— К тому же у нас дефицит времени, — задумчиво произнес Леггойн.
— Вот-вот.
— Тогда решено. Сегодня я спущу нашим службам эту задачу, а затем мы нанесем визит в одну из таких фирм.
68
Уолт Хольман выполнил свою работу и нажал кнопку «Пуск», однако карусельный стол не двинулся с места, поскольку Карл Хейне еще не закончил вшивать радиочипы. Это была самая трудоемкая операция, и остальные четверо хирургов терпеливо ждали Карла.
Наконец он распрямил спину и тоже нажал кнопку. Стол загудел и повернулся ровно на семьдесят два градуса.
Уолт Хольман почесал нос и снова уткнулся в окуляры микроскопа. Привычно поманипулировав джойстиком, он подогнал к плечу образца правую конечность, однако странное дело — от плечевого сустава отходил обрезок кости, а из конечности торчало стальное крепление.
Налицо была типичная ошибка отдела комплектации.
Хольман включил местную радиосвязь и, еле сдерживая раздражение, сообщил:
— На четвертом посту некомплект.
— Как некомплект? Все у тебя должно быть.
Хольман узнал голос Ховерчука, ответственного за хранение трансплантантов и их комплектацию.
Выждав паузу и немного успокоившись, Уолт снова включил радио:
— На четвертом посту по-прежнему некомплект…
— Ладно, — отозвался Ховерчук, — сейчас придем посмотрим.
— Большое спасибо, — поблагодарил Хольман и посмотрел на своих коллег. Сейчас они закончат свои операции и будут недовольно на него коситься — как будто это он виноват, что сволочь Ховерчук напутал с комплектацией.
Через минуту подошел экспедитор.
— В чем дело? — спросил он таким тоном, будто Хольман был ему чем-то обязан.
— Смотри сам. — Уолт отодвинулся, давая возможность экспедитору самому посмотреть в окуляры.
— Ну и что?
— Я работаю со степплером и скрепить кость с металлическим замком не могу.
— Понял, — кивнул экспедитор, — это от комплекта «два-шестнадцать», а тушка у тебя от «два-восемнадцать». Сейчас все принесем…
Экспедитор залез под пластиковый кран и снял со стола две запаянные в пленку конечности. Взяв их под мышки, словно две большие рыбы, он ушел, а спустя пару минут вернулся с другой парой.
Тем временем трое коллег уже закончили операции и смотрели на Хольмана, которого сейчас обгонял даже Карл Хейне со своими трудоемкими чипами.
Экспедитор забросил конечности на монтажные стойки, и Уолт склонился над микроскопом. Подогнав соединения, он плавно нажал на спуск, и степплер, лязгнув, прошил соединение двумя титановыми скобами.
Справившись с костями, Уолт перешел к более тонкой работе — сшиванию сухожилий и оплетки их нейлоновой нитью.
Машина тихо стрекотала, выполняя стандартные операции, и в короткую минуту отдыха Хольман взглянул на лицо объекта.
«Странно, — подумал Уолт, — кому могла понадобиться женщина-„бодигард“? Наверное, какому-нибудь богатею-эротоману».
Сшивка сухожилий завершилась, и, сменив иглу, машина принялась за мышцы. Удостоверившись, что процесс сшивания идет гладко, Хольман снова посмотрел на лицо объекта. Швов видно не было, значит, еще не трогали. Красивые волосы были убраны в прическу.
«Интересно, — подумал Хольман, — кто сделал ей такую укладку? Неужели на фирме есть дамский матер?..»
— Ох, когда же мы сегодня закончим? — услышал Хольман голос Карла Хейне.
«Значит, и Карл уже свободен, и только я из-за этих мерзавцев сбиваю с графика всю бригаду…»
Машина уже делала кожный шов, и оставалось поработать с левой рукой.
Игла закончила строчку, и тотчас в место соединения был впрыснут сидатин. Всего полмиллиграмма, зато какой эффект. Через четыре часа уже не видно никакого шрама, а конечность будет сидеть как родная.
Зашелестели раздвижные двери, и в зале появился Раим Гаджи. С ним было еще несколько человек, в основном люди из отдела сбыта.
— Почему вы не работаете? — строго спросил босс ожидающих Хольмана коллег.
— Задержка на операции, сэр, — пояснил нейрохирург Фидлер и кивнул в сторону Хольмана.
Мистер Гаджи еще не задал своего строгого вопроса, а Уолт уже почувствовал его нарождающееся раздражение.
«Ну спроси у меня, сукин сын, и я тебе отвечу…»
— Почему задерживаете график?!
Хольман оторвался от микроскопа и посмотрел на самого главного босса таким взглядом, словно видел его впервые. Он специально затягивал паузу, чтобы Гаджи посильнее разозлился.
— Не было необходимых конечностей, сэр. Пришлось ждать, пока служба комплектации подберет что-нибудь подходящее.
— Та-а-ак… — протянул Гаджи таким тоном, что стало ясно — он сожрет Ховерчука вместе с ботинками. — Та-а-ак… — повторил он, видимо не совсем хорошо соображая от гнева.
— Вызвать ответственного за комплектацию, сэр? — предложил один из сопровождавших лиц.
