Охотница за скальпами. Смертельные враги — страница 2 из 24

Глава IВ когтях тигрицы

Задыхаясь от невыносимого жара, с легкими, отравленными едким дымом от гигантского костра, почти ничего не видя, четверо человек белой расы, нашедших себе убежище в дупле гигантского дерева гор Ларами, были бы осуждены заживо сгореть, если бы им не удалось быстро прорубить достаточной величины отверстие в рыхлой древесине.

– Прыгай, ребята! Будь что будет! Авось кривая еще вывезет! – скомандовал шериф из Гольд-Сити и показал пример товарищам, которые не замедлили за ним последовать.

Для охотников прерий, закаливших свои организмы в вечной борьбе с разнообразнейшими опасностями, прыжок с высоты не более пяти-шести метров не представлял особой опасности, тем более что у подножия гигантского дерева почва состояла из толстого слоя мягкой и эластичной хвои и полуистлевшей коры.

Конечно, прыгуны не удержались на ногах, но моментально вскочили, огляделись вокруг и, передохнув, бросились бежать к лесу, не выпуская из рук драгоценных ружей.

Однако уже несколько секунд спустя до их слуха долетел свирепый крик индейцев, ясно показывавший, что бегство открыто.

– Шабаш, ребята! От этих дьяволов не уйдешь! – остановился, задыхаясь, Джон. – Вы делайте что хотите, воля ваша! А я даром сдаваться не намерен!

– Не сдадимся и мы! – ответили остальные, поднимая свои карабины.

Обнаружив бегство трапперов, индейцы послали за ними в погоню целый отряд всадников, и те мчались теперь, оглашая воздух яростными криками и размахивая арканами: Миннегага желала во что бы то ни стало захватить белых живыми, и воины повиновались ей беспрекословно, рискуя дорого заплатить за четырех врагов.

Первый налетевший на беглецов индеец едва не свалил шерифа своим лассо, но пуля индейского агента поразила смельчака, и он, выпустив из рук конец лассо, сам свалился на землю бездыханным трупом. Следом за ним неслись на трапперов другие всадники. Произошла короткая, но яростная схватка. Разрядив свои карабины и револьверы, белые отбивались ножами и прикладами, а индейцы наскакивали на них, пытаясь смять грудями коней, и бросали лассо.

Схватка кончилась именно так, как и надо было ожидать: в мгновение ока все четверо белых были сбиты с ног и буквально опутаны по рукам и по ногам петлями лассо.

Разъяренные понесенными потерями индейцы набросились на обезоруженных врагов с ножами и томагавками, но Сэнди Гук, руководивший нападением, закричал, указывая на Джона:

– Вы, идиоты! Не испортите скальп этого человека, иначе Миннегага расправится с вами!

Но индейцы, оставляя в покое Джона, не решились притронуться и к остальным пленникам и бросили всех четырех лежать на земле.

Метис не торопясь подошел к индейскому агенту и своим ножом разрезал опутывавшие его петли лассо, а когда Джон, оглушенный падением и сильно помятый, с трудом приподнялся, бандит протянул к его устам фляжку со жгучей жидкостью, говоря:

– Хлебните-ка, кум! Хотел бы угостить вас настоящим виски той марки, которую вы любите, да кабачок довольно далеко отсюда, а это, хотя и дрянной напиток, но все же несколько освежит вас. Вот только если вы вздумаете после этого петь – будет довольно трудно, потому что эта штука обдерет вам горло.

Индейский агент, руки которого тряслись, а бледное лицо было покрыто холодным потом, машинально выпил несколько глотков ядовитой жидкости, перевел дыхание, огляделся вокруг мутным взором, потом опять хлебнул виски.

– Ну, как вам нравится эта штука? – несколько иронически осведомился Сэнди Гук. – Говорят, очень помогает от расстройства желудка, зубной боли, черной и белой меланхолии, выпадения волос, насморка, мозолей на пятках и прочего…

– Будь ты проклят, анафема! – вместо ответа пробормотал индейский агент.

– Удивительно скверные манеры у вас! – изумился бандит. – Я к вам всей душой, а вы рыло воротите. Кроме того, где это вы научились ругаться? Я должен вас предупредить, что, ругая меня, вы только даром порох тратите. Шкура у меня толстая, и ваши ругательства от меня отскакивают как горох от стены. Блохи и те доставили бы мне больше неприятностей, чем весь ваш лексикон ругани. Лучше успокойтесь. Послушаем, что скажут ваши товарищи.

В самом деле, минуту спустя трое остальных пленников присоединились к Джону. Освободив их от лассо, индейцы ограничились тем, что отобрали оружие и скрутили руки за спиной, лишив таким образом возможности оказать какое-либо сопротивление.

– О господи! – воскликнул Джон, увидев товарищей. – Бедняги! Вот, видите, чем кончилось? Напрасно вы не дали мне исполнить мое намерение: Миннегага удовлетворилась бы моим скальпом и оставила бы вас в покое, а теперь…

– Будет ныть, Джон! – отозвался шериф. – Во-первых, рано или поздно, а помирать надо. А во-вторых, ободрав ваш скальп, Миннегага разохотилась бы увеличить свою коллекцию и нашими шевелюрами. В конце концов то же на то и вышло бы. Правда, мистер бандит?

Сэнди Гук вместо ответа пожал плечами.

– Молчание – знак согласия! Так, по крайней мере, говорят у нас. Мои подозрения, Джон, были довольно основательны. Этот лжекраснокожий только уклоняется от прямого ответа, но его можно понять и без слов.

Сэнди Гук снова пожал плечами и устремил свой взор на шерифа Гольд-Сити со словами:

– Вы, шериф, драгоценная добыча! Думаю, что мои приятели, степные джентльмены, были бы очень довольны, узнав, что вы пойманы индейцами. Очень возможно, они открыли бы, так сказать, международную переписку в мою пользу, чтобы поднести мне почетный диплом и позолоченный карабин. Ведь вы всегда были злейшим врагом нашей братии.

– Могу только гордиться этим! – суровым голосом произнес шериф. – Делал то, что мне подсказывала моя совесть и чего от меня требовал мой долг.

– А я разве говорю что-нибудь против этого? – удивился Сэнди Гук. – Одни грабили и убивали, другие ловили этих грабителей и убивали их. Каждый делал свое дело и исполнял положенное ему от Господа. Но, между нами, я должен признаться, что мне очень жаль видеть вас в плену, сэр.

– Правда?

– Ей-богу. Клянусь честью…

– Честью бандита?

– Ах, боже мой! Не потребуете же вы, чтобы я клялся честью порядочного человека, когда я в самом деле являюсь бандитом? – ответил Сэнди Гук глухим голосом. – Нет, право, хотите верьте, хотите нет, но мне очень жаль, что все сложилось так.

И Сэнди Гук, который казался серьезно взволнованным этим разговором, угрюмо махнул рукой. Потом он обратился к индейцам, окружавшим пленников, говоря:

– Ну, идем! Сахем нас ожидает.

Спешившиеся индейцы окружили живым кольцом пленников и повели их к лагерю Миннегаги. В это мгновение раздался чудовищно громкий взрыв: загорелся порох, оставшийся в большом количестве внутри дупла, в котором скрывались беглецы, и колоссальное дерево, насчитывавшее несколько тысяч лет, тяжко рухнуло на застонавшую при его падении землю. Сотрясение было так велико, что люди, находившиеся уже на значительном расстоянии от упавшего великана, с трудом удержались на ногах. Дерево пылало, образуя колоссальный костер и распространяя вокруг нестерпимый жар. К счастью, оно легло вдоль поляны, и потому пожар едва ли мог распространиться по лесу.

Не обращая больше внимания на пылающее подобно огромному факелу дерево, индейцы привели своих пленников в лагерь Миннегаги, состоявший из полудюжины складных и передвижных вигвамов.

Миннегага, уже знавшая о благоприятном исходе предприятия, ожидала пленников на полянке впереди вигвамов, сидя верхом на белой лошади. Охотница за скальпами была подобна бронзовой статуе. Она закуталась в знаменитый белый плащ Яллы, так что пленникам было видно только ее лицо, обнаженные руки да мокасины, богато расшитые красным и синим шелком и украшенные несколькими скальпами.

Увидев ее, Джон невольно остановился и вздрогнул: Миннегага до того походила на свою покойную мать, что Джону казалась призраком Яллы, вставшим из могилы в песках Занд-Крика, где похоронили ее окровавленный труп после Чивингтоновой бойни.

Сзади Миннегаги, взгромоздившись на седло высокой черной лошади, безмятежно курил свой калюмет молчаливый старик, ее отец.

Увидев перед собой пленников, Миннегага вперила пламенный взор в лицо невольно побледневшего индейского агента. Угрюмая и злая улыбка играла на ее устах.

– Давно мы с вами не встречались, мистер Джон! – сказала она медленно и насмешливо. – Сколько раз приходила и уходила из прерии весна, а нам все не доводилось увидеть друг друга.

Индейский агент угрюмо потупил взор и не отвечал ни слова.

– Где скальп моей матери? Он не украшает твоих мокасинов, Джон?

– Я не индейская собака! Белые убивают своих врагов, но не украшают своих сапог их скальпами.

– Однако ты скальпировал мою мать? – вскричала Миннегага полным ненависти голосом.

– Я не сделал ничего другого, кроме того, чего требует закон, господствующий в прерии. Если бы я не победил твою мать, она не пощадила бы меня, и теперь мой скальп украшал бы твой вигвам.

– Да, но моя мать была индианка и не отступала от заветов предков, тогда как ты – бледнолицый, и в ваших краях не в обычае скальпировать кого-нибудь.

– Это верно, когда говорится о наших краях, где нет таких зверей, как вы, краснокожие. Но мне-то пришлось всю мою жизнь провести в прериях, и поневоле сам я превратился в подобного вам, по крайней мере, наполовину стал индейцем.

– Хорошо! Мы и будем на тебя смотреть как на подобного нам! – ответила Миннегага, делая угрожающий жест рукой.

– Эх, я знаю, что меня ждет! – пробормотал глухим голосом Джон. – И, однако, ведь это тебя, Миннегага, когда ты была еще ребенком, я провез на своей лошади от Ущелья Могил до берегов Соленого озера, это тебя я оберегал, защищал от стаи степных волков; если бы тогда же я оставил тебя в степи, хищные звери растерзали бы тебя, и у твоего племени не было бы женщины-вождя, а ты не стала бы знаменитой охотницей за скальпами. Если бы кто-либо сделал столько для меня, сколько я сделал в свое время для тебя, я помнил бы это и был бы благодарен такому человеку.

– Благодарность! – засмеялась Миннегага. – Во-первых, тебе платили за службу, и ты был обязан делать то, что тебе приказал твой вождь, полковник Деванделль. Во-вторых, разве ты не убил мою мать? Разве ты не снял с ее головы скальп? И теперь великая Ялла осуждена скитаться печальной тенью у ограды небесных полей Маниту, не смея вступить туда, где охотятся на бизонов ее предки, покуда в моих руках не будет твой скальп.

– Мой скальп? Так бери же его! Ты не услышишь ни единого моего стона, когда твой нож коснется моей кожи.

– Око за око! Таков закон степи! За скальп моей матери ты заплатишь мне своим скальпом! А чем ты заплатишь за ее жизнь, отнятую тобой?

– Ага! – воскликнул Джон. – То ты довольствовалась моим скальпом, а теперь тебе понадобилась еще и моя жизнь?

Он напряг все свои силы, чтобы освободить связанные руки и броситься на Миннегагу, но попытка не удалась: узел был крепок. И он стоял, беззащитный, безоружный, перед глядевшей на него свысока индианкой.

– Мой отец, Красное Облако, и другие вожди нашего племени будут судить тебя, бледнолицый, – промолвила Миннегага.

– К черту эту гнусную комедию! – закричал индейский агент, бледнея. – Я знаю, что такое ваш суд! Вы привяжете меня к столбу пыток, подвергнете невыносимым истязаниям, а потом ты меня оскальпируешь. Так нечего же ломать комедию и даром тратить время. По лицам твоего отца и твоих воинов я уже вижу, каков будет приговор…

– Напрасно! Разве ты способен читать в сердцах? Наш закон велит, чтобы воины моего племени судили тебя свободно, и никто не прикоснется к тебе раньше, чем свершится суд.

– Будь по-твоему! Пей мою кровь! Но зачем ты взяла в плен моих товарищей?

Миннегага пламенными глазами поглядела на Гарри, потом на Джорджа.

– Лица этих двух, – сказала она, показывая сначала на Гарри, потом на Джорджа, – напоминают мне о той ужасной ночи в Ущелье Могил. Тогда пал от вражеской руки мой брат, молодой вождь племени сиу, Птица Ночи, и его смерть еще не отомщена. Тогда шестнадцать бледнолицых спаслись бегством от нашей мести. Скальпы четырнадцати из них храню я в моем вигваме, но двух скальпов там еще нет.

– Мистер Тернер! – сказал Гарри. – Вы говорили правду, что нельзя доверяться этой твари. Она добирается и до наших скальпов. Видите?

– А ты чего ожидал? – обратился к Гарри другой траппер, Джордж, который отнюдь не казался особенно взволнованным, слыша свой приговор. – Может быть, ожидал, что в нашу честь, радуясь встрече с нами, эта индейская мисс устроит праздник с фейерверком?

И он беззаботно засмеялся. Невольно засмеялся и Гарри.

Эти люди, всю свою жизнь проведшие в прерии, привыкшие ежеминутно подвергаться опасности, отлично знавшие, как расправляются со своими пленниками краснокожие, давно уже сроднились с мыслью, что, попав когда-нибудь в плен к индейцам, погибнут от их руки, как погибали многие и многие из их товарищей. Одно только не могло не волновать их: сознание, что кровожадные краснокожие, прежде чем нанести смертельный удар, подвергнут их несказанным пыткам.

Миннегага, наглядевшись на трех своих врагов, обратила внимание на четвертого их спутника, то есть на шерифа из Гольд-Сити, и, по-видимому, намеревалась подвергнуть его допросу, как вдруг на сцене появился новый персонаж. Это был человек белой расы, обнаженный до пояса, и на его груди виднелись черные и красные круги, а среди этих кругов несколько еще сочивших кровь ранок, или, вернее сказать, царапин.

– Держите их! Позовите полисмена и арестуйте их! Это те жулики, которые обобрали меня! Я их нанял, чтобы они устроили охоту на бизонов и охраняли мою персону. Они не исполнили принятого на себя обязательства, охоты не устроили и допустили, чтобы индейцы взяли меня в плен. Отберите у них прежде всего мои деньги…

Как читатели, конечно, уже догадались, это был эксцентричный англичанин, лорд Вильмор. Он до сих пор не мог утешиться и нашел удобный момент, чтобы свести свои счеты с Джоном и его спутниками.

Услышав его крики, Джон невольно возмутился до глубины души.

– Браво! Отлично! Великолепно! – воскликнул он. – И вы против нас? Английский лорд и американский бандит в союзе с краснокожими против честных людей! И, однако, у вас обоих ведь тоже белая кожа, как и у нас. Мы дети одной расы.

– Не имею ничего общего с такими проходимцами, как вы! Вы все бесчестные люди! – кричал, размахивая кулаками, англичанин.

– И я, по вашему мнению, бесчестный человек? – задал вопрос лорду Вильмору шериф Гольд-Сити.

Лорд осмотрел его с ног до головы презрительным взглядом, потом сказал высокомерно:

– Вы не были мне представлены. Я не знаю, кто может вас рекомендовать, но раз вы находитесь в компании с этим сбродом, то я позволю себе думать, что вы одного поля ягода. В прерии нет честных людей.

– Благодарю за лестное мнение об обитателях прерии! – иронически поклонился англичанину Бэд Тернер. – Однако, милорд, должен поставить вам на вид, что я – шериф из Гольд-Сити и как представитель законной власти могу удостоверить, что мои товарищи: Джон, индейский агент, и оба траппера, безусловно, честные люди, пользующиеся общим уважением. Советую вам воздержаться от оскорблений, а кроме того, рекомендую понять, что вы позволяете себе взваливать на честнейших людей тяжкие обвинения без малейших к тому оснований. За это вы можете поплатиться.

Лорд Вильмор сделал такую высокомерную гримасу, так презрительно поглядел на шерифа, смерив его взглядом с ног до головы, что все окружающие невольно расхохотались. Не удержалась даже сама Миннегага, которую, казалось, очень забавляла эта сцена.

– О! – воскликнул лорд Вильмор, делая характерный жест рукой. – Имеете вы какие-либо бумаги, удостоверяющие вашу личность? Покажите мне хотя бы вашу визитную карточку.

– Вместо запаса визитных карточек, милорд, я привык носить с собой добрый запас пуль, которыми и угощаю тех, кто без толку слишком интересуется моей личностью. Если бы я не знал, кто вы и что вы на самом деле и сколько мозгу находится в вашей башке, то я при случае угостил бы вас моими свинцовыми визитными карточками! – сказал серьезно, заметно сдерживая свой гнев, Тернер.

Но на шального англичанина его слова не произвели никакого впечатления.

– Я не дерусь никогда с низшими. Я просто колочу их! – сказал он. – Но тут, в Америке, не найдешь, кажется, никого, кто заслуживал бы имя джентльмена. Поэтому, если у вас чешутся зубы, то я не прочь дать вам хороший урок бокса…

В эту дикую сцену вмешался Сэнди Гук, который положил руку на плечо лорда со словами:

– Ваша светлость! Вы иностранец! Вам, может быть, простительно не знать многого. Но я должен вас предупредить, что этот человек действительно шериф.

– Мне в высшей степени наплевать!

– Хорошо! Если у вас слюны так много, то, пожалуй, плюйте. Но вот еще что: у нас в прериях этого человека зовут «истребителем». Он на своем веку отправил на тот свет гораздо больше людей, чем вы когда-нибудь отправите бизонов, и мы знаем, что он расправлялся без пощады и с такими, которые обращались с ним с гораздо большим уважением, чем вы.

– Меня это не касается! Вы бандит, Джон – бандит, вы все – бандиты! И больше ничего!

Он был положительно великолепен в своем высокомерном презрении, и хотя его поведение невольно возбуждало гнев, тем не менее все окружающие понимали, что его надо было признать положительно невменяемым. Сэнди Гук и Бэд Тернер молча пожали плечами, а Джон пробормотал:

– Что разговаривать с полоумным!

Миннегага положила конец этому нелепому объяснению, махнув рукой своим воинам. Индейцы грубыми толчками погнали пленников к одному из вигвамов. Белые не оказывали никакого сопротивления, да, в сущности, и не могли оказать его, потому что были связаны по рукам. Кроме того, они боялись вызвать озлобление краснокожих, чтобы не ухудшить и без того печального положения и не ускорить собственного конца.

Приведя пленников в предназначенный для них вигвам, индейцы, не развязывая им рук, попросту втолкнули их в палатку, где они и расположились на брошенной на земле шкуре бизона, а у входа в палатку и вокруг нее встали сторожить пленных шестеро молодых воинов, вооруженных с ног до головы. Ясно было, что при таких условиях нельзя было и думать о какой-либо попытке бегства.

– Ну, товарищи! – промолвил хладнокровно Тернер, – мне кажется, что мы попали в хорошую переделку. Боюсь, никакое страховое общество не согласилось бы теперь застраховать наши шкуры даже по полдоллара за штуку. Все кругом нас рушится. Выскочить будет довольно трудно. Генерал Честер не подает и признаков жизни. И, кажется, нам следовало бы приняться за написание духовных завещаний. Ах, черт бы его побрал, этого генерала Честера! Я начинаю думать, что он глух, слеп и нем. Кругом все кипит, все горит, а ему и горя мало. Например, степной пожар: ведь дым должен быть виден за сто километров. Теперь еще нет засухи, довольно далеко до сезона степных пожаров. И будь на его месте мало-мальски опытный степной бродяга, он заинтересовался бы, что творится в степи. В его распоряжении имеется немало порядочных разведчиков, и он должен был бы уже знать, что тут происходит.

– А вы, шериф, все еще надеялись на помощь со стороны Честера? – заинтересовался Джон. – Напрасная надежда. Никому мы не нужны, никто к нам не придет на выручку. Я знаю, что спасения нам нет.

– Я уже говорил вам, Джон, что я вас не узнаю! Зачем падать духом? Если бы я был таким малодушным, каким оказываетесь теперь вы, то мои кости давно бы белели где-нибудь в пустыне. Человек должен надеяться, покуда он дышит, покуда в его жилах есть хоть капля крови.

– Ох, мистер шериф! – вмешался траппер Гарри. – Я думаю, что на этот раз правы не вы, а Джон, не во гнев вам будь сказано. Вляпались мы так здорово, как никогда. Нет сил человеческих, чтобы вырвать нас из когтей этих краснокожих дьяволов, ближайших родственников ягуара и гризли.

– И ты туда же? Поджал хвостик? – засмеялся шериф. – А я говорю по-прежнему: хотя мы и сидим в западне, но мы еще живы. Никто из нас не ранен. Все кости у нас целы. А посчитали ли вы, скольких индейцев отправили мы за это время на тот свет? А ведь это те самые индейцы, которых ты, Гарри, считаешь такими страшными…

– Утешение не из важных! Завтра и мы отправимся узнавать, чем угощают добрых людей на том свете.

– Завтра? Что будет через двадцать четыре часа? Нам это не дано знать, приятель. За двадцать четыре часа мало ли что может случиться? Всемирный потоп, землетрясение, которое заставит провалиться половину Америки, да мало ли еще что.

– За двадцать четыре часа и генерал Честер может пожаловать, не думаете ли вы это, шериф?

– Почему нет? Знаешь, есть такая песенка, которую я люблю твердить при подобных обстоятельствах. Постарайся запомнить ее: все может быть, все может статься, и ни за что нельзя ручаться…

В это мгновение закрывшая вход в вигвам шкура бизона чьею-то рукой была сдвинута в сторону, и вошел Сэнди Гук, за которым следовали двое индейцев. Они тащили несколько блюд с избранными кушаньями индейской кухни. Тут были свежеиспеченные лепешки, великолепная вареная рыба, икра, какая-то каша и еще кое-что, а сверх всего – порядочная бутылка виски.

– Добрый день, джентльмены! – раскланялся бандит. – Как вам нравится помещение? Жаль, наш водопровод испортился: вам не придется принять горячую ванну. А если вы вздумаете побриться, то придется обойтись без парикмахера: каналья пьян в стельку.

Как ни грубы были шутки Сэнди Гука, но четверо пленников невольно улыбнулись и как-то приободрились.

Бандит поставил перед ними кушанья и подмигнул.

