— Ты с ним еще в Первую мировую воевал? — Винт, сев на лавку напротив двери, кивнул на оружие.
— Шуткуешь, солдатик? — не обиделся дедок. — Я в ту пору еще не родился.
Потерев лицо, Лесник оглядел комнату. Настька спала, закрывшись одеялом с головой; Маркелыч, надев круглые очки и ссутулившись, читал возле стола газету. Кабана с Жариком в магазине не было, зато с крыльца доносился их негромкий разговор. На второй кровати сидел и листал какую-то рваную брошюру унылый Костя.
— Наш подрывник-то, — Винт махнул в его сторону рукой. — Видал его уже, дед?
— А? — встрепенулся Пахом.
— Да я не тебе, а вон бороде. Это он малолетку вашу привел. Вон она дрыхнет.
Старик, прищурившись, поглядел на Лесника и подошел к нему, протягивая скрюченную артритом ладонь.
— Вот спасибо! Живая? Эх, хороший проводник! По нашим-то местам сложно шнырять без знающего человека…
Лесник без охоты пожал морщинистую руку.
— Это он тебе завидует, дед, — засмеялся Винт. — Мы как сюда пришли, он все ныл, почему его не наняли. Да кто ж знал, что тут свои проводники есть. К тому ж за эти-то деньги я и сам бы…
Укоризненно покачав головой, Пахом погрозил парню неразгибающимся пальцем.
— Какой он тебе дед, солдатик? Это я — дед, а он молодой еще мужик.
Пахом присел на стул возле Маркелыча, и тот поднял на него глаза.
— Ну, чего скажешь, старый? Куда пойдем, к северу или на восток, где спуск лучше?
Дед почесал искривленным желтым ногтем кончик носа.
— На восток пойдем, милок. Разведал я то место, а на севере все-таки погано, как и предупреждал я вас. Да вон диверсант-то ваш, — он кивнул на Винта, — шустрый-то, сам все видел, коли шел за мной. Не зря же следил, ноги топтал, не за ради прогулки по свежему воздуху…
— Заметил, да? — засмеялся довольный Винт, разваливаясь на лавке. — Я и не скрывался, чего мне. Видел я тот спуск, да, хреново там, Маркелыч, правду дед говорит, хоть и хитрая у него морда. Провал узкий, ни Кабан, ни Жарик не пролезут, хоть голыми их спускай, без оружия. И главное, не расширить никак — там не земля, а бетон сплошной.
Снайпер снял очки, положив на газету, моргнул пару раз.
— Что ты все время лезешь, Винт, — беззлобно проговорил он. — Дался тебе Пахом Сергеевич, чего за ним следить? Не обманывает он, видишь же, а все вокруг него крутишься…
— Это я со скуки! — замахал руками Винт. — Не от недоверия, а надо же делать что-то… И как он во мне десантника-то угадал, а?
Лесник молча слушал разговор, пытаясь до прихода Ожога понять обстановку. Бросил взгляд на часы — половина шестого. Разбудить, что ли, Настьку?
— Какой же ты снайпер в очках? — негромко спросил он, нагнувшись через стол к Маркелычу. Тот спокойно улыбнулся.
— Дальнозоркость у меня. Цель хорошо вижу, а буквы перед носом расплываются.
Хлопнула дверь подсобки, в помещение вошел, неся папку с бумагами, Ожог.
— Все на месте? — спросил он. — Пахом, давно здесь?
— Да он только пришел, товарищ командир. — Винт сел прямо и поправил куртку, приняв серьезный вид, хотя глаза его улыбались. — Два часа, считай, ждали.
Ожог устремил на старика испытующий взгляд.
— Я ж только поесть заскочил, — пояснил Пахом, — на минуточку, изголодался ходимши…
— А самогоном чего несет? — Капитан положил папку в центр стола. — Маркелов, зови Кабана, Жарик пусть дежурит. Потом объяснишь ему вводную. Все сюда.
Дед развел руками, показывая, что, мол, самогон — дело житейское, подумаешь, выпил малеха, нашему мужику немного первача — как водицы колодезной хлебнуть. Не глядя на него, Ожог открыл картонную папку с обожженными углами. Лесник заметил смазанную печать «Совершенно секретно» в центре обложки.
Поднялся шум, заскрипели стулья, затрещали половицы. Маркелыч, приподнявшись на месте, крикнул в дверной проем:
— Кабан, давай сюда!
— Заседание начинается! — в тон ему воскликнул Винт и ухмыльнулся. Ожог покосился на него, но ничего не сказал. Нескладный Костя, оставив на кровати свою брошюру, перебрался за стол, пихнув в плечо Винта, устроился рядом. С крыльца шагнул Кабан, и в комнате разом стало тесновато.
— Там этот, Степан пришел, — прогудел он, обходя стол и усаживаясь возле Кости. Винта задвинули в угол, он уперся спиной в сходящиеся стены, закинул руки за голову, положив ногу на ногу, окинул оживленным взглядом собрание. Лесник поднялся, чтобы растолкать девушку.
— Всем сидеть, я сказал! — бросил Ожог. Лесник, словно не услышав, вылезал из-за стола. Глаза капитана блеснули. Дед Пахом постарался незаметно отодвинуться, словно предчувствуя, что сейчас будет. Лесник невозмутимо ответил:
— Девочку разбудить надо. В бою командовать будешь, я к тебе не нанимался.
Правый глаз капитана, обрамленный красно-розовой обожженной кожей, налился кровью и почти мгновенно потемнел.
— Я тебя предупреждал, сталкер! — он вдруг потянул из кобуры пистолет. — Ты мне не нужен. Пошел вон!
