Некоторое время спустя, в начале июня, в разгар сбора урожая, мы с Николаем отправились на это поле ранним утром. Зрелище было восхитительным: широкий склон спускался к равнине, покрытый морем розовых точек – начинавших цвести бутонов. Когда солнечные лучи коснулись плантации, на поле запели птицы, сначала робко, а потом все громче, пока их пение не разлилось по всей округе. Своим пением они словно подбадривали раскрывающиеся цветы, еще влажные от росы, готовые к тому, чтобы их собрали. Это было удивительно, но я не увидел ни одной птицы. После короткого молчания Николай подошел ко мне и тихо сказал:
– Мы слышим не птиц. Это поют души павших здесь солдат, чтобы о них помнили.
Красавец из Калабрии. Бергамот из Реджо
Непризнанный плод, бергамот очаровывает парфюмерию на протяжении трех веков благодаря эфирному маслу, которое содержит его цедра. Он растет в сердце Средиземноморья, вдоль побережья Калабрии, прямо через пролив от Сицилии. Эта земля такая древняя, что упоминается в поэмах Гомера, которым почти три тысячи лет.
Впервые я нанес визит бергамоту на берегу Мессинского пролива в Калабрии более двадцати лет назад. Мой тринадцатилетний сын только что закончил читать «Одиссею» и заставил меня вспомнить ужасные испытания Улисса, столкнувшегося со Сциллой и Харибдой, известными своей неприступностью хранительницами пролива. Чудовища были выдуманы частично для того, чтобы проиллюстрировать опасности навигации в этом проливе. Сын к тому же выиграл чемпионат по стрельбе из лука и интересовался персонажем Телемахом, сыном Улисса, знаменитым лучником. Путешествия, в которые я отправился – Болгария, Марокко, Мадагаскар, – подпитывали его воображение. Я собирался побывать в описанном в «Одиссее» месте, и этого нам оказалось достаточно, чтобы обменяться шутками насчет того, как похож отец, которого считают авантюристом, на героя Гомера. В реальной жизни отец отправлялся в путь, чтобы договориться о покупке эссенции бергамота и лимона и вернуться через неделю.
В Калабрии все – история, и прежде всего – история семейная, тесно переплетенная с историей выращивания бергамота.
Человека, с которым я прогуливался февральским утром 2018 года по эспланаде вдоль берега моря в Реджо-ди-Калабрия, зовут Джанфранко. Он самый важный производитель цитрусовых масел в регионе. Впервые я приехал встретиться с ним двадцать лет назад, пообещав сыну «Телемаху» быстро вернуться. Джанфранко встречал меня, а его отец строгим и опытным взглядом наблюдал за работой завода. Сейчас уже Джанфранко местные жители называют доктором в знак уважения к его диплому инженера и к его успеху. Калабриец из Реджо, итальянец, европеец Джанфранко элегантен, умеет очаровывать, отличный рассказчик и осторожный деловой человек. И, разумеется, он человек семейный. Он представитель четвертого поколения, занимающегося бергамотом, и управляет заводом, построенным в 1880 году. Дело процветает, оставаясь семейным. Самый большой успех Джанфранко – его сыновья-близнецы. Им тридцать лет, и они работают вместе с отцом: пятое поколение уже готово принять эстафету. Большинство производителей Калабрии и Сицилии – тоже семейные фирмы, и фамилии их владельцев проходят через века: Капуа, Гатто, Корлеоне, Мизитано, Ла Фаче. Лимоны, мандарины, бергамот и даже жасмин. Для покупателей натурального сырья встреча с итальянскими производителями зимой, во время сбора урожая, неизбежна. Бергамот – это звезда, ему необходимо поклоняться.
Мы с Джанфранко хорошо знаем друг друга, его французский идеален. При желании он умеет превращаться в персонажа фильмов Феллини. Он способен оптом продать новый урожай, используя всего лишь взгляды, жесты и несколько нужных слов. Когда я прошу его рассказать о бергамоте, он всегда начинает с 1908 года. В тот год 28 декабря два города, Реджо и Мессина, его соседка на Сицилии, были разрушены одним из самых мощных землетрясений в Европе. Жертвами страшных толчков и последовавшего за ними цунами стали 83 000 человек. Невероятная цифра. Регион опустел. Среди погибших были прадед и прабабка Джанфранко, создатели семейного бизнеса. В то время драма потрясла всю Европу, не подозревавшую о том, что всего через шесть лет для нее начнется трагедия совершенно другого масштаба. Сто лет спустя в Реджо все еще живы воспоминания об этой дате. Здесь время течет неторопливо. Город вдоль величественного променада, самого длинного в Италии, сохраняет сонный вид. Многим из огромных фикусов, которые украшают променад, двести лет. Они уцелели после цунами. На конце итальянского «сапога» Реджо-ди-Калабрия смотрит на Мессину. Ширина пролива, разделяющего два города, всего лишь три километра, но то, что их объединяет, намного глубже этого морского рукава. Джанфранко это подтверждает: города навсегда связаны воспоминанием о страшной трагедии начала двадцатого века. В Европе о ней забыли, но здесь она жива в памяти семей, особенно в семье Джанфранко.