– Не правда ли, эта маленькая Миннегага – удивительно гостеприимная хозяйка! Ей неловко, что больше нечем угостить вас. Но она рассчитывает, что вы окажете честь и этим блюдам. Кушайте на здоровье, не стесняясь. Вам надо подкрепиться раньше, чем вы предстанете перед вашими судьями.

– Вы удивительно любезны! – отозвался Тернер. – Очень благодарны мисс Миннегаге. Разумеется, она права: если мы свалимся от слабости раньше, чем нас привяжут к столбу пыток, господа краснокожие не получат никакого удовольствия, пытая нас.

– Зачем такие черные мысли, джентльмены? Зачем вы забегаете вперед? Вас еще не судили ведь?

– Будет вам! Знаем мы, чем кончаются эти суды. Комедия, и больше ничего. И чем скорее кончится она, тем лучше.

– Мне было бы очень приятно насладиться вашей поучительной беседой, джентльмены, но, к сожалению, человек – раб своего долга, и я должен покинуть вас. Примите выражение моего искреннего сожаления и прочее тому подобное…

С этими словами бандит раскланялся и вышел, сопровождаемый двумя индейцами, не обращая внимания на то, что Гарри и Джордж вслед ему посылали свирепые ругательства.

– Перестаньте, ребята! – успокоил их шериф. – У этого человека такая толстая шкура, что словами его не проймешь… Подумаем лучше о том, как мы будем есть? Ведь руки у нас связаны, а ногами ничего не сделаешь.

Словно в ответ ему, в вигвам вошли четверо вооруженных индейцев, которые сначала связали ноги пленников, положительно опутав их, а потом освободили их руки и удалились, предоставляя бледнолицым расправиться с поданным завтраком.

– Нет, какова любезность? – засмеялся Бэд Тернер, принимаясь насыщаться. – Ей-богу, не будь этого маленького недоразумения, правильнее сказать – этой чисто женской капризной настойчивости, непременного желания пополнить свою коллекцию скальпов нашими шевелюрами, Миннегагу можно было бы признать образцовой хозяйкой. Ее любезность превышает все, что я мог предвидеть. Начинаю подозревать, что тут дело не обошлось без поэтического чувства: кажется, краснокожая мисс обладает очень чувствительным сердечком, и если она приняла такие экстраординарные меры, чтобы заполучить нас в свои ручки, то это вызвано не чем иным, как романтическими наклонностями молодой особы. Бьюсь об заклад, она влюбилась-таки в кого-то из нас. Но в кого? Ты, Джон, слишком стар, годишься ей в дедушки, вы, ребята, к сожалению, умеете только ругаться и не обладаете хорошими манерами. При всей моей скромности вынужден предположить, что именно моя эффектная наружность произвела такое грандиозное впечатление на краснокожую красотку…

Трапперы, позабыв о своем печальном положении, дружно и громко расхохотались.

– За чем дело стало, шериф? – толкнул его в бок индейский агент. – Делайте предложение, женитесь! Мы будем шаферами. Миннегага устроит пир на весь мир и угостит нас на славу.

– Ладно! Надо подумать сначала! А чтобы думать логично, надо наполнить свои желудки хотя бы тем, что имеется в нашем распоряжении. За дело же, джентльмены!

И они принялись за истребление принесенной в вигвам провизии. Нескольких глотков обжигающего горло виски было достаточно для того, чтобы заставить несчастливцев почти совершенно забыть об ожидавшей их участи, и они с усердием принялись за завтрак. А покончив с этим делом, стали непринужденно болтать.

Полчаса спустя в вигвам вошел Красное Облако, сопровождаемый шестью вооруженными воинами.

– Совет уже собрался и ожидает вас, бледнолицые! – сказал он.

– Очень благодарны за сообщение! – отозвался Бэд Тернер.

– Предстаньте пред лицом ваших судей с бодрым духом.

– Ах ты, старый шут! – выругался, поднимаясь на ноги, Гарри.

Четверо пленников вышли под конвоем индейцев, покидая служившую им убежищем палатку.

Выйдя на воздух, Бэд Тернер победоносно замахал бутылкой, в которой оставалось еще порядочное количество виски.

– Если нам придется слишком много болтать, – сказал он, – у нас еще есть чем промочить горло. Идемте же, товарищи!

Глава IIПещера мертвецов

«Великий совет», который должен был судить четырех белых пленников, для заседания избрал место в вигваме самой Миннегаги. Палатка эта, устроенная из складного каркаса, обтянутого хорошо выделанными и украшенными узорами шкурами бизонов, отличалась от других и размерами, и относительной чистотой.

Суд состоял из председателя, роль которого играл Красное Облако, его помощника Сэнди Гука и четырех избранных краснокожих воинов, носивших курьезные имена: тут был Тяжелый Сапог, Белая Птица, Горбатый Бизон, Проворные Ноги.

Миннегага, являвшаяся представительницей обвинения, восседала отдельно от остальных.

При входе пленников импровизированные судьи поднялись и приветствовали их неопределенным возгласом, звучавшим довольно зловеще. Белые на этот возглас ответили пожатием плеч, а затем, по примеру своих судей, расположились против них на разостланной на полу шкуре бизона. После этого дверь вигвама была закрыта, а вокруг разместились две дюжины вооруженных карабинами воинов.

Суд приступил к разбору дела.

Красное Облако набил табаком свой калюмет, взял прямо пальцами уголек из горевшего посреди вигвама костра, наполнявшего весь шатер едким дымом, зажег трубку, сделал две или три затяжки, потом передал ближайшему товарищу, то есть Сэнди Гуку. Тот, в свою очередь, затянувшись несколько раз, передал калюмет Горбатому Бизону. От Горбатого Бизона трубка перешла к Белой Птице и так далее.

Пленники ожидали, что придет и их очередь, но их не удостоили чести, и даже Миннегага не получила калюмета. Когда курение закончилось, Красное Облако обратился к своей дочери и сказал:

– Обвиняй!

Миннегага вскочила со своего места, одним движением сбросила с себя великолепный плащ, величественно выпрямилась, поразительно напоминая свою покойную мать, и, показывая рукой на Джона, индейского агента, заговорила:

– Перед вами, наиболее храбрыми и знаменитыми воинами нашего племени, я обвиняю этого человека в том, что он скальпировал мою мать! Он убил великого сахема сиу!

Потом, обернувшись к трапперам, Гарри и Джорджу, она продолжала:

– Я обвиняю перед вами, о воины, этих двух бледнолицых в том, что они расстреляли моего сводного брата, великого воина Птицу Ночи в Ущелье Могил. Я жду, что вы отомстите за погибших.

– Хорошо! – произнес Красное Облако, который тем временем получил обратно свой калюмет и целиком погрузился в раскуривание трубки. – Хорошо! Ты сказала! Теперь будет говорить бледнолицый с седыми волосами. Послушаем!

Джон, к которому были обращены эти слова, нерешительно махнул рукой, как бы отказываясь говорить. Но потом заговорил:

– Правда, я скальпировал мать Миннегаги, но только потому, что я должен был отомстить ей: раньше Ялла скальпировала моего командира и своего бывшего мужа, полковника Деванделля. Я ничего не сделал противного обычаям, царящим в прериях. Но зачем об этом рассказывать так долго? Моя участь решена! Я это знаю и только могу сказать: перестаньте разыгрывать комедию! Вам нужен мой скальп. Вы решили убить меня. К сожалению, я беззащитен и не могу сопротивляться. Расправляйтесь со мною, но помните, что настанет час, и вы за мой скальп заплатите своими, потому что мстители уже близки!

– Длинные Ножи с востока еще далеки, – промолвил равнодушно Красное Облако, – если белый человек надеется на их помощь, он жестоко ошибается. Сидящий Бык позаботится о том, чтобы разогнать их или уничтожить в дебрях Ларами. Пусть говорят теперь другие обвиняемые.

– Что говорить-то! – отозвался Гарри. – Ну, да, я принял участие в расстреле этого самого, как его… Птицы Ночи. Смешно было бы отказываться, отговариваться. Я был не один. Там было много других солдат. Командир отдал приказ расстрелять пленника! Разве воин может отказаться, если вождь приказывает? Я исполнил только мой долг. Вот и все!

– Питал ли ты ненависть к Птице Ночи? – спросил Красное Облако.

– Разумеется, никакой ненависти! В первый и в последний раз в жизни я его тогда видел.

– Что может сказать твой товарищ?

– То же самое! – ответил Джордж. – Брат сказал все, мне нечего добавить.

– Пусть говорит четвертый! – обратился к Бэду Тернеру Красное Облако. – Зачем ты явился в наши степи?

– Охотиться на бизонов! – спокойно сказал шериф.

– Разве в твоем родном краю нечего есть, что ты явился в наши территории истреблять буйволов, которых Великий Дух предназначил исключительно для нас?

– А разве вы не слышали? – с вызовом ответил Бэд Тернер. – В Арканзасе наводнения. Посевы погибли. Я человек женатый и семейный, и у меня мягкое сердце. Чтобы не видеть мою жену и детей умирающими с голоду, я отправился в прерию охотиться на бизонов.

– Хорошо! А попутно служить разведчиком у великого вождя Длинных Ножей?

– Кто тебе это сказал, старичок?

– Дети прерии хитрее, чем ты думаешь, бледнолицый!

– Ты не дикий человек, старикашка! – засмеялся Тернер.

– Почему ты говоришь так? – удивился индеец.

– Хочу дать тебе диплом на великого… дурака! Если бы я был разведчиком американского генерала, то явился бы сюда не в одиночку, а с целым отрядом! Наконец, если бы я действительно шпионил, то постарался бы не попадаться на глаза моим краснокожим братьям.

– Гук! Твой язык ворочается хорошо! Но глаза краснокожих видят лучше, чем глаза бледнолицых.

– А язык краснокожих постоянно чешется, чтобы болтать чепуху. Бросьте ерундить! Вам нужен мой скальп, так берите его, не теряя даром времени на церемонии.

Потом он обратился к Сэнди Гуку со словами:

– Хоть бы вы, мистер Сэнди, сказали моему дражайшему краснокожему брату, что он понапрасну тратит дорогое время.

Сэнди Гук молча улыбнулся, а Красное Облако обратился к дочери со следующим вопросом:

– Что ты еще имеешь сказать?

Миннегага мрачно ответила:

– Человек белой расы всегда был и будет врагом краснокожего. Этого довольно!

Судьи, которым, по-видимому, пришлось по душе краткое суждение Миннегаги, ответили на него одобрительными, но сдержанными восклицаниями. Слушая эти восклицания, Бэд Тернер пробормотал:

– Ей-богу, нравятся мне сердечно эти краснокожие обезьяны. Что бы они ни услышали, на все они одинаково отвечают своим «гуг»! Пойди разбери, что оно означает!

– Что ты говоришь, бледнолицый? – обратился к нему сахем «воронов».

– Я высказал пожелание, чтобы Великий Дух поскорей отправил вас всех к чертям!

Красное Облако молча затянулся, потом, следя за клубами дыма, промолвил:

– Пусть белые возвратятся в свой вигвам! Суд решит их участь!

Красный Мокасин, иначе Сэнди Гук, поднялся со своего места, крикнул стражу и повел пленников в их палатку. По дороге Джон обратился к нему со словами:

– Эх вы, Сэнди! Как вам не стыдно? Как-никак, вы такой же белый, как и мы, а связались с этим красным сбродом и не вымолвили в нашу пользу ни единого слова?

– А на кой черт это послужило бы, Джон? Будто вы знаете индейцев хуже, чем я?

Сделав несколько шагов, он вдруг неожиданно пробормотал почти на ухо Джону.

– Надейтесь!

– На что? – вздрогнул от неожиданности Джон.

– Генерал Честер приближается!

– Вы не лжете?

– Хотите, чтобы я вам давал честное слово?

– Боюсь вам поверить.

– А вы попробуйте! Скажу вам еще одно. Вы, Джон, меня еще не знаете. Оправдываться не буду, но вы помните пословицу: не так черен черт, как его размалевали. И, представьте, я никогда не забывал, что я белый. Я только терпеть не могу молоть языком без толку…

Джон со вздохом ответил:

– Не знаю, ничего не знаю. Боюсь верить… Во всяком случае, что толку от прибытия Честера? Покуда он сюда доберется, ваши краснокожие приятели уже обдерут мою шкуру и снимут мой скальп.

– Не так скоро. Не падайте духом. Я думаю, все еще уладится. Но баста болтать.

Тем временем стража довела пленников до их вигвама, а когда они расположились внутри палатки, Сэнди Гук, аккуратно расставив часовых, возвратился в вигвам Миннегаги, чтобы принять участие в дальнейших «прениях» суда.

Едва затихли шаги удалявшегося бандита, как взволнованный полученными сведениями Джон сообщил своим товарищам о его словах. Нечего и говорить, какое впечатление произвела на пленных сенсационная новость о близости отряда генерала Честера. Пленники оживленно разговаривали, обсуждая все доводы за и против возможности спасения. И странно: в то время как Бэд Тернер оставался скептиком и относился недоверчиво ко всей этой истории, ссылаясь на невозможность верить бандиту, Джон словно ожил и, окрыленный надеждой, готов был признать Сэнди Гука милейшим человеком. Правда, он еще не отрицал, что Сэнди Гук «немножко эксцентричен», но говорил:

– По существу, у него доброе сердце.

Кончилось тем, что и остальные товарищи прониклись верою в помощь Сэнди Гука. Сам шериф из Гольд-Сити вымолвил:

– Черт его знает! Все может быть! В самом деле, кто согрешит да покается, из того иногда очень порядочный человек может выйти. Признаюсь, этот тип почему-то внушал мне и самому некоторую симпатию. Но подождем – увидим. Скоро суд решит нашу участь.

– Наша участь решится не раньше, как завтра на рассвете: вы же знаете, что у индейцев принято давать приговоренным к смерти хорошо отдохнуть, прежде чем подвергнут их пыткам и скальпированию. Подождем…

В это мгновение вблизи от тюрьмы-вигвама ясно послышался топот копыт быстро скачущей лошади.

Джон, не докончив начатой фразы, прислушался, потом сказал взволнованным голосом:

– Гонец! Должно быть, вести о генерале Честере.

– Слава богу! – воскликнул Гарри.

– Не торопитесь радоваться! – остановил его Бэд Тернер. – Как бы нас не прикончили именно потому, что приближается Честер.

Джон потихоньку подобрался к выходу из палатки и приподнял закрывшую выход шкуру бизона. Он видел, как промчался вихрем всадник на белом коне, покрытом пеной. Оставив коня у палатки Миннегаги, он говорил что-то, оживленно жестикулируя, сбежавшимся приветствовать его индейцам. Сами члены суда прервали заседание и вместе с Миннегагой слушали доклад гонца.

– Явно речь идет о приближении наших войск! – прошептал, обращаясь к товарищам, индейский агент. – Ох, в самом деле, боюсь, как бы краснокожие не поторопились расправиться с нами, узнав, что к нам приближается выручка. Хоть бы проклятый Сэнди Гук сжалился над нами.

– А что он может сделать? – спросил Гарри. – Все равно бежать некуда! Сторожат нас, как волков в зверинце.

– Да хотя бы развязал нам руки и притащил сюда наши ружья или револьверы.

– А что мы с ними сделаем? – стоял на своем Гарри, – Разве мы не были вооружены, когда покинули дупло? Все-таки нас перехватили, словно накрыв шапкой кучку воробьев. Кончится тем же, чем кончилось и раньше.

Покуда пленники переговаривались, весь лагерь индейцев охватила тревога. Всадники носились туда и сюда. Пешие индейцы торопились, разбирали палатки и нагружали запасных вьючных лошадей. Некоторые молодые воины собирались в группы и оживленно обсуждали какой-то вопрос.

– Ну, так и есть! Наши братья близки, иначе индейцы не суетились бы так! – бормотал Джон. – Собираются удирать, значит, но надеются на свои силы, чтобы дать отпор. А ведь их немало тут. Значит, не иначе как весь отряд Честера идет сюда. А мы осуждены сидеть в яме и ждать, не придут ли резать нас, как баранов.

В это мгновение из вигвама Миннегаги вышел старый вождь «воронов» в сопровождении нескольких молодых индейцев и быстрыми шагами направился к палатке, служившей тюрьмой пленникам. Одновременно другая группа воинов под предводительством Сэнди Гука пошла по направлению к каньону, причем лошади были тяжело нагружены какими-то вьюками. Не зная еще, о чем идет речь, Джон почувствовал, как холодок разлился по его спине и на лбу выступил холодный пот.

– Что-то будет, что-то будет? – тревожно бормотал он. – Эх, я желал бы, чтобы все было покончено. Хуже нет сидеть и ожидать, что с тобой станется. И чего они, эти краснокожие дьяволы, копаются? Когда нам приходилось расправиться с кем-нибудь из ихней братии, мы этих церемоний не проделывали…

Шаги быстро идущих людей послышались в непосредственной близости от палатки, и на пороге показался Красное Облако, сопровождаемый шестью или восемью воинами.

– Не шевелитесь, если вам дорога ваша жизнь! Следуйте за мной, бледнолицые! – скомандовал он.

– Что? Суд уже закончился? – осведомился Тернер.

– Не твое дело! Твое дело повиноваться мне! – сухо ответил сахем.

В мгновение ока вошедшие в палатку индейцы вытащили пленников и, скрутив им руки за спиной, усадили на четырех коней. Следом за тем маленький отрядец тронулся в путь, и пленники заметили, что Красное Облако ведет их в том же направлении, в котором ушел раньше отряд Сэнди Гука.

Происходящее вокруг живо интересовало связанных пленников. Они дорого заплатили бы за то, чтобы узнать, что же, наконец, происходит. Но единственный человек, который мог сообщить им что-нибудь, то есть Сэнди Гук, был далеко. Обращаться с вопросами к сопровождавшим их индейцам пленники не решались, как не решались и переговариваться друг с другом, боясь недвусмысленных угроз угрюмого любителя курения Красного Облака.

Двадцать пять или тридцать минут спустя маленький отряд добрался до берега каньона, на дне которого шумел бурный и вольный поток. Берега каньона представляли причудливый вид: когда-то, должно быть, поток был неизмеримо богаче водою, и эта вода изгрызла берега, источила их, прорыв для себя бесчисленное множество ходов в толще скал и образовав таким образом целый лабиринт.

Отряд прошел по берегу каньона еще пятьсот или шестьсот метров, потом остановился у подножия огромной скалы, где виднелась темная щель, напоминавшая вход в пещеру. Здесь к отряду присоединились ранее ушедшие Сэнди Гук и его товарищи. Казалось, Сэнди Гук чем-то раздражен: его лицо было мрачно как ночь, и он нервно постукивал по скалам прикладом своего карабина, рискуя раздробить ложе драгоценного оружия.

– Ну что, готово ли? – спросил его Красное Облако.

– Да, готово! – сердито ответил Сэнди.

– Так поскорее!

Индейцы стащили с лошадей беспомощных пленников и понесли их в пещеру. Пройдя двадцать или двадцать пять шагов, они без всякой церемонии швырнули пленников на землю. Этой операцией распоряжался прибывший вместе с отрядом Красного Облака Горбатый Бизон.

– Что вы делаете? – кричал прерывающимся голосом Бэд Тернер, которому тоже изменило его привычное хладнокровие.

– Исполняем то, что решено судом! – ответил индеец.

– Что будет с нами, проклятая краснокожая собака?

– Зачем так волнуется бледнолицый? Вы побудете себе здесь покуда, потому что у нас нет времени привязать вас к столбу пыток и послушать, как вы будете петь песню смерти. Потом, если наше предприятие удастся, то мы вернемся, чтобы взять вас отсюда и предать казни.

– Негодяи! Убийцы!

– Успокойтесь, бледнолицые! Здесь вам не грозит никакая опасность. Сюда не заберется ни один медведь. Змей тоже нет, – отвечал хладнокровно индеец.

– Где Красный Мокасин? Пришли его к нам! Мы должны сделать важное признание! – пустился на хитрость Джон; но эта хитрость не удалась.

– Красный Мокасин занят! – ответил индеец. – Ему не до вас. Спите спокойно!

С этими словами он повернулся и поспешно вышел из пещеры, не обращая ни малейшего внимания на проклятия, которыми осыпали его пленники. Вслед за тем послышался глухой гул падающих камней, и последний слабый луч, проникавший в глубь пещеры, исчез: индейцы, по-видимому, завалили выход из пещеры глыбами камня. Пещера потонула во мраке.

Бэд Тернер, которому усердно вторил Джон, не переставал проклинать индейцев на все лады.

Выждав, пока истощились их силы, Гарри попробовал успокоить их, говоря:

– А ведь так никакого толку не будет, шериф! В самом деле, чего вы так волнуетесь? Никогда в жизни я не слышал, чтобы индейцы отказались от получения скальпов своих врагов. Ну да, конечно, они нас сейчас оставили тут, но не с тем, чтобы похоронить заживо, а просто так…

– Как это «просто так»? Что ты городишь, парень?

– То самое… Знаете, как добрая хозяйка, поймав кроликов, которых нужно приготовить к обеду в воскресенье, возьмет да и бросит их в ящик, чтобы они не удрали. Держу пари, краснокожие отнюдь не собираются заморить нас тут голодом. Как люди аккуратные, они любят все делать с чувством, с толком, с расстановкой. Сами знаете, что, привязав пленника к столбу пыток, они истязают его иногда несколько дней подряд. Теперь им не до нас: вероятно, генерал Честер очень уж близок и у индейцев полны руки дела. Если они отобьют нападение генерала, то тогда спокойно займутся нами.

– А если генерал Честер, что гораздо вернее, разнесет их в пух и прах? – задал Гарри вопрос шериф из Гольд-Сити.

Вместо ответа Бэду Тернеру Гарри глубоко вздохнул. Потом, видя, что никто не решается заговорить, высказать гнетущую всех мысль, он промолвил упавшим голосом:

– Ну что же? Я, собственно, не знаю, что хуже: помирать ли с голоду или под ножом какой-нибудь краснокожей гадины, принимающейся скальпировать вас. Кроме того, я слышал, иные охотники выдерживали муки голода и жажды пять-шесть суток. Правда, мы связаны по рукам и ногам. Но вот я могу достать до одного узла зубами. Зубы у меня, слава богу, крепкие и острые. Не могу поручиться, но мне кажется, что через час я перегрызу веревку и освобожу руки. Попробуйте и вы делать то же. А когда мы будем свободны, может быть, нам удастся сделать что-нибудь.

– Что можно сделать? – угрюмо пробормотал Джон. – Индейцы поумнее тебя! Если они завалили выход из пещеры, то, будь уверен, не какими-нибудь камешками, а целыми глыбами. Пришлось бы проработать добрую неделю, чтобы проложить дорогу, да и то при помощи ломов и мотыг. А у нас, кроме голых рук, ничего не будет.

