Внутрь скользнуло что-то темно-рыжее. Оно прыгнуло на стол, издав недовольное громкое «Мяу!».
— Ой, кот! — радостно воскликнула Настька, вытягивая руки.
— Не трожь, укусит, — предупредил Лесник. Высунув голову, он огляделся и опять закрыл дверь. — Это Кот.
— Я вижу, что не хомяк. — Настька сграбастала серого с черными и рыжими пятнами зверя в объятья, потерлась лицом об усатую морду. На ушах у кота торчали растрепанные кисточки. — Какой классный… Это твой приятель, о котором ты вчера говорил?
— Зовут его так, — хмуро сказал Лесник. — Кот, понятно? Пусти животное.
Настька вовсю гладила Кота, а тот, замурлыкав, улегся у нее на руке, свесив лапу и подставляя шею.
— Звери чувствуют, что я им плохого не сделаю, — возбужденно пояснила Настька. Пушистая туша зверя совершенно скрыла ее тонкую руку.
— Ишь, устроился, — хмыкнул сталкер, садясь на другой конец скамьи. — Раньше никого к себе не подпускал.
— Я животных люблю, ветеринаром стать хотела. — Настька наклонилась к Коту, что-то зажурчала ему в ухо. Тот потерся мордой о ее щеку.
— Ветеринаром — дело хорошее, — сказал Лесник, ставя ружье к стене. Теперь он смотрел на Настьку с другим выражением, не так сумрачно. — И чего ж передумала?
— Да в интернате отговорили. Чего, говорят, в Киеве ветеринаром? Выбирай нормальную профессию, менеджера там или бухгалтера. А я, может, еще и обратно передумаю. В село поеду, буду зверей лечить. Интересно это очень. И они живые, теплые. Чувствуют тебя и благодарят по-своему. Я однажды…
— Ладно, хватит болтать. — Широкими ладонями Лесник расправил карту. — Пусти зверя, говорю.
— Ему со мной хорошо, — возразила Настька. Кот и вправду не торопился убегать, разлегся и поглядывал на сталкера как бы и свысока даже. — А ты ревнуешь. Наверное, и не гладил его никогда…
— Да с чего мне нежности с ним разводить? — Лесник отвернулся. Он не раз гладил Кота и чесал его за ухом. Но тот не очень шел на руки к хозяину. Хоть сталкер и подобрал его котенком и кормил с детства, а все равно отношения у них были взаимно-условные — ты мне, я тебе. А тут девчонка какая-то…
— Ладно, надо дальше думать, — сказал наконец Лесник, наливая себе холодного чаю из чайника и вытаскивая из пакета с едой вареное яйцо. — Нас засада ждет, точно.
За лесом Рамир увидел поросший травой склон. По левую руку раскинулась огромная Свалка — груды ржавеющего под ветром и дождем металлолома. На утреннем солнце посверкивали чудом уцелевшие осколки стекла в окнах покореженной, отказавшей и просто брошенной техники. Монбланы и эвересты железа: сейфы и холодильники, автобусы и вагоны, грузовики, легковушки, подъемные краны… Кое-где среди всего этого виднелись крыши полуразрушенных построек.
А далеко справа, за Мостом — так называли иногда этот байрак, в котором редко встречались аномалии, — купалась в тумане Темная долина.
Байрак — это маленькая низина, заросшая лиственным лесом. А Мост — потому что здесь относительно легко пройти между Свалкой и Темной долиной, минуя более опасные районы. За Мостом начиналась «глубинка» Зоны, а еще дальше к востоку лежал Могильник.
И вот теперь ему требовалось устроить здесь ловушку.
Между Свалкой и Мостом тянулся глубокий овраг. Мутанты обычно не заходили сюда, поэтому низина и считалась безопасной — насколько таковым может быть хоть какое-то место в Зоне. Темную долину от байрака ничто конкретное не отделяло, но сталкеры всегда чувствовали, где заканчивается одно и начинается другое.
Это заросшее лесом пространство в двести метров шириной ему и предстояло заминировать, а потом еще контролировать.
Он решил, что устроит засаду на другой стороне Моста, нашел там небольшой буерак, поставил палатку и принялся подвешивать на деревьях видеокамеры. Сигналы с них шли на ноутбук. Рядом со Свалкой аппаратура работала плоховато, на экране часто возникали помехи, но в целом обзор был приличный, из своего укрытия Рамир мог видеть все подходы к низине.
Солнце медленно взбиралось на небосклон. Было ясно, тихо и почти тепло — непривычная для Зоны погода. Вскоре Рамир сбросил куртку, расстегнул ворот рубахи, открыв густые волосы на груди и толстую платиновую цепочку. На мощной шее блестел пот.
Когда перевалило за полдень, все было почти готово, оставалось лишь протянуть кабель от машинки и зарядить последнюю кассету. Рамир успел даже соорудить ловушку неподалеку от аномалии, прикрепив веревку к длинному суку высокого орехового дерева и закидав петлю на другом конце листьями. Тут-то и запищала радиостанция, которую ему в последний момент всучил свободовец.
— Я занят, Умник, что такое? — раздраженно бросил Рамир, откладывая катушку с кабелем и беря микрофон на проводе. — Только коротко, да?
Из динамика донесся приглушенный голос:
— Послушайте, Рамир, все-таки хочу предупредить, что Мост — место хоженое, а дело нужно сделать тихо, без свидетелей. Да вам и самому неприятности не нужны, если кто-нибудь увидит, что вы там устраиваете. Вдруг кто придет раньше Лесника и девушки? Вы должны отдавать себе отчет…
— Минжа, за кого ты меня держишь?! — выругался Рамир. — Нашел из-за чего отрывать!