Вдали, в конце променада, покрытая снегом Этна как будто выходит из моря. Вулкан находится на другом берегу пролива, на Сицилии, как символ разрыва между скромным побережьем и престижным островом. Реджо остается чуть в стороне от модных и экономически развитых регионов, здесь не хватает туристической инфраструктуры. Он с завистью смотрит на то, как круизные суда швартуются напротив, в Мессине, чтобы познакомить тысячи туристов с достопримечательностями Таормины. Но если Реджо и дремлет, то дремлет спокойно, потому что он сознает свою уникальность и важность для парфюмерной индустрии. Реджо – это столица бергамота.
Благодаря чаю название бергамота более известно, чем сам странный плод, внешне похожий на лимон, но в его цедре содержится уникальное эфирное масло.
Свежий, сильный, зеленый, цветочный и цитрусовый аромат эссенции бергамота – это сокровище. Бергамот появился в результате давнего скрещивания цитрона и горького апельсина, плода знаменитого померанцевого дерева, цветы которого дают прекрасное масло, называемое «нероли», а из плодов горького апельсина варят джем. Бергамот – вечнозеленое дерево, похожее на цитроновое и апельсиновое деревья. Он плодоносит с декабря по февраль. Плоды бледно-желтого цвета. Не такие яркие, как цитроны, они круглые или овальные, различных размеров и форм. У бергамота горький сок и нежный аромат кожуры. Определенно, бергамот обязан своим существованием тому культу апельсинов и цитрусовых вообще, который есть у арабов. Общепризнанно, что родина апельсиновых деревьев – Китай, но именно арабские завоеватели в VIII–X веках принесли померанцевое дерево в Испанию, а вместе с ним разнообразные сорта и гибриды лимонов и мандаринов – результат многолетней селекции. Все усилия по выведению новых сортов были направлены прежде всего на декоративные и ароматические качества: запах цветов, форма плодов, яркость красок на фоне вечнозеленой листвы. Горький апельсин остается одним из фаворитов такой селекции из-за тонкого запаха во время цветения. А его непритязательность позволила сажать растение во дворах дворцов и мечетей, а также вдоль улиц городов средиземноморского юга.
Попытка привить ветку цитрона на померанец должна была показаться очевидной, но результат долгое время не был интересен садоводам, так как плоды гибрида не отличались яркостью цвета и были горькими. Новичку дали турецкое название Bey armudi («хозяйская груша»). Звездное восхождение бергамота на парфюмерный олимп началось после того, как в 1709 году гениальный итальянец Джованни Паоло Феминис создал свою Aqua Mirabilis. Жан-Мари Фарина позаимствовал ее, чтобы назвать кельнской водой (О-де-Колонь) и запустить историю невероятного успеха, который три века спустя не потерял актуальности. Кельнская вода стала революцией в мире запахов. Считают, что с нее начинается история современной парфюмерии.
Эта смесь ароматических растений и спирта ввела в моду свежесть и парфюм как часть гигиенического ритуала.
Наполеон был от нее без ума, а его армия обеспечивала производителям хорошие продажи. В сердце формулы, рядом с эссенциями из Прованса – тимьяна, розмарина и особенно лаванды, – звездой было эфирное масло бергамота. В этой композиции оно впервые не только показало богатство собственного звучания, но и помогло раскрыть красоту других компонентов. Успех кельнской воды привел к тому, что спрос на бергамот постоянно рос.
Первые плантации бергамотовых деревьев в Калабрии датируются 1750 годом. С тех пор они растут на узкой полоске земли вдоль побережья, начиная немного к северу от Реджо и заканчиваясь на той же высоте на побережье Ионического моря. За пределами этой исторической дуги дерево как будто отказывается расти. Сицилия – земля цитронов, но бергамот там растет плохо. В Кот-д’Ивуаре, Аргентине и других местах попытки вырастить бергамот оказались неудачными, особенно если говорить о качестве. Бергамот Калабрии почти эксклюзивен, и регион гордится этим и активно заботится о его будущем.
Кардинальные изменения в выращивании цитрусовых деревьев на юге Италии произошли в 1850 году. Мало кто помнит, но двадцатью годами ранее была открыта важность витамина С в борьбе с цингой, буквально косившей людей, находившихся подолгу в море. Цитрусовым суждено было изменить судьбу моряков во всем мире и открыть новые возможности для морских грузоперевозок. Спрос на цитрусовые, особенно для американского флота, так вырос, что Сицилия, идеальное место для их выращивания, за два десятилетия буквально покрылась цитрусовыми садами. Помимо свежих фруктов получали еще и эфирное масло из цедры для парфюмерии. Начиная с 1850 года и в течение почти сотни лет на юге Италии была золотая эра цитрусовых эфирных масел.
Калабрийцы любят рассказывать эту историю, как и вспоминать о том, что целый век все эфирное масло бергамота производили вручную с помощью простой техники.
Половинки плода ловким и точным движением пальцев отжимали над тазом с губкой, впитывавшей эфирное масло. На современных заводах старые работники все еще владеют этой старинной техникой. Один из них предложил мне попробовать. С пальцами, покрытыми соком, я копировал движения сидящего рядом мастера, стараясь не потерять ни капли масла. В носу у меня щекотало от аромата кожуры. Нужно видеть хранящиеся у Джанфранко фотографии начала века, на которых пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин сидят лицом друг к другу в огромном ангаре. Их расположение напоминает конвейеры Генри Форда. Сначала они выжимают кожуру на губку, а потом выжимают губку с драгоценной зеленой жидкостью. Техническая революция постепенно изменила процесс. В середине XIX века Никола Барилла придумал машину для того, чтобы тереть кожуру на терке. Машине дали красивое название «калабрийка» (