поворачивала голову к Монтальбано и нежно трогала его за коленку.
Выбрали столик поближе к морю, до него было метров двадцать. Ресторан славился количеством и качеством закусок – почти никто из клиентов не заказывал первое.
И они поступили так же. Заодно заказали бутылку охлажденного белого вина.
Пока ждали первую подачу закусок, немного поболтали. Ингрид знала, что Монтальбано, едва подадут еду, будет открывать рот только для того, чтобы есть.
– Как поживает твой муженек?
– Кто ж его знает? После избрания он бывает в Монтелузе наездами раз в два месяца, не чаще.
– А ты разве не навещаешь его в Риме?
– Это еще зачем?
– Ну, вы вроде все еще муж и жена…
– Сальво, ты же знаешь, это только на бумаге. К тому же мне так удобнее.
– Новые романы?
– Решил поиграть в комиссара?
– Нет, просто захотелось поболтать.
– Раз просто поболтать, отвечу: нет.
– То есть уже год никаких мужчин?
– Ты шутишь? Ты, видимо, как истинный католик, считаешь, что женщина спит с мужчиной, только если влюблена?
– Если бы я был истинным католиком, я сказал бы тебе, что женщина должна спать только со своим мужем.
– Вот тоска!
Подошел официант, ловко держа на весу первые шесть блюд с закусками.
Одолев двенадцать щедрых порций разных закусок и запив их парой бутылок вина, в ожидании горячего – рыбы на гриле – они продолжили беседу.
– А ты? – спросила Ингрид.
– Что – я?
– Все хранишь верность Ливии, за редкими исключениями?
– Да.
– Это «да» касается верности или исключений?
– Верности.
– То есть после Ракеле…
– Никого.
– И не было даже небольших искушений?
– Были, и даже очень большие.
– Правда? И как ты держишься? Прочтешь молитву, и дьявол ретируется?
– Ладно тебе издеваться.
– Я не издеваюсь, наоборот, я искренне тобой восхищаюсь.
– Раньше ты задавала меньше вопросов.
– Очевидно, я превращаюсь в итальянку и становлюсь все более любопытной. Но ты скажи: тебе это дорого обходится?
– Что?
– Сопротивляться искушениям.
– Иногда да. Но в последнее время все менее дорого. Наверно, из-за возраста.
Ингрид взглянула на него и от души расхохоталась.
– Что тебя так развеселило?
– Эта история про возраст. Ты сильно ошибаешься. В этих делах возраст ни при чем. Говорю тебе по личному опыту. Бывают тридцатилетние, которые в этом плане выглядят семидесятилетними, и наоборот.
Принесли горячее и еще одну бутылку. В конце ужина Монтальбано спросил, не откажется ли она от виски.
– Давай. У тебя дома.
Зарулив в проулок, который вел к дому комиссара, Ингрид вдруг спросила:
– Ты кого-то ждешь?
– Нет.
Он тоже заметил незнакомую машину.
Подъехали; из машины вылезла юная красотка: блондинка, метр восемьдесят, густо накрашенная. Они тоже вышли.
– Монтальбано?
– Да.
– Я звонить, никто не отвечать. Тогда я думать, ты уйти, потом вернуться.
Комиссар растерялся. Кто она такая? Что ей нужно?
– Послушайте…
– Мне не сказать, что ты хотеть втроем. Я делать только с тобой. Я не любить с другая женщина. Но она может смотреть.
– Раз такое дело… – раздраженно парировала Ингрид, – я сразу вас оставлю. Пока, Сальво, желаю хорошо повеселиться.
Она повернулась, чтобы сесть в машину. Но не успела: Монтальбано удержал ее за руку, а сам обратился к девушке.
– Послушайте, синьорина, тут какое-то недоразумение. Я не…
– Я все понять. Ты найти эта и хотеть ее любить. Нет проблема. Я уходить.
Монтальбано отпустил руку Ингрид, подошел поближе к девушке и шепнул:
– Я тебе все равно заплачу. Сколько с меня?
