– Увеличение количества книг вы считаете признаком децивилизации, начало книгопечатания – злом. Кажется ли вам пагубным для культуры увеличение количества писателей?
– На фоне того, что творится сейчас, это не беда. Пусть себе! Мое мнение ничего не может изменить. И не только мое мнение. То, что происходит, – глубоко объективный процесс, изменить который невозможно даже с помощью Машины Времени. Люди свернули «не туда» даже не при Гутенберге, а несколько тысяч лет назад, в ходе Неолитической революции. Избранная меньшинством модель развития (земледелие, города, государство) была навязана всем остальным. А ведь возможны были куда более обещающие и интересные пути.
Что касаемо книгопечатания, то об этом лучше всего написал Виктор Гюго в «Соборе Парижской Богоматери». Спрячусь за классика.
– Если бы книги по-прежнему переписывались от руки – какая из ваших, вы считаете, получила бы шанс попасть в руки максимального числа читателей? За какую лично вы «болели» бы?
– «Болел» бы я за все свои книги. Иное дело, от книг в допечатное время ждали немного другого, чем сейчас. Но, уверен, некоторые книги охотно бы переписывали. Так и представляю студентов университета, гусиными перьями переписывающих, скажем, «Око Силы». Разделили текст на двадцать частей, прикупили чернил…
– Герои ваших книг, написанных от первого лица, вполне симпатичны – как и положено таким героям. Адам де Гуаира, Начо Бланко, Франсуа Ксавье дю Люсон – все они люди, которым легко сопереживать. Бесплотный и безликий «голос за кадром» из «Спартака» мудр и доброжелателен. И лишь харьковский археолог Андрей, с которым легче всего проассоциировать автора, – желчен, скептичен и вообще неприятен. На творческих встречах вы объявляете себя «злым Валентиновым» – и ведете себя соответственно. При личном же разговоре вы не производите впечатления злого – да и, похоже, не стремитесь. Почему же вы стараетесь создать такой публичный имидж? Чтобы избежать «десакрализации» себя как писателя, отделиться от толпы? Чтобы получить возможность высказывать самые непонятные окружающим взгляды, не доказывая каждый раз, что это не сиюминутный эпатаж, а продуманная позиция? Или просто не хотите, чтобы лезли в душу, – все-таки писатель постоянно на виду и мало ли кто полезет?…
– Сначала об имидже. Как я стал «злым Валентиновым», сам не помню. Вероятно, тут была доля шутки, но истина в том, что ее, истину, я стараюсь защищать всеми силами. Когда при мне, скажем, начинают ругать или хоронить фантастику, сдержаться трудно. Вот тогда я и становлюсь злым, причем без всяких кавычек. Как писал замечательный киевский писатель Борис Штерн: «Козлов много!» Так лучше в такой козлиной компании я буду волком в черном френче.
Что касаемо героев книг, то их часто отождествляют с автором, особенно если рассказ ведется от первого лица. Конечно, автор очень много «дарит» своим героям, но все же не становится ими.
Герой «Созвездья…» – типичный археолог. И не просто археолог, а археолог в экспедиции. Экспедиция же – фронт, к счастью, бескровный. Солдат красивым не бывает, командир не бывает добрым. Вернувшись домой, мой герой, конечно же, изменится и станет совсем другим. Но на войне – как на войне.
– Касательно романа о Харьковском университете: когда, хотя бы примерно, можно надеяться его прочитать? Вы говорили, что ваши студенты раскопали уже минус три этажа из семи – следует ли ожидать окончания археологических изысканий? И что они там накопали – если, конечно, это можно хоть немножко рассекретить?
– Рассекречивать рано. Работа этих смелых людей достаточно опасна – и не только из-за подземных вод. Люди бросили вызов Тайне, которую хотят сохранить уже больше полувека. Поэтому не станем спешить. Роман будет, обещаю.
– Если можно, несколько слов о вашем новом романе «Сфера».
– Это не криптоистория, а чистая научная фантастика. Все действие происходит во сне. Люди уже освоили Землю и Космос, отчего бы им не освоить мир снов, Гипносферу? Об этом и роман.
Андрей Валентинов «ОЛА». (Рецензия)
Историко-фантастические романы удаются немногим. Легче перечислить неудачи в этом жанре, чем явные победы. Но это не касается творчества Андрея Валентинова. Его историко-фантастические романы всегда интересны. И это трудно объяснить, поскольку скучных и бессмысленных среди них ровно столько же, сколько в наследии любого другого коммерческого фантаста того же уровня.
Вот и свежий опус под необычным названием «Ола» завораживает с первых страниц. Храбрый пикаро Начо, загадочная дама в маске, сумасшедший идальго Дон Саладо дружно нагружают читателя своими приключениями и безумствами. Несомненная корреляция романа с классическим произведением увечного испанского солдата Сервантеса добавляет опусу шарма и прижимает к страницам окончательно. Первая половина романа читается буквально на одном дыхании, вторая по инерции, что тоже неплохо. Не может испортить впечатление от романа даже обилие безвкусных стихов, которыми автор насытил свое произведение. Их просто перестаешь замечать, пропуская или читая по диагонали. Иногда, правда, эти стихи важны для сюжета, тогда приходится себя насиловать, стараться воспринимать их как прозу, игнорируя кривоватые рифмы.
