— Вы играете в «козла»? — спросил чернявый моряк, примерно одних лет со мной.
— Конечно, — ответил я и лихо добавил: — Еще не изобрели игру, в которую я бы не играл.
Лица моряков осветились вежливыми улыбками. Чернявый блеснул карими глазами:
— А ну-ка, проверим!
Я узнал, что моего партнера зовут Юрой, и игра началась.
— По азам.
— Научный ход!
— Не давай травить.
— Рыба!!
С первой же партии игра захватила меня. Алексей Федорович — так звали чернявого моряка — играл вдохновенно. Он азартно ударял ладонью по столу перед моим носом, когда мне полагалось «проехать», и я действительно восклицал: «Мимо!» Он, как Вольф Мессинг, заранее угадывал, какую фишку Юра поставит, и к концу партии безошибочно называл оставшиеся в наших руках кости.
Его партнер Жора после каждой нашей неудачи заразительно смеялся и подливал масла в огонь иронической репликой:
— Команда слабаков…
Но мой Юра оказался на редкость стойким парнем. Он спокойно реагировал на проигрыши, и это помогло нам немного отыграться. Довольные состоявшимся знакомством, мы к полуночи разошлись по каютам.
Трудовой день первого помощника капитана почти не поддается учету. Но если он не организуется заранее, не планируется, то коэффициент его полезного действия может оказаться равным нулю. Вчера перед сном я набросал план работы:
1. Знакомство с судном.
2. Разбор библиотеки-передвижки.
3. Что скажет капитан?
4. Первое выступление перед экипажем.
Боцман Алексей Васильевич Прокопенко охотно согласился быть моим гидом. Мы не спеша обошли все помещения судна.
Танкер «Гдыня» построен из отечественных материалов судостроителями Адмиралтейского завода Ленинграда. Рядовой в братском строю крупнотоннажных танкеров типа «София» имеет длину 231 метр, ширину 31 метр и водоизмещение 64 тысячи тонн. За один рейс он может перевезти 50 тысяч тонн груза, что более наглядно можно представить в виде тысячи железнодорожных пятидесятитонных цистерн, вытянувшихся в чудовищный тяжеловесный состав.
Танкер назван в честь польского города Гдыня, стоящего на берегу Гданьского залива. Панорама города украшает кают-компанию, а в простенке трапа, ведущего к кают-компании, висит его герб: две золотые рыбки и меч на голубом геральдическом щите.
Жилые помещения судна максимально удовлетворяют потребности моряков. Всё в них продумано до мельчайших деталей и радует глаз отделкой, художественным оформлением. Плавать на таком судне — одно удовольствие.
Чего стоит судовая библиотека! Здесь по крайней мере тысячи три книг. Когда заходишь, невольно читаешь лозунг: «И в 30 лет ты старостью сражен, если не знаешь, для чего рожден».
Кстати, в игральном салоне тоже висит нестандартный лозунг: «Если в течение дня не засмеялся — считай, что прожил день напрасно».
Видно было, что штатный помполит Александр Ефимович Федченко знает и любит свое дело. Во всех исполненных им документах чувствовались организованность, плановость, продуманность.
Прихватив новые журналы, я зашел к капитану. Иван Ильич, как мне показалось, журналам обрадовался, а мне… не очень. Надежда на откровенный разговор рухнула.
Иван Ильич нехотя ронял слова:
— До пенсии осталось немного. Пока здоровье позволяет. Конечно, сахарный диабет не пустяк, но жить можно.
Я сказал, что вечером хочу собрать экипаж и рассказать о Босфоре.
— Нет, — возразил капитан и, заметив удивление на моем лице, добавил: — Я сам беседую с новичками. Традиция. А заодно и со старичками. Вам слово завтра.
— Завтра будет поздно: Босфор пройдем.
Ответа не последовало, и я понял, что надо искать компромисс.
— Хорошо, я выступлю вечером перед кино.
Капитан пожал плечами и, глядя в сторону, сказал:
— Замучили экипаж лекциями.
Каждый пропагандист знает, каким нелегким бывает первое выступление перед незнакомой аудиторией. Это своего рода артистический дебют. Очень хочется понравиться слушателям, вызвать у них интерес. На судне же подменному помполиту успех первого выступления важен вдвойне. Ведь он залетной птицей вступает в сплоченный коллектив, который обычно недоверчиво встречает новичков.
Я заранее продумал и набросал план своего выступления на тему: «Пролив Босфор и город Стамбул». Когда столовая команды заполнилась моряками, я встал и повел свой рассказ…
В свое время Сергей Есенин с подкупающей грустью писал: «Никогда я не был на Босфоре…» Однако это не помешало ему создать прекрасный цикл стихов. А вот среди моряков есть немало людей, которые сотни раз бывали на Босфоре, но рассказать о нем не могут. Спросишь такого моряка: «Что ты видел на Босфоре?» И он ответит: «Минареты, мечети и много домов». Небогатые наблюдения!
Поэтому я постарался выложить все интересное, что знал о знаменитом проливе. Свой рассказ перемежал стихами турецких поэтов Назыма Хикмета и Орхана Вели. Кажется, старался не зря. Моряки наградили меня дружными аплодисментами.