— Дело важное и должно быть сделано чисто, — бубнил свободовец. — И вообще, почему все-таки нельзя обойтись ВСС? Открытое пространство, хорошая видимость, есть где спрятаться…
— Приятель, что за ерунду ты несешь? — Рамир с нетерпением посмотрел на солнце в зените. — Пуля ее не взяла. Похоже, зверолов подсунул ей артефакт, но какой-то необычный.
— Какой артефакт может остановить пулю? — не поверил свободовец. — Не может такого быть!
Сталкер энергично кивнул, хотя собеседник не мог его видеть.
— Правильно, не может. Простая «Ночная звезда» пулю не остановит, но недавно некоторые из «Трамплинов» стали генерировать новый вид артефакта. Слышал про это? Ты такой же сталкер, как я, должен знать! Им еще названия — толком не дали, говорят просто: «Ночная звездочка» — потому что они поменьше чуток. Они очень дорогие пока что. И вроде мощней обычной «Звезды», могут остановить пулю.
— Не верю, — упрямо сказал свободовец. — Знаете, какая кинетическая энергия у летящей пули? Никакой артефакт не способен ее полностью погасить.
— А может, Лесник сборку сделал, — предположил Рамир. — Спаял «Звездочку» с чем-то еще, не знаю. Короче — не убила дев… объект пуля из «ВСС». Хотя я попал, точно.
— Но с чего вы тогда взяли, что подействуют мины? Есть ведь и артефакты, снижающие повреждения от взрывов…
— Ты совсем глупый? За что тебя Умником прозвали? — Цыган зло посмотрел на станцию и, подумав, отключил ее, после чего сказал сам себе: — Мина круче пули. И потом, у меня в запасе еще пара сюрпризов…
— Что у тебя там, дядя Василь? — повторила Настька. Лесник дернул плечом.
— Чего-чего… болячка, не видно?
— Тебя ранили?
Сталкер стал отвязывать мешочки от пояса, раскладывать на столе влажные тряпицы. Слабо запахло бензином.
— Спохватилась. Крысы меня потрепали, конечно, и плоть успела укусить, прежде чем я ей нож под мышку вогнал, в самое мягкое место… — Он покачал головой, развязал первую тряпицу и достал «Кровь камня». Кот, как только показался артефакт, с шипением соскочил с худенькой руки Настьки и нырнул под стол. — Артефактами я раны залечивал.
— Но почему ты эту штуку на груди держал? — допытывалась Настька. — Вроде их на поясе носят?
— Много ты в этом понимаешь. — Он стал выгружать из мешочков другие артефакты.
— Но все-таки? — девушка придвинулась ближе. — Я слышала, что ты ночью стонал…
Лесник скрипнул зубами.
— Забудь об этом.
— Ага, забудь! — Настька победно вскинулась. — А если тебя прихватит по дороге и ты из-за этого не сможешь меня спасти?
Лесник лишь глянул на девушку и опять стал заниматься артефактами. На столе в ряд уже были разложены несколько штук — «Кровь камня», «Выверт», «Медуза», «Слизняк»… Большинство представляло собой спрессованные комья земли с травой, корешками, веточками и листьями. Была там и пара так называемых «Капель» — черных, потрескавшихся. Настька потянулась к спирали, усеянной маленькими, влажно блестящими жемчужинами. Лесник ударил ее по руке:
— Не трожь!
— Ну и ладно, — она надула губы и, нахохлившись, отодвинулась от стола. — Не очень-то и хотелось. Сам играйся со своими цацками.
— С артефактами не играются, — отрезал Лесник. Он достал из-за пояса рукавицы, надел и поднял со стола полупрозрачный клубок, внутри которого иногда пробегали искры. — У меня опухоль. Злокачественная. В последнее время болит все чаше… — он скривился. Повертел «Бенгальский огонь», взял «Медузу».
— Злокачественная? — прошептала Настька. — Так это ж значит…
— Ничего это не значит. Осторожно! — Лесник сердито посмотрел на девушку и вдруг вонзил один артефакт в другой, отвернув лицо. Вспыхнули молнии, остро запахло озоном. Когда сталкер разжал руки, на ладонях его лежал коричнево-бурый, слегка оплавленный комок. — Так, а теперь добавим… — он задумался, разглядывая разложенные на столе артефакты. Настька жалостливо смотрела на него.
— Сколько тебе осталось? — тихо спросила она, невольно придвигаясь.
Лесник потянулся к «Слизняку», но передумал, взялся за «Выверт».
— Я еще поживу, — с угрозой пообещал он. «Выверт» никак не хотел сближаться с бурым комком. Лесник давил на него, прижимая к сборке, между артефактами пробегали искры, а «Выверт» оставался сантиметрах в трех от нового образования.
— Кровосос тебя побери! — процедил сталкер напряженно. — Какая-то сила между ними… Вроде антигравитации этой… локальной…
Расстроенная Настька с несчастным видом наблюдала за Лесником. Упрямое лицо его покраснело, на руке вздулись вены.
— А я еще на тебя кричала, злилась… — убито проговорила девушка. — Ты уж меня прости…
— Я не собираюсь помирать, помолчи! — буркнул он, привставая и налегая на два комка. Те с громким чмоканьем соединились, но ничего не произошло — ни звука, ни молнии, даже искры не проскочили. Только по столу во все стороны пополз холодок, и сборка стала бурой с синими прожилками. — Врач сказал, можно сделать операцию. Только она стоит дорого.