– Это тот самый пистолет, который вы достали из кармана обвиняемого? – продолжил допрос сэр Уолтер Шторм.
– Да.
– Обвиняемый объяснил вам, почему он приехал обсудить предстоящую свадьбу с пистолетом в кармане?
– Он отрицал, что принес его. Сказал, кто-то подложил ему пистолет, пока он лежал без сознания.
– Кто-то подложил ему пистолет, пока он лежал без сознания. Понятно. Оружие было ему знакомо?
– Обвиняемый заявил: «Я хорошо знаю, чей это пистолет. Он принадлежит моему кузену Реджинальду, который живет со мной, когда приезжает с Востока. Последний раз я видел этот пистолет месяц назад в ящике стола в гостиной».
После долгого и подробного рассказа об обыске в кабинете свидетеля попросили подвести итоги:
– Как, по-вашему, было совершено преступление?
– Полагаю, стрела была сдернута рукой со стены в движении справа налево (некто схватил ее за древко в том месте, где были обнаружены отпечатки). Убийца, очевидно, находился у камина со стороны буфета, так что покойный, должно быть, оббежал стол с левой стороны, спасаясь от нападения.
– Другими словами, он хотел, чтобы между ним и убийцей оказался стол.
– Именно, – согласился инспектор и для наглядности расставил руки. – Далее убийца, по моему мнению, бросился следом, завязалась борьба, при этом покойный стоял очень близко к столу, лицом к буфету. Во время этой борьбы половина пера оторвалась, а покойный порезал ладонь. Затем был нанесен решающий удар. Покойный свалился на пол около стола, испачкав руки в пыли, когда… водил руками по ковру прежде, чем умереть. Думаю, все случилось именно так.
– Возможно, покойный испачкал руки, когда схватился за древко стрелы? Я имею в виду ту часть, которая вошла в тело и потому не могла быть изучена на предмет отпечатков.
– Возможно.
– И последнее, инспектор. Мне кажется, вы специалист по части отпечатков пальцев и прошли специальный курс по дактилоскопии?
– Да, это так.
– Вы взяли отпечатки у обвиняемого: сначала на Гросвенор-стрит, используя штемпельную подушечку с фиолетовыми чернилами, которую вам предоставили, а потом в полицейском участке?
– Верно.
– Пожалуйста, взгляните на эти фотографии – здесь показаны разные наборы отпечатков – и объясните вашу точку зрения присяжным… Спасибо. Отпечатки на стреле принадлежали обвиняемому?
– Да.
– Вы обнаружили в комнате отпечатки, не принадлежащие обвиняемому и покойному?
– Нет.
– Где еще вы нашли отпечатки обвиняемого?
– На кресле, в котором он сидел, на столе и на дверном засове.
Допрос завершился еще парой замечаний о деталях ареста Ансвелла. В некотором роде показания инспектора собрали воедино все обстоятельства дела и подвели под ними жирную черту. Если Г. М. планировал контратаку, сейчас был самый подходящий момент. Стрелки часов, висящих на стене над нашими головами, продолжали медленно отсчитывать время; за окнами темнело, стеклянная крыша блестела редкими каплями дождя. Свет в зале суда пришлось сделать ярче. Г. М. поднялся на ноги, положил руки на стол и в отрывистой манере задал свидетелю неожиданный вопрос:
– Кто закрыл дверь на засов?
– Простите, что вы сказали?
– Я спросил: кто закрыл дверь на засов?
Инспектор Моттрем даже не моргнул:
– На засове были отпечатки обвиняемого, сэр.
– Мы не отрицаем тот факт, что он отодвинул засов. Однако кто его задвинул? Вы нашли другие отпечатки на засове?
– Да, отпечатки покойного.
– Выходит, покойный тоже мог задвинуть засов?
– Да, он вполне мог это сделать.
– Давайте еще раз проясним обстоятельства дела. Свидетель Дайер сказал, что примерно в четверть седьмого он услышал слова покойного: «Молодой человек, что с вами? Вы сошли с ума?» – потом раздались звуки, похожие на драку, верно? По вашему мнению, Хьюм был убит во время этой драки?
Инспектора Моттрема нелегко было заманить в ловушку. Он покачал головой, нахмурился, немного подумал и наконец проговорил:
– Вы хотите узнать мое мнение, сэр?
– Да.
– Изучив показания, мы пришли к выводу, что это была небольшая потасовка и она закончилась, когда Дайер постучал в дверь и спросил, все ли в порядке. После этого дверь была заперта на засов…
– Для того, чтобы спокойно и без помех продолжать драться?
– Такого я утверждать не могу, – безмятежно ответил свидетель. – Думаю, дверь была заперта, чтобы никто не смог войти.
– Значит, потом они продолжали драться в течение пятнадцати минут?
– Нет, через пятнадцать минут драка могла снова начаться.
– Понятно. Однако обвиняемый задвинул засов в шесть пятнадцать, – очевидно, он уже тогда задумал убийство? Мог ли он задвинуть засов и вернуться к спокойной беседе с покойным?
– Такое возможно.
– Вы полагаете, присяжные в это поверят?
– Я полагаю, что присяжные поверят в факты, принятые судьей, сэр. Вы лишь спросили мое мнение. К тому же я согласился, что сам покойный мог запереть дверь…
– Ах вот как?! – пророкотал Г. М. – Похоже, вы считаете, что именно покойный ее и запер?