– Вы, дядя Джон, раньше сами на меня всегда обрушивались, говоря, что нельзя падать духом, не испробовав всего. А теперь, когда нам действительно ничего не остается делать, кроме того, что я советую, вы относитесь так странно…

Джон ничего не отвечал. Через минуту во мраке прозвучал голос Бэда Тернера:

– Что за черт! Я буквально задыхаюсь. Здесь пахнет гнилым мясом! Что тут такое!

– Кто знает? – меланхолически заметил Джон. – Вероятно, пещера служит берлогой какому-нибудь зверю, который натаскал сюда разных костей и, может быть, зарыл в земле часть своей добычи про запас.

– Что вы думаете, Джон, вот о чем: помните, мы видели, как один отряд индейцев повез к каньону какие-то длинные тюки. Что вы думаете об этих тюках? Что в них могло быть?

Подумав, индейский агент неуверенным голосом ответил:

– Не знаю, что и сказать. По-моему, эти вьюки здорово смахивают на то, как будто в бизоньи шкуры были завернуты человеческие тела. А почему вы спрашиваете это, шериф? Ведь мы с вами уложили в лесу немало краснокожих. Ничего не будет удивительного, если индейцы отправили куда-нибудь для погребения трупы своих павших товарищей.

– Вот именно! Но куда? Подумайте-ка, Джон! Разве мы-то шли не по следам того самого отряда, который увез эти странные тюки? Ну? Догадались, откуда идет этот ужасный запах?

– О господи! – испуганно воскликнул индейский агент. – Уж не хотите ли вы сказать, Бэд, что…

– Мы находимся в пещере, в которой индейцы погребают своих покойников. Если хотите, то скажу определеннее: мы, живые, похоронены здесь вместе с трупами убитых нами индейцев.

– Господи, господи! – стонал Джон. – Неужели же человек, да еще женщина, может придумать такую штуку?

– Вот именно: человек, то есть мужчина, никогда не додумается. А женщина… Вы, Джон, должно быть, не знаете, на что способна женщина. А ведь нам-то приходится иметь дело не просто с женщиной, а с мисс Миннегагою, которая кровожаднее и свирепее, чем самый лютый зверь. Но нам надо все это выяснить. Для этого необходимо прежде всего освободиться от веревок. Вот что, Гарри: так как ты хвастался, что у тебя острые зубы, то не попробуем ли мы сделать такую штуку. Подползай-ка ты ко мне и попытайся перегрызть мои веревки. Это будет проще и скорее, чем если ты попробуешь перегрызть свои собственные. А тогда, когда я буду свободен, я освобожу в мгновение ока всех остальных.

Сказано – сделано. В течение пяти или шести минут кипела лихорадочная работа, потом освобожденные от пут пленники, облегченно вздыхая, поднялись на ноги. Еще через несколько минут во мраке пещеры робко затеплился слабый огонек: в карманах у запасливого шерифа отыскался трут с огнивом и кресалом, а у Джорджа – остаток смолистого факела.

Как ни был слаб добытый несчастливцами свет, его было достаточно, чтобы ознакомиться с пещерой, в которую они были заключены. Эта пещера оказалась попросту щелью в толще скалы, но в ней могло поместиться двадцать и больше человек. Стены и потолок пещеры были влажны, и время от времени тяжелые капли воды гулко шлепались на пол.

Бэд Тернер первым обнаружил, что в углу пещеры лежат странные продолговатые тюки.

– Надо посмотреть, что это такое, – сказал он.

Гарри, более подвижный, не говоря ни единого слова, направился к странным тюкам, развернул один из них и отпрянул с криком:

– Мертвый краснокожий!

– Значит, я не ошибся! – пробормотал Тернер.

Глава IIIЗаживо погребенные

В едва освещенной слабым лучиком факела пещере внутри скалы происходила дикая и странная сцена: освободившись от связывавших их веревок, четверо погребенных заживо, влекомые каким-то таинственным чувством больного любопытства, почти не сознавая, что делают, принялись рассматривать трупы индейцев.

Да, это были те, которые погибли во время осады медвежьей берлоги.

Еще так недавно трапперы видели их полными сил, здоровья и дикой энергии, слышали их воинственные крики. А теперь они лежали неподвижно, они глядели мертвыми остекленевшими очами на своих врагов…

И, боже, какими ужасными казались полученные ими в бою раны…

В этом климате, летом, в жару, трупы, разумеется, не могли долго сохраняться, не подвергшись тлению.

Мухи уже успели отложить яички в кровавые раны павших, и видно было, как противные белые личинки копошились в ужасных ранах, а невыносимый запах тления наполнял всю пещеру.

– Ужас, ужас! – бормотал Джон, не сводя испуганного взора с лица одного молодого воина, погибшего именно от его пули.

– Да, Джон, ваша приятельница, мисс Миннегага, надо ей отдать должное, отличается изобретательностью, – сказал, отходя от трупов, Бэд Тернер. – Признаюсь, хотя я и пережил многое и побывал в разных переделках, но ничего подобного переживать еще не приходилось. Даже в голову не приходила мысль о возможности оказаться в такой приятной компании, как эта, из уложенных нами в бою краснокожих… Но будет вам, ребята, глазеть на трупы! Мы тратим даром время, а ведь факел скоро догорит, и тогда мы будем во тьме кромешной. Пойдем-ка да посмотрим, нельзя ли выбраться отсюда.

– Плоха надежда на это, шериф! – отозвался угрюмо Джон.

– Все же попробовать надо.

Осмотр показал, что снаружи в пещеру вел ход длиною от семи до восьми метров и достаточно широкий, чтобы можно было проходить сразу вдвоем.

Тщательно осматривая стены галереи, Бэд Тернер, к своему удивлению, обнаружил на этих стенах следы от ударов кирок и молотов, а на полу черную пыль, в которой оказалось не трудно узнать частицы блестящего каменного угля.

– Что за дьявольщина? – пробормотал шериф. – Выходит так, что эту пещеру в толще скалы создали не воды истока, а людские руки. Уголь доказывает, что это какое-то отделение угольной шахты. Неужели это одна из галерей какой-нибудь шахты, находящейся в недрах гор Ларами?

Вместо Джона ответил Гарри:

– Вы говорите правильно, шериф! Я сам, когда еще был мальчишкой, работал в шахтах и могу удостоверить, что это действительно галерея. Послушайте моего совета: хотя индейцы и завалили выход из галереи камнями, но, может быть, возможно отвалить эти камни. Потушим наш драгоценный факел и попробуем…

Потушив факел, пленники, однако, увидели, что в галерею откуда-то пробивается слабый рассеянный свет. Но когда они попробовали справиться с закрывавшими выход камнями, скоро выяснилось, что эта задача им не но силам. Оставалось искать другой выход: раз они имели дело не с созданной самой природой пещерой, а с проложенными человеком в недрах скал шахтами, можно было надеяться, что удастся отыскать какую-нибудь боковую галерею. И в самом деле, такая галерея скоро отыскалась, но не на радость: проникнув вглубь на двадцать или двадцать пять метров, погребенные заживо наткнулись на стену из кирпича и цемента.

– Что за стена? Кто и для чего ее тут мог выстроить? – удивился Бэд Тернер. – Не объяснишь ли нам, Гарри?

– Кто его знает? – ответил молодой траппер. – Должно быть, в шахте когда-нибудь возник пожар, и чтобы воспрепятствовать распространению огня, инженеры замуровали эту галерею, прекратив, таким образом, доступ воздуху.

– Но пожар-то давным-давно потух?

– Разумеется!

– Значит, если бы нам удалось проломить эту стену, мы могли бы проникнуть внутрь шахты, а оттуда, может быть, выбраться и на свободу? Эх, если бы хоть какое-нибудь орудие было в нашем распоряжении: кирка, лом, хоть молоток… Неужели же нам придется возвращаться в эту проклятую могилу, где гниют трупы индейцев?

– Не торопитесь, шериф! – отозвался, оглядываясь вокруг, Гарри, словно ища чего-то. – Эти стены не должны быть особенно солидными! Надо попробовать…

Оборвав на полуслове свою фразу, Гарри наклонился и стал рассматривать валявшиеся на полу галереи камни.

– Вот эта штука, – сказал он, – при нужде может заменить нам лом и мотыгу. Правда, для работы понадобится много времени. Но что же делать? Времени-то у нас достаточно.

И он, подняв с полу средней величины камень, принялся колотить им по кирпичной стене.

– Постой, постой! – остановил его Джон. – А что, в самом деле, если пожар внутри шахты еще продолжается? Может ли это быть? Я вон слышал, что где-то там за океаном, в Европе, одна каменноугольная шахта горит что-то около двадцати или тридцати лет. Ведь надо подумать и о том, как бы не изжариться.

– В Бельгии одна огромная шахта горит триста лет! – отозвался Гарри. – А только по мне уж лучше изжариться, чем умереть голодной смертью. Разобьем стену, тогда будет видно.

Он опять принялся за работу, а его товарищи последовали его примеру. При этом им пришлось подумать о том, чтобы заменить чем-нибудь догоравший уже факел, и как ни тяжело было возвращаться снова в пещеру, где лежали трупы индейцев, и прикасаться к этим трупам, беглецам пришлось прибегнуть к экстраординарной мере: они были вынуждены снять с мертвых тел тряпки и всю одежду, чтобы употребить этот материал на изготовление импровизированных факелов. Эти факелы, правда, положительно отравляли воздух ядовитой гарью и нестерпимой вонью, но зато дали возможность производить работу при свете. Вопреки предположению Гарри, стена оказала серьезное сопротивление: кирпичи казались словно скипевшимися, обратившимися в гранит, и после целого часа тяжкой работы удалось разрушить только передний ряд кирпичей, за которым, однако, вместо предполагаемой пустоты, оказался новый ряд камней. Обескураженные, павшие духом, беглецы, словно сговорившись, одновременно прекратили работу и уныло опустились на пол. Но через минуту Джон снова схватился за свое оружие – камень – со словами:

– Нет, не могу! Я буквально задыхаюсь от этой ужасной вони. Здесь нестерпимо жарко, трупы индейцев разлагаются с каждым мгновением все больше и больше, я чувствую себя отравленным. Пусть шахта пылает: я предпочту погибнуть в огне, чем остаться тут!

И он с отчаянием снова принялся колотить камнем по кирпичной стене. Остальные последовали его примеру.

Собственно говоря, было почти чудом, что у этих несчастных хватало сил работать: помимо нестерпимой вони от разлагающихся трупов, воздух галереи был отравлен чадом и гарью от зажженных вместо факелов тряпок. Кислорода в этом воздухе уже почти не было. Каждый чувствовал, что близок конец. Сердце билось неровно, то совсем замирая, то колотясь с безумной силой, голова невыносимо болела, свинцовая тяжесть усталости сковывала руки, но призрак смерти стоял за плечами и понуждал к работе. И они работали, забывая о времени.

И вот под тяжкими ударами Джона и Гарри стена вдруг задрожала, и целая глыба рухнула внутрь с глухим шумом.

– Проход открыт! – закричал Джон, но в то же мгновение отпрянул от пробитого в стене отверстия, потому что оттуда вдруг пахнул насыщенный жаром воздух, заставивший его задохнуться.

Джордж и Бэд Тернер за несколько минут до этого прекратили работу и, скорчившись, уселись на пол галереи. Теперь они вскочили на ноги, задыхаясь.

Казалось, их легкие горят…

Однако мгновение спустя они почувствовали себя легче: дувший внутри шахты жгучий воздух вытеснил из пещеры весь наполнявший ее дым и прогнал куда-то миазмы.

– Стена разбита? – умирающим голосом спрашивал товарищей Бэд Тернер. – Но что же значит эта невыносимая жара? Или каменный уголь еще горит внутри?

На эти вопросы дал ответ Гарри, сказав:

– Может быть, горит какая-нибудь галерея, а другие уже выгорели или еще не тронуты. Кроме того, оттуда ведь тянет не дымом, а довольно чистым воздухом, хотя и горячим, словно из печки. Пустите меня вперед. Как-никак, я ведь старый шахтер.

И он решительно направился ко вновь открытому входу. Его товарищи последовали за ним. Гарри нес предусмотрительно сбереженный остаток факела, но не зажигал его, пользуясь тем слабым светом, который давали догоравшие тряпки. Остальные, не привыкшие к пребыванию в недрах земли, продвигались за ним ощупью, держась друг за друга. Потом исчез и последний луч света, наши знакомцы остались в полной мгле, и все же они брели, гонимые страхом.

Галерея шла вниз, временами образуя настоящие пещеры.

Путь часто был почти прегражден глыбами каменного угля, но Гарри находил дорогу с безошибочным инстинктом. По прошествии восьми или десяти минут он вдруг остановился и неверным голосом попросил Бэда Тернера зажечь факел.

– Что вы тут отыскали, Гарри? – осведомился удивленный шериф.

– Ах, да зажгите же поскорее! – вместо ответа почти крикнул Гарри.

И когда колеблющийся и неровный свет факела озарил шахту, невольный крик ужаса сорвался с уст Бэда Тернера: на полу галереи, у их ног, лежал человеческий скелет, покоившийся на грудах каменного угля. Но Гарри, не обращая внимания на кости скелета, торопливо шарил возле него руками и вдруг поднялся с радостным возгласом:

– Да она почти полна маслом! Как только она сохранилась в этой нестерпимой жаре?

– Что ты нашел, Гарри? – спросил Джон.

– Безопасную лампочку. В ней еще сохранилось масло. С ее помощью, Бог даст, нам удастся, может быть, отыскать настоящую дорогу. Зажигайте скорее светильник, шериф! Так! Теперь тушите факел. А то как бы нам не вызвать взрыва каменноугольного газа.

В самом деле, пламя факела последние секунды почему-то словно расплывалось в воздухе и казалось окрашенным в синий цвет.

Моментально тускло светившая лампочка была закрыта, а факел потушен. С новыми силами странники направились в путь. Но, сделав несколько шагов, остановились по знаку, данному Гарри.

– Посмотрите, – сказал тревожным голосом траппер, – под потолком собираются клубы дыма. Положительно не понимаю, почему не взрывается гризу?

– Пусть эти каменноугольные копи, как только мы из них выберемся, провалятся в преисподнюю! – воскликнул Бэд Тернер.

– За что это вы на них так рассердились? – спросил Гарри.

– Позади – индейцы со своими томагавками. Здесь – каменноугольный газ, который грозит взорвать шахту и нас с нею вместе. Что за несчастная фантазия была у меня бросить Гольд-Сити и принять службу при генерале Честере? – сердито бормотал Бэд Тернер.

– Теперь вы начинаете хныкать, шериф! – засмеялся приободрившийся Джон. – Не падайте духом! Авось выберемся!

И они продолжали путь.

С каждым шагом дышать становилось труднее и труднее. Нестерпимым жаром был напоен воздух. Ясно было, что беглецы приближались к тому месту, где еще горел и бушевал подземный пожар. По дороге взору странников представлялась странная, почти фантастическая картина: по-видимому, как и предполагал Гарри, пожар начался после взрыва каменноугольного газа, застав врасплох и погубив многих рабочих. Работы были оставлены в мгновение ока, внутри шахты покинуты не только вагончики, но и инструменты. Это было на руку беглецам: конечно, они предпочли бы отыскать какие-нибудь ружья или револьверы, но за неимением огнестрельного оружия все же известную пользу могли оказать и найденные ножи, топоры и ломы. И они поторопились вооружиться чем попало. То, что они подобрали, уже не было нужно законным обладателям – погибшим в этой пылающей шахте рудокопам, скелеты которых попадались здесь и там.

Некоторое время спустя Гарри заявил своим товарищам:

– Ну, вот и ротонда!

– Что это такое? – осведомился Тернер.

– Центральная часть шахты. Ее, так сказать, сердце.

– Полное дымом!

– Что делать? Покуда все-таки мы можем дышать, идемте дальше.

И опять они побрели из галереи в галерею, непрерывно спускаясь. По временам им приходилось пробираться буквально ползком, когда они натыкались на груды обломков, загромождавших проход. Иногда, видя уходящие в сторону ходы, Гарри, не останавливаясь, кричал товарищам:

– Не туда! Это тупики! Оттуда выхода нет!

Наконец они добрались до какой-то широкой галереи, правильнее сказать, настоящего подземного зала, буквально загроможденного обломками, среди которых можно было различить исковерканные рельсы, опрокинутые вагонетки с разбитыми колесами, обрушившиеся подпорки и прочее.

– Стой! Ни с места! – скомандовал Гарри. Все замерли.

Гарри осторожно поднял лампу вверх, потом опустил руку и скомандовал упавшим голосом:

– Гризу! Каменноугольный газ! Им наполнена вся пещера! Буквально отказываюсь понимать, каким образом не произошел еще взрыв.

– Ну тебя в болото! – раздраженно отозвался Джон. – Что там толковать? Понимаешь или не понимаешь, от этого нам не легче…

Глава IVНеожиданное нападение

– Гарри! – тронул траппера за рукав Бэд Тернер. – Не собираетесь ли вы тут заснуть? Ведь от того, что мы будем здесь стоять и толковать о возможности взрыва гризу, опасность, очевидно, не уменьшится. Не лучше ли нам убираться подобру-поздорову. Чего вы тут ищете? Не рассчитываете ли вы найти здесь какой-нибудь автоматический буфет с продажей бутербродов и палочек шоколада?

– Нет, шериф! – отозвался спрошенный. – Я обдумываю, куда надо направиться нам теперь. Не думайте, что этот вопрос так легко решить. Не обижайтесь, шериф! Но лучше было бы, если бы вы предоставили тут действовать мне по моему усмотрению. Я же вам сказал, что я провел мою молодость в шахтах. Доверьтесь мне, авось как-нибудь вывернемся.

– Комик ты, братец! – отозвался шериф. – Разве я возражаю что-нибудь. Я тебе только напомнил, что нет смысла долго здесь оставаться. Веди же нас.

Гарри, снова тревожным взором осмотрев дым, который клубами собирался под мрачными сводами пещеры, повел товарищей в другой конец зала. Отсюда по всем направлениям разбегалось в виде веера несколько боковых галерей, часть которых была снабжена рельсовыми путями. Одну из этих галерей, заваленную обломками вагонеток и кучами угля, избрал проводник. Пройдя пять или шесть сотен метров, странники оказались перед мрачным отверстием, загороженным дверью, на которой еще красовалась грубо намеченная цифра семь.

– Идемте сюда! Тут воздух, мне кажется, чище, – сказал Гарри.

– Ох господи! – вздохнул Джон. – Надоело мне до смерти бродить по этим трущобам! Хоть бы поскорее выбраться наружу.

– Куда ты так торопишься, куманек! – засмеялся Бэд Тернер. – Разве ты уверен, что там, наверху, будет лучше? Или ты забыл твою милую приятельницу, мисс Миннегагу?

– Будь она проклята! Я думаю…

В это мгновение Гарри неожиданно крикнул:

– Ложитесь на землю! Скорее, скорее! Закрывайте глаза руками! Прижмитесь лицом к земле!

Не понимая в чем дело, все трое повиновались ему и улеглись на землю за огромной кучей угля.

Прошло несколько секунд, и вдруг все вокруг затряслось, задрожало, загрохотало. Словно огненный вихрь пронесся над головами беглецов. Куски каменного угля буравили воздух.

– Лежите! Затаите дыхание! – снова крикнул Гарри.

И опять загрохотал взрыв, опять заколебалась земля. Опять пронесся огненный вихрь.

– Мы горим! Одежда горит! – раздирающими душу голосами кричали беглецы.

– Терпите! Тушите руками, срывайте горящие тряпки, но не поднимайте головы! Галерея полна ядовитых газов! Только внизу еще сохранилось немного воздуха! – отвечал Гарри.

Прошло несколько секунд, но эти секунды казались вечностью.

Проносившийся дважды над лежавшими на земле людьми после взрыва гризу огненный вихрь действительно зажег их казакины, хотя одежда охотников и была сшита из кож оленя. Но, понимая, что нельзя не исполнить требования Гарри без риска задохнуться, страдальцы успели кое-как сорвать с себя горящую одежду, не поднимаясь с земли. Прошло две или три минуты, и опасность, кажется, миновала. Правда, они очень пострадали: их затылки и спины покрылись жестокими ожогами, на обожженных руках появились волдыри, но зато теперь воздух галереи совершенно очистился, и они могли дышать полной грудью.

– Поднимайтесь! – скомандовал Гарри. – По-моему, все. Можем идти дальше.

– Слава богу! – вздохнул Тернер. – Но я весь покрыт ожогами.

– Что делать? Рудокопы переживают еще и не такие штуки.

– Покорно благодарю, Гарри! Пусть себе рудокопы переживают что им угодно, да я-то никогда не претендовал сделаться примерным рудокопом…

– Пойдемте же, пойдемте! – почти кричал Джон. – Будет, довольно с меня пребывания в этой печи. Будь что будет, я хочу снова оказаться в степи.

– Если только найдем выход, – остановил его Гарри.

– Что такое? – возопил Джон вне себя. – Выход? Какой выход? Раз огненный ураган пронесся над нами со скоростью шестидесяти километров в час, а назад не вернулся, значит, этот поток нашел для себя выход? Почему же нам не последовать его примеру?

– Да, огонь-то нашел себе выход, конечно, – ответил Гарри задумчиво. – Но это именно и был огонь. Кто поручится, что он не разрушил все по пути?

– Не каркай, пожалуйста! Без тебя тошно! Ай!

– Что случилось, Джон?

– Какая-то бестия укусила меня.

– Что такое? Змея, что ли?

– Нет, не змея. Я знаю, как кусают змеи. Это что-то другое. Может быть…

– Спасайтесь! Надо бежать! – прервал его повествование Гарри.

– Куда? Что случилось?

– Крысы! Пещерные крысы! – кричал Гарри, размахивая неистово фонарем.

– С ума ты сошел, что ли, парень! – раздраженно отозвался Джон. – Где это слыхано, чтобы порядочный траппер так боялся каких-нибудь жалких крыс? Вот я их…

С этими словами он вырвал из обшивки стены какой-то кол и принялся колотить им по полу. Тернер и Джордж, следуя его примеру, в свою очередь вооружились обломками досок и несколькими меткими ударами уложили десятка полтора копошившихся вокруг них грызунов. Но едва они справились с этими, как из какой-то щели в стене словно наплыла серая волна острозубых животных. Крысы неслись плотной массой, перескакивая друг через друга, наполняя воздух писком и визгом. Они прыгали одна через другую, грызлись, карабкались по стенам, копошились, прибывая с каждой минутой. Казалось, галерея сразу заполнилась ими.

