— Готовятся годами, а в первые пять минут все запланированное идет к чертям. Ты сама это сколько раз утверждала. С другой стороны, если идти с «коллегой», у которой все «наперекосяк» по определению, удвоенные «косяки» могут дать плюс.
— Ты стала очень по-русски мыслить, — отметила хозяйка Медвежьей.
— О, очень странно, с чего бы так, да. Пойдем к Андрею, уточним детали?
Во втором конверте оказалась внушительная пачка пропусков и мандатов, с еще не проставленными датами — скопированы документы были просто шикарно. Еще имелось свежее офицерское удостоверение: МО СССР, капитан Мезина Е.Г., датированное апрелем 1963-го.
— Повысили, — Катрин со вздохом налила себе пива. — Фото только очень юное. Недостоверно.
— Ты почти не меняешься, — заверил Андрей. — И форма тебе все-таки удивительно идет.
— Ну да, все та же дура и опять в форме. Кстати, не факт, что наш «коллега» согласится, — напомнила о очевидных сложностях ситуации внезапный советский капитан. — У нее планов громадье, учебный график, командировки, конференции, просто удивительно загруженная личность.
— Такой шанс попасть в историю и она не воспользуется? — скептически покачал головой Андрей. — Ты ее попытайся сдержать. Там и так две революции было, а так еще третья наметится. Какая-нибудь Декабрьская-Махновская.
— ОНО походило, посмотрело и свой марксистко-анархический пыл поумерило, — заверила Флоранс. — Даже чуть жаль наблюдать такое крушение веры в азартность человечества.
— Увы, кто из нас не разочаровывался в идеальности мироздания, — согласился консул. — Я пойду, пожалуй. Проводники к месту вам, естественно, не нужны, а как определитесь со снаряжением — живо забросим. ФСПП в курсе, все затребованное изыщем незамедлительно. «Коллеге» от нас с Маней пламенный привет! Ой, чуть не забыл…
Младшей наследнице «Двух Лап» был вручен замечательный кукленок с моргающими глазами, и Андрей отбыл по неотложным дипломатическим делам.
— Жуткая жизнь у людей, — проворчала Катрин, — вообще дома не бывают. В этом смысле я, действительно, куда повезучее буду. Собираемся, что ли?
— …И кортики достав,
Забыв морской устав,
Они дрались, как тысяча чертей.
Все ленты сорваны,
Тельняшки порваны…[3]
— напевал гуманоид, энергично шагая по пляжу. Голос у певца (вернее, у певицы, ибо женственное начало угадывалось очевидно и несомненно) был негромок, но не лишен приятственности. Да и сама внешность даркши — легкая и безупречно стройная, лишенная всяких там мясистых излишеств, сомнительных выпуклостей и округлостей, не могла бы не восхитить понимающего наблюдателя. Ровные руки и ноги с утолщениями составов-шарниров, небольшая гладкая голова с аккуратными дырочками ноздрей и небольшими круглыми глазками, обладающими необычайно ясным взором. Все это непомерно лаконичное совершенство было обтянуто плотной, слегка глянцевитой безволосой кожей, уникально приятного глазу, неповторимого оливкового колера. Всякие там ассоциации с прямоходящим чучелом лягушки — абсолютно неуместны! Во-первых, чучела не поют, во-вторых, каждый образованный человек сразу бы понял, что ему посчастливилось лицезреть представителя племени коки-тэно. Знаменитейшие оборотни, способные имитировать любую личину и образ, непревзойденнейшие шпионы, путешественники и исследователи! В своем естественном облике! Ну не редчайшая ли удача?![4]
Из одежды на уникальном дарке имелись лишь тельняшка, почему-то в зеленую пограничную полоску, и ремень с внушительным ножом.
— Да что ж такое тяжеленное?! — вопросила оборотень у волн, перекладывая ведро в другую руку. Ведро, мятое, жестяное, в очевидных остатках ярко-красной нарядной краски, наполняли массивные раковины пяточниц. Судя по всему, емкость для сбора моллюсков была позаимствована с иномирового пожарного щита.
Профессор, кренясь под тяжестью ведра, взобралась на песчаный обрывчик и увидела гостей:
— Ого, какие человеки! И с охраной!
Под охраной, видимо, подразумевалась Блоод, которая была скорее проводницей, а не телохранителем.
Дамы-дарки дружески обнялись, Лоуд глянула на двух визитерш-человеков и милостиво разрешила:
— Ладно, можете меня поцеловать. Только без этих… без страстностей.
Флоранс, смеясь, чмокнула, зеленоватую щеку, а Леди Медвежьей проворчала «обойдешься» и подхватила тяжелое ведро.
— Вот! Практичный деловой подход! — восхитилась оборотень. — Уважаю! А что у вас стряслось? Просто так вы же хрен заявитесь.
— Это к Леди, — Блоод указала великолепным когтистым пальчиком. — Проблемы там. Кормить улитками? Будут?
— Вот прямо для вас и собирала, — вздыхая, заверила оборотень. — Чего ж теперь делать, сварим устриц. Но на шампанское не рассчитывайте!