– В общем, да, – согласился инспектор, выпятив грудь.
– Хорошо. Далее нас убеждают в том, что обвиняемый пришел в дом с заряженным пистолетом в кармане. Это означало бы, что он задумал убийство заранее, не так ли?
– Люди обычно не носят с собой оружие, если не готовы им воспользоваться.
– Однако пистолетом он не воспользовался?
– Нет.
– Убийца, кто бы он ни был, пересек комнату, схватил стрелу со стены и напал с ней на покойного?
– Мы так думаем.
– Собственно говоря, из этих фактов и состоит все ваше дело? – настойчиво спросил Г. М., наклоняясь вперед над своим столом.
– Это лишь часть дела.
– Однако самая важная, не так ли?
– Оставляю это на усмотрение судьи.
Г. М. похлопал рукой по макушке парика, будто пытаясь не взорваться от переполнявших его эмоций. Сухой, вкрадчивый голос свидетеля звучал безмятежно: инспектор Моттрем говорил только то, что хотел сказать.
– Давайте обсудим исчезнувший фрагмент пера, – продолжил Г. М. вежливо-рычащим тоном. – Вы его так и не нашли?
– Нет.
– Вы тщательно обыскали комнату?
– Очень тщательно.
– Значит, он не мог от вас укрыться, не так ли? Вы согласны? Где же он в таком случае?
Выражение лица инспектора Моттрема приблизилось к улыбке настолько, насколько это позволялось в суде. Его настороженный, близорукий взгляд не отрывался от Г. М. Он знал, что неразумные показания могут выставить его в неприглядном свете, однако был, похоже, готов ко всему.
– Мы размышляли об этом, сэр, – сухо ответил он. – Возможно, перо покинуло комнату с кем-то…
– Постойте, – тут же перебил его Г. М. – С кем-то? Это мог быть один из тех, кто уже выступал в суде?
– Возможно.
– Выходит, один из свидетелей лгал и доказательства, собранные против обвиняемого, частично построены на лжи?
Инспектор сразу дал задний ход:
– Вы не дали мне закончить. Я лишь хотел исключить все варианты, сэр; мы обязаны это делать.
– И что же вы собирались сказать?
– Я хотел сказать, что перо могло покинуть комнату на одежде обвиняемого. На нем было надето пальто, к которому перо, возможно, прицепилось.
– И в этом случае, – заметил Г. М., – становится очевидно, что оно сломалось во время драки?
– Да.
Г. М. сделал знак солиситорам за столом и воззрился на свидетеля; его облик излучал зловещее ликование.
– Инспектор, вы довольно сильный мужчина, не так ли? Могучий, можно сказать?
– Не сильнее большинства, полагаю.
– Хорошо. Теперь посмотрите на предмет, который вам показывают. Вы знаете, что это? Это гусиное перо. У нас есть и другие виды, если пожелаете. Я хочу, чтобы вы взяли его и попробовали разломать на две части. Можете его гнуть, крутить, растягивать – делайте все, что хотите.
Руки инспектор Моттрема сомкнулись на пере, плечи поднялись. В полной тишине он дергался всем телом, однако ничего не происходило.
– Проблемы, инспектор? – мягко спросил Г. М. Свидетель посмотрел на него из-под насупленных бровей. – Пожалуйста, повернитесь к старшине присяжных заседателей, – попросил Г. М. уже громче, – и попробуйте побороться с ним за это перо. Осторожно, не перетяните друг друга через бортик. Ага, вот так!
Старшина присяжных был эффектный мужчина с седыми усами и подозрительно яркими каштановыми волосами, разделенными на пробор. Инспектор, ухватившись за перо, стал тянуть его со скамьи, будто рыбу на крючке. В конце концов в воздух от пера полетели какие-то ошметки, а предмет спора стал напоминать раздавленного паука.
– На самом деле, – произнес Г. М. в напряженной тишине, – его невозможно сломать. Такими перьями я обычно прочищаю свои трубки, поэтому знаю, о чем говорю. Давайте теперь посмотрим на сломанное перо от стрелы, которой совершили убийство. Видите? Оно сломано не строго посередине, однако место слома ровное и оставшаяся часть совершенно целая.
– Вижу, – спокойно ответил Моттрем.
– Вы признаете теперь, что перо не могло быть сломано во время драки?
«Боже мой, – прошептала Эвелин, – он это сделал!»
Моттрем молчал. Он был слишком честен, чтобы это отрицать, поэтому лишь переводил взгляд с пера на Г. М. и переминался с ноги на ногу. Впервые на процессе обвинение было поставлено в тупик. Однако тревожная атмосфера слегка разрядилась, когда сэр Уолтер Шторм с холодным здравомыслием произнес:
– Ваша честь, опыт моего ученого коллеги был весьма впечатляющим, однако не вполне убедительным. Могу ли я посмотреть на перо, которое тут использовали?
Перо передали прокурору, он и Г. М. обменялись кивками. Было ясно, что обвинение готовится к бою. Вплоть до этого момента оно было уверено в легкой победе.
Г. М. прочистил горло:
– Если у вас остались сомнения, инспектор, можете сыграть в эту игру еще раз с одним из перьев на стреле… Повторяю вопрос: вы признаете, что перо не могло быть сломано во время драки?