По всей вероятности, после того как каменноугольные копи были покинуты людьми, когда много лет тому назад здесь произошла катастрофа, оставшиеся крысы завладели шахтами и беспрепятственно плодились десятки лет, питаясь брошенными во время катастрофы запасами. Взрыв гризу поколебал всю шахту, выгнал грызунов из их таинственных убежищ, а может быть, до них добрался и огонь пожара. Так или иначе, но мириады крыс мчались по галерее. Четверо беглецов имели несчастье попасться на их пути, и крысы набросились на них как на желанную добычу, побуждаемые голодом.

Тернер, Джордж и Джон без устали колотили, правильнее сказать – молотили крыс, истребляя их десятками. Но на смену одной убитой крысе недра земли сейчас же выбрасывали, может быть, целую сотню. Крысы лезли буквально со всех сторон и сейчас же бросались в атаку на людей.

– Ради бога, бросьте это! – кричал Гарри не своим голосом.

– Вот еще! – отвечал рассвирепевший Джон. – Только этого и недоставало, чтобы я, старый охотник, бежал от крыс! Да будь я проклят! Бей их! Так! Отлично!

Гарри кричал, вопил, упрашивая товарищей прекратить сражение с этим четвероногим врагом. Он понимал, какая опасность грозит, и видел, как бесполезно сопротивление. Но остальные, увлеченные сражением, или, скорее, настоящей бойней, не внимали ему. Однако скоро и в помраченное сознание Джона проник луч света: десятки крыс, пробравшись между его ног и ускользнув от его сокрушительных ударов, набросились на него сзади, впиваясь острыми зубами в его кожаную одежду, взбираясь ему на спину и плечи. Оглядевшись кругом безумными глазами, Джон закричал испуганно:

– Да тут этого зверья миллион двести тысяч, ребята! Их не перебьешь! Гарри-то прав! Надо удирать!

Следуя за показывавшим дорогу Гарри, они помчались вперед, затаптывая буквально сотни копошившихся под их ногами крыс. Среди последних воцарилось замешательство, но крыса не так-то легко отказывается от своей добычи: тысячи и тысячи животных с кровожадным визгом бросились по следам убегавших.

Сколько времени продолжался безумный бег людей, уходивших от прожорливых острозубых врагов, сказать трудно. Но вот Гарри остановился, тяжело дыша, и воскликнул:

– Дорога закрыта! Взрыв вызвал обвал!

– А крысы тут как тут! Они сожрут нас в мгновение ока. Ты завел нас сюда, Гарри, так придумай же что-нибудь для нашего спасения! – обратился к нему Бэд Тернер.

– За мной! Сюда!

И Гарри бросился к небольшому помосту из досок, опиравшихся на четыре столба. Было положительно чудом, что этот помост уцелел после потрясения, вызванного взрывом, но беглецам было не до того, чтобы долго раздумывать, как и почему уцелел помост. Моментально они вскарабкались на него и засели сверху. Не прошло и двух-трех минут, как авангард крыс столпился уже у помоста.

Маленькие, но свирепые хищники отнюдь не отказывались от надежды добраться до своей добычи.

Громкий писк и визг возвестил беглецам, что они открыты и что осада продолжается.

В самом деле, наиболее дерзкие из крыс немедленно полезли по столбам, с поразительной ловкостью карабкаясь и извиваясь, словно змеи.

– Э, да они и тут нас в покое не оставляют! – изумился Бэд Тернер, который теперь только начал понимать, с каким ужасным врагом приходится иметь дело.

– Не зевайте, дядя Джон! – крикнул Гарри. – Тут придется работать не языком, а руками!

И беглецы снова взялись за свое оружие, то есть за колья и обломки досок, с помощью которых сбивали со столбов лезущих наверх крыс.

Воздух в пещере, и без того душный и насыщенный миазмами, скоро пропитался острым запахом крови: колья охотников меткими ударами обращали тела крыс в окровавленные лепешки. А когда убитые крысы падали на землю, раздавался характерный хруст дробимых острыми зубами костей. Уцелевшие крысы набрасывались на своих погибших товарок и моментально пожирали их.

Трудно сказать, сколько времени длилась эта фантастическая борьба людей с грызунами. Но скоро люди уже стали выбиваться из сил, и, казалось, близился тот момент, когда крысам удастся овладеть помостом…

– Бейте, бейте, Джон! – кричал время от времени хриплым голосом Гарри.

В свою очередь, Бэд Тернер не переставал подстрекать злополучного индейского агента, напоминая ему, что со стороны крыс его скальпу грозит не меньшая опасность, чем со стороны ненавидимой им Миннегаги.

Но вот, казалось, ряды крыс несколько поредели. Возможно, наиболее голодные и наиболее смелые хищницы были истреблены в беспощадной схватке, другие утолили свой голод их же телами, третьи были слишком напуганы: так или иначе, но через пять минут авангард грызунов обратился в бегство, и до безумия утомленные беглецы получили возможность хоть немного отдохнуть.

За рассеявшимся авангардом серой лавиной прокатились, уходя куда-то, тысячи и тысячи крыс, составлявших колоссальную армию. Эти уходили, не обращая на людей никакого внимания, и только немногие пытались забраться на помост, но их сбрасывали вниз метким ударом.

Шествие крыс продолжалось не менее получаса.

– Уф! – перевел дыхание Джон. – Ей-богу, у меня голова кружится, когда я гляжу на эту нечисть.

Прошло еще полчаса, и около помоста воцарилась тишина: крысы исчезли, и от них ничего не осталось на память беглецам, кроме нескольких довольно-таки болезненных укусов.

– Ну, будем сходить, что ли? – осведомился нетерпеливый Джордж.

Но Гарри отсоветовал: он опасался, что хищницы-крысы могут находиться неподалеку и тогда снова придется сражаться с ними, а все четверо чувствовали себя настолько усталыми, что едва ли были способны оказать грызунам серьезное сопротивление.

Гарри и Джордж, поддаваясь усталости, воспользовались случаем и немедленно задремали, оставив сторожить Джона и Бэда Тернера, которые не могли сомкнуть глаз.

По прошествии некоторого времени, убедившись окончательно, что крыс вблизи нет, Джон и Тернер разбудили дремавших товарищей, и все четверо снова пустились в скитания по подземным галереям брошенной шахты.

Час проходил за часом, одну галерею за другой обследовали скитальцы, ища выхода, но – увы! – выхода не отыскалось: по большей части они натыкались на тупики или так называемые слепые галереи без сообщения с поверхностью земли. А раз или два, когда им уже казалось, что спасение близко, что они сейчас окажутся на свободе, им приходилось испытывать горькое разочарование, увидев перед собой обрушившиеся колоссальные глыбы земли, для проложения дороги в которых понадобились бы целые месяцы работы.

Свинцовая усталость мало-помалу овладевала несчастливцами. Их внутренности терзал голод, головы были тяжелы, мысли путались. То, что они видели, то, что было реальным, начинало казаться им кошмарным сном. И, наоборот, рождавшиеся в воспаленном мозгу образы, дикие и нелепые, казались реальной действительностью. Особенно страдал Джон. Ему то казалось, что он видит свет, что он дышит воздухом прерии, то вдруг начинали чудиться какие-то призраки. Он видел ожившие трупы погребенных в пещере индейцев, ему мерещилась беспощадная Миннегага, которая глядела на него полными злорадства и ненависти очами.

И остальные тоже находились в состоянии, близком к бреду.

Отдохнув, они приходили в себя, но ужас гнался за ними по пятам и гнал их все дальше и дальше по подземным галереям из одного конца покинутой шахты в другой.

– Шабаш! – произнес Гарри, останавливаясь перед грудой перемешавшихся с землею обломков бревенчатой обшивки какой-то галереи. – Шабаш, говорю я.

– Что случилось? – осведомился Бэд Тернер.

– Больше шляться нет надобности: мы обследовали всю не подвергшуюся разрушению часть шахты. Выхода нет!

– Что же будет? – спросил Бэд Тернер.

– Ничего не будет! Осталось помирать!

– Помирать? – промолвил Бэд Тернер. – Гм! Собственно говоря, я не испытываю ни малейшего желания сделать эту глупость. Но если ничего другого не остается, то я от компании не отстану. Во всяком случае, времени у нас, должно быть, еще достаточно, и…

Пошарив у себя в карманах, он озабоченным тоном спросил у Гарри:

– А что насчет гризу? Есть он тут или нету?

– Судя по пламени лампочки, – отозвался усталым голосом траппер, – нам нечего опасаться гризу. А что?

– А то, что я хочу курить! – хладнокровно отозвался Бэд Тернер и, переходя от слов к делу, немедленно принялся набивать табаком свою трубку.

Глава VЕще одна партия бокса

– Нет, я не сделаю ни шагу больше! Вы меня надули, мистер бандит! Вы заставили меня отправиться в степь под предлогом, что устроите для меня порядочную охоту на бизонов. А вместо этого, когда я вижу бизонов и показываю их вам, вы отказываетесь пуститься по их следам. Это новое надувательство, но с меня довольно – я не сделаю ни шагу дальше.

– Не ерундите, милорд! Поймите, тут не до охоты на бизонов. Мне с величайшим трудом удалось вывести вас из лагеря индейцев, которые каждую минуту могут спохватиться и, заподозрив неладное, броситься по нашим следам. Где уж тут думать о бизонах.

– Мне до этого нет никакого дела! Я хочу охотиться на бизонов. Больше я ничего не знаю.

– Так вы последуете за мной или нет?

– Я уже сказал: нет!

– Послушайте, милорд! Еще раз я попробую говорить с вами как с разумным человеком. Дело таково: четверо знаменитых охотников прерии, среди которых находится Бэд Тернер, понимаете ли вы это – сам Бэд Тернер, – погребены заживо. Они еще живы, но если через сутки мы их не освободим – они погибли. Ради этого я ставлю на карту мою собственную шкуру. Вы думаете, мне было легко бросить индейцев, изменить им? Думайте что хотите, но у меня сердце лежит к краснокожей расе. Изменить индейцам с легким сердцем я не могу. Но ради Бэда Тернера и его товарищей я на это пошел. Я направляюсь к генералу Честеру. Для этого нужно, чтобы вы сопровождали меня.

– Мне нет никакого дела до ваших приятелей, таких же бандитов, как и вы. Я приехал в Америку не для того, чтобы заботиться о каких-то охотниках. Тем более речь идет именно о тех самых трапперах, которые обманули меня. Я возвращусь к индейцам и попрошу их устроить для меня грандиозную охоту на бизонов.

– Нет, вы не вернетесь в лагерь индейцев!

– Кто мне может запретить? Я свободный человек!

– Не совсем, милорд. Если дело пошло так, то я категорически заявляю, что не позволю вам вернуться к индейцам. Опомнитесь, и поедемте вместе к генералу Честеру. Иначе…

– Что иначе?

Взбешенный этим нелепым сопротивлением эксцентричного англичанина, экс-бандит неожиданно повернул свою лошадь и поднял ее на дыбы, а потом дал ей шпоры. Лошадь рванулась и грудью сбила с ног коня лорда Вильмора. Но англичанин не растерялся, и Сэнди Гук, к своему удивлению, увидел его сейчас же в полной готовности дать отпор хотя бы при помощи кулаков. Тогда американец, в свою очередь, соскочил с седла.

– Вот как, милорд? – закричал он. – Очевидно, вы уже забыли, как я вас отдул. Не хотите ли попробовать еще моих кулаков?

– Хочу заставить вас попробовать это же самое кушанье! – ответил лорд Вильмор.

– Ладно. Значит, снова устроим маленькую партию бокса?

– Ничего не имею против этого… Начинайте!

– Сейчас. За этим дело не станет. Но мне пришла в голову одна мысль. Из-за чего, собственно, будем мы драться?

– Из-за чести.

– Нет, я старый воробей, и меня на этом не проведешь! Подраться я всегда готов, но было бы из-за чего! Условимся так: если победите вы, то мы с вами вернемся к индейцам, я как-нибудь улажу все и даже устрою для вас охоту на бизонов; если же вы окажетесь побежденным, то тогда вы обязуетесь беспрекословно последовать за мной. По рукам, что ли?

Подумав несколько мгновений, англичанин кивнул головой.

– Согласен, но с одним условием! – сказал он. – Вы у генерала Честера уладите свои дела, а потом устроите для меня охоту на бизонов!

– Будь по-вашему. Начинайте!

– Начинайте вы!

И снова в прерии разыгралась странная, нелепая сцена: два человека, выбрав маленькую площадку, набросились друг на друга, махая кулаками. Тяжкие удары ложились на живое тело. Слышались вздохи и стоны.

На этот раз Сэнди Гук встретил гораздо более серьезное сопротивление, чем раньше. Лорд Вильмор, по-видимому, собрал все свои силы, призвал на помощь весь богатый опыт. Он держался крайне осторожно, не переходя в атаку, а только обороняясь и подстерегая, не сделает ли какой-либо ошибки Сэнди Гук.

После пятиминутной схватки, окончившейся безрезультатно, соперники разошлись отдохнуть.

– Ну, что же, милорд? – заговорил Сэнди Гук. – Может быть, вы одумались и теперь согласны ехать к генералу Честеру?

– Могу предложить вам тот же вопрос, мистер бандит: может быть, вы уже одумались и согласны вернуться со мной к индейцам?

– Значит, милорд, будем продолжать?

– Значит, будем продолжать!

И они опять набросились друг на друга.

Вторая схватка затянулась. Несколько раз Сэнди Гуку пришлось попятиться перед наседавшим на него англичанином. Приходилось круто, и он это хорошо сознавал. Но, с другой стороны, лорд Вильмор, видимо, уставал, дышал тяжело и неровно, глаза его помутились.

Еще несколько выпадов – и вдруг, отбив удар лорда Вильмора, направленный в грудь, Сэнди Гук нанес англичанину, в свою очередь, почти одновременно два жестоких удара по голове.

Лорд Вильмор свалился на землю и пришел в себя только тогда, когда сердобольный бандит влил ему в глотку порядочную порцию виски.

– Ну, как дела, милорд? – осведомился Сэнди Гук.

– Собственно говоря, очень недурно, но, кажется, вы мне разбили череп!

– Нет, едва ли, милорд! Череп у вас, надо сказать по справедливости, словно из чистейшей меди отлит! Поболит у вас голова, это верно. Но головная боль вещь неопасная. Итак, вы довольны?

Вильмор молча кивнул головой.

– Может быть, вы настолько оправились, что мы можем продолжить наш путь?

Лорд огляделся вокруг мутными глазами, потом заявил:

– Хорошо. Но вы, мистер бандит, не забудете своего обещания и устроите мне охоту на бизонов?

С этими словами он попробовал приподняться, но со стоном опустился на землю снова, пройдя лишь два шага: полученный им от Сэнди Гука урок был слишком солиден даже для его крепкой головы.

Увидев печальное положение своего компаньона, Сэнди Гук снова прибег к всеспасительному средству, к фляжке с виски, а когда и это помогло мало, то американец попросту втащил лорда Вильмора на спину мустанга.

– Можете ли вы держаться в седле? – спросил он.

– Попробую! – ответил англичанин.

И они тронулись в путь.

Иногда Сэнди Гук оглядывался по сторонам: он опасался, что бегство уже открыто индейцами и началось преследование. Но одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в отсутствии близкой опасности. Краснокожие или не обнаружили бегства, или не имели времени заняться преследованием. Так или иначе, но беглецы могли беспрепятственно продолжать свой путь.

Сэнди Гук гнал лошадей без сожаления, давая им только тогда передышку, когда они выбивались из сил и готовы были упасть.

Так прошло несколько часов.

– Стой! Кто идет? Ни с места! Руки вверх! Не шевелись! – неожиданно прозвучал повелительный голос, и в двадцати шагах от странников заблестели дула трех винтовок.

– Друзья! Не стреляйте! – спокойно отозвался Сэнди Гук.

– Брось карабин. Сойди с коня! – продолжал командовать незнакомый голос.

Сэнди Гук повиновался и снял с седла лорда Вильмора. Через минуту они были окружены маленьким отрядом американских волонтеров. Это были солдаты генерала Честера.

– Мы должны немедленно видеть вашего командира. Ведите нас к генералу! – сказал Сэнди Гук командовавшему сержанту.

– Не торопись, дружище! Генерал ближе, чем ты думаешь. Смотри, как бы он не подарил тебе хорошую веревку! – ответил сержант.

Но Сэнди Гука трудно было смутить.

– О веревке не беспокойся, мой милый! – ответил он солдату хладнокровно. – Смотри, как бы генерал не снял с тебя галуны за то, что ты задерживаешь таких важных персон, как мы.

– Ого?! – засмеялся сержант. – А что ты за птица? Раскрашен ты под индейца, но меня не надуешь: ты такой же краснокожий, как я – негр.

– Генерал Честер знает, кто я! – высокомерно ответил бандит.

– А твой спутник? Может быть, тоже какая-нибудь знатная штучка?

– Разумеется! – ответил Сэнди Гук. – Это настоящий английский лорд.

– О-о? Почему не китайский император?

– Китайский император покуда слишком занят: он чистит свои сапоги. Ну, довольно болтать! Веди нас!

Солдаты, отобрав винтовку и револьвер Сэнди Гука и убедившись, что лорд Вильмор без оружия, повели их.

Через четверть часа Сэнди Гук и лорд Вильмор были в большой походной палатке, где, сидя за грубо сколоченным столом, рассматривал какие-то документы и карты человек лет пятидесяти с серо-стальными глазами, широким лбом и квадратными челюстями бульдога.

Это был генерал Честер, имя которого навсегда останется в истории борьбы двух рас.

Увидев пришельцев, которых сопровождал с револьвером в руке сержант, генерал Честер круто повернулся и устремил свой взор на лицо Сэнди Гука.

– Белый, переряженный индейцем! – сказал он сухо. – Что вы за люди? Что вам нужно? Откуда вы?

Сэнди Гук выступил несколько вперед.

– Позвольте, генерал, рекомендовать вам его светлость лорда Вильмора! – произнес он.

– Этот субъект – англичанин? – удивился генерал, разглядывая странную фигуру злополучного охотника на бизонов.

– Я вовсе не субъект! – надменно возразил лорд Вильмор. – Я действительно подданный ее величества королевы Великобритании. Меня зовут Джемс Патрик Мария Дункан Этельред Жозеф, лорд Вильмор, виконт Леннокс, барон Тоуорд, граф Виндов.

Я наследственный пэр Англии, кавалер орденов Подвязки, Святого Патрика и Святого Дунстана. С кем имею честь?

Генерал Честер, оглушенный этим потоком имен и титулов, невольно засмеялся.

– Меня зовут Вильямом Честером! – сказал он. – Я – генерал на службе Североамериканских Соединенных Штатов. Прошу присесть, милорд! Теперь узнаем, кто вы, замаскированный индейцем белый. Может быть, у вас тоже имеется несколько титулов и ваше имя звучит гордо?

– Само собой разумеется! – ответил, не смущаясь, Сэнди Гук.

– Ну, так выкладывайте ваши титулы и ваши имена!

– Я, видите ли, генерал, покуда вынужден путешествовать инкогнито! – важно произнес бандит.

Генерал вытаращил глаза.

– Вот что, генерал! – перешел на серьезный тон Сэнди Гук. – Я, конечно, скажу вам мое имя и все прочее. Но у меня есть веские основания поставить одно условие. Сначала я вам скажу, что привело меня к вам. Дело это очень важное. Вы же дайте слово, что если и вы признаете это дело таким серьезным, каким считаю его я, то тогда вы не… не повесите меня, узнав мое настоящее имя и титулы.

Удивлению генерала не было конца. Но он не растерялся.

– Не проще ли будет, – сказал он, – мистер Неизвестный, приказать повесить вас теперь же как явно подозрительную личность, к тому же явившуюся к нам с индейской стороны?

– Совершенно согласен, генерал. Но только, повесив меня, вы этим подпишете смертный приговор некоему Бэду Тернеру.

– Бэду Тернеру? Моему лучшему разведчику?

– Да. И с ним еще погибнут бравые трапперы – Джон, известный под именем «индейского агента», много лет служивший разведчиком полковнику Деванделлю, и два его неразлучных спутника, трапперы Гарри и Джордж. Все четверо находятся в руках краснокожих. Освободить их без моей помощи нет возможности, потому что только один я знаю, в какую дыру их заткнули индейцы. Собственно говоря, я делаю большую глупость: ради того, чтобы спасти этих людей, я ставлю на карту всю мою репутацию!

Генерал Честер, заметно волнуясь, шагал по палатке, бросая время от времени испытующие взгляды на стоявшего в непринужденной позе «мистера Неизвестного».

– Скажите мне ваше имя! – коротко промолвил он.

– С величайшим удовольствием. Но только тогда, когда буду иметь ваше слово, что вы меня не повесите.

– Да что, черт возьми, у вас на совести несколько убийств, что ли? Ну, ладно! Даю слово.

– Благодарю. Убийств на моей совести, генерал, нету. Но несколько железнодорожных поездов имеются.

– На вашей совести имеются несколько железнодорожных поездов? Ничего не понимаю!

– Я – Сэнди Гук!

– Ах, дьявол! Вы – Сэнди Гук? Знаменитый грабитель поездов?

– К вашим услугам!

– Да вас надо немедленно повесить!

– А ваше слово, генерал?

– Я дал слово не вешать? Хорошо, я прикажу вас расстрелять. Таким образом, мое слово не будет нарушено…

– А в то же время Бэд Тернер, Джон и его спутники погибнут!

Генерал сердито стукнул кулаком. Помолчав немного, он прошелся из угла палатки в угол, потом остановился перед Сэнди Гуком, заглянул ему пытливо в глаза, пожал плечами, отошел, сел у стола, покрытого картами, и сказал:

– Ну, ладно. Ни вешать, ни расстреливать вас я не буду. Бэд Тернер дороже какого-нибудь…

Он не докончил.

– Бэд Тернер в десять раз дороже Сэнди Гука! – кивнул головою бандит. – Именно поэтому, генерал, я и рискнул порвать с индейцами и явиться к вам в лагерь, зная отлично, чем это может окончиться.

– Вы не из робких, мистер Гук!

Сэнди Гук с довольной улыбкой принял комплимент, потом, не ожидая приглашения, взял свободный стул и сел рядом с генералом Честером.

– Итак, генерал, – сказал он, – дело в следующем. Я обнадежил Джона, индейского агента, что я постараюсь спасти его и его спутников. Ужасно, знаете ли, было бы неприятно, если бы знаменитый шериф из Гольд-Сити, которого в прерии называют «грозою бандитов», погиб от рук краснокожих. Ну, да и Джона, индейского агента, было бы жаль. Он порядочный парень! Все они попались в руки отряда индейцев, сахемом которых является знаменитая Миннегага.

