И вот теперь, когда возобновились Гоблинские Войны, Джиоти хотела, чтобы Рииса не было в Новом Арваре и вообще на Ирте. Она не пыталась разубедить его, не говорила, что друга его, очень вероятно, уже нет в живых. Риису будет безопаснее на Темном Берегу, думала она, подальше от страшных событий, которые развернутся на Ирте.
И когда в темноте раздался его голос и спросил, не поискать ли помощи против гоблинов у безымянной госпожи, она отозвалась немедленно:
— Ты что, серьезно? — и высвободилась из его объятий. — Искать Безымянную за Краем Мира — это же даже опаснее, чем драться с гоблинами!
Риис вздохнул. Если бы только у него еще оставалась волшебная сила, все складывалось бы куда легче. Очень мучительно было расстаться с возможностями, которыми он овладевал всю жизнь. В детстве он обшаривал библиотеки и букинистические магазины в поисках книг на магические темы — от астрологии до зооантропии. Астрология оказалась бесполезной, как только он достаточно овладел волшебством, чтобы странствовать за пределами Земли и зодиакальных созвездий.
Но зооантропия — арканическое знание о превращении человека в зверя — это знание послужило ему неизмеримо. На вершине своей силы он овладел искусством скрывать себя метками зверя.
Котяра. Это имя он принял, когда был одет в тугой серебристый мех, имел длинные зеленые глаза, клыки и когти…
Риис удержался от второго вздоха. От этой замечательной силы остались только воспоминания.
— А на что похожи эти гоблины? — вслух полюбопытствовал Риис.
— Могу показать. — Голос Джиоти донесся с другого конца кровати, и послышался стук амулетов на ночном столике. — Сестричество Ведьм поймало момент их жизни глазом Чарма. Жаль мне женщину, которая пожертвовала собой за эти изображения.
Джиоти сунула ему в руку прохладный стеклянный на ощупь предмет.
— Не гляди слишком пристально, — предупредила она, — иначе будешь зачарован.
Риис ощутил магнетическое покалывание Чарма, энергии Извечной Звезды, собранной в природном кристалле, как заряд в батарейке. Кристаллы эти, должным образом обработанные, становились наговорными камнями. Можно было увеличивать их силу и сочетать друг с другом, объединяя в амулеты и талисманы, созданные для конкретных целей: жезлы силы, целебные опалы, залечивающие раны, или призмы глаз Чарма, запоминающие образы. Много разных талисманических приборов изготовляли умелые чармоделы.
Взяв амулет в ладонь, Риис поднес его к глазу. Голографическими изображениями в темном интерьере предстали маленькие создания размером с куклу; у них был ленивый взгляд, а улыбка одновременно печальная и злобная.
В головках-луковицах бродили черные, беспорядочные, беспокойные мысли, и Риис ощутил их. Гнилостная вонь, резкий запах сыроподобной сернистой плоти забивали темный грот, где они скопились. Рахитичные члены задергались, будто заметили Рииса, и все уродливые куклы, казалось, придвинулись, закивали лысыми продолговатыми головами, пустые глаза закрылись черноватым золотом век, похожих на жабьи.
Они словно пребывали в полусознании, погруженные в сон, внимали другим голосам и видели лишь беспорядочное изменение форм в собственном разуме. В серо-зеленом дыме их прозорливых мыслей Риис почувствовал, как его жизнь становится игрушкой. Внутренний мир всех людей — его самого, Джиоти, физическая реальность любого разумного существа — растворялся перед этими мерзкими ухмыляющимися тварями, будто вызванными из ничего их же собственными мыслями, будто сама реальность — только их воображение…
2ВОСПОМИНАНИЕ О БУЛЬДОГЕ
Джиоти выхватила глаз Чарма из руки Рииса.
— Вылезай оттуда!
Он задрожал как от озноба:
— Боже мой, они были у меня в голове!
— Гоблины это умеют.
Риис, тяжело дыша, обтер лицо ладонями.
— Я чуял их запах! Мерзкая, смертная вонь!
— А ведь это всего лишь созданный Чармом образ. — Глаз Чарма со стуком упал на ночной столик. — Моли Извечную Звезду, чтобы тебе никогда не увидеть их воочию.
— Как же я могу оставить тебя одну с ними? — спросил он.
— Я не одна, Риис. — В ее голосе сквозила спокойная сила. — Все доминионы Ирта объединились против гоблинов. Мы их разбили когда-то — и разобьем снова. А ты поможешь нам, когда вернешься с Бульдогом.
Бульдог. Огромный мужчина с метками зверя подружился с Риисом, когда волхв попал на Ирт впервые, ничего не понимающий, невежественный, полуоглохший от неистовых лучей Извечной Звезды. Если бы не он, Котяра бы пропал сразу.
Он с теплым чувством вспоминал друга — его коричневую гриву, отлетавшую назад от лица, несущего отпечаток волчьей жестокости. В этих оранжевых глазах было столько человеческих эмоций, что Котяра сперва принял его за человека. Но зубастая пасть с тяжелыми челюстями могла так же легко извергать яростное рычание, как и произносить философские сентенции.
«Много места в сердце человека», — любил говорить Бульдог. Достаточно много, чтобы там уживались и явь, и сны.
— Я вернусь как можно быстрее, — обещал Риис.
