Отчасти его самочувствие зависело от времени суток. Никогда раньше он не работал с мертвецами среди темноты и безмолвия ночи. Запах был тошнотворным, и ему пришлось надеть хлорофилловую маску. В одной руке он держал лупу, в другой – скальпель. Ему было жутко.
Где-то кто-то невидимый протяжно вздохнул.
Где-то капала вода.
Где-то раздался тихий смех.
Скальпель заскрипел о кость.
Он отвернулся от скелета из ямы и подошел к монахине.
Авакумовичу пришлось работать в это время; с утра помещение понадобится живым.
Днем он изучал останки Хелен Грабовски в госпитале Ричмонда. Там не нашлось ничего интересного.
Тело Джоанны Портмэн еще не отправили, и ученый надеялся все же успеть получить к нему доступ.
В отличие от доктора Сингха, Авакумович предпочитал начинать с менее уродливых случаев. Поэтому монахиня была первой. Сперва он просветил тело рентгеном в поисках металлических частиц, потом применил ультразвук, пытаясь выявить в мягких тканях неметаллические образования. Звуковые волны, как ему казалось, отражались только от костей.
Оставался скелет из ямы.
В течение получаса Авакумович сравнивал повреждения костей с рентгенограммой Лиз Грейнер, присланной Интерполом. Все совпадало: несколько трещин в бедренных костях, перелом левой малоберцовой кости; фрагмент подвздошной кости слева отколот, как и левой плечевой. Левая лучевая кость треснула, но не была сломана.
И тут, рассматривая через лупу тоненькую трещинку в нижней части таза, он обнаружил щепку. Крошечную, тускло-черную щепку, которой не было на интерполовском снимке.
Конечно, щепка могла попасть в кости, когда на них наткнулась девочка.
"Из ботинка? – думал Авакумович. – А может быть, занесли в морге?"
Что бы это ни было, больше он ничего не нашел.
Когда рано утром на дежурство пришел первый патологоанатом, Авакумович попросил у него стеклянную пластинку и пинцет, чтобы подготовить срез.
Психопат
9.30
– Вам понравилось? – спросил доктор Рурик.
– Интересно, – сказал Деклерк. – Но тяжеловато.
Психиатр кивнул.
– И каковы ваши выводы?
– Если не возражаете, я хотел бы просто поговорить об этом. Может быть, возникнут какие-нибудь ассоциации.
– С удовольствием, – сказал доктор. – Давайте начнем.
Доктор Джордж Рурик был человеком в годах и весьма уважаемым. Жена Деклерка Женевьева очень высоко отзывалась о его способностях и удивлялась, что полиция редко обращалась к нему за помощью. Суперинтендант ценил ее мнение, и во многом поэтому он и сидел сейчас в плетеном кресле напротив психиатра, глядя, как солнечный свет, проникая сквозь стекло теплицы, играет на лепестках роз. У Рурика были очки в проволочной оправе и козлиная бородка, делавшая его немного похожим на Фрейда. Включая микрофон, Деклерк подумал: «Почему все психиатры отпускают бороды? Что они под ними прячут?»
Он поставил кассету.
– Эта пленка, – начал он, поставив микрофон на стул между собой и доктором, – относится к делу Охотника за головами. Со мной говорит доктор Джордж Рурик из отделения психиатрии Университета Британской Колумбии. Цель нашей встречи – обсудить возможный психологический портрет убийцы. Я хочу, чтобы этот разговор прежде всего отвлек вас от поиска легких решений. Скажите, доктор, какие предположения стоит заведомо исключить?
– Во-первых, я скажу, что всецело согласен с вашим предупреждением. Не так давно убийца по прозвищу "Бостонский Душитель" буквально терроризировал город. Собравшиеся на встречу психологи, психиатры, криминалисты и полицейские пришли к выводу, что разыскиваемый убийца является шизоидом, неженатым, латентным гомосексуалистом со скрытым эдиповым комплексом. Когда же Альберт Десальво был наконец пойман, оказалось, что у него жена и двое детей. Поэтому я повторяю: избегайте решений, кажущихся очевидными. Однако я уверен, что мы можем сделать несколько предположений о характере Охотника. По меньшей мере одно из них обязательно окажется истинным.
Между фразами доктор извлек из кармана твидового пиджака трубку и пачку табака и меньше чем за минуту завершил ритуал Шерлока Холмса. Как только из трубки вырвалось облако сизого дыма, Деклерк невольно пожалел растения.
– Как известно, психиатрия знает три типа душевного расстройства. Это психоз, невроз и общее расстройство психики. Страдающий психозом или психотик наиболее соответствует бытовому понятию "сумасшедший". Определяющим симптомом психоза является потеря связи с реальностью; иными словами, психотик замещает те или иные детали окружающего мира порождениями собственного больного воображения. Можно привести несколько примеров. Питер Сатклифф, известный Йоркширский Потрошитель, стоя в выкопанной им могиле – он работал на кладбище, – услышал глас Божий, повелевающий ему искоренить всех проституток. Дэвид Берковиц – нью-йоркский "Сын Сэма", – получил приказ убить шестерых человек от говорящей собаки своей соседки. Неврозы, второй главный вид душевных заболеваний, явно не имеют отношения к нашему случаю. Гораздо важнее для нас третий вид – общее расстройство психики, – поскольку здесь мы имеем психопата или социопата с ярко выраженным стремлением к убийству. При общем расстройстве проявляется не разрыв с реальностью, а компромисс с ней. У пораженного болезнью субъекта вместо внешних признаков, таких, как галлюцинации или неестественное поведение, развиваются глубинные деформации в характере. Часто это проявляется в смещении моральных критериев. Больной сохраняет связь с реальностью, но делает то, что считает нужным или правильным, не учитывая общепринятых норм и мнения окружающих. Часто это выражается в садизме – вот почему садистов не трогают мольбы и уговоры их жертв.