— Не нужно, — Гаджи мстительно сощурил глаза и добавил: — Пойдем к нему сами…
69
Майкл Лурье, шеф безопасности ателье мистера Гаджи, как всегда, расхаживал от экрана к экрану и, потягивая огненный кофе, делал операторам разные замечания;
— Добавь контрастности. Почему у тебя картинка замыленная? А ты шкалу увеличь, ты же не увидишь показания дистанции!
Операторы молча выполняли указания начальника, однако, как только он уходил, настраивали мониторы так, как им было удобно.
— Так это чья шхуна, Пистон? Почему не включаешь спектральный пароль? Или ты думаешь, что стал крутым оператором?
— Я видел ее уже раз пятьдесят, сэр, — попробовал возразить оператор. — Это судно нашего торгового агента Бжезински.
— Да мало ли что ты видел, щенок?! — вспылил Лурье. — Когда подойдет «фаршированный бычок», ты и пикнуть не успеешь!
До службы у мистера Гаджи Лурье работал в системе безопасности одной из горнорудных компаний. У нее были сложные отношения с конкурентами, и случалось, в швартовавшихся к товарным бункерам судах прятались абордажные отряды. Такие суда Майкл Лурье называл «фаршированными бычками».
— Да, сэр. Извините, сэр, — пролепетал оператор.
— Ладно, — смягчился Лурье, — занимайся своей работой и не пренебрегай средствами безопасности.
— Есть, сэр.
Заметив, что кофе уже закончился, Лурье швырнул одноразовый стаканчик в мусорную корзину, однако, как всегда, не попал. Стаканчик ударился в стену и, оставив на ней коричневые потеки, отскочил на середину помещения.
Не обращая на это никакого внимания, Майкл Лурье спокойно вышел в коридор.
— Твоя очередь, — не отрываясь от экрана, сказал Сампрас.
— Я помню, — вздохнул Пит.
Он поднялся с места и, подобрав стаканчик, положил его в корзину, затем нашел салфетку и тщательно вытер со стены потеки кофе.
Закончив уборку, Пит вернулся в кресло и, взглянув на экран, сказал:
— Кажется, у меня помехи…
— Какие помехи?
— Да вот, не может же быть такая метка — сто двадцать тысяч тонн… Самые большие наши клиенты не превышают тридцати тысяч.
— Корабли военного флота могут быть и побольше, — заметил Сампрас и, посмотрев на монитор Пита, сказал: — Знаешь, Пит, кажется, мы приехали…
— Что ты хочешь сказать?
— Это действительно военное судно. Зови Лурье.
Пит вскочил с кресла и пулей вылетел в коридор.
Спустя полминуты он вернулся с Лурье. Оба тяжело дышали.
— Так… Вот это гость… — Лурье поскреб выбритый до синевы подбородок, потом почесал макушку и наконец сказал:
— Что у нас с пушками?
— Мы будем обороняться, сэр? — спросил Пит.
— Ни в коем случае. Мы для него как бутерброд с икрой — минимум работы и максимум удовольствия. Выносные пушки нужно немедленно закрыть колпаками. Мы мирная исследовательская станция… Убирайте пушки, а я побегу доложу хозяину…
— Доложите по радио, сэр, — предложил Сампрас. Лурье остановился возле двери и, повернувшись, сказал:
— Запомни, малый, у этой большой штуки аппаратура такая, что может определить, что ты сегодня ел, а уж перехватить внутренние разговоры для них раз плюнуть.
70
Верный себе, мистер Гаджи лично полез в холодильник, чтобы проверить соответствие содержимого имеющимся документам.
Случалось, служащие ателье прятали составные части, списывая их как испортившиеся, а потом собирали из них неучтенных «бодигардов» и продавали капитанам судов-перевозчиков.
Воровство достигало таких масштабов, что левый товар сбивал цены на тридцать процентов. Однако Гаджи принял жесткие меры, и полтора десятка служащих из штата ателье перешли в его товарный каталог.
Бывших работников расчленили на составляющие, и, по подсчетам мистера Гаджи, эта акция практически окупила его потери от воровства.
Казалось, что такое наказание подействует на всех без исключения, однако смельчаки или дураки по-прежнему пытались воровать, а мистер Гаджи, когда позволяло время, лично устраивал тотальные проверки.
— Итак, Ховерчук, тут написано: печень категории «A3» — пятнадцать штук. Где они?
— Вот здесь три, вон в том шкафу семь, а остальные пять там, рядом с ногами.
— Почему внутренние органы у тебя перепутаны с конечностями? Ты думаешь, я не знаю, для чего это делается?
— Я ничего такого не делал, сэр… — В свете синих ламп лицо ответственного хранителя выглядело неживым. — Может, вы оденетесь, сэр? Здесь ведь очень холодно…
— Ах, какой ты заботливый! — Глаза мистера Гаджи разбрасывали молнии, а лицо румянилось. От его разгоряченного тела валил пар.
Гаджи уже почувствовал, что хранитель мухлюет, и старательно его дожимал.
— Итак, что ты украл?
— Ничего, сэр! Я ничего не украл — клянусь!
— Ладно, тогда продолжим проверку.
Гаджи распахнул дверь холодильника и крикнул:
— Казакис!
— Я здесь, сэр! — подскочил к двери помощник. На его голове красовалась вязаная шапочка, а шея была замотана шарфом.
— Собери экспедиторов и поработай с каждым из них.
— Понял, сэр.
— Кто у нас на отгрузке?
— Понцо Фуре.