Джиоти была рада слышать уверенность в голосе любовника. Она обняла его, долго и молча не отпуская от себя. После стольких потерь — весь Дом Одола, все родные, кроме брата — она теперь держалась за него, будто он был для нее единственным живым существом на свете.
Наконец она высвободила его из своих объятий. Мысль, что скоро их разделят световые года, и быть может, навеки, сжимала сердце печалью, и все же Джиоти улыбнулась в темноту теплой улыбкой, вспомнив, как счастливы они были.
Чарм пояса амулетов смягчил остроту чувств — и ее, и Рииса. Когда они снова обнялись, свободные от невыносимой тяжести горя, бывший волхв унесся мыслями к Земле и поискам Бульдога, решительно настроенный вернуться к Джиоти, как только сможет.
Ее мысли остались с теми, кто не может убежать с Ирта, кому придется встретиться с гоблинами и их армией огров, троллей и диких зверей. Она с горечью подумала, сколько останется после этой войны уцелевших. И выживет ли она сама. Наконец Джиоти вернулась мыслями к тому единственному, ради кого она должна выжить, к тому, кому она всегда была нужнее всего, — к Почу.
3ГНИЛОЕ БОЛОТО
Поч, безбородый, шести тысяч дней от роду, был одет в черно-зеленый плащ с вплетенной тонкой колдовской проволокой. Белые сапоги козлиной кожи, отделанные колдовским мехом и наговорными камнями, защищали от змей и ядовитых многоножек. Тюрбан на рыжей голове, усеянный крысиными звездами, напитывал мозг Чармом, взбадривая разум и придавая спокойствие широкому угловатому лицу. Защищенный таким образом от физического и психического вреда, осторожный Поч пробирался по Гнилому Болоту.
По одну сторону от него раскинулись цветные палатки из целебной ткани, где лечились пэры, которых пытал Властелин Тьмы. Все они уже разъехались, но призматические палатки остались экспонатами музея зверств, созданного на Гнилом Болоте. В небольшом выставочном зале черного камня, построенном совместными усилиями всех доминионов, экспонировались статуи змее демонов, чудовищ с жуткими мордами на брюхе, терзавших Ирт от имени Худр’Вра, так называемого Властелина Тьмы. Немногочисленные посетители с опаской разглядывали эту невероятную мерзость, против когтей и клыков которой был бесполезен Чарм. Люди хотели забыть ужас.
И Гнилое Болото было почти нежилым. Поч оставался здесь, поскольку его роль хранителя давала ему средства к жизни и положение в обществе более высокое, чем он мог бы найти себе в любом другом месте.
Он не станет более жить под властью сестры, подчиняясь ее капризам. Здесь, по крайней мере на этом болотистом бугре, окруженном мангровыми лесами для сдерживания болотных тварей, он сам себе хозяин.
С вершины крепостного вала, повернувшись спиной к музею, он окинул взглядом широкие пространства черной воды и топких возвышений, уходящие к туманному горизонту доминиона — Рифовым Островам Нхэта. Не так давно он страдал здесь под гнетом Худр’Вра, но счастье переменилось, и наводящая ужас топь превратилась в зеленую страну чудес, где мемориальный комитет назначил ему специальную помощницу по управлению Гнилым Болотом: ведьму-отступницу Шаи Малиа, принадлежащую к сословию пэров, племянницу регентши этого доминиона, заклинательницы Рики.
Выставка зверств вряд ли требовала двух заведующих, и Поч с самого начала понимал, что Рика пытается пристроить свою нескладеху-племянницу Шаи за бесполезного братца маркграфини Джиоти и надеется на лучшее. К своему удивлению, эти двое обнаружили, что они более чем совместимы. С самого начала Поч и Шаи отнеслись друг к другу неравнодушно, и даже проведя вместе двести дней, все еще дурели от страсти и редко расставались.
При виде миниатюрной женщины, спешащей вверх по лестнице, Поч ощутил теплый наплыв любовной нежности. Как ночная нимфа, застигнутая дневным светом, она шла к нему с грацией неукротимости. Черные и серые покрывала ведьмы, которые она продолжала носить, хоть и бросила сестричество более двух тысяч дней тому назад, дразнили манящими тенями смуглых рук и ног, а блестящие черные кудри обрамляли круглое, оливкового цвета лицо.
— От сестры что-нибудь слышно? — спросила она, когда он протянул руки, чтобы заключить ее в объятия. Достав складной извещатель из кармана Поча, она прочла сообщения.
— Поч, ты ей даже еще не сказал!
— И не хочу говорить, — шепнул он в легкий туман ее покрывал, тут же пьянея от коричного аромата ее волос. — Не нужна она нам. Как-нибудь сами в мире не пропадем.
— Не пропадем, хотя гоблины и тролли пошли войной на пэров? — Она отстранилась от него, ее голос звучал резко и тревожно. Последние несколько дней по извещателю потоком шли сообщения о жестоких нападениях троллей по всему доминиону. — Мы здесь без защиты. Надо искать убежища в Илвре, городе твоих предков.
Поч напрягся:
— Я в Новый Арвар не вернусь.
— Почему? — Она вложила аппарат обратно ему в карман и просунула руки под его плащ, погладить плечи. — Ты — Одол. У тебя не меньше прав там быть, чем у твоей сестры. Даже больше, я бы сказала.