Дамы направились к костру, над которым уже висел котел, испускающий весьма приятный рыбный наваристый аромат. У костра сидело семейство оборотня, оно же шпионско-боевой экипаж, и молча наблюдало за встречей. Невысокий черноволосый мужчина, с вечно-недобрым выражением точеного смуглого лица и именем Укс, и совсем юный парень, тоже худой, поджарый, обветренный-ободранный, хотя и успевший поспешно причесаться при появлении нежданных гостей — этот оболтус отзывался на неофициально-укороченное имечко — Гру. Рядом с бродягами валялся английский бульдожек, на редкость кривоногий, но симпатичный. Гостей он знал, потому беспокойства не проявлял, продолжая бдительно приглядывать за берегом и дюнами.
— Садимся, ложки готовим, раз уж заявились, — радушно пригласила Лоуд. — На первое рыбий кулеш по-речному-морскому, мне Гек рецептик подогнал.
— Гм, это интересно, — признала Катрин. — Авторство рецепта Гека, который с Чуком, или американского происхождения?
— Опять эта въедливость! Ну, вот какая разница с твоим-то аппетитом? — покачала головой оборотень. — Говорю же «по-речному», по-миссисипски. Падайте!
Гостьи расселись — Блоод, понимающая, что будущий разговор ее касается мало, опустилась между мужчин. Хозяйки «Двух Лап» заняли место рядом с оборотнихой.
Супчик оказался весьма недурен. Трактовать приписываемое авторство рецепта следовало осторожно: среди своих друзей Лоуд от вранья отдыхала, но шуточки у нее случались столь многослойными, что лучше не особо вникать. Гек Финн или кто другой придумал, но вкусно.
— Так что там у вас зачесалось? — перешла к делу оборотень, вытирая коркой лепешки опустошенную миску.
— Тебя вербуем, — прямолинейно сказала Катрин. Выделенная на двоих с Фло миска уже опустела, а переходить к сути дела следовало сразу и конкретно.
— Понятно, что меня, не Блекх же вам понадобился, — Лоуд указала на встрепенувшегося пса. — Кобелей у вас и так хватает, а я единственная. Что? Где? Когда? И сколько?
— Петроград, 1917-й. Октябрь по старому стилю. Кто-то влез в революцию и события рискуют поменять курс. Изыскиваем виновников, сдаем компетентным органам.
— Органам на органы, гм… — оборотень почесала ушное отверстие черенком ложки и решительно сказала: — Не пойду! Звиняйте, любы друзи. Во-первых, я там уже была. Во-вторых, это воистину замечательные, интересные дни. Но печальные! Только подумать: такой великолепный шухер, а через какие-то семьдесят лет — полный пшик и импотенция. Как вспомню, так у меня наступает меланхолия и отсутствие аппетита. Этак и до проблем с пищеварением недалеко. Это, кстати, от проклятых галет. Да и главное — погода там отвратительная! Ужасен Петербург в осеннюю пору. Особенно, когда октябрь вообще ноябрь. Меня эта двойственность месяце-наименования всегда возмущала.
— Меня тоже, — призналась Катрин. — И насчет погоды совершенно согласна. «Шухер» я чуть иначе оцениваю, но не суть важно. Тревожит и смущает иное. Слушай, ты ведь когда там изучала революцию и шлялась по митингам, в суть не вмешивалась?
— Катя, это странный вопрос, — кратко отметила оборотень.
— Давай без обид. Это не странный вопрос, а риторический. Я знаю что ты всерьез обещанное всерьез выполняешь. Я с другой точки зрения. Ведь имелись мысли и идеи, как «улучшить и углубить»? Не могли ведь не иметься.
— Что ж я совсем безмозглое?! Конечно, имелись мыслишки и очень даже продуктивные. Но я воздержалась.
— Вот и я воздержалась. Я, конечно, не такой знаток революционного движения, но в свое время имелось желание пойти и вмешаться на ключевом этапе. Прихватить с собой ящик патронов и скорректировать процесс.
— Что ты мне про свою контрреволюционную реакционную сущность толкуешь? — пробурчала оборотень. — А то я не в курсе. Ты с войны вернулась, можно понять. Я поразмыслила и отчасти даже поддерживаю. Конечно, по состоянию хрупкого организма я от фронтов держусь подальше, но пакостное это дело, кто спорит.
Катрин кивнула — оборотень не выносила артиллерий и вообще близкой стрельбы — учитывая тонкий слух коки-тэнов и иные обстоятельства, вполне можно понять.
— Так вот, товарищ Лоуд. Мы с тобой, имея основания и вполне благородные, пусть и противоположные, побуждения, от вмешательства воздержались. А кто-то влез грязными ногами и давай крушить. Убиты Калинин и Каменев…
— Гм, вот же какие шмондюки вредят. Ладно Каменев, я с ним не знакома. Но дедушку Калинина жалко. Он мне как-то орден хотел вручить. Я, конечно, отказалась, но все равно было приятно. А с чего эти, вмешалистые злодеи, вообще туда встряли? С какими корыстными целями?
— Да демоны их знают. В смысле, как раз это и нужно расследовать. Но я тебе сейчас на иное намекаю. Мы уславливались, что не вмешиваемся. Но сейчас как раз нужно вмешаться. Пусть и сдержанно, ограниченно.
— Она мне намекает?! Растолковывай, разжевывай глупому оборотню, — немедля принялась иронизировать многоопытная шпионка. — Обстановка в общих чертах ясна. Но чертт, как известно, притих в деталях. Кстати, а что с гонораром?