– Как? Миннегага? Дочь Яллы?

– Вот именно, генерал. Я рассчитывал, что у меня найдется время устроить побег пленникам, но, на беду, разведчики донесли, что вы приближаетесь к горам Ларами. Миннегага распорядилась похоронить пленников заживо в одной пещере, куда брошены также трупы нескольких индейских воинов, павших в бою вчера. Думаю, пленники выдержат еще несколько часов. Сам я не мог ничего уже сделать для их освобождения и потому решился бросить все и направиться к вам. Если вы лично не пойдете на выручку, то дайте мне пятьдесят или шестьдесят ваших солдат; я думаю, этого будет достаточно…

– Слушайте, мистер Гук! Пятьдесят или шестьдесят солдат могут попасть в ловушку и потерять свои скальпы. Вы меня понимаете?

– Отлично! Вы хотите сказать, что боитесь, как бы Сэнди Гук не оказался предателем и не погубил несколько десятков ваших подчиненных. Распинаться и уверять вас в обратном я не стану. Конечно, я – бандит. И я много лет якшаюсь с краснокожими. Но, генерал, подумайте: очищать карманы путешественников или ограбить хотя бы почтовый поезд, как это не раз проделывал я, – это одно, а повести на убой полсотни моих же соотечественников, моих братьев, генерал, это совсем другое.

– Правда. Я об этом не подумал. Извините. Хорошо. Вы получите в свое распоряжение целый отряд, мистер Гук. Постарайтесь спасти Бэда Тернера и его товарищей. А я постараюсь выхлопотать вам полную амнистию и забвение ваших грешков.

– Будем говорить! – отозвался спокойно Сэнди Гук, придвигая свой стул к креслу генерала.

Глава VIВ лагере генерала Честера

Объяснения Сэнди Гука с генералом Честером затянулись на добрых полчаса. Генерал очень охотно предпринял бы все для спасения Бэда Тернера и его спутников, но предприятие, которое затевал Сэнди Гук, казалось настолько рискованным, что невольно в душу Честера закрадывались сомнения, и временами он был близок к тому, чтобы, признав дело безнадежным, отказаться отдать в распоряжение Сэнди Гука просимых волонтеров. Но когда он вспоминал, каким мукам должны подвергнуться в своей ужасной могиле заживо похороненные бедняги, какие ужасы переживают они, его сердце сжималось тоскою, и решимость довериться Сэнди Гуку крепла. Итак, все было обговорено, все было покончено, Честеру оставалось только сделать распоряжение о командировании солдат, как вдруг в его голове блеснула мысль.

– Послушайте, мистер Гук, – сказал он, обращаясь к экс-бандиту. – Может быть, в вашем распоряжении имеются какие-либо сведения об одном из лучших моих офицеров? Он отправился на разведку в эти проклятые горы несколько дней тому назад и словно канул в воду.

– Должно быть, – отозвался Сэнди Гук, подумав, – это молодой поручик полка волонтеров Колорадо?

– Да, да! Он был в мундире этого полка. Где он? Что с ним?

– Его взял и держит в плену Сидящий Бык, вероятно, в расчете получить за него выкуп или воспользоваться им при размене пленных.

– Так, значит, молодой Деванделль жив? – радостно воскликнул генерал. – Слава богу, а я считал его уже погибшим.

Очередь изумиться была за Сэнди Гуком.

– Молодой Деванделль? – спросил он. – Сын несчастного полковника Деванделля, заживо скальпированного Яллой, матерью Миннегаги!

– Да! Именно, сын моего старого боевого товарища, злополучного Деванделля, так жестоко поплатившегося во время последнего восстания краснокожих. Может быть, вы знали полковника?

– Нет, генерал! Но историю его злоключений знает в прерии каждый ребенок. Будем надеяться, что он еще не открыл своего имени Сидящему Быку, генерал.

– Чего же ему скрывать свое имя?

– О боже! Вы забываете о существовании достойной наследницы Яллы, Миннегаги, которая своей свирепостью перещеголяет самого свирепого индейского сахема. Ведь если бы Миннегага узнала, кто пленник Сидящего Быка, она перевернула бы и небо, и землю, лишь бы заполучить Деванделля в свои руки. А тогда ничто не спасло бы его: Миннегага не отдаст его ни за какой выкуп, разве только предварительно оскальпировав, как когда-то ее мать оскальпировала старого полковника Деванделля.

Генерал взволнованно прошелся вокруг стола, обдумывая что-то. Потом он остановился перед собеседником.

– Послушайте, Сэнди Гук. Скажите, откуда вы родом?

По лицу экс-бандита пробежала легкая судорога. Взор сделался мрачным. Казалось, он вздрогнул, словно получив неожиданный удар. Сначала он потупил голову, потом встряхнулся и произнес глухим голосом:

– Я из Мэриленда. Но… почему вы спрашиваете это, генерал?

– Вы и там натворили что-нибудь? Вам нельзя было бы воротиться на родину?

Вместо ответа Сэнди Гук взглянул на Честера помутившимся взором, в котором ясно читалось страдание.

– Там я родился, там могилы моего отца и моей матери. Но если я покажусь туда, меня ждет веревка. Зачем вы напоминаете мне об этом, генерал?

– Значит, я не ошибся? Слушайте, Сэнди! Освободите молодого Деванделля, и я ручаюсь, что, когда вы вернетесь в Мэриленд, вас не только не будут травить, как дикого зверя, а, наоборот, встретят радушно. Мало того. Вы вернетесь к себе на родину не голышом, а совершенно независимым человеком, потому что, когда вы приведете в мою палатку поручика Деванделля, я собственноручно отсчитаю вам пять тысяч долларов.

Глаза Сэнди Гука то загорались, то потухали. Его могучая грудь ходила ходуном, огромные кулаки то сжимались, то разжимались.

– Мэриленд… Родная земля… Мой родной край… – шептал он. – О благословенный край! Там стоят зеленые леса, по тропинкам которых я бегал, когда был ребенком. Там журчат потоки, на берегах которых бродил я юношей. И там прошла моя светлая юность. Вернуться туда? Вернуться не украдкой, а при свете дня, получить право смотреть прямо в глаза всем и каждому.

Он смолк, потом забормотал снова:

– Сидящий Бык – это человек, которого боятся даже сами индейцы. Попытаться освободить Деванделля из рук Сидящего Быка – это равносильно тому, что попытаться голыми руками вырвать ягненка из пасти гризли. Но… Мэриленд, Мэриленд.

Он круто повернулся к генералу и произнес:

– Деванделль будет освобожден, или я сложу свои кости в лагере индейцев.

– Вы также получите пять тысяч долларов.

– Ни одного гроша! Мне не нужны деньги! Мне нужен мой родной край.

Совершенно неожиданно из угла, в котором молча заседал лорд Вильмор, послышался его скрипучий и гнусавый голос:

– В Америке все странно! Даже бандиты оказываются джентльменами. Я начинаю чувствовать, что мой сплин проходит от удивления. А я истратил несколько десятков тысяч фунтов стерлингов на докторов и лекарства совершенно безрезультатно. Мистер Гук! Я обещаю вам вознаграждение не за освобождение этого молодого американского офицера, до которого мне нет никакого дела, а за излечение меня от сплина. Вы получите от меня тысячу фунтов стерлингов. Но, насколько я понял, вы намерены отправиться в горы к индейцам? Я желаю сопровождать вас.

– Да что вы там будете делать, милорд? – удивился генерал Честер. – Вас могут убить.

– О, нет! Ведь я англичанин.

– Едва ли они будут справляться о вашей национальности.

– Ничего не значит! У меня крепкий череп. Сэнди Гук пробовал убить меня ударами кулака по голове, но из этого ничего не вышло.

– Что такое, мистер Гук? – спросил удивленно генерал. – Вы хотели убить этого человека? За что?

– Нет, генерал. Мы просто устроили два раза маленькую партию бокса. Разумеется, при этом не обошлось без пары тумаков. Англичанин ударил меня головой в живот так, что я думал, будто мои кишки порвались. В свою очередь, мне пришлось вразумлять его парой тумаков по голове. И, как видите, мы остаемся добрыми приятелями, и милорд, чтобы только не разлучаться со мной, готов снова отправиться к индейцам.

Англичанин утвердительно кивнул головой и произнес кратко:

– Да! Пара тумаков в голову. Он хорошо дерется! Он вышиб у меня два зуба. Ловкий был удар! Я доволен! Он почти перебил мне одно ребро. Я доволен! Он обещал мне устроить охоту на бизонов. Надеюсь, я буду доволен.

Произнеся эту речь, краткую, но очень содержательную, лорд Вильмор хладнокровно принялся ковырять в зубах поднятой на полу палатки соломинкой. Генерал и Сэнди Гук обменялись взглядами, потом, не обращая внимания на эксцентричного сына туманного Альбиона, приступили к обсуждению вопроса, как надлежит организовать экспедицию для спасения сначала Бэда Тернера и его товарищей, а потом уже молодого поручика Джорджа Деванделля, которому, по крайней мере сейчас, покуда Миннегага не узнала его имени, не грозила опасность быть скальпированным.

По-видимому, Честер все еще не мог подарить полного доверия экс-бандиту. Во всяком случае, сообщая ему о своем согласии предоставить в его распоряжение отряд из пятидесяти или шестидесяти волонтеров, Честер сказал откровенно:

– Вот что, мистер Гук! Вам не в обиду, но я ведь отвечаю за жизнь моих солдат. Сержант получит приказание не спускать с вас глаз.

– Как вам будет угодно! – пожал плечами Сэнди Гук.

– Да! И если мои солдаты окажутся в ловушке, то…

– То ваш сержант всадит мне пулю в лоб? – засмеялся Сэнди Гук. И потом добавил:

– Не беспокойтесь, генерал! Пули я не побоялся бы, и, поверьте, если бы речь шла о ловушке, то я всегда сумел бы ускользнуть, но, с одной стороны, речь идет о спасении таких людей, как шериф Бэд Тернер, а с другой стороны, вы мне обещали реабилитировать меня и дать мне возможность вернуться на родину. Можете принимать какие угодно меры предосторожности. Это дело ваше, и я обижаться не буду. Позаботьтесь только об одном, чтобы у сержанта в голове имелось сколько-нибудь мозга, и дайте ему такие инструкции, чтобы он не напутал и не связал меня по рукам и ногам в самый нужный момент. Больше мне ничего не надо.

С этими словами Сэнди Гук покинул палатку генерала Честера. Лорд Вильмор раскланялся и вышел вслед за ним, заверив на прощание генерала, что в случае удачи охоты на бизонов он не замедлит снабдить генерала парою рогов.

Глава VIIНа плоскогорье Ларами

Забрезжил рассвет, и время от времени степь оглашалась заунывным воем койотов, покончивших с ночными скитаниями и торопившихся возвратиться в свои логовища раньше наступления дня. Иные из этих трусливых хищников прерии, заслышав издалека топот лошадиных копыт, припадали к земле и ползли по ней беззвучно, покуда в волнах предрассветного тумана не подбирались совсем близко к порядочному отряду всадников. Это были волонтеры генерала Честера, отправившиеся с Сэнди Гуком в рискованную экспедицию в горы Ларами.

Отрядом командовал уже знакомый нам сержант, а в состав отряда входило пятьдесят отборных молодцов, в которых без труда можно было узнать ковбоев, этих несравненных всадников, едва ли не лучших кавалеристов в мире, и притом великолепных солдат для партизанской войны, где от каждого человека требуются исключительная выносливость, почти звериная хитрость и отличное знание местности. Все волонтеры были вооружены прекрасными магазинными скорострелками, и лишь у нескольких человек имелись карабины, которые отличаются дальностью и меткостью боя. Помимо ружей, разумеется, не было недостатка в револьверах и страшных длинных ножах, столь популярных на Диком Западе, где даже дети часто решают свои споры смертельными поединками на ножах. Кроме волонтеров и Сэнди Гука, здесь находился и незадачливый охотник за бизонами, лорд Вильмор, который вез с собою прекрасный карабин, подаренный ему генералом Честером, и сгорал от нетерпения, ожидая, когда представится случай пустить в ход оружие.

Часа полтора или два всадники мчались вверх по течению горного потока, добрались до устья большого каньона, там сделали небольшую остановку, чтобы дать отдохнуть лошадям, потом опять пустились в путь и, наконец, оказались в той местности, в которой еще недавно бродили разведчики отряда Миннегаги.

Несколько раз сержант приподнимался на седле и осматривал пытливо окрестности; его взор не открывал ничего подозрительного, однако он не успокаивался.

– Что вы все нюхаете воздух? – осведомился Сэнди Гук смешливым тоном.

– Пусть осел лягнет меня в затылок, если здесь не пахнет индейцами! – ответил бравый сержант.

– Обоняние у вас удивительное! Любовь к копытам осла еще больше. Но прозакладываю сто долларов против одного, что на этот раз ваш нюх вам изменил, – отозвался Сэнди Гук. – Я знаю, о чем вы говорите: там, где пройдет отряд моих краснокожих приятелей, действительно в воздухе немало времени носятся миазмы, потому что индейцы словно пропитываются в ужасной атмосфере своих вигвамов, полных нечистот. Но на этот раз здесь пахнет только дымом и ничем больше. И, признаюсь, это меня беспокоит, потому что пожар в степи давно кончился, лес не горит, и я решительно не понимаю, откуда доносится запах дыма, да притом же запах горящего каменного угля…

В это мгновение до слуха говорящих долетел звук, напоминающий звук выстрела из тяжелого орудия.

Сержант встрепенулся.

– Стреляют! – крикнул он, хватаясь за свой винчестер. – Вот видите, индейцы-то близки, хотя вы почему-то уверяете в противном. Смотрите в оба, ребята! Как бы нам не вляпаться!

– Я вижу, что тот осел, которого вы упрашивали лягнуть вас в затылок, уже угостил вас однажды, но вместо затылка попал копытом в лоб! – сказал Сэнди Гук, тревожно озираясь вокруг. – Кто вас научил верить подобной глупости, будто краснокожие обладают пушками? Пушек у них от сотворения мира никогда не было, да они и не умеют с ними управляться.

– Так что же тогда грохнуло? Может быть, взорвалась мина? – почесал затылок сержант.

Лицо Сэнди Гука побледнело, и руки задрожали.

– На этот раз ваши мозги вам не изменили! – ответил он угрюмо. – Боюсь, что вы угадали. Произошел какой-то взрыв. Но в чем дело? Вот уже в двух шагах от нас вход в пещеру, или, правильнее, в ту шахту, куда индейцы запрятали шерифа и его спутников. Грохнуло именно словно под землей, но ведь у Тернера и его товарищей не было ни щепотки пороху, и устроить взрыв они не могли никоим образом. Что же взорвалось? Стойте! Сейчас мы узнаем. Спешивайся, ребята!

– Однако вы, мистер Гук, командуете таким тоном, как будто в самом деле отряд поручен не мне, а вам, – обидчиво заметил сержант, но тем не менее и сам спешился, подобно всем своим подчиненным, исполнившим распоряжение Сэнди Гука без всяких возражений.

– Будет вам, не препирайтесь! – отозвался примирительным тоном Сэнди Гук. – Ведь речь идет о том, чтобы выручить попавших в страшную беду бравых ребят. Вот они замурованы тут. Видите, какими глыбами индейцы завалили вход в шахту? Давайте-ка попробуем отвалить эти камни.

Человек десять или двенадцать бросились к указанному месту, но через пять минут они обескураженно отошли в сторону: вход в шахту оказался заваленным такими огромными осколками скал, что не было никакой возможности пробраться внутрь, не прибегнув к помощи разных инструментов и аппаратов. В то же время сквозь щели между камнями пробивались струйки дыма с характерным запахом.

– Гризу! – воскликнул испуганно Сэнди Гук. – Так вот где произошел, значит, взрыв! Но я не поверю, что мои друзья погибли при взрыве, покуда не увижу их тел! Здесь нам делать нечего. Я знаю другой вход в шахту. Дайте десяток ваших людей, и мы попытаемся пробраться туда.

Сержант сначала заколебался, но сами солдаты, зная, что речь идет о спасении знаменитого шерифа из Гольд-Сити и его товарищей, были готовы на какой угодно риск, и таким образом дело уладилось к общему удовольствию. Под руководством Сэнди Гука маленький отряд прошел некоторое расстояние и добрался до целой группы давно покинутых и обветшалых зданий, в которых с первого взгляда можно было узнать обычного типа постройки большой каменноугольной копи. Солдаты с любопытством поглядывали на эти здания и держались наготове на случай неожиданного нападения спрятавшихся в засаде индейцев. Но кругом царили тишина и полное спокойствие, нигде не было ни следа краснокожих.

– Сюда! Вот где есть вход! – скомандовал Сэнди Гук.

Солдаты, робко озираясь, последовали за ним в какую-то галерею, сплошь заваленную обломками деревянной обшивки.

Воздух этой галереи был словно насыщен запахом гари и зноем. Кое-где раздробленные куски досок и балок, казалось, еще тлели, а по обвалам стен и потолка, которые обнажили свежую породу, Сэнди Гук безошибочно определил, что вихрь, образовавшийся при взрыве гризу, прошел именно по той галерее. И, казалось, тут еще пахнет газом.

– Стойте смирно! – распорядился Сэнди Гук сопровождавшим его волонтерам. – Не шевелитесь, затаите дыхание!

– Индейцы? – осведомился шепотом сержант.

Не отвечая, экс-бандит приложил палец к губам, потом с расстановкою ударил несколько раз прикладом карабина по загородившей дорогу глыбе, явно недавно свалившейся с потолка, и снова прислушался. И словно свершилось чудо: из недр земли донесся звук человеческого голоса, откликнувшегося на зов Сэнди Гука.

– На помощь!… Помогите! – чуть слышно прозвучали слова под землей.

– Слышали? – повернулся Сэнди Гук к спутникам.

– Слышали, слышали! – отозвались волонтеры.

– Будь я проклят, если это не голос Бэда Тернера! – воскликнул обрадованно Сэнди Гук. – Я так и знал, они пробрались сюда еще раньше взрыва. Должно быть, кто-нибудь из трапперов работал когда-нибудь в каменноугольных копях и сообразил, что надо делать.

– Да не болтайте вы! – прервал его сержант. – Пусть осел лягнет меня в затылок! В самом деле, это мистер Тернер, приятель генерала Честера. Мы должны его выручить. Не побоюсь того, что своды галереи могут обвалиться на мою голову. Ведите нас!

И они бросились разыскивать проход внутрь шахты, чтобы добраться до погребенных заживо.

Поиски увенчались только относительным успехом: Сэнди Гуку удалось разыскать продолжение той галереи, в которой находились беглецы, но, к несчастью, взрыв гризу завалил часть галереи, и теперь между беглецами и пришедшими на выручку людьми находился толстый слой, состоявший из огромных глыб каменного угля.

– Мистер Тернер! Где вы? Отзовитесь! – кричал Сэнди Гук.

К общему удивлению, Бэд Тернер отозвался проклятиями по адресу Сэнди Гука.

– Презренный бандит! – кричал он полным бешенства голосом. – Ты пришел сюда полюбоваться делом твоих рук, насладиться нашими мучениями? Я отдал бы полжизни, чтобы только расплатиться с тобою!

– Успокойтесь, мистер Тернер!

– Чудовище! Предатель! Проклятие тебе и всем тебе подобным!

– Да успокойтесь же, Тернер! Клянусь, я желаю вам добра!

– Оно и видно! Лучше пожелай нам зла, только сам провались в преисподнюю!

– Послушайте, наконец! Будьте разумным человеком. Я пришел выручить вас.

– Сначала сам похоронил нас в одной могиле с индейцами, а теперь еще издеваешься? Бандит! Разбойник!

– Да будет вам, Тернер! Не будьте ослом! Клянусь, вам чем хотите, что я хочу вас выручить.

– Не верю тебе, змея!

– Тогда поверьте хоть постороннему. Со мною сержант Вилль из отряда генерала Честера.

Глубокое молчание воцарилось в недрах шахты. Потом глухо донесся голос Бэда Тернера:

– Пусть говорит.

Сержант Вилль, которого лично знал шериф Гольд-Сити, в свою очередь принялся перекликаться с заключенными, и ему, наконец, удалось убедить несчастливцев, что товарищи пришли к ним на помощь и что привел их именно Сэнди Гук.

– И все-таки не поверю, покуда не увижу света Божьего! – отозвался Бэд Тернер нерешительным голосом.

– За этим дело не станет, – засмеялся Сэнди Гук.

На самом же деле освободить заживо погребенных было не так легко. Помимо того, что они находились за настоящим бруствером из огромных глыб каменного угля, загромоздивших галерею, взрыв гризу привел всю шахту в такое состояние, что можно было ежеминутно ожидать новых и новых обвалов. Сама галерея оказалась настолько узкой, что проникнуть к барьеру и работать на разборке глыб угля мог только один человек, и этот человек должен был опасаться сделать хотя бы одно неосторожное движение, потому что он мог оказаться, в свою очередь, заваленным глыбами камней. Даже смелые ковбои в смущении остановились, когда выяснилось, что надо делать. Но, неожиданно для всех, Сэнди Гук воскликнул:

– Да кто вас просит браться за это? Я никому не уступлю этой чести! Вот разве меня пришибет каким-нибудь камнем, ну тогда беритесь вы.

С этими словами он схватился за глыбы каменного угля и с поразительной быстротой начал прокладывать путь к заживо погребенным. Те, в свою очередь, без устали работали, разбирая отделявшую их от мира стену, соперничая в усердии, хотя силы их были надломлены всем пережитым раньше, и они, по собственному признанию Бэда Тернера, чувствовали, как голод терзает их внутренности.

Глядя, как неутомимо и вместе с тем осторожно работает Сэнди Гук, видя, какие огромные глыбы каменного угля ворочает он своими мускулистыми руками, работая с какой-то яростью, словно в экстазе, волонтеры переглядывались изумленно, а сержант Вилль почесывал затылок и бормотал:

– Это не человек, а настоящий дьявол! Вот силища-то какая! Экие руки! А мускулы-то, мускулы какие! Не хотел бы я попасть к нему в лапы, хотя и меня самого Бог силою не обидел, кажется. Поневоле с такими руками бандитом сделаешься, когда можешь человека, словно цыпленка, пальцами задавить.

Оригинальные рассуждения сержанта были прерваны криком Бэда Тернера:

– Свет! Слава богу, мы спасены!