«Тринадцатое число! Хорошо хоть, не понедельник!» Как ни странно, но многие моряки верят в приметы. Суеверие здесь ни при чем. Это дань традициям, которые бережет флот. Уж очень много морских историй вращается вокруг понедельника и тринадцатого числа.
…В первый понедельник октября 1829 года австралийская шхуна «Мермейд» покинула порт Сидней. У берегов Новой Гвинеи она «потеряла ветер», и течением ее выбросило на рифы. Ее экипаж нашел спасение на ближнем атолле. Его подобрал барк «Свифшуе». Но следующей ночью барк сам налетел на подводную гряду и тоже затонул. Обе команды еле выбрались на маленький островок.
Утром моряки увидели спасительные паруса. Едва потерпевшие крушение пришли в себя на борту подобравшей их баркентины «Соверейн Реди», как в ее трюме начался пожар. 56 человек, экипаж и спасенные, вынуждены были в спешном порядке покинуть судно. Разъяренные мореплаватели стали искать виновника несчастий. Им оказался рулевой шхуны «Мермейд». Во-первых, он был рыжий, а во-вторых, не пил рома…
Несчастного рулевого выручил новый парус на горизонте. Маленькая шхуна с трудом приняла на борт такое количество пассажиров. Отдых оказался недолгим. Налетел шквал и опрокинул перегруженную шхуну. Измученные люди выбрались на коралловую гряду. Жизнь рыжего моряка снова повисла на волоске. Не случайно именно он заметил еще один парус. Бриг «Сити оф Лидс» доставил в Индонезию 123 человека. За всю понедельниковую историю не погиб ни один человек…
Безусловно, кораблекрушения на море происходят и в другие дни. Но так уж устроена память моряков. Она фиксирует только те, которые совпадают именно с несчастливыми днями, и быстро забывает другие.
Босфор — это целая энциклопедия несчастных случаев. Однако из всех аварий, которые произошли в нем за последние десять лет, моряки нашего пароходства хорошо помнят только одну. Танкер «Черновцы» сел на мель именно в понедельник 20 мая 1968 года…
Основная причина частых аварий на Босфоре — высокая интенсивность движения судов. Но и сам пролив обладает весьма строптивым характером, который проявляется в течениях. Особенно досаждает капитанам поверхностное течение, идущее из Черного моря в Мраморное. В средней части пролива оно достигает скорости 2—3 узла, а у мыса Арнаутского «шайтан акванты» («чертово течение») достигает уже 6 узлов. Со временем по Босфору станут ходить советские супертанкеры, капитанам которых придется считаться и с подводным течением, идущим из Мраморного моря в Черное…
Мы будем проходить пролив без лоцмана. Иван Ильич Ткаченко опытный капитан. Выпускник Херсонской мореходки 1934 года, он ходил Босфором неисчислимое количество раз. «Гдыню» водит здесь со дня ее рождения. Каждый проход без лоцмана — солидный вклад в фонд экономии. За год он превышает 900 инвалютных рублей.
Поднявшись на мостик, я застал капитана сидящим в высоком кресле перед лобовым стеклом рубки. Посматривая на его крепкий затылок, я силился проникнуть в тайну мыслей и чувств человека, который вот уже тридцать лет водит суда по морям и океанам. На языке вертелось напоминание о тринадцатом числе. Вспомнился парусник «Томас У. Лаусон», названный так в честь писателя Лаусона, написавшего единственную книгу «Пятница, 13 число». По иронии судьбы гигантский парусник погиб на рифах островов Силли именно в пятницу, 13 декабря 1907 года. Но на мостике царило обычное утреннее молчание, и я не стал заводить разговора.
— Товарищ первый помощник, — неожиданно обратился ко мне Иван Ильич, — вы слышали про самое длинное в мире судно?
— Вы имеете в виду «Харьков»?
— Точно, «Харьков», — усмехнулся капитан.
— Мне про него рассказывал электромеханик Яковенко с «Житомира».
— Знаю такого. На «Кремле» плавали вместе…
Я насторожился в надежде услышать что-нибудь интересное, но капитан замолчал. Мне ничего не оставалось, как вспомнить один из красочных рассказов Яковенко.
…В 1947 году шли мы первым рейсом в Антарктику бункеровать китобазу «Слава», рассказывал тот. Наша дневальная Берта, симпатичная такая чертовка с родинкой на правой щеке, все донкермана Васю подкармливала. Он первым стал ее Бетси называть, и ей это ужасно нравилось. Так и раздобрел бы наш Вася с легкой руки Бетси, если бы не больной коренной зуб. Разнес он бедолаге щеку, и забыл тот о добавках. Ходит, за щеку держится и стонет.
Судовой доктор и хирург, который пассажиром шел до китобазы, за Васин зуб взяться не рискнули. И мучился бедняга до самой Антарктики.
«Славу» мы нашли в шхерах Фолклендских островов. Только ошвартовались, Вася кошкой рванул наверх, к зубному врачу базы.
Вернулся через полчаса. Хоть криво, но улыбается. Вырвали ему проклятый зуб. А тут мы как раз собрались на экскурсию. Интересно же ближайший островок посмотреть. Вася на радостях к нам присоединился.
Островок зеленый, хоть ни одного дерева на нем нет. Зато трава — в человеческий рост! Англичане на островке рогатый скот разводят.