— Тебе не нужен, а ей нужен. — Встав у скамьи, Лесник завел руку за спину и нащупал ствол прислоненного к стене ружья.
Настька, проснувшаяся от шума, вскочила и с испугом посмотрела на них. Узнала деда Пахома, несмело улыбнулась.
Шрамы на лице капитана побагровели.
— Мне нужен дядя Василь! — сказала Настька, босиком подходя к столу. — Я без него с вами не пойду, ясно?
— Молчать! — Ожог поднял пистолет, другой рукой схватил Настьку за плечо и дернул к себе. Девушка ахнула, чуть не потеряв равновесие, вырвала руку.
Винт, с жадной радостью наблюдавший за этой сценой, толкнул в бок поникшего Костю. «Каков капитан у нас, а?» — прошептал он на всю комнату. В руках его уже был пистолет. Костя передернул костлявыми плечами, опустив голову и не отрывая взгляда от стола, ему скандал был неприятен. Маркелыч смотрел на Лесника спокойно, даже, кажется, с сочувствием, однако он тоже положил руку на лежащий на коленях «АКМ».
И тут в магазин вбежал, переваливаясь, щенок слепого пса.
— Ой! — сказала Настька, мгновенно позабыв обо всем на свете. Она оказалась ближе всех к толстолапому лобастому зверенышу. — Какой хороший!
Девушка присела, протянула к нему руки.
— Ты глянь, мутант! — Винт приподнялся и навел на него «ТТ».
Ожог подскочил, развернувшись, в ярости уставился на незваного гостя.
— Это еще что такое?! Здесь! Зверье! — вытолкнул он сквозь зубы и пнул щенка. Тот с визгом подскочил, пролетев через порог, свалился где-то на крыльце. Снаружи донеслось удивленное кряканье Жарика.
Лесник поднял двустволку и сказал:
— Не трогай его. Тварь тебе ничего не сделала и никому пока вреда принести не может. Пусть живет.
Багровая корка на лице Ожога сложилась жесткими складками, правый глаз полыхал темно-красным огнем.
— Сталкер! Ты — язва на лице земли! — пролаял он. — Ты мне еще указывать будешь, кто имеет право жить, а кто нет?! Мутантов надлежит уничтожать всегда и везде, независимо от возраста! Любой из них — угроза для человека.
— Этот нет, — упрямо возразил Лесник. — Потому что мелкий еще слишком.
— Какая разница?! — окончательно взъярился Ожог. — Все они опасны! На Зону давно следовало сбросить ядерную бомбу. Но раз правительство не может решиться на эту единственно правильную меру, следовало отдать кордон нам, охотникам на мутантов, и ученым, которые искали бы новые пути, как справиться с Зоной! А вас всех, бродяг и бандитов, собрать вместе — и к стенке! — разгорячившись, Ожог взмахнул пистолетом перед лицом Лесника.
Тот стоял ровно, с ружьем на изготовку, глядел в грудь Ожога и молчал. Настька спряталась за его спиной.
— Позиция «Долга» всем известна, — наконец хмуро произнес Лесник. — И никто, кроме «Долга», ее не разделяет. Раз Зону не уничтожить, надо существовать в ней по ее правилам. Каждый тут имеет право на жизнь.
— И контролеры?! — чуть не взвизгнул Ожог. Тут даже Винт перестал улыбаться и втянул голову в плечи.
Лесник, припомнив его рассказ, впервые поднял взгляд на капитана. Лицо того перекосило, глаза превратились в узкие щели, палец танцевал на спусковом крючке. Настька за спиной шмыгнула носом. Он сказал:
— Контролеров я всегда бил.
Горящий взгляд Ожога уперся в него. В помещении стояла гробовая тишина, все замерли. Капитан повернул голову и сплюнул.
— Сталкеры! Ничего хорошего от вас не жди.
— Контролеры — такая же часть Зоны, как псевдопсы или «Долг», — сказал Лесник, пожав плечами.
Винт фыркнул и засунул в рот костяшки пальцев, сдерживая рвущийся наружу смех. Ожог резко шагнул к столу, нагнувшись, ладонями разгладил лежащий в центре план.
— Сели все, — бросил он.
Щенок вновь показался на пороге. С крыльца донесся скрип досок, что-то рокотнул Жарик, и в проеме возникла взлохмаченная голова. Седоватый мужик лет пятидесяти сграбастал щенка, сунул за пазуху. Они с Пахомом обменялись быстрыми взглядами, дед едва заметно кивнул, и мужик тут же исчез из виду.
— Степан это, племянник мой, — прошептал Настьке дед Пахом. — Помнишь его, Настена?
Она кивнула и села на краешек скамьи рядом с Лесником.
Рамир опустился на ступеньки крыльца и задумался, обхватив голову руками. Теперь он совсем не был уверен в том, о чем недавно так горячо толковал деду Пахому. С чего он взял, что в Крепости отыщется что-то, способное помочь ему? Из бестолковых россказней деда про контролеров, мозговые волны и какой-то пси-конвертер? Глупость, одна сплошная глупость…
Под досками раздался писк, и на свет божий, раздвинув желтоватую траву лысой мордой, выполз толстый щенок. Рамир рассеянно подхватил его ладонью под гладкое пузо, поднял. Попискивая, тот тыкался мокрым мягким носом в запястье. Цыган присел на корточки возле крыльца, заглянул под доски. Там лежала крупная слепая собака, под боком у нее шевелился еще один щенок. Когда тень человека упала на нее, мутант глухо заворчала. На собаке был широкий ошейник, от него куда-то вглубь, под дом, уходила цепь.