– Значит, по-вашему это психопатия? – спросил Роберт Деклерк.
– Да. Большинство массовых убийц страдает именно этим видом душевных болезней. Психопаты в свою очередь делятся на две главные категории. Первая – неконтролируемые агрессивные психопаты, субъекты, не сдерживаемые общественными нормами поведения. Они часто совершают немотивированные акты агрессии и, как правило, состоят на учете полиции. К таким я отношу Клиффорда Олсона. Гораздо опаснее вторая категория – контролируемые агрессивные психопаты. Такой человек обычно способен контролировать свое поведение и кажется совершенно нормальным. Однако в критических ситуациях у него прорываются обычно тщательно скрываемые агрессивные инстинкты. Это можно сравнить с извержением вулкана. Когда давление ослабевает, этот человек опять возвращается к нормальному типу поведения. Вы понимаете, почему такого убийцу крайне трудно найти. Невозможно определить даже, какие именно факторы вызывают такой взрыв. Они могут различаться у разных людей. Искать убийцу этого типа не легче, чем найти иголку в стоге сена.
В разговоре возникла пауза, и Деклерк вставил:
– Доктор, в книгах, которые вы мне дали, упоминается "обманщик". Расскажите, пожалуйста, об этом термине поподробнее.
– "Обманщиком" мы называем редкий, но чрезвычайно сложный случай психопатии. Это субъект, которого не ограничивают ни нормы общественной морали, ни собственные комплексы. Он может играть любую роль, и иногда вся его личность является не более чем маской. Опасность такого "обманщика" состоит в том, что окружающие общаются с его внешним образом, а не с подлинной сущностью, которая скрыта дважды – во-первых, его собственным притворством, а во-вторых, надетой помимо воли маской. Как гласит китайская пословица: "Рыба видит червяка, а не крючок".
– Это значит, – медленно сказал Деклерк, – что Охотника трудно распознать, даже если он наш сосед?
– Это значит, что Охотник может быть нашим соседом. Вернее, наш сосед может быть Охотником, даже не подозревая об этом. Такие случаи раздвоения личности не раз встречались. Может быть, наш убийца создал «обманщика» в своем сознании, и тот постепенно вытеснил его подлинную личность. Именно такую ситуацию описал Стивенсон в истории доктора Джекила и мистера Хайда. Правда, там это было выражено явно, а мы говорим о процессе, происходящем только в сознании. В этом случае «обманщик» может убивать и потом даже не помнить этого, а мы ходим с ним рядом и ничего не подозреваем.
– Психические болезни передаются по наследству? – спросил Роберт Деклерк.
– Вот этого мы не знаем. Конечно, они переходят из одного поколения в другое, но это может быть объяснено как наследственностью, так и условиями среды.
– А теперь не могли бы вы, доктор, высказать ваши соображения по поводу убийцы, которого мы ищем?
– В ответ я задам вопрос, – сказал доктор Рурик. – Почему исчезают головы? Вот в чем загадка, и у меня есть четыре варианта ответа:
– чтобы затруднить опознание жертвы;
– чтобы утолить людоедское пристрастие убийцы к этой части женского тела;
– чтобы стать экспонатом в коллекции трофеев;
– потому что убийца испытывает пристрастие к женским волосам.
Рассмотрим их по очереди. Пытался ли Охотник затруднить опознание трупов? Сомневаюсь. Хотя имеются прецеденты – так поступил Йоркширский Потрошитель со своей шестой жертвой, Джин Джордан, – тогда он должен был бы отрезать и пальцы. В первый раз он мог об этом забыть, но не все время. Итак, у нас остаются три возможности. Является ли Охотник каннибалом? Очень может быть. Я отметил в одном из ваших документов, суперинтендант, что убийца может быть приверженцем каннибальского культа. В связи с этим вы вспомнили "Зебру" и индейцев квакиютль, но мне приходят в голову более близкие примеры. Вспомним преступления, ставшие основой сюжета двух культовых фильмов – "Психопата" Хичкока и "Бойни в Техасе". Эд Гейн был фермером в Плэйнфилде, штат Висконсин. По отчету психиатров, его мать была религиозной фанатичкой и имела очень сильное влияние на своего сына. После ее смерти Гейн, очевидно, прочитал об операциях по изменению пола и пожелал стать женщиной – своей матерью. Сперва он извлекал тела из могил, потом стал убивать женщин. В сарае на своей ферме он вскрывал тела и сдирал с них кожу. Потом надевал ее на себя и часам