— Да, Илюша, как легко некоторые лгут. Послушай дальше эти же стихи:
«Когда ж от злых иль колких слов
Душа порой болит и рвётся —
Не хмурьте в раздраженьи бровь.
Крепитесь! Скажем вновь и вновь:
За счастье следует бороться!
А в бурях острых объяснений
Храни нас, Боже, всякий раз
От нервно-раскалённых фраз
И непродуманных решений.
Известно же едва ль не с древности:
Любить бесчестно не дано,
А потому ни мщенье ревности,
Ни развлечений всяких бренности,
Ни хмель, ни тайные неверности
Любви не стоят всё равно!
Итак, воюйте и решайте:
Пусть будет радость, пусть беда,
Боритесь, спорьте, наступайте,
И лишь любви не отдавайте,
Не отдавайте никогда!»
— Мила, она давала тебе свои стихи? — он выглядел удивлённым.
— Кто давал? Ляля твоя? Это стихи Эдуарда Асадова. Понимаешь?! Что ты делаешь, Илья?! Кому ты веришь?! За что вы так со мной оба?! За что?!
Я кричала и рыдала одновременно. Я не могла понять, я не могла дышать, я не могла жить и не жить я тоже не могла.
Мой мир рухнул. Меня больше не существовало.
«Заглянула в себя с утра:
Вместо сердца чернеет дыра,
От души — лишь грязи комок,
Вот и всё, что оставил мне Бог.
Водопадом в бездну ушли
Все те чувства, что бились в груди.
Мыслей нет, и пропали слова,
Оболочка видна одна.
Ходит, дышит, и ест, и пьёт,
Но по сути уже не живёт…»
Это были мои стихи, мои невысказанные строки. Только они больше никому не нужны были. Никому!
Я погладила белую рубашку и отдала её ему. Слёзы катились по щекам, но я их даже не утирала. Зачем? Какая разница, предавшему меня человеку, что я чувствую? А он вдруг обнял меня и прижал к себе. Я не сопротивлялась, но и не отвечала. Он целовал моё лицо, а я старалась просто запомнить его нежным.
Уже стоя в дверях, он обернулся и произнёс:
— Мы поговорим вечером. Не делай глупостей, я люблю тебя, Мила.
========== Илья ==========
Секретарь обратил внимание на мой не очень бодрый вид.
Будет он бодрым, ага! Откуда? Неприятности одна за другой. И на работе полная жопа, и в жизни.
Встали три фуры. Ремонт не быстрый, а сроки поджимают. И хоть на своей легковушке всё перевози.
Но самое интересное, что это не самые мои большие проблемы. С этими я разберусь, хотя бы отдав часть заказов другому перевозчику. Да в работе всегда партнёры нужны. Партнёры — это великое дело. Надёжные и честные…
Никак понять не могу, почему я не сделал тогда предложение Миле и почему до сих пор не женат.
Я люблю её. Она мне подходит абсолютно во всём. Умна, красива, талантлива. Что мне ещё надо?
Но что-то надо.
Испугался я тогда…
Решил отложить сей судьбоносный момент на какое-то неопределённо небольшое время. И отложил. Но тут появилась Ляля.
Она меня поначалу настораживала, а потом мне стало её жалко. Просто жалко гадкого утёнка в женском обличии. И Мила её жалела. Мы вжились в роль родителей взрослой малознакомой девушки.
Не подумайте, я так свои промахи анализирую и оправдаться пытаюсь. Мы на пару с моей незаконной половинкой стали делать из Алевтины человека. Самодостаточного такого, знающего себе цену. Милка её одела, обула, привела в божеский вид, за плечами следить заставила, чтобы та не сутулилась.
Ей мы наглядно продемонстрировали нормальную жизнь в достатке и любви. А она пригрелась. Из дурнушки превратилась в милашку. Нет, не в красавицу, но изюминку никто не отменял.
Она изучила наши привычки, наши потребности, нашу суть, в конце концов. Она, как ближайшая подружка Милы, даже мои постельные заморочки знала.
Я привык к ней, пока она в доме жила. Я в ней женщину почувствовал. А самое главное, я видел, насколько ей интересен.
Но она девушка честная. Она не могла подло поступить с подругой. Между ней и Милой образовалась очень тесная связь. Они дышали одним воздухом и дышали одинаково.
Я любил говорить с ней. У Ляли отсутствовал гонор, она свежая, как нераспустившийся цветок. Она манила своей непорочностью, стеснительностью. Краснела при лёгких случайных прикосновениях.
А её ласковые слова, эпитеты, которыми она меня награждала такие нерешительные, порой глупые, но не лишённые очарования!.. Я, глядя на неё, часто Лолиту Набоковскую вспоминал. Что-то в ней от нимфетки было. Худоба, может, и отсутствие форм.
Я не представлял такую женщину рядом с собой по жизни, но не скрою, она меня привлекала в сексуальном плане.
В тот вечер я немного выпил за ужином. Всё происходило в беседке около дома. Рабочие уже ушли и мы втроём совершенно спокойно предавались поглощению пищи.
Тефтели были божественны, салат нежен, а вино прекрасно, под стать закату.
К моменту телефонного звонка я выпил уже бокала два.
Как ни странно, звонили не мне, а Миле. Приятный мужской голос говорил о каких-то проблемах, о том, что надо бы встретиться и обсудить качество декора панелей. Она обещала приехать прямо сейчас.