– Всё заплатили. Пока-пока!
Она села в машину, дала задний ход и уехала.
Монтальбано, все еще недоумевая, открыл входную дверь и зашел в дом, Ингрид молча вошла следом. Когда комиссар открыл дверь на веранду, она села там, продолжая хранить молчание. Монтальбано взял бутылку виски и два стакана и присел рядом с ней на табуретку.
Ингрид откупорила бутылку и налила полстакана, только себе.
– Не пойму, почему тебя это задевает, – начал комиссар, наливая себе виски. – Ведь, по сути, между нами…
– Между нами хрен собачий!
Комиссар решил, что лучше выпить молча.
Через некоторое время она наконец заговорила.
– Не думай, что я ревную. Плевала я на твоих баб.
– Тогда почему у тебя такое лицо?
– Просто я глубоко разочаровалась.
– В чем?
– В тебе. Представить не могла, что ты настолько лицемерен!
– Может, объяснишь?
– Да что тут объяснять? В ресторане ты сказал, что после Ракеле исключений не было. Приезжаем – а тебя ждет проститутка. То есть, по-твоему, спать с проституткой – это не исключение, потому что для тебя, видимо, проститутка и не женщина вовсе!
– Ингрид, ты вообще ничего не поняла. Это недоразумение. Сейчас я тебе объясню.
– Ты не обязан ничего мне объяснять, да я и не желаю слушать. Мне надо в ванную.
Ну и кашу заварил этот балбес Паскуале! В гневе комиссар осушил целый стакан. Услышал, как Ингрид выходит из ванной, но тут же раздался ее крик.
– Что случилось?
– Ничего, ничего.
Она замешкалась, потом явилась босиком, держа в руке босоножки. Но выражение лица изменилось. Теперь глаза ее поблескивали, а улыбка стала лукавой и презрительной.
– Вот так молодец, Сальво! – хихикнула она, усаживаясь рядом.
– Послушай, я хотел тебе объяснить…
– Еще раз: плевала я на твои объяснения. Знавала я мужиков, но чтобы хоть один был таким лицемером, как ты…
Вот заладила! Но на этот раз было видно, что она еле сдерживает смех. Да что с ней такое?
– В ресторане, – снова заговорила она, – ты мне сказал, что возраст помогает тебе бороться с искушениями. А на самом деле ты нашел оригинальный способ! Ну ты и врун, Сальво!
Она снова наполнила стакан.
– Ну да, для нас, женщин, есть вибраторы. Но это не одно и то же.
Да о чем это она?
– Но почему сразу две? – продолжила Ингрид. – К тому же обе блондинки. Не лучше ли было выбрать блондинку и брюнетку?
И тут его пронзила догадка.
– Где ты их нашла?
– У тебя под кроватью. Наклонилась, чтобы расстегнуть босоножки, и…
Он уже не слушал. Вскочил, обогнул ее и рванул в спальню. Под кроватью лежали обе куклы. Обормот Паскуале додумался запихнуть их туда. Комиссар вернулся на веранду.
– Допьешь бутылку и выслушаешь меня, – решительно заявил он.
И рассказал ей все. Временами Ингрид хваталась за живот – от смеха ее пробирало до колик.
Часа в три ночи, когда весь виски в доме закончился, Ингрид собралась уходить и тут хлопнула ладонью по лбу.
– Чуть не забыла! Один мой приятель хочет с тобой познакомиться.
– Твой бывший?
– Ну что ты. Ему двадцать, и он жутко умный. По уши влюблен в меня и восхищается тобой. Мне было бы очень приятно, если бы ты с ним пообщался. Его зовут Артуро Пеннизи.
– Пусть позвонит мне завтра в контору около полудня. И сошлется на тебя. Рулить сможешь?
– Надеюсь. Не прошусь переночевать, завтра в восемь придут мастера, я делаю в доме ремонт. Пока. Люблю тебя.
Она клюнула его в губы, вышла, села в авто и укатила.