Хозяин начал сказку:
— Чур, не перебивать… Дурак будет тот, кто тебя ночевать пустит, а я тебя никогда не пущу… Дурак будет тот, кто тебя ночевать пустит, а я тебя никогда не пущу… Дурак будет тот, кто тебя ночевать пустит, а я тебя никогда не пущу…
Говорил, говорил — раз двести эту речь повторил.
Хозяйка на печи разбудилась, заругалась:
— Беда с вашими сказками! Ночью спокою нету…
Хозяин за жену сграбился[3]:
— Ты меня перебила, тебе и сказку говорить.
Не могла старуха отдуться[4], сказку заговорила:
— Каков хозяин дурак, такого и ночлежника пустил… Каков хозяин дурак, такого и ночлежника пустил… Каков хозяин дурак, такого и ночлежника пустил…
Говорила, говорила — раз сотню это слово повторила.
Работник на полу разбудился, забранился:
— День на вас работай, и ночью от вас спокою нету!..
Хозяйка на него мухой пала:
— Ты меня перебил, тебе и сказку говорить.
Работник сказку заговорил:
— Как не спали мы с вечера, так не спать нам и до свету: скоро надо на работу идти… Как не спали мы с вечера, так не спать нам и до свету: скоро надо на работу идти… Как не спали мы с вечера, так не спать нам и до свету: скоро надо на работу идти…
До рассвета работник это слово говорил.
Шиш заметил, что в оконцах утро синеет, светло стало, схватил шапку, да бегом из этого дома. Часа два без оглядки бежал. Долго потом сказок не рассказывал.
ОХОТНИК ДО СКАЗОК
Жил себе старик со старухою, и был старик большой охотник до сказок и всяких россказней. Приходит зимою к старику солдат и просится ночевать.
— Пожалуй, служба, ночуй, — говорит старик, — только с уговором: всю ночь мне рассказывай. Ты человек бывалый, много видел, много знаешь.
Солдат согласился. Поужинали старик с солдатом, и легли они оба на полати[5] рядышком, а старуха села на лавке и стала при лучине прясть.
Долго рассказывал солдат старику про своё житьё-бытьё, где был и что видел. Рассказывал до полуночи, а потом помолчал немного и спрашивает у старика:
— А что, хозяин, знаешь ли ты, кто с тобою на полатях лежит?
— Как кто? — спрашивает хозяин. — Вестимо[6], солдат.
— Ан, нет, не солдат, а волк.
Поглядел мужик на солдата, и точно — волк. Испугался старик, а волк ему и говорит:
— Да ты, хозяин, не бойся, погляди на себя, ведь и ты медведь.
Оглянулся на себя мужик, и точно — стал он медведем.
— Слушай, хозяин, — говорит тогда волк, — не приходится нам с тобою на полатях лежать; чего доброго, придут в избу люди, так нам смерти не миновать. Убежим-ка лучше, пока целы.
Вот и побежали волк с медведем в чистое поле. Бегут, а навстречу им хозяинова лошадь. Увидел волк лошадь и говорит:
— Давай съедим!
— Нет, ведь это моя лошадь, — говорит старик.
— Ну так что же, что твоя: голод не тётка.
Съели они лошадь и бегут дальше, а навстречу им старуха, старикова жена. Волк опять и говорит:
— Давай старуху съедим.
— Как есть? Да ведь это моя жена, — говорит медведь.
— Какая твоя! — отвечает волк.
Съели и старуху.
Так-то пробегали медведь с волком целое лето. Настаёт зима.
— Давай, — говорит волк, — заляжем в берлогу; ты полезай дальше, а я спереди лягу. Когда найдут на нас охотники, то меня первого застрелят, а ты смотри: как меня убьют да начнут шкуру сдирать, выскочи из берлоги да через шкуру мою переметнись — и станешь опять человеком.
Вот лежат медведь с волком в берлоге; набрели на них охотники, застрелили волка и стали с него шкуру снимать. А медведь как выскочит из берлоги да кувырком через волчью шкуру… и полетел старик с полатей вниз головой.
— Ой, ой! — завопил старый. — Всю спинушку себе отбил!
Старуха перепугалась и вскочила:
— Что ты, что с тобой, родимый? Отчего упал, кажись, и пьян не был!