Я разозлился.
Вечер, мы сидим семьёй, и тут этот хмырь. Но Мила оказалась непреклонна. Ей, видите ли, деньги за это платят. Нужны мне её деньги.
Она села в свой автомобиль и укатила.
— Странный клиент, — произнесла Ляля, — каждый день звонит по нескольку раз, и то обои, то штукатурка. А Милка так мило с ним лепечет, и ездит к нему часто.
Это был просто клиент, которого я в глаза никогда не видел, но меня перемкнуло. А Алевтина собралась на пляж. Ловить в воде последние лучи солнца.
Прежде чем идти её искать, я дважды набирал номер Милы и выслушал её шипение. Отвлекаю я её, видите ли.
Приговорив полбутылки водки, я спустился к воде. Что я говорил Ляле, что она мне, я не помню. Но её признание в любви прозвучало как гром среди ясного неба. А я ревновал. Ревновал дико, до скрипа зубов, мою Милу к хмырю клиенту.
Скорее всего, я думал о мести, когда Лялины руки обвили мою шею, а её тело прильнуло к моему. Вокруг был пляж и никого, только восходящая луна на чистом звёздном небосклоне. Я на руках внёс её в дом и грубо взял её податливое тело у неё в комнате, на её постели. Она оказалась девственницей.
Странно, но я так никогда бы не подумал. Даже дурнушки отдаются прыщавым пацанам в школьные годы. А тут…
Я утирал ей слёзы и утешал, как мог.
Я сам поверил, что виноват не я, а выпитое спиртное вперемешку с ревностью. Но Ляля пришла ко мне через несколько дней, теперь уже днём, воспользовавшись отсутствием Милы.
Я совершенно не переношу женских слёз, а слёзы женщины-ребёнка казались особенно горькими. Я жалел её, не любил, а именно жалел. Мне нужно было согреть. И не только её тело, но и её душу.
Я сам не понял, как встречи с ней стали регулярными, мы отдавались нахлынувшей страсти, как только Мила покидала наш дом. После я повторял, как молитву, что этого не должно быть. Что мы с Лялей не имеем права. Что есть Мила, которую я люблю.
И Ляля соглашалась. Уверяла, что борется с собой и своим чувством ко мне, что любит Милу и не желает ей зла, что раскаивается, но ничего не может с собой поделать.
Я срывался. Мои нервы не выдерживали. Мила периодически раздражала. Я обрушивал на неё недовольство и упрёки, но она не плакала, в отличие от Ляли. Только во взгляде появлялся холод. Такой, что у меня застывало всё внутри.
А потом приходило раскаяние и чувство стыда.
Настал момент, когда я просто устал от всего.
Я попросил Лялю съехать, снял ей квартирку, очень небольшую, но для одного человека вполне приличную. Устроил её на работу в клининговую компанию офис менеджером. Возглавляла эту фирмочку бывшая жена моего бывшего приятеля.
Теперь мы чаще созванивались с Лялей, чем встречались. Меня устраивало. Но Мила, Мила менялась на глазах. Она становилась более рациональной и более подозрительной. Она перестала реагировать на мои грубые выходки, и я позволял их себе чаще.
А она сжималась и… молчала.
Чувствовала, наверно.
Одновременно менялась и Ляля. Она говорила, она ласкала словами, она засыпала телефон сообщениями из милых глупостей. Они вызывали у меня улыбку и воспоминания о её нежности, о её тонких руках, обвивающих, ласкающих. Не знающих запретов. Мои губы исследовали её тело мысленно и при малейшей возможности физически. Она угождала мне, она отдавалась мне вся целиком, без остатка.
После встреч с ней я был выжат как лимон. Но возвращаясь в свой дом, я должен был удовлетворить женщину с совершенно иным темпераментом и другими потребностями. Я срывался, а она понимала, что что-то не так и винила себя.
В один из вечеров Мила сожгла свои картины.
Я понимал, что сжигает она не их, а саму себя. Поговорил с Лялей, и снова наткнулся на слёзы вперемешку с упрёками. Я, единственный мужчина в её жизни, так подло поступаю с ней. Она и без того, только ради нашей любви, терпит присутствие другой женщины в моей жизни. А потом снова слёзы и причитания, и просьбы, и угрозы, и бурный секс напоследок.
А дома — Мила: молчаливая, с холодным взглядом, и эти дурацкие СМС среди ночи.
Утреннее объяснение с практически женой и полное нежелание её потерять.
Как я не выношу женских слёз, кто бы знал! Я не могу видеть, как они плачут…
========== Илья ==========
Количество выпитого кофе за день превысило все человеческие нормы, сердце колотилось как бешеное. Отменил важную встречу из-за неважного самочувствия, соответственно влетел на деньги. Но всего сразу не заработаешь.
Вечером отправился к Ляле. Я должен порвать с ней и вновь завоевать мою Милу.
Я даже не сомневался в том, что у меня всё получится.
Нисколечко не сомневался.
Мила любит меня. Наверно, только женщины умеют так любить и прощать. Она прощала мне многое, и я считал, что если раскаюсь искренне, то и на этот раз простит. Правда, до этого я ей так открыто не изменял.
Пора уже оформить наши отношения. Сколько тянуть можно. И наследник необходим.