В самом деле, Сэнди Гуку, работавшему без устали, не думая о той опасности, которой он подвергает свою жизнь, удалось своротить в сторону несколько глыб каменного угля, и слабый луч света проник, наконец, в глубь шахты. Но прошло немало еще времени, покуда проход был расчищен настолько, что, протянув руку, Сэнди Гук коснулся руки Бэда Тернера. А потом опять потребовалось еще больше времени для того, чтобы пленники могли с величайшим трудом пробраться наружу по извилистому и узкому выходу. Но вот Сэнди Гук, шатаясь, словно пьяный, с помутившимся взором отошел, правильнее сказать, отполз в сторону и в изнеможении лег на пол галереи. В то же мгновение сквозь пробитое в баррикаде отверстие проскользнула какая-то тень. Десятки рук протянулись пришельцу навстречу. Десятки голосов приветствовали его появление.

– Гип-гип! Ура! Бэд Тернер! Шериф из Гольд-Сити!

Да, это был он, но в каком виде! Родная мать едва ли узнала бы его. Одежда за время подземного странствования превратилась в лохмотья. Лицо и все тело словно пропитались угольной пылью, смешавшейся с сочившейся из ран и ожогов сукровицей. Но он был жив, и живы были его верные спутники. И они находились среди пришедших им на помощь братьев…

Оглядевшись, шериф из Гольд-Сити заметил державшегося в стороне экс-бандита.

Твердыми шагами Бэд Тернер направился к Сэнди Гуку и протянул ему руку со словами:

– Простите меня, мистер Сэнди! Я был слишком взволнован и не сознавал, что говорю.

– Не стоит говорить об этом! – улыбнулся Сэнди Гук. – Я не маленький и хорошо помню пословицу: не всякое лыко в строку.

– Вы не хотите пожать мне руку, Сэнди?

– О господи! Я считаю, что недостоин вашего рукопожатия, шериф. Вы же знаете, кто я?

– Да, знаю! Я знаю, что вы рисковали собственной шкурой для нашего спасения. При таких условиях не очень многие честные люди нашли бы в себе достаточно мужества, а вы это сделали. Вот вам моя рука, и я протягиваю вам ее от всей души как лучшему парню в мире.

– А я от всей души принимаю эту руку! – ответил взволнованным голосом экс-бандит.

– Если вы, Сэнди Гук, – продолжал серьезно Бэд Тернер, – найдете, что вам пора угомониться, прекратить глупости и сделаться мирным гражданином, вы будете знать, к кому обратиться, чтобы уладить ваши дела. На Диком Западе кое-что значит Бэд Тернер. И если только я буду жив, то я обещаю вам в присутствии этих свидетелей, что в обществе честных людей всегда найдется местечко и для вас как для моего спасителя и друга!

– Спасибо от всей души, шериф! – отозвался глубоко прочувствованным голосом Сэнди Гук. – Я и сам так думаю, что я наглупил достаточно и что мне пора опомниться. Да все не было удобного случая. Знаете сами: раскачаешься, а остановиться трудно. Так тебя и тянет выкидывать новые и новые фокусы. Но теперь мне и самому все это надоело. Вы мне протянули руку. Я считаю это за великую честь, и вот вам моя рука, Тернер: моя жизнь переломилась, я начинаю жить заново, вы же мне помогите в этом. Первые шаги сделаны, но это только начало.

Неожиданно для всех представитель закона и власти, знаменитый истребитель бандитов Бэд Тернер и не менее знаменитый бандит Дикого Запада Сэнди Гук обнялись, словно родные братья, встретившиеся после долгой разлуки. Рядом стояли с суровыми, взволнованными лицами измученные долгим пребыванием в подземной могиле Джон, индейский агент, и трапперы Гарри и Джордж. Казалось, они не верили своим глазам, что им удалось из недр земли выбраться на ее поверхность, спастись из ужасной могилы, в которой их погребла беспощадная и мстительная Миннегага.

Глава VIIIВ горах

Если бы кто-либо десять минут спустя после описанной сцены освобождения заживо похороненных взглянул на деревянные строения покинутой копи, он увидел бы, с какой жадностью спасенные пожирают немудреные съестные припасы, предложенные им спасителями, расположившись для завтрака у самого выхода из шахты, на маленькой полянке, покрытой свежей и сочной зеленью, среди брошенных вагонеток, подъемных кранов и куч угля.

Джон, Тернер, Гарри и Джордж, чувствовавшие себя на верху блаженства, сидели в центре, а вокруг них расположились пятнадцать человек из отряда сержанта Вилля. Остальные были оставлены сержантом внизу, у той пещеры, куда Миннегага бросила пленников. За ними был послан гонец, а в ожидании их прихода между волонтерами и спасенными шла оживленная беседа.

– Триста тысяч чертей! – воскликнул Tepнep. – Кто бы подумал, что мы вместо кусков каменного угля или, в лучшем случае, кожи собственных сапог будем еще насыщаться техасской колбасой и галетами?

– Я сам своим глазам не верю, – отозвался Джон. – Вот все поглядываю на солнце, все думаю, не обманывают ли меня мои глаза….

– А кому мы обязаны этим, Джон! Человеку, которого мы еще вчера считали форменным негодяем. Вы не обижайтесь, Сэнди Гук. Сами знаете, что иначе относиться к вам мы не могли.

– О господи боже мой! – ответил, улыбаясь, Сэнди Гук. – Я отлично понимаю и ничуть не обижаюсь. Не думайте, что я так глуп. Я отлично сознаю, что мне много еще придется поработать, если я захочу добиться от людей уважения.

– Нет, Сэнди Гук! Вы не совсем правы. Стоит вам только серьезно порвать с прошлым, а там все пойдет как по маслу. Не многие на вашем месте поступили бы так, как это сделали вы. Другие попросту предоставили бы нам погибать в этой проклятой дыре, куда нас загнала Миннегага, чтоб ей пусто было.

– Кстати, – вмешался Джон, – скажите нам, Сэнди, куда девалась Миннегага?

– Думаю, – отозвался экс-бандит, – что Миннегага уже присоединилась к отряду Сидящего Быка на высотах Ларами. А на что вам?

– Так! Я дал себе клятву не покидать прерии раньше, чем не добуду скальпа этой змеи. Я уже снял скальп с ее матери, теперь очередь за дочкой.

– Хотите увидеть ее? – улыбнулся Сэнди Гук. – За этим дело не станет. Если только пожелаете, я предоставлю вам это удовольствие… Я отправляюсь по маленькому делу в лагерь сиу. Знаете, для меня речь идет об амнистии, о праве возвратиться на родину, если только мне удастся выполнить поручение генерала Честера.

– Убить Сидящего Быка?

– Нет, освободить одного пленника. Вероятно, вы его знаете. Это некий поручик Джордж Деванделль.

Сэнди Гук еще не успел докончить своих слов, как Джон уже вскочил на ноги, трясясь всем телом.

– Джордж Деванделль? Сын моего старого командира? Неужели таки верно, что он в плену?

– Вернее верного! Сам генерал Честер убежден в этом! – ответил экс-бандит.

– Что вы, с луны свалились, что ли, Джон? – вмешался в разговор сержант Вилль. – Все знают, что Джордж Деванделль пропал без вести пятнадцать дней тому назад, и разведчики сообщили, что он в плену у Сидящего Быка.

Взволнованный индейский агент ходил взад и вперед, сжимая руки в кулаки. Он бормотал бессвязные слова:

– Джордж, тот самый Джордж, которого я когда-то вырвал из рук краснокожих. Сын моего старого командира… О несчастный! Подумать только, что он попал в руки Миннегаги. Ее мать была идеалом доброты по сравнению с нею. Что делать, что делать? Миннегага оскальпирует его…

– Не торопитесь так, Джон! – сказал серьезно Сэнди Гук. – Во-первых, очень может быть, что Миннегага задержится в пути и мне удастся попасть к Сидящему Быку раньше, чем ей. Во-вторых, сам этот вождь индейцев отнюдь не такой человек, чтобы легко расстаться со своей добычей. Ведь и то еще взять: известно ли индейцам имя Джорджа Деванделля?

– Это ничего не значит: если только Миннегага увидит Джорджа Деванделля, она узнает его.

– Не спорю, Джон! Но Сидящий Бык едва ли согласится пожертвовать пленником в угоду этой ядовитой змее в образе красивой женщины.

– Стойте, Сэнди Гук! Вы, кажется, сказали, что вы обязались перед генералом Честером попытаться вырвать Джорджа Деванделля из рук краснокожих?

– Это условие для получения мною амнистии.

– Погодите! Джордж, Гарри, помните ли вы, как мы уже один раз спасли Джорджа и его сестру? Боялись ли мы тогда смерти? Неужели же теперь мы струсим и предоставим Сэнди Гуку справляться с этим трудным делом в одиночку?

Джордж и Гарри переглянулись, потом Гарри произнес решительным тоном:

– Покуда я умею держать карабин в руках, я всюду пойду за тобою, Джон, хотя бы к черту в глотку.

– А я не отстану! – отозвался Джордж.

– А про меня вы забыли? – вмешался Бэд Тернер. – Нечего сказать, хорошо вы цените своих друзей!

– Неужели вы пойдете вместе с нами, мистер Тернер? – воскликнул обрадованный Джон.

– Само собой разумеется! За кого же вы меня считали? Надеюсь, мой карабин может пригодиться в крутую минуту.

– Ого! Еще как может пригодиться ваш карабин! – отозвался Сэнди Гук. – Если вы только согласны завербоваться к нам, шериф, – добро пожаловать.

Этот разговор был прерван громким ржанием встревоженных лошадей: животные почуяли приближение всадников. Это был остаток отряда сержанта, прибывший от пещеры Мертвецов. Увидев своих солдат, сержант приподнялся со словами:

– Вот и мои ребята! Ну, джентльмены, моя миссия теперь окончена! Пусть первый попавшийся осел лягнет меня в затылок, если я не нахожусь в затруднительном положении…

– Вы думаете, сержант, что ваш четвероногий приятель таким образом научит вас, как выйти из затруднения? – засмеялся Бэд Тернер.

– Не шутите, джентльмены! – ворчливо ответил сержант. – Дело серьезное. Вот, говорю я, положа руку на сердце: с дорогой душой примкнул бы я к вам, чтобы отправиться выручать поручика Деванделля. Но, вы сами знаете, солдат не может распоряжаться собою. Освободить мистера Тернера – это была моя задача. Теперь я должен возвратиться к генералу. Надеюсь, что мы скоро с вами увидимся снова. Покуда же вот еще что: генерал сказал, что я должен оказать вам всяческое содействие. Чем я теперь могу помочь вам?

– Нам понадобятся четыре хорошие лошади, четыре карабина, столько же револьверов и боевые припасы к ним. Можете ли дать нам все это? – ответил Бэд Тернер.

– Разумеется! Запасных лошадей с нами много, выбирайте любых. Оружия запасного, правда, мы не захватили, но добраться до лагеря сумеем и в том случае, если среди нас будет четыре безоружных человека.

Покуда шли эти переговоры, присутствовавший лорд Вильмор хладнокровно расчесывал пальцами свои длинные баки, терпеливо ожидая, когда представится случай снова заговорить об охоте на бизонов. Увидев случайно, чем занят этот молчаливый спутник, сержант спохватился:

– А что вы с этим чудаком будете делать? Ведь он вас может связать по рукам и ногам. Хотите, я заберу его с собою? Если он мне уж очень будет надоедать, я его посажу в какой-нибудь колодец.

Против ожидания, за лорда Вильмора вступился Сэнди Гук:

– Предоставьте ему ехать с нами! – сказал он. – Милорд нам еще пригодится.

Сержант сделал гримасу, ясно показывавшую, как он оценивает благородного английского вельможу.

– В самом деле, – вмешался Джон, – пусть лорд едет с нами. Хотя он и большой чудак, но стреляет он чудесно, и его карабин может нам тоже понадобиться.

– Делайте как хотите! Я умываю руки! – порешил возникший вопрос сержант.

В какие-нибудь десять минут, как только покончили с завтраком спасенные, для них были отобраны лошади, а сами они снабжены оружием, боевыми и съестными припасами и могли сейчас же пуститься в путь. Тогда Сэнди Гук подошел к англичанину и сказал ему:

– Ну, милорд, я с товарищами отправляюсь в горы Ларами – охотиться на бизонов!

Словно электрический удар пронизал тело англичанина. Он вскочил как пружина, воскликнув:

– Бизоны? Отлично! Я отправляюсь с вами!

– Но, милорд, мы можем попасть в переделку, придется, быть может, подраться с индейцами.

– Я не боялся никогда ни белых, ни красных, ни черных! – высокомерно ответил англичанин. – Но, мистер бандит, кажется, вы намерены охотиться на бизонов в компании этих людей?

И он величественно показал пальцем на Джона и его спутников, а потом произнес не допускающим возражений тоном:

– Эти люди – большие мошенники!

– Эх, милорд! – возразил, смеясь, Сэнди Гук. – Это вы себе забили в голову, больше ничего! Знаете, у нас говорят: у всякого барона фантазия своя. Вот, представьте, вы этих людей считаете за мошенников, а они забили себе в голову, что вы-то сами полоумный человек.

– Меня это не касается! Я, впрочем, не возражаю против того, что они будут сопровождать нас на охоту за бизонами. Но предупреждаю: они меня уже ограбили достаточно, и я не дам им больше ни гроша.

– Будьте спокойны, милорд! Никто с вас не спросит ни одного гроша, если даже вам удастся уложить целую сотню бизонов.

– В таком случае я готов следовать за вами.

Пять минут спустя маленький отряд, состоявший из Сэнди Гука, Бэда Тернера, двух трапперов, Джона, индейского агента, и чудака-англичанина, распрощавшись с сержантом и его волонтерами, тронулся в путь, направляясь к горным дебрям Ларами, а вслед за тем полуэскадрон пошел в обратном направлении, спускаясь в прерию, чтобы соединиться с отрядом генерала Честера.

Час проходил за часом, местность становилась все более дикой и угрюмой, а шестеро всадников продолжали свой путь, не изменяя принятого при отправлении порядка: Сэнди Гук и Бэд Тернер шли впереди, Джон и трапперы образовывали центр, а лорд Вильмор – арьергард. Раз решив, что Джон и трапперы – мошенники, чудак не удостаивал их ни единым словом и только поглядывал на них высокомерно, но на это никто не был в претензии. После полудня всадники вступили в область, где было гораздо холоднее, чем в прерии. Вершины горного хребта окутались туманом, подул свежий ветер, и как только зашло солнце, сейчас же воцарилась глубокая тьма, так что продолжать путь оказалось невозможным. Поэтому решено было расположиться на ночлег. Лошадей расседлали и пустили на коротких привязях пастись на небольшой лужайке. Люди расположились для ночного отдыха.

– Скверная ночь будет! – сказал Сэнди Гук, оглядываясь по сторонам. – Если только краснокожие с какой-нибудь вершины видели нас, как бы они не устроили ночного нападения. Знаю, вам всем очень хочется покурить. Но лучше отказаться от этого удовольствия и пожертвовать трубкою, чем пожертвовать собственными шкурами.

Разумеется, возражений не последовало, и скоро в маленьком лагере все замолкло, потому что большинство отряда предалось сну.

Нельзя сказать, чтобы сон этот был спокоен и крепок, потому что каждый сознавал возможность подвергнуться внезапному нападению индейцев. Менее других усталый или более выносливый Джон почти не спал, хотя лежал с закрытыми глазами. Кругом шумели деревья и раздавался напоминающий плеск волн шорох высоких трав, колеблемых порывами ветра. Время от времени издалека доносился вой шакала или крик какой-то ночной птицы. Тогда Джон приподымался, прислушивался, но, убедившись, что спящим не грозит никакая опасность, укладывался снова рядом с Бэдом Тернером, подумывая о том, что скоро ему можно будет передать дежурство. Так прошло два или три часа. Вдруг Джон сбросил с себя покрывало и схватился за карабин. Как ни беззвучно двигался он, но Бэд Тернер оказался разбуженным и сам схватился за ружье, спросив товарища шепотом:

– Что случилось, Джон? Индейцы, что ли? Надо будить ребят?

– Я слышал какой-то подозрительный шум и потому пойду на разведку. Вы же держитесь настороже! – ответил Джон и с этими словами, скользя как тень, удалился от лагеря. Бэд Тернер с карабином в руках остался сторожить покой товарищей.

Прошло, должно быть, около десяти минут. Гудел ветер в вершинах деревьев, тревожно шептала о чем-то трава, но напрасно Бэд Тернер всматривался во мглу, напрягая зрение: ничего не было видно. И вдруг послышался яростный рев какого-то зверя, потом сухой треск револьверного выстрела, покрытый новым ревом, а через несколько секунд – ружейный выстрел, эхо которого замерло в горах.

В ту же секунду Сэнди Гук, оба траппера и даже лорд Вильмор присоединились к Бэду Тернеру, осыпая его вопросами, что случилось. Через минуту словно из-под земли вырос Джон.

– Угораздила нелегкая! – сказал он взволнованно. – Довольно большой черный медведь бродил около нашего ночлега. Проклятый зверь облапал меня, и я едва не поплатился жизнью. Хорошо еще, что мне удалось вывернуться и ухлопать его.

– Но вовсе не хорошо, – отозвался Сэнди Гук тревожно, – что вам не удалось обойтись без выстрелов. Держу пари, эти выстрелы поднимут на ноги краснокожих, и не пройдет часа, как они будут тут. Если мы не хотим поплатиться собственными головами, то надо немедленно удирать отсюда.

– Не ошибаетесь ли вы, Сэнди? – осведомился Бэд Тернер. – Вот-вот разразится гроза. Буря уж очень близка. Не лучше ли будет остаться здесь, на полянке?

– Ни в коем случае, говорю я вам! Надо удирать!

В мгновение ока лошади были оседланы и навьючены, и маленький отряд тронулся в путь. Тем временем черное небо стали бороздить молнии. Загрохотал гром, предвещая близость урагана.

Отряд быстро двигался вперед. Снова блеснула молния, озаряя бледным призрачным светом окрестности, и шедший впереди отряда Сэнди Гук воскликнул:

– Стойте! Мы на краю пропасти!

В то же мгновение из арьергарда отозвался голос Джона:

– Ружья на изготовку! Нас выследили!

Глава IXОхота за бледнолицыми

Отчаянно смелое предприятие Сэнди Гука и его товарищей грозило окончиться трагически: беглецы находились на краю пропасти, на дне которой ревел горный поток, сзади по их следам гнался неумолимый и беспощадный враг, а к тому же над их головами с минуты на минуту должна была разразиться гроза. Тьма была так глубока, что беглецы не видели ничего в двух шагах от себя, и это делало почти бесполезною каждую попытку ускорить бегство, потому что при таких условиях всадники рисковали на каждом шагу сломать себе шею. Но что же оставалось делать?

Выждав, когда снова блеснула молния, Сэнди Гук направил своего коня в сторону.

– Идите за мною! – прошептал он. – Здесь есть расселина, по которой мы можем спуститься на дно каньона. Дело опасное, но возможное. Положитесь на своих лошадей, их инстинкт не обманет.

В то время, как маленький отряд приготовился к опасному спуску, лорд Вильмор остановил Сэнди Гука курьезным вопросом:

– Разве там, внизу, мы найдем бизонов?

– Десять тысяч голов! – не смущаясь, ответил экс-бандит.

– Вам, милорд, останется только хватать их за рога! – поддержал товарища Гарри.

Англичанин успокоился и молча последовал за охотниками.

Как и предвидел Сэнди Гук, спуск оказался мучительно трудным. Сплошь и рядом попадались зияющие расселины, тропинка иногда становилась настолько узкой, что только каким-то чудом лошади ухитрялись проходить по ней. К тому же ураган несся по каньону и жестокие порывы ветра то и дело грозили сорвать и увлечь в пропасть всадников вместе с их конями.

Прошло, должно быть, минут двенадцать или пятнадцать, как вдруг, после яркой вспышки молнии, на несколько мгновений залившей призрачным голубым светом окрестности, наверху послышался странный гул, который возрастал с каждой секундой. Еще миг, и какая-то глыба, тяжко прыгая и круша на своем пути стволы деревьев, увлекая за собою целую лавину обломков, пронеслась мимо беглецов и с грохотом рухнула на дно потока.

– Камень, должно быть, сорвался! – промолвил Бэд Тернер.

– Нет! – отозвался тревожно Сэнди Гук. – Камень не сорвался, а сброшен на наши головы.

– Вы думаете, что индейцы нас видят?

– Видеть не видят, потому что и у них глаза не кошачьи. Но слышать, надо полагать, слышат и бросают камни наудачу по звуку.

В самом деле, едва Сэнди Гук промолвил эти слова, как новый огромный камень скатился сверху на дно потока, но он пролетел несколько дальше, чем первый, в стороне от беглецов. А это подтверждало предположение экс-бандита, что индейцы бросают камни наудачу.

– Лишь бы хоть на четверть часа прекратились молнии! – пробормотал Сэнди Гук. – Мы вот-вот доберемся до дна потока, а тогда индейцы могут буквально засыпать нас камнями, если только молния выдаст, где мы находимся.

Пожелание Сэнди Гука исполнилось: беглецам удалось, наконец, добраться до дна каньона, а еще десять минут спустя передовые всадники уже приближались к противоположному берегу, и только в это время новая вспышка молнии, к тому же довольно слабая, озарила дно пропасти.

– Гоните, гоните лошадей! – закричал, обернувшись, отставшим товарищам Сэнди Гук. – Сейчас начнется каменный град.

В самом деле, едва он вымолвил эти слова, как на дно каньона скатилась настоящая каменная лавина.

– Где же обещанные вами бизоны? – как нельзя более кстати спросил лорд Вильмор.

И как ни печально было положение беглецов, тем не менее все они одновременно расхохотались.

– Знаете что, милорд? – обратился к англичанину Сэнди Гук с оттенком насмешки в голосе. – Бизоны, надо полагать, уже покончили с водопоем и забрались на тот берег пропасти. Придется, должно быть, и нам отправиться туда же.

– Я согласен! – отозвался англичанин.

– Слышали вы когда-нибудь, милорд, – продолжал Сэнди Гук, – про кость белого бизона, который жил до потопа?

– Нет, не слышал. Расскажите, что это такое.

– Вот чем и объясняется, что вы до сих пор не имели удачи в охоте на бизонов. Ни один индейский вождь не отправится стрелять бизона, если не запасется хоть крошечным кусочком этой чудесной кости. Я, знаете ли, большой скептик и не верю ни в сон, ни в чох, ни в собачью голову. А вот могущество этого талисмана я изведал сам на опыте. Если бы вы знали, сколько бизонов удалось мне уложить при помощи этого талисмана, вы не поверили бы.

– В каком магазине можно купить эту знаменитую белую кость и сколько она стоит? – осведомился лорд Вильмор.