— Как отчего? — говорит старик. — Да ты, видно, ничего не знаешь! — И стал старик рассказывать: — Мы-де с солдатом зверьём были: он волком, я медведем; лето целое пробегали, лошадушку нашу съели и тебя, старуха, съели.
Взялась тут старуха за бока и ну хохотать.
— Да вы, — говорит, — оба уже с час места на полатях во всю мочь храпите, а я всё сидела да пряла.
Больно расшибся старик; перестал он с тех пор до полуночи сказки слушать.
ЧЕГО НА СВЕТЕ НЕ БЫВАЕТ
Жил-был барин, богатый-пребогатый. Не знал он, куда свои деньги девать. Ел-пил сладко, одевался нарядно, гостей у него каждый день столько было, что у иных по праздникам того не бывало. А всё у него денег не убывало, ещё прибывало.
И захотелось раз барину пошутить над мужиком-дураком, себе и гостям на потеху. Призывает он самого бедного мужика из деревни и говорит ему:
— Слушай, мужик. Дам я тебе денег целую малёнку[7], только скажи мне, чего на свете не бывает. Нынче люди до всего дошли: и на черте ездят, и по небу летают, и в Питер по проволоке лапти послать можно. Скажи же: чего на свете не бывает?
Почесал мужик затылок.
— Не знаю, — говорит, — барин, кажись, взаправду всё на свете бывает. Дай сроку до завтра, — может, и вздумаю.
— Ну пойди, подумай, — говорит барин, — а завтра приходи, ответ приноси.
Мужик до петухов не спал, всё барскую загадку отгадывал. Раздумает, так и мало ли чего на свете не бывает, а и то в ум придёт: «Может, это и бывает, только я не знаю. Ну да ладно, скажу наудачу, авось чего и не бывает!»
На другой день пришёл он к барину.
— Ну что, мужик, теперь знаешь, чего на свете не бывает?
— Одного, барин, не бывает: топором никто не подпоясывается, ног за топорище не заткнёт.
Усмехнулся барин, усмехнулись и гости; видят — мужик-то сер, да ум-то у него не волк съел. Надо малёнку отмеривать. Да барин не то денег пожалел, не то хотел ещё над мужиком пошутить, кто его знает, только и говорит мужику:
— Нашёл, брат, что сказать. У нас подлинно этого не делают, а в чужих землях — так сплошь и рядом. Ступай с богом до завтра. Придумаешь — ответ принеси.
Продумал мужик и другую ночь. Что ни надумает, всё надежда плохая на барские деньги. «Хитры немцы, — думает, — у них, может, всё бывает. Ну да скажу ещё что-нибудь!»
Приходит наутро к барину.
— Ну, мужик, всё ли на свете бывает?
— Не всё, барин: баба попом не бывает, красная девка обедни не служит.
Усмехнулись все, только барин опять ему денег не дал.
— Нет, — говорит, — это бывает; по неметчине[8] и всё так. Поди подумай последний раз. Скажешь, бери деньги, а то не прогневайся.
Плюнул с досады мужик, идучи домой, думает: «Видно, одному только не бывать, чтобы у меня деньги были!»
Всё-таки через ночь опять идёт к барину. «Наскажу, — думает, — ему всякой всячины; может, что и небывальщина будет».
— Ну, что хорошенького скажешь? — спрашивает барин. — Не узнал ли, чего на свете не бывает?
— Всё, барин, бывает, — говорит мужик. — Думал я, что люди хоть на небо не попадают, а здесь сам побывал, теперь поверил, что и это бывает.
— Как же ты на небо попал?
— Покойница жена побывать наказывала и подводу за мной выслала: двух журавлей в разнопряжку. Повидался с ней, с ребятишками и к твоей милости воротился.
— И назад с журавлями?
— Нет, назад я соскочил.
— Как же ты, мужичок, не убился?
— А так, что по уши в землю завяз, не жестка земля попалась.
— Из земли же как вылез?
— Хе… как! А сходил домой, принес лопату, выкопался да и вылез.
— Не видал ли ты на небе покойного барина, моего родителя?
— Как же, видел, к ручке допустить изволили.
— Ну, что он там делает? — допрашивает барин. А мужик-то, не будь плох, догадался и говорит:
— Что покойный барин делает? Да после моих ребятишек постилки моет.
— Врёшь, мужик-дурак! — закричал барин. — Того на свете не бывает, чтобы барин у холопа нянчился! Бери деньги, да не мели околесицы!