Роман привлекает в первую очередь изощренным сюжетом. Здесь есть полный набор любителя авантюрных приключений – разбойники, рыцари, таинственные замки, прекрасные дамы. Персонажи непрерывно взаимодействуют и создают приятное ощущение бурлящей действительности. Не надо только глубоко задумываться о смысле всей этой свистопляски. Если он и есть, то скорее всего понятен лишь автору. Описание насаженных на крюки голов удалось ему значительно лучше, чем пояснение несведующему в теологии читателю, что же такое Ола и почему главный герой так против нее.
К концу романа автор позволяет себе запутаться в интригах, которые плетут его персонажи. Мертвецы появляются вновь, живые секретничают о совершенно очевидных вещах, и над всем начинает маячить фигура Торквемады. Однако ничто уже не может остановить любознательного читателя. Автор мастерски держит его за горло, нагнетая ощущение скорой развязки. Развязка действительно наступает, предсказуемая где-то с середины романа. Данный факт добавляет роману шарма. Читатель ломает голову над тем, как же автор выкрутится, чтоб загрузить всех по полной, развязать клубок интриг изящным движением пера. В результате гордиев узел развязывается с помощью топора. Мы пол-романа видели этот топор, но не ожидали, что автор решит его вдруг опустить в финале. Думали, соригинальничает, как в сценах с неоднократным освобождением героя из застенков инквизиции. Ничего подобного. Топор и только топор.
В общем, роман во многом приятственен именно неожиданностями. Про сюжетные уже сказано, стоит вспомнить и языковые. Для придания роману испанского колорита автор усердно использует слова типа фра, олья, Каса, дага. Список можно продолжать, в любом случае, объем проделанной автором работы при изучении эпохи Изабеллы и Фердинанда впечатляет. Недурственное обозначение жителей Севильи как «севильянцы» тоже радует, хотя «севильячи» или «севильячане», на наш взгляд, было бы прикольнее. Несомненный интерес вызывают подстрочные комментарии, объясняющие, что сомбреро – это вовсе не сомбреро, а шляпа. В общем, автор постарался, информативная книга.
Итак, очередное творение Валентинова увидело свет и выглядит в нем очень достойно. Нельзя сказать, что это его самый удачный роман, читали мы у него и более выдающиеся вещи, но провалом «Ола» точно не назовешь. Главное, что должно быть в историко-фантастическом произведении, здесь есть – интересный сюжет, помноженный на достоверную историческую эпоху. Остальное приложится, если книгу чуть быстрее листать или дать разыграться собственной фантазии.
Sveneld
МИРОЗДАНИЕ ПО ВАЛЕНТИНОВУ
Легко выделить авторскую теорию происхождения и развития нашего Мира, а именно теорию Номосов. Номос – это ограниченная территория, объединенная единой социально-культурной и физической общностью. Это понятие во многом совпадает с классическим определением цивилизации. Различие в том, что Номосы бывают двух типов – открытый и закрытый. Открытые Номосы – это и есть цивилизации в общепринятом смысле.
…Простое и элегантное объяснение получает тот факт, что человек долгое время считал мир, в котором он живет, плоским. Он действительно был ПЛОСКИМ!!! Ведь посмотрим на описываемую в романе «Вернусь не я» Элладу времен Троянской войны. На западе непреодолимый Океан. На юг и на север хода нет. На востоке Граница проходит где-то по территории современного Ирана. На этих трех направлениях даже нет возможности добраться до Океана, Граница заходит на территорию суши. Получается плоский прямоугольник и вокруг Океан. Любители истории также могут посмотреть древнегреческие карты. Вот нормально мыслящий грек и делает совершенно логичный вывод: мир плоский и со всех сторон окружен Океаном, т.е Границей. Причем мир, привычный для наших предков, был плоским вплоть до открытия Колумба. Именно так. Только после 1492 года стали возможны кругосветные путешествия.
Об этом, и не только, роман Валентинова – «Ола». Это роман о похождениях Дон Кихота, в романе он выведен под именем Дон Саладо. Здесь можно заметить несколько идей, развивающих теорию Номосов.
Во-первых, Кебальо – Проводник Господний. Только конкретный человек – Кебальо, может открыть дорогу в закрытый Номос. В самом деле, еще Тур Хейердал на папирусной ладье доплыл до Америки, доказав тем самым, что египтяне могли переплыть на своих кораблях Атлантический океан, но почему-то не переплывали. Никто сейчас не удивится, если какой-нибудь смельчак пересечет океан на обычном бревне. И если Новый Свет долгое время был неизвестен в Европе, виной тому не примитивная конструкция кораблей древних. Конечно, у ученых найдется немало научных объяснений этому факту, но господи, как же они скучны! Всё и проще и сложнее, человечеству нужно было дождаться рождения Колумба, чтобы увидеть Америку. Только Колумб мог открыть Америку, а не какой-нибудь Аменхотеп, Петров или Сидоров. Любой другой мореплаватель, не отмеченный знаком свыше, или сгинул бы бесследно, или вернулся бы несолоно хлебавши.