– В магазине? Там вас непременно надуют, милорд! Там вам всучат самую обыкновенную ослиную или баранью косточку и при этом прямо-таки ограбят. Нет, уж если на то пошло, я из дружбы к вам пожертвую моим собственным талисманом. Конечно, это огромная драгоценность, и мне больно расстаться с нею…

– А-о! Драгоценность? Я дам вам десять фунтов стерлингов.

– За такую-то редкость, милорд? – тоном горького упрека, но явно еще удерживая душащий его смех, ответил Сэнди Гук. – Лучше возьмите этот талисман даром. Другой потребовал бы с вас сто фунтов стерлингов.

И с этими словами бандит протянул лорду Вильмору случайно подвернувшуюся ему под руку во время последней остановки какую-то кость, обглоданную зубами койота.

– Вы говорите, что вы продали бы эту вещь за сто фунтов стерлингов? – заговорил, пряча «драгоценный талисман», лорд Вильмор. – Я не могу получить от вас ничего в подарок. Считайте, что я вам должен сто фунтов стерлингов.

– Ваше великодушие выше горного хребта Ларами на полторы тысячи метров. Благодарю вас, милорд, – засмеялся, заключивши эту курьезную сделку, экс-бандит. И тут же обратился к отдыхавшим после трудного перехода через горный поток товарищам: – Ну, что же, готовы ли вы? Пора нам приняться за восхождение. А то как бы индейцы не нагнали нас.

И вот началось восхождение на противоположный берег каньона, сопровождавшееся еще большими трудностями, чем спуск. К счастью для беглецов, опасения Сэнди Гука о возможности преследования покуда не оправдывались: индейцы, по-видимому, еще не обнаружили, что бледнолицые успели перебраться через поток, и надеялись уничтожить их градом камней, поэтому с усердием, достойным лучшей участи, еще в продолжение доброго получаса бомбардировали дно каньона, обрушивая целые лавины.

Было два часа по сохранившемуся у лорда Вильмора хронометру, когда совершенно выбившиеся из сил беглецы выбрались, наконец, на противоположный берег каньона. Джон, индейский агент, настаивал на немедленном пути, но против этого восстал Сэнди Гук, заявив, что лучшего места для отдыха и защиты в случае нападения найти трудно.

– Кроме того, – сказал он, – утром наше положение будет вовсе не таким опасным, как вы все думаете. Вы позабыли, что я до сих пор не разжалован и остаюсь одним из сахемов с правом носить на голове настоящую корону из перьев индюка, а сверх того еще два пера сокола?

– Что вы этим хотите сказать? – спросил Бэд Тернер.

– Наше положение, – ответил спрошенный, – очень серьезно, шериф. Правда, нас шестеро и у нас имеются хорошие карабины. Но индейцы поголовно вооружены магазинками, а это дает им известное преимущество. Надо будет выяснить, сколько человек преследует нас. Очень возможно, что для победы над ними придется прибегнуть к хитрости. Что, например, сказали бы вы, если б завтра, когда индейцы настигнут нас, я представился бы им в качестве их сотоварища, известного вождя, имя которого – Красный Мокасин?

– А мы?

– А вас представил бы в качестве моих пленников.

– Вы с ума сошли, Сэнди?!

– Ничуть не бывало! Подумайте только: с помощью этой военной хитрости мы можем немедленно отвязаться от преследующих нас краснокожих, сберечь наши патроны, силы, а может – и жизни. Согласитесь, что игра стоит свеч.

– Куда денется наше оружие?

– Разумеется, я его заберу себе в качестве трофея победы.

Беглецы переглянулись смущенно. После минутного молчания Бэд Тернер заговорил серьезным тоном:

– Слушайте, мистер Сэнди Гук! Я понимаю, что таким образом можно одурачить индейцев. Но, с другой стороны, ведь одураченными можем оказаться и мы сами. Что, если…

– Если я выдам вас индейцам? Бросьте, шериф! Если бы я был тем самым Сэнди Гуком, каким знала меня прерия раньше, то кто же заставил бы меня скакать сломя голову в лагерь генерала Честера, потом возвращаться в горы, рыться в шахте с риском быть заживо погребенным? Бросьте, говорю я! Дал бы вам честное слово джентльмена, но я покуда не считаю себя вправе давать такое слово и только говорю: поверьте мне и подумайте, что, если бы я хотел вашей гибели, я просто не хлопотал бы о том, чтобы вытащить вас из шахты. Я хочу возвратиться на родину, я хочу стать порядочным человеком и поселиться там, где прошло мое детство. Не думайте же об измене!

Лорд Вильмор, который и тут не отыскал желанных бизонов, давно уже спал сном невинности, а пятеро охотников все еще совещались, вырабатывая план действий на завтра.

Едва рассвело, как зоркий глаз Сэнди Гука обнаружил близость индейцев. Пересчитав приближавшихся краснокожих, экс-бандит пробормотал:

– Я так и знал! Краснокожих не меньше полутора десятков. Положим, с ними мы бы справились, но будь я проклят, если они не успели отправить гонцов за подкреплением. Придется хитрить, иначе едва ли выскочишь.

В это время индейцы, идя гуськом, спустились на дно каньона, перешли поток и стали взбираться на ту сторону, где в кустах расположились беглецы. Подпустив их шагов на двести, Сэнди Гук высунулся из-за скрывавшей его скалы и крикнул повелительным голосом:

– Стойте! Перед вами вождь Красный Мокасин.

Увидев довольно-таки внушительную фигуру экс-бандита, краснокожие остановились, но держали в руках ружья, готовясь стрелять при первом подозрительном движении. Потом из их рядов выдвинулся высокий и мускулистый индеец, над головой которого развевались два пера черного сокола. Сделав несколько шагов, он остановился и крикнул:

– Я – Желтая Рука! Что делает здесь мой брат? Зачем он подвергся опасности быть убитым этой ночью, когда мы бросали камни в пропасть, куда спустился мой брат Красный Мокасин?

– Я нахожусь здесь, исполняя поручение Миннегаги, великого сахема сиу и «воронов». Вы гнались за мною этой ночью, но я не знал, не преследуют ли меня бледнолицые. Что касается опасности быть убитым, то разве я не воин? Но говори, чего тебе нужно от меня?

– С тобой были еще люди. Мы приняли вас за врагов и решили овладеть вами. Я уже послал гонца к Сидящему Быку, чтобы он прислал мне пятьдесят человек на помощь.

– Я так и знал! – пробормотал Сэнди Гук. – Мы могли здорово вляпаться.

Потом он, обращаясь к парламентеру, сказал ему надменно:

– А теперь потрудись отправить еще одного гонца к великому вождю сиу известить его, что Красный Мокасин своими руками взял в плен пять бледнолицых и ведет их в лагерь Миннегаги.

– Пятерых бледнолицых?! – удивленно воскликнул краснокожий.

– Ну да, что же тут удивительного?! – гордо отозвался экс-бандит. – Разве я не знаменитый воин, что ты так удивлен, мой брат? У меня хватит силы, чтобы голыми руками взять целый десяток бледнолицых. Если ты мне не веришь, то иди сюда, взгляни на моих пленников.

Индеец приближался довольно неуверенными шагами. Подойдя к Сэнди Гуку, он вымолвил:

– Ты великий воин.

– Разумеется! – скромно согласился принять комплимент экс-бандит. – Ты сказал, что к тебе скоро подойдет подкрепление?

– Да! Пятьдесят человек должны прийти, пожалуй, раньше, чем зайдет солнце. Они сейчас еще далеко.

– Пожалуй, будет лучше, если они не отделятся от главных сил: Длинные Ножи приближаются сюда. Но иди ближе, мне нужно поговорить с тобой.

– Повинуюсь! И я, и все мои люди – в твоем распоряжении! Ты станешь когда-нибудь великим сахемом и вспомнишь обо мне.

– Разумеется, вспомню! – вымолвил громко Сэнди Гук, а про себя пробормотал насмешливо: «Краснокожий джентльмен желает заручиться моей протекцией. Гм! Когда я буду великим сахемом… Держи карман шире! Лишь бы выполнить поручение генерала Честера, и я улепетну отсюда в мой родной край, в Мэриленд, и меня тогда с собаками не сыщещь.

Пять минут спустя пятнадцать индейцев с удивлением рассматривали «пленников» Красного Мокасина. Само собой разумеется, в ожидании прихода краснокожих Сэнди Гук отобрал у своих спутников их оружие и связал им руки запасным лассо. Таким образом, даже и тень сомнения не могла зародиться в душах краснокожих, но их удивлению перед подвигом Сэнди Гука не было конца.

– Это чудесно! – восклицал Желтая Рука. – Никто в прерии не совершал еще никогда такого подвига, какой совершен тобою! Ты величайший воин, и счастливо то племя, которое усыновило тебя!

Сэнди Гук отвечал иронической и высокомерной улыбкой на эти комплименты. Но скоро улыбка исчезла. Желтая Рука, долго алчным взором осматривавший мнимых пленников, швырнул в сторону свой боевой томагавк, схватился за нож и двинулся с угрожающим видом по направлению к связанному Джону.

– Что хочет сделать мой брат? – остановил его Сэнди Гук.

– Этой ночью оборвался один из скальпов, украшавших мои мокасины. У одного из твоих пленников такие же волосы, какие были на потерянном скальпе.

– Ни с места! Эти люди – мои пленники, и с их голов не падет ни один волос, потому что их скальпы принадлежат только мне и никому больше. У меня есть собственный вигвам, моя жена ждет, что я принесу трофеи победы к ней. Этого мало: я веду пленников в лагерь Миннегаги, которая не откажется от удовольствия собственноручно скальпировать их. Понял ли мой брат?

Индеец молча вложил нож в ножны и отошел в сторону. Потом он, видимо, поборов свое недовольство, обратился к Сэнди Гуку со словами:

– Чего желает от меня мой брат, великий вождь?

– Я не спал три ночи, сторожа пленников. Не может ли Желтая Рука со своим отрядом отправиться вместе со мной в стан Сидящего Быка?

– Сидящий Бык находится у входа в Ущелье Могил. Мой отряд охраняет его войско, и я не смею покинуть эту местность. Но, как я уже сказал, скоро сюда придут пятьдесят моих воинов, я поручу им сопровождать тебя, вождь. Кроме того, я могу отдать в твое распоряжение теперь же двух моих молодых воинов.

Легкая тень пробежала по лицу Сэнди Гука. Ни то, что он услышал, ни предложение Желтой Руки снабдить его парой краснокожих воинов не совпадало с планами экс-бандита. Но отклонить предложение Желтой Руки было более чем просто неосторожно, и Сэнди Гуку ничего не оставалось другого, как продолжать раз начатую им игру в надежде, что потом как-нибудь удастся вывернуться и избавиться от навязанных спутников.

Перед глазами индейцев разыгралась маленькая комедия: Сэнди Гук свирепым криком заставил пленников подняться с земли и при помощи индейцев усадил их на мустангов. Пленники, в свою очередь, осыпали его ругательствами и угрозами, причем лорд Вильмор, который не был посвящен в игру, бесновался, кричал, призывая на голову Сэнди Гука все кары, какие только можно было придумать. Кончилось тем, что Сэнди Гук был вынужден напомнить англичанину о возможности снова испробовать на нем тяжесть своих кулаков, и тогда лорд Вильмор угомонился.

Еще раньше, оставив в помощь Сэнди Гуку двух молодых воинов, Желтая Рука с остальными двенадцатью индейцами отправился вниз нести караул на случай приближения генерала Честера.

Теперь экс-бандиту оставалось, во-первых, решить вопрос, куда направиться, чтобы не попасть в новую переделку, а во-вторых, как избавиться от навязанных ему краснокожих спутников.

Глава XВоенная хитрость

Маленький отряд, увеличившийся прибавлением двух индейцев, довольно быстро продвигался, идя по берегу каньона. Шествие открывалось самим Сэнди Гуком, за ним следовали мнимые пленники, а в арьергарде шли краснокожие. Придержав немного своего мустанга, экс-бандит поехал рядом с Джоном.

– Вот что, мистер агент! – сказал он вполголоса, убедившись, что индейцы не покидают своего поста. – Уверены ли вы в том, что, когда придется стрелять, вы не промахнетесь? Ведь этим вечером нам таки придется расправиться с двумя краснокожими, и упаси боже, если им удастся удрать. Они навяжут нам на голову целую сотню своих соплеменников.

Вместо ответа Джон только блеснул глазами. Сэнди Гук продолжал вполголоса передавать свой план:

– Я думаю, самое лучшее будет поступить вот как: расправившись с индейцами, я оставлю вас в каком-нибудь удобном местечке, чтобы уже в одиночку направиться в лагерь краснокожих. Согласитесь сами, если я введу вас туда под видом пленников, то, помимо известного и серьезного риска для вас же самих, дело осложнится еще тем, что после мне же придется заботиться о вашем освобождении. С другой стороны, оставив вас в тылу, я таким образом буду иметь возможность, устроив побег Деванделля, рассчитывать на вашу помощь в качестве прикрытия. Потом я как-никак все же полагаюсь на мое влияние на индейцев. Вы видели, каким уважением я среди них пользуюсь? Действительно, я мог бы сделать хорошую карьеру и со временем подставить ножку хотя бы и самому Сидящему Быку. Но к черту! Мне по горло надоели сами краснокожие, их кровожадность, надоело вечное бродяжничество, и я предпочту быть каким-нибудь фермером в Мэриленде, чем великим сахемом сиу или «воронов». Итак, сегодня вечером держитесь наготове, когда я дам знать, передав раньше вам карабин, вы застрелите одного индейца, а я покончу с другим. По правде сказать, мне не очень нравится эта штука: как-никак, а бедняги и не подозревают, что мы собираемся отправить их на тот свет. Пахнет это форменным предательством.

– Знаю! – коротко и угрюмо ответил Джон. – Но у меня не дрогнет рука. Сами индейцы не останавливаются ни перед каким предательством, когда речь идет об уничтожении белого человека. Да я, грешным делом, давно уже отвык их и за людей считать. Не перепутайте только и дайте мне именно мой карабин… Я спроважу одного краснокожего в райские поля так скоро, что он даже и испугаться не успеет.

Сэнди Гук кивнул головою и отъехал в сторону.

Подъем в горы требовал большого напряжения сил от лошадей. Поэтому после полудня маленькому отряду пришлось сделать остановку, и только незадолго до захода солнца странники добрались до начала каньона. Вершины горного хребта Ларами, где должны были располагаться главные силы краснокожих в ожидании прихода войска Честера, находились на расстоянии всего нескольких миль от этого места. Надо было решаться и действовать немедленно.

Пользуясь приближающимися сумерками, Сэнди Гук снова подъехал к Джону и осведомился, может ли тот без посторонней помощи освободить свои руки. Получив утвердительный ответ, он незаметно для индейцев передал агенту его карабин, потом отъехал несколько в сторону, и, поднявши свое ружье к плечу, крикнул:

– Готово?

Оба краснокожих, ничего не подозревая, беззаботно ехали почти по самому краю пропасти. Один дремал на ходу, другой мурлыкал какую-то песенку. И вдруг два огненных снопа прорезали воздух, два выстрела слились в один. Лошади индейцев взвились на дыбы и рухнули со страшной высоты в пропасть, увлекая с собою безжизненные тела всадников. Минуту спустя мнимые пленники Сэнди Гука все были на свободе и поторопились вооружиться. Лорд Вильмор не отстал от товарищей и с серьезным видом овладел своим карабином.

– Я надеюсь, – сказал он, – мы скоро наткнемся на бизонов?

– Этот человек положительно помешался! Долго ли мы будем таскать его с собою? – спросил Сэнди Гука Бэд Тернер.

– Разве он так вам надоел? Ничего нет проще, как отделаться от него. Стоит сказать ему, что в тот самый каньон, откуда мы выбрались, к полуночи придет стадо бизонов на водопой, и мой милорд избавит нас от своей почтеннейшей персоны. Хотите? – отозвался Сэнди Гук. Но, против ожидания, за англичанина вступился Джон, индейский агент:

– Нет, джентльмены, это не идет! Правда, один раз я его бросил в степи, но для этого были серьезные основания. Все же, как ни верти, я принял на себя ответственность за него. Поэтому предоставьте его в мое распоряжение.

Против предложения Джона никто не возражал. Но не так легко оказалось справиться с полупомешанным англичанином, который очень рассердился, узнав, что бизонов поблизости не имеется, и снова пустил в ход весь свой лексикон ругательств по адресу Джона и обоих трапперов.

Глядя на эту сцену, Сэнди Гук покатывался со смеху.

– Нет, джентльмены, вы не умеете разговаривать с этим чудаком. Дайте-ка я поговорю с ним! – сказал он. И потом, подойдя к лорду Вильмору, напомнил ему о том, что уже два раза англичанин потерпел поражение в поединке на кулаках.

– Да, – согласился лорд Вильмор, – вы боксируете превосходно!

– Все, что я делаю, – согласился Сэнди Гук, – я делаю артистически! Ну так вот что, милорд: долго разговаривать с вами нам некогда. Или повинуйтесь нам, или слезайте с коня и возобновим партию бокса. Будем драться, покуда мне не удастся кулаками сделать то, что не удается сделать моим товарищам при помощи слов, то есть убедить вас.

Против ожидания, лорд Вильмор, весело улыбаясь, показал свои лошадиные зубы.

– Вы меня уже убедили, мистер бандит! Этим джентльменам я не верю. Вас же, хотя вы и бандит, я считаю за отличного парня и охотно исполню все, чего вы от меня потребуете. Но только с одним условием.

– Ну, выпаливайте ваше условие! – заинтересовался Сэнди Гук.

– Вы должны снабдить меня еще какою-нибудь драгоценностью вроде кости белого бизона допотопных времен.

– О, за этим дело не станет! – засмеялся Сэнди Гук. – Вы еще не знаете меня, милорд! Я вам таких драгоценностей раздобуду, что вы только ахнете. Что вы скажете, например, если я вам достану ключицу дракона, жившего в этих горах за три тысячи лет до сотворения мира?

– Дракона? Настоящего?

– Уж конечно, не поддельного! Я, знаете, держусь того мнения, что лучше совсем не связываться с человеком, чем надувать его, как делают некоторые мошенники. Так по рукам, милорд?

– По рукам! – отозвался англичанин.

Когда Сэнди Гук отъехал в сторону, Бэд Тернер сказал ему вполголоса:

– Собственно говоря, Сэнди, ладно ли, что вы так дурачите этого беднягу?

– Вот еще! – отозвался Сэнди Гук. – Послушайте вы, как он рассказывает о тех фокусах, которые проделывают его управляющие, чтобы выжать лишнюю тысячу фунтов стерлингов в год с его беззащитных арендаторов. Он грабит арендаторов, я граблю его. А подвернусь я кому-нибудь похитрее меня, тот ограбит меня.

Разговор был прерван.

– Скоро нам пора будет расстаться! – заговорил снова через четверть часа Сэнди Гук. – Здесь я знаю одно местечко, где сам черт понапрасну отобьет себе копыта, если вздумает отыскать того, кого я спрячу. Тут вы меня и будете дожидаться. Следуйте за мной. Старайтесь шуметь как можно меньше, и пусть никто не зажигает трубки.

Ночь спустилась на землю, но слабого света звезд было достаточно, чтобы Сэнди Гук мог провести своих спутников в обещанное убежище. На минуту они все остановились перед отдельно стоящей скалой, имевшей почти правильную форму пирамиды с усеченной вершиной. Тут Сэнди Гук показал на едва заметную тропинку, спиралью поднимавшуюся на вершину скалы.

– Идите по этой тропинке смело! – сказал он. – По ней вы доберетесь до самой вершины. Там вы отыщете порядочную площадку, на которой может разместиться с удобством целый отряд. Там есть и вода, и трава. А главное, о существовании этого убежища индейцы и не подозревают. Можете заснуть себе спокойно и проспать там хоть двадцать лет – вас никто не побеспокоит. Впрочем, я надеюсь скоро вернуться, а теперь покойной ночи и всего хорошего. Вам же, милорд, еще раз напоминаю о моих кулаках. Сидите здесь и будьте тише воды, ниже травы!

Четверть часа спустя, когда удалявшийся от товарищей Сэнди Гук уже завидел огни лагеря индейцев, его бывшие спутники дошли до вершины пирамиды и предались давно заслуженному отдыху.

За два часа до рассвета Сэнди Гук благополучно добрался до аванпостов краснокожих и был допущен в вигвам знаменитого предводителя индейцев Сидящего Быка, имя которого и сейчас памятно на Диком Западе. Войдя в палатку вождя, Сэнди Гук непринужденно промолвил:

– Красный Мокасин приветствует своего брата, великого вождя.

Сидящий Бык радушно приветствовал пришельца по обычному ритуалу, потом задал вопрос, откуда явился и что видел Красный Мокасин.

– Я сейчас возвращаюсь из американского лагеря, – беспечным тоном заявил Сэнди Гук.

Сидящий Бык подпрыгнул от удивления, но, сообразив, что Красный Мокасин, представитель белой расы, мог действительно без особого труда проникнуть к американцам, подавил свое любопытство и молча выждал, покуда Сэнди Гук не дал объяснений, сказав:

– Я был приглашен туда четырьмя знаменитыми охотниками прерии. Ты, вероятно, знаешь их хотя бы по имени. Это шериф из Гольд-Сити, Бэд Тернер, знаменитый разведчик Джон и его неразлучные спутники, трапперы Гарри и Джордж.

– Да, я слышал об этих людях! – отозвался Сидящий Бык. – Это великие воины и великие охотники. Если бы они попались мне в плен, то я не скальпировал бы их. Было бы жаль погубить таких людей. Храбрые должны уважать храбрых, но скажи мне, зачем они пригласили тебя?

Сэнди Гук отвечал деловым тоном:

– Три сахема чэйэнов – Короткая Нога, Белый Орел и Ягуар Степи, услышав о начатом тобою восстании, хотели присоединиться к тебе, но неосторожно наткнулись на бледнолицых. С ними было всего сто воинов. Бледнолицые разбили этот отряд и захватили в плен сахемов после отчаянного сопротивления.

– О, горе мне! – воскликнул опечаленно Сидящий Бык. – Я хорошо знаю этих храбрецов и дорого дал бы за то, чтобы видеть их возле себя.

– Нет ничего легче! – ответил Сэнди Гук. – Если я не ошибаюсь, у тебя в плену находится один молодой офицер, захваченный тобою несколько недель тому назад. Жив ли он?

– Да, хотя Миннегага и очень добивалась, чтобы я отдал его ей, не знаю почему, – но это чисто женский каприз. Вождь должен быть хладнокровен. За пленного офицера всегда можно получить в обмен одного или двух краснокожих воинов.

– Ты – великий вождь! За этого офицера ты можешь получить обратно твоих трех друзей, пленных сахемов.

Глубокое волнение охватило Сидящего Быка. Он заметался по вигваму, словно раненый ягуар. Изредка он бросал на Сэнди Гука испытующие взоры. Сэнди Гук видел это отлично, но сидел и курил свой калюмет, не обращая никакого внимания на волнение краснокожего.

– Итак, ты явился сюда от имени генерала Честера с предложением обменять молодого офицера на трех сахемов? – заговорил после минутного молчания Сидящий Бык. – Но кто мне поручится, что Честер действительно отпустит на свободу моих соплеменников?

– Генерал дал свое слово! Ты знаешь, я отрекся от моих единоплеменников, я сам стал индейцем, если не по крови, то по духу. Но в данном случае я могу поручиться! Отпусти офицера, и три сахема будут свободны.

– Но могу ли я доверять тебе самому?

– Это уж дело твое! Мне, в сущности, на все это дело наплевать. Хочешь – верь, не хочешь – нет.

И он презрительно пожал плечами.

Сомнения Сидящего Быка почти исчезли.

– Пусть будет так! – сказал он угрюмо. – Я отдам тебе пленника. Но берегись, если ты окажешься предателем, я разыщу тебя, где бы ты ни спрятался. И тогда – горе тебе!

Не изменяя своей позы, Сэнди Гук сначала затянулся дымом калюмета, потом ответил равнодушно:

– Зачем так много слов? Меня это дело ничуть не интересует. Я подумал только, что три славных вождя индейцев могут оказаться гораздо полезнее, чем какой-то пленный молокосос. Если ты думаешь иначе, то я умываю руки. Мое дело сторона. Попрошу тебя только теперь же отправить к генералу Честеру гонца и предупредить его, что ты отказываешься от обмена…

Вместо ответа Сидящий Бык хлопнул в ладоши. На зов вошли два воина.

– Приведите сюда пленного офицера! – распорядился вождь. И через несколько минут в палатке появился молодой человек, в котором наши читатели без труда признали бы своего старого знакомого, Джорджа Деванделля, сына полковника Деванделля. Пленник, которого, по-видимому, никто еще раньше не тревожил, проникся убеждением, что пришел его смертный час, но тем не менее он стоял гордо выпрямившись и глядел на присутствующих бесстрашным взором.

– Вот человек, которого ты желал получить! – произнес угрюмо Сидящий Бык, обращаясь к Сэнди Гуку.

Джордж Деванделль оглядел экс-бандита презрительным взором и вымолвил:

– Белый, перерядившийся в индейца? Неужели же вы согласились принять на себя роль палача?

Сэнди Гук молча пожал плечами. Сидящий Бык отозвался вместо него:

– Ты смел! Это мне нравится! У тебя в жилах течет хорошая кровь!

– И тебе не терпится перерезать мне горло, – засмеялся офицер.

Индеец блеснул глазами.

– Кто из нас более кровожаден? – сказал он угрожающим тоном. – Разве на берегах Занд-Крика краснокожие убивали женщин и детей?

Кровь бросилась в лицо пленнику. Взволнованно он ответил:

– Мой дед и мой отец были солдатами и дрались с твоими предками. Но они не запятнали себя кровью женщин и детей. Побоище на берегах Занд-Крика устроил полковник Чивингтон, но ты сам знаешь, что все честные люди от него отвернулись, и мой отец первый назвал его негодяем, хотя именно ему мы все обязаны были жизнью, потому что именно он вырвал нас из рук Яллы.

Черты лица Сидящего Быка смягчились.

– Ты говоришь хорошо! Мы знаем твоего отца, и хотя у индейцев не было более непримиримого врага, чем полковник Деванделль, но мы привыкли уважать его как храброго воина и честного человека. Ты можешь гордиться тем, что ты носишь его имя. Если бы ты носил имя Чивингтона, то твой скальп давно уже украшал бы мои мокасины. А теперь…

Круто оборвав свою речь, Сидящий Бык обратился к Сэнди Гуку со словами:

– Лошади готовы! Помни, что я тебе говорил!

Сэнди Гук не торопясь вытрусил пепел из калюмета, потом, положив руку на плечо Джорджа Деванделля, сказал ему:

– Иди за мной! И помни: я никогда в жизни еще не давал промаха, когда приходилось стрелять в человека. Если ты вздумаешь сделать только попытку к бегству, то я раздроблю тебе череп раньше, чем ты успеешь сделать хоть один шаг.

Джордж Деванделль презрительно пожал плечами и вышел из палатки, не удостоив ни единым взглядом Сидящего Быка.

Глава XIСкальп Джона

Джордж Деванделль был вполне убежден, что его спутнику поручено или покончить с ним, или в лучшем случае увезти его в какую-нибудь трущобу, чтобы его не могли освободить американцы. Он ехал со связанными за спиной руками, и когда оглядывался, то видел, что неизвестный ему краснокожий, то есть Сэнди Гук, следует за ним на расстоянии пяти или шести шагов, готовый при малейшей попытке бегства исполнить свою угрозу.

Неожиданно за его спиной послышалось характерное американское проклятие. Джордж Деванделль вздрогнул и невольно обернулся. К своему удивлению, он увидел, что его спутник подъезжает к нему, опустив ружье.

– Ну, как поживаете, мистер Деванделль? – сказал Сэнди Гук.

– Что такое? Кто вы?

– Я? Об этом поговорим после. Кстати: я забыл передать вам привет от ваших друзей.

– Мои друзья могли поручить такому… такому человеку, как вы, ренегат и предатель, передать поклон мне? – с горечью ответил молодой офицер.

– Та-та-та! Зачем так торопиться? Представьте, что именно ваши лучшие друзья оказали мне такую честь. Впрочем, быть может, вы не знаете Джона, индейского агента, и его двух товарищей, трапперов Джорджа и Гарри? Тогда я просто-напросто извиняюсь…

– Джон, индейский агент? И с ним Джордж и Гарри? Вы их видели? Где они? Что с ними?

– Опять-таки не торопитесь, молодой человек. Во-первых, разрешите мне разрезать проклятую веревку, которой стянуты ваши руки. Так, готово! Мой любезный друг Сидящий Бык, великий вождь, подарил мне один винчестер. У меня есть уже карабин, и я думаю, вы не откажетесь держать в руках винтовку? Вот и заряды к ней.

Не веря своим глазам, Джордж Деванделль машинально взял винтовку и надел на себя пояс с патронами.

– Винтовка заряжена! – продолжал Сэнди Гук. – И прошу вас, если вы только заметите на расстоянии ружейного выстрела какого-нибудь краснокожего, пожалуйста, постарайтесь всадить в его череп пулю, не ожидая специального приглашения. Иначе… Иначе нам с вами не удастся добраться до Джона и его товарищей, не потеряв по дороге собственных скальпов.

Вне себя от изумления, Джордж Деванделль обратился к своему загадочному спутнику с вопросом:

– Ради бога, скажите наконец, кто вы? Вы, кажется, освободили меня?

– Кажется! – подтвердил, улыбаясь, Сэнди Гук.

– Но почему? Или вы действительно ничего общего с индейцами не имеете? Кто же вы?

– Индейцы называют меня Красным Мокасином, хотя, уверяю вас, ни разу мой мокасин не был украшен ничьим скальпом.

– А белые? Как зовут вас белые?

– Видите ли… У меня нет, положим, причин скрывать моего имени. Среди американцев я больше известен под именем Сэнди Гук, или…

– Или «потрошитель поездов».

Сэнди Гук весело рассмеялся.

– Вот что значит иметь популярность! – сказал он. – Да, «потрошитель поездов» – это один из моих титулов. Но, признаться, мне надоела вся эта популярность. Знаете, иногда чувствуешь крайнее неудобство быть знаменитым. Я надумал остепениться, ликвидировать все свои предприятия, вернуться на родину и зажить мирным гражданином. Признаюсь вам по секрету, я чувствую, что я – артист в душе. Питаю непреодолимую склонность к живописи. Поэтому, может быть, я займусь искусством. Если только нам с вами удастся выбраться отсюда живыми. Дело в том, что я только что заметил явно следившего за нами с приличного расстояния краснокожего, который опрометью бросился в лагерь Сидящего Быка. Но, как я узнал, вчера в этот же лагерь явилась прелестная мисс Миннегага.

Джордж Деванделль вздрогнул и даже чуть побледнел.

– Я знаю, что эта индианка почему-то упорно добивалась моей выдачи у Сидящего Быка.

– О, очень просто! Ее матери нравился скальп вашего отца, маленькой змейке нравится ваш собственный скальп…

Снова дрожь пронзила молодого офицера.

– Но куда мы едем? – приостановился он.

– Не останавливайтесь! Гоните своего мустанга! – повелительно крикнул Сэнди Гук. – В скорости – наше единственное спасение. Мы во что бы то ни стало должны постараться добраться вон до того пика. Там ждут нас Джон, трапперы и знаменитый шериф из Гольд-Сити Бэд Тернер. И там, в случае нужды, мы сможем выдержать настоящую осаду в продолжение двух или трех дней. Но я надеюсь, что гораздо раньше ваш собственный командир, генерал Честер, подойдет сюда со всем своим отрядом. По совести сказать, я настойчиво отсоветовал ему втягиваться в горы: боюсь, как бы он не попал в ловушку. Индейцев слишком много, у них отличная позиция, а отряд Честера далеко не так велик, чтобы без риска вступить в открытый бой. Но генерал упрям как бык, и мне осталось только умыть руки…

– Сидящий Бык отпустил меня?

Сэнди Гук засмеялся:

– Да, отпустил! Я, собственно, надул бедного малого. Я знал имена трех его приятелей, индейских вождей, преспокойно разгуливающих на свободе, и сказал, что они попали в плен и что Честер предлагает отпустить их на свободу, если Сидящий Бык отпустит вас. Но об этом фортеле мой краснокожий брат и великий вождь узнает тогда, когда, как говорится, мы с вами будем уже вне пределов досягаемости для его воинов… Но я боюсь не Сидящего Быка: вы должны признаться, что с вами этот краснокожий обращался как настоящий джентльмен, и нам нечего опасаться предательства с его стороны.

– Тогда что же значит преследование?

– А это, надо полагать, маленькая шалость со стороны Миннегаги. Держу пари, она держала в лагере Сидящего Быка собственных соглядатаев, которые доносили ей ежедневно обо всем, о каждом вашем движении. Теперь она узнала, что я увез вас, и сейчас же погонится за нами. Будьте уверены, что она ни за что не откажется от удовольствия скальпировать вас собственноручно. Погоняйте же, погоняйте своего мустанга! Если вам дорог ваш скальп, то мне не менее дорога обещанная мне амнистия: я хочу снова вернуться в Мэриленд…

Прошло еще около получаса. За это время Сэнди Гук успел посвятить молодого офицера во все происшедшее за время его плена.

Гора-пирамида, окутанная довольно густым облаком тумана, была уже не так далека, как вдруг Сэнди Гук вскрикнул тревожно:

– Я так и знал! Вся эта свора гонится за нами! Оглянитесь и посмотрите.

Одного беглого взгляда было достаточно для Джорджа Деванделля. Он увидел на расстоянии не более полукилометра отряд из пятидесяти или шестидесяти всадников, мчавшийся бешеным галопом. Впереди отряда вихрем неслась молодая женщина, за плечами которой развевался белый плащ, а рядом с ней на великолепном черном мустанге скакал высокий и жилистый старик.

– Узнаете ли приятелей? – весело крикнул Сэнди Гук.

– Миннегага?

– Да! А рядом с ней ее почтеннейший папаша. Жулик и выжига, каких на свете мало. Премированный экземпляр! Они хотят отрезать нам дорогу. Нo Сидящий Бык – великолепный человек! Он подарил мне пару лучших мустангов, и нам покуда удается держаться на достаточном расстоянии от преследователей. Глядите в оба; правда, покуда мы держимся на расстоянии полукилометра, едва ли индейцам удастся подстрелить нас, тем более что им пришлось бы стрелять на ходу. Но не дай бог допустить, чтобы лошадь споткнулась и упала. Тогда ничто вас не спасет.

– Знаю! – коротко ответил Джордж Деванделль. – Я не новичок в верховой езде…

Погоня принимала все более и более неблагоприятный для беглецов оборот. Краснокожие разделились на два отряда. Одним руководила Миннегага, другим – Красное Облако. Они, неистово улюлюкая, без жалости рвали бока мустангов острыми шпорами и пытались обойти беглецов с двух сторон. Время от времени Сэнди Гук оборачивался и привычным взглядом измерял расстояние.

– Гм! Наше дело не из блестящих! – бормотал он. – Надеюсь, однако, что нам все-таки удастся добраться до пирамиды на десять минут раньше их, и готов прозакладывать голову, что Джон и его товарищи уже обратили внимание на нашу скачку с препятствиями и приготовят хорошую встречу моим краснокожим братьям, чтоб они все провалились сквозь землю. Но если нас и будет семь человек, да еще в хорошей позиции, все же нельзя забывать того, что мы будем сидеть как в ловушке, покуда не подойдет генерал Честер, если он только подойдет. Это может затянуться на несколько дней.

– Ну что же? Отсидимся…

– А как у вас аппетит? – осведомился экс-бандит.

– Ничего! А что? – удивленно спросил молодой человек.

– И у меня аппетит слава богу! Ваши знакомцы, Джордж и Гарри, способны в этом отношении любого едока за пояс заткнуть. Да и Джон недолго высидит с пустым желудком…

– Что вы хотите этим сказать?

– О господи! Самую простую вещь! Видите ли, припасов у нас очень мало, а нас всех семь человек, и боюсь, что если мы не захотим есть друг друга, то нам придется съесть наших лошадей.

Джордж Деванделль, не отвечая, погонял своего мустанга.

Теперь краснокожие иногда осыпали беглецов выстрелами, но эта пальба не приносила никаких результатов. Прошло еще четверть часа, и перед беглецами словно из-под земли выросла скала в форме пирамиды. В то же мгновение несколько человеческих фигур показалось на вершине скалы, загремели выстрелы карабинов, засвистели пули, и индейцы рассыпались во все стороны. Еще минута, и Джордж Деванделль лежал в объятиях Джона, индейского агента. Почти в то же самое мгновение послышались громовые залпы, раздававшиеся у входа в большой каньон.

– Что случилось? – спросил Джордж Деванделль.

– Боюсь, что это волонтеры генерала Честера, – отозвался угрюмо Сэнди Гук.

– Как вы странно выражаетесь, мистер Гук, – удивился Деванделль. – Уж не хотите ли вы сказать, что…

– Ничего я не хочу сказать! Но у генерала не будет и тысячи человек, и, насколько я могу судить, он решился на отчаянную штуку: пошел по руслу каньона. У индейцев же около трех тысяч воинов. Ему не удастся застать их врасплох, а это был бы единственный шанс на победу. Ну да посмотрим…

В самом деле, генерал Честер выполнил свой фантастический план: вопреки советам опытных офицеров, знавших, какими опасными врагами являются индейцы, он ночным маршем продвинулся к горам Ларами и перед рассветом добрался до большого каньона. Его офицеры и тут предупреждали его, что индейцы приготовили засаду, но окрестности были спокойны и молчаливы, и самоуверенный Честер вообразил, что ему удастся застигнуть краснокожих врасплох. Теперь совершалось то, чему суждено было совершиться.

Едва последний солдат вошел в каньон, как впереди загремели выстрелы: по берегам каньона показались малочисленные и плохо вооруженные индейцы. Они явно не могли оказать серьезного сопротивления, и Честер ликовал, отдавая приказ идти вперед и вперед. Но вот над ущельем пронесся пронзительный свист. В мгновение ока оба берега покрылись тысячами краснокожих воинов. В то же время в тылу отряда Честера раздался грохот: это рушились в пропасть настоящие лавины из камней и стволов деревьев, загромождавших выход из каньона. Такие же лавины скатывались и с боков и погребали под собою злополучных солдат.

Весь отряд генерала Честера находился в ловушке, из которой не было выхода, и со всех сторон его окружали индейцы, буквально засыпая градом пуль.

С первого же момента янки стали нести ужасные потери. Индейцы стреляли сверху, по большей части из-за прикрытия, в то время как американцам приходилось отстреливаться, находясь на совершенно открытом месте. Несколько раз волонтеры с мужеством отчаяния кидались в атаку, взбираясь по крутым откосам каньона, чтобы ударить на врага в штыки, но ни разу дело не доходило до рукопашной схватки, потому что глыбы скал и стволы деревьев, заранее приготовленные индейцами на краях каньона, обрушиваясь, сметали смельчаков, калеча и дробя их тела.

Все слабее и слабее становились залпы американцев. Все громче и громче слышны были ликующие крики краснокожих. Груды трупов громоздились на трупах, и кровь потоком бежала по ущелью.

Сэнди Гук, Джордж Деванделль, Джон и остальные их товарищи с замиранием сердца наблюдали за ужасной картиной с вершины своей пирамиды, словно из ложи театра.

– Ну что, джентльмены? – обратился к спутникам экс-бандит.

– Ужасно! – отозвался глухим голосом Джордж Деванделль.

– Боюсь, ни один американец не выйдет живым из этого проклятого ущелья. Краснокожие с лихвою отплатили за устроенную Чивингтоном бойню! – промолвил бледный как полотно Бэд Тернер.

В это время оставшиеся еще в живых американцы сделали отчаянную попытку спастись и пошли в атаку, но индейцы, уже убежденные в своей победе, ринулись им навстречу, оглашая воздух яростным воем, словно превратились в бешеных волков. Завязалась схватка. Ружья замолчали.

Четверть часа спустя Сидящий Бык спустился на дно каньона. Двое молодых воинов вытащили из груды трупов еще теплое тело генерала Честера, покрытое бесчисленными ранами, и швырнули это окровавленное тело к ногам своего вождя.

Сидящий Бык ударом томагавка разрубил грудь генерала Честера, вытащил сердце и сожрал его под оглушительные крики четырех тысяч своих соплеменников…

Словно пробудившись от кошмарного сна, прятавшиеся на вершине скалы беглецы огляделись вокруг мутными взорами. Они забыли о собственной безопасности, наблюдая разыгравшуюся в Кровавом каньоне ужасную трагедию – гибель генерала Честера и всех его солдат.

При первых залпах американцев Миннегага и ее воины прекратили преследование беглецов и присоединились к главным силам Сидящего Быка. Таким образом наши знакомцы не были никем потревожены в течение добрых двух или даже трех часов, покуда индейцы не одержали полную победу. Но теперь, когда в стане краснокожих шло ликование и воины Сидящего Быка занялись добиванием всех павших, у мстительной дочери Яллы, принявшей самое активное участие в побоище, были развязаны руки, и с минуты на минуту она могла явиться к пирамиде, чтобы покончить с ненавистными врагами.

Сэнди Гук схватился за голову, упрекая себя в допущенной грубой неосторожности: надо было бежать гораздо раньше, тем более что исход боя был ясен с самого начала…

За это время лошади успели отдохнуть и насытиться.

– За мной! Не теряйте ни одного мгновения! – скомандовал Сэнди Гук.

Пять минут спустя семеро беглецов покинули гостеприимную скалу и понеслись стремглав вниз по склонам Ларами, рассчитывая спастись на просторах прерии. Но едва они сделали несколько сот шагов, как из-за груды скал вылетел отряд краснокожих воинов.

Нападение было таким неожиданным, беглецы еще настолько были под впечатлением гибели генерала Честера и его солдат, что они не дали никакого отпора нападающим, а только бросились врассыпную. Последним шел Джон, индейский агент.

Две секунды спустя загрохотали выстрелы. Лошадь Джона споткнулась и рухнула. Старый траппер вылетел из седла и упал на землю без чувств. Всадница на белом коне в белом бурнусе вихрем подлетела к тому месту, где лежал злополучный индейский агент, беспомощный и беззащитный.

Паника среди беглецов продолжалась несколько секунд. Потом они опомнились, увидели, что творится сзади них, и с яростным криком бросились на краснокожих, осыпая их выстрелами.

В свою очередь, паника охватила индейцев, не ожидавших отпора. Трое или четверо всадников грузно свалились со своих коней. Остальные, не думая о сопротивлении, бросились наутек. Среди них был старый вождь Красное Облако, которому чья-то пуля перешибла правую руку. Следом за ним скакала Миннегага.

Пули белых жужжали вокруг нее, но она казалась словно заколдованной: ни одна пуля ее не задела.

Вылетев галопом на гребень горы, индианка на мгновение остановила своего коня и с криком торжества взмахнула в воздухе своим трофеем. Это был окровавленный скальп Джона, индейского агента. Дочь отомстила за мать: дух Яллы мог теперь успокоиться на просторе небесных полей Маниту.

Мгновение спустя Миннегага исчезла, словно тень.

Обезумевшие от горя охотники окружили тело лежавшего на земле Джона.

– Он жив! – воскликнул Бэд Тернер. – Эта тварь не убила, а только оскальпировала его.

Два дня спустя шесть всадников на измученных лошадях добрались до форта Каспера.

– Ради бога, позовите скорее доктора! – крикнул один из этих всадников, в котором наши читатели без труда узнали бы Джорджа Деванделля. – Мы привезли человека, заживо скальпированного индейцами. Он еще жив! Может быть, его можно спасти.

И его спасли.

Крепкая натура закаленного в боях и странствованиях траппера помогла Джону пережить последствия скальпирования.

Прошло несколько дней, и он стал поправляться.

Его окружали самой внимательной заботой. Доктор находил, что ему нужен только покой и отдых. Но Джон, индейский агент, заботился только об одном: как бы поскорее выйти из больницы.

– Между мною и Миннегагой не покончен счет! – твердил он. – Земля тесна для нас обоих! Правда, я потерял мой скальп. Но я чувствую, что мои силы возвращаются ко мне, и я не успокоюсь, покуда не расплачусь с Миннегагой.

– Мы поможем вам, Джон! – успокаивал его Сэнди Гук. – Я раздумал возвращаться в Мэриленд. Это еще успеется. Как вспомню о судьбе генерала Честера, сам становлюсь как помешанный. Подождите, правительство уже присылает подкрепление, чтобы расплатиться за устроенную Сидящим Быком бойню.

– И мы не покинем тебя, Джон! – отозвались одновременно трапперы.

Не было слышно только голоса лорда Вильмора: незадачливый охотник на бизонов нашел, что его сплин излечен радикально кровавым зрелищем в горах Ларами, и покуда Джон отлеживался в лазарете форта Каспера, англичанин находился уже далеко, возвращаясь на родину. Он увозил с собой целый музей. Сэнди Гук не терял времени даром и успел сбыть ему удивительную коллекцию всяких редкостей, за которые лорд Вильмор расплатился чистым золотом. Читатель может сам без труда представить себе, каковы были купленные англичанином редкости…

Смертельные враги