Тбилисцы
Трудно сказать, кто это был, но, скорее всего, студенты, те самые студенты Тбилисского университета, которые преподнесли ему перед отъездом оправленные в серебро рога для вина — традиционный дар дорогому гостю.
Поезд прибыл в Саратов в тот самый вечер, на который было объявлено первое представление. Два часа Попов в неимоверной спешке перевозил и распаковывал костюмы
и реквизит, готовился к выходу на манеж. И только
у самого занавеса, отделяющего его от зрителя, он осмотрелся. Это был тот самый Саратовский цирк, откуда в далекий незабываемый вечер он начал свой путь в искусстве смеха. Здесь волновало все — от закулисных коридоров и артистической комнаты, где Олег впервые наложил на себя грим клоуна, до красного бархата, отделяющего сейчас клоуна от зрителя... Распахнулся занавес, и Олег Попов вышел на залитый светом манеж.
Саратовский зритель хорошо встретил его. Особенно рада была Олегу молодежь. Студенты Саратовского автодорожного института пригласили его провести с ними свободный от выступлений вечер. Около часа рассказывал артист о своей жизни и работе, потом выступил как эквилибрист и показал несколько реприз. В конце вечера, когда отзвучали аплодисменты, на сцену вынесли живого гуся и с приличествующими случаю стихами торжественно вручили гостю. В стихах говорилось о желании гуся стать цирковым артистом...
Саратовский «Клуб выходного дня» пригласил Попова на встречу с работниками искусств. В начале вечера был прочитан доклад о творческом пути артиста. Но разве знакомство с клоуном можно ограничить сухим рассказом? Конечно, нет. В этот вечер Попов, выступая с артистами Саратовского цирка, показал немало своих веселых реприз.
Вторые саратовские гастроли — итог целого этапа в жизни Попова. Если перелистать его рабочие тетради заэтот период, то в них предстанет картина огромного труда и творческого роста. Торопливые, подражательные записи старых реприз, относящиеся ко времени знакомства с Боровиковым, в которых еще чувствуется ученическая боязнь отойти от «буквы» произведения, сменяются первыми собственными наметками трюков. Появляются рисунки, сделанные рукой Олега на полях страниц.., Какой-то незнакомый образ варьируется на них, но вдруг, как проблеск, появляется знакомая черта, за ней вторая. Они то пропадают, то снова проступают, все сильнее увереннее. Сколько дум, чувств и бессонных ночей содержат эти страницы, сколько любви к делу, желания стать цирковым комиком, освоить такую редкую артистическую профессию, но такую нужную всем. Вот длинная и
много раз переправленная запись репризы. Она вычеркнута из работы. Почему? «Не то!» — гласит краткая «резолюция» артиста. А ведь реприза смешная! Может быть, другой коверный наверняка стал бы исполнять ее, но Попов от готового уходит снова в поиск. Не тот акцент, не тот образ... Нужная интонация выковывается в муках, а это месяцы упорной работы, пока наконец в заветной тетради не появится последняя запись вместе с рисунком, деловым, четким, ясным любому, кто посмотрит на него.
Что знал об этом труде зритель? Почти ничего, ибо он видел лишь результаты, непринужденно показываемые ему на манеже.
Артист работал над репризой «Свисток», стремясь переосмыслить старые цирковые трюки, заставить их зазвучать по-новому. Репетиции и выступления требовали от него большого ежедневного напряжения. После окончания гастролей в Саратове Олег приехал в Ленинград, но из-за плохого самочувствия он вынужден был на время прекратить выступления. Его сердце требовало отдыха.
Любители цирка ничего не знали об этом. В те дни зрители и критики решали волнующий их вопрос — в чем секрет обаяния Олега Попова? «Скажем прямо,— писали о нем,— мы думаем, что весь секрет в его улыбке. Она теплая, радостная, солнечная. В ней нет того внешнего, бьющего на эффект комизма, которого всегда много у клоунов. Конечно, Попов очень эффектен, но этот большой эффект в конечном счете достигается внутренней игрой, создающей особенный образ. Посмотрите, как реагирует зритель на выступления Попова, и вы увидите в рядах смех и улыбки. Но и они тоже особенные. Это не ответ только лишь на остроумную выходку клоуна, не тот смех, от которого, как выражаются, «животики надорвешь». Зритель улыбается нежно, смеется тепло. Это реакция на общий облик артиста, создавшего уже давно образ простого, открытого и очень милого человека, может быть, не более смешного, чем бываем мы с вами».
В Попове силен молодой дух творчества, и поэтому не случайно тянется к нему молодежь. Школьники, студенты и молодые рабочие видели в этом простом, жизнерадостном парне что-то близкое своему душевному складу и настроению. Мастерство молодого комика было для них,
по существу, мастерством самовыражения, достигшим в его двадцать семь лет большой силы. Поэтому каждый из его сверстников, находившихся в зрительном зале, видел в этом образе себя, свою молодость. Это же чувство родственности по отношению к молодежной аудитории испытывал и Олег Попов. Он с особым удовольствием выступал на детских воскресных утренниках и в елочных представлениях, завязывая тесный контакт с ребятами всех возрастов. Их чувства были те же, которые он испытывал в детстве, бывая в Московском цирке. И теперь взрослый Олег как бы играл для Олега маленького и его одобрением или неодобрением проверял себя.
Но еще больше любил Попов выступать перед студентами. Его шефские спектакли в институтах нередко кончались длинными беседами с новыми друзьями. Это были не только интересные рассказы о жизни циркового артиста — Олег делился своими замыслами, зная, что всегда получит совет. И совсем не обязательно, чтобы он совпадал с его мнением, важен был настоящий творческий контакт. Попову была чужда самоуверенность. Но он всегда знал, чего хочет, ясно видел цель. Он мог до бесконечности улучшать даже сделанную вещь, и это творческое отношение к своей работе предопределяло в конечном итоге ее успех. Многие зрители чувствовали «на расстоянии» эту черту артиста и в своих письмах давали ему новые идеи для реприз и трюков. Особенно активна была в этом отношении студенческая молодежь, и Олег впоследствии нередко использовал в работе подсказанные ему трюки, предложенные репризы, стихи.
И успех его рос.
Весной 1957 года Попов вместе с другими советскими цирковыми артистами выступал в Берлине в зале Фридрихштадт-паласа. Оттуда он приехал в Лейпциг, где должен был дать несколько выступлений под колоссальным дюралевым куполом цирка «Аэрос». Однажды вечером, уходя после паузы с манежа, он услышал разговор:
— Попов сегодня в ударе!
— Еще бы. Ведь у него особенный день...
Недоумевая, Олег пришел за кулисы и там узнал, что ему присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.
Час спустя начали прибывать первые поздравительные телеграммы. Молодой артист был очень взволнован.
Через несколько дней Олег Попов приехал в Варшаву на Международный фестиваль цирков. Здесь он выступал вместе с артистами цирков стран народной демократии и капиталистических стран. Несмотря на усталость после непрерывных выступлений, Попов восхищал всех своей юношеской энергией и мастерством. Он шутя провел свой трудный номер на проволоке, блестяще сыграл ряд реприз, в том числе новых, например баланс с куклой. Эту пародию на акробатический номер показывали многие коверные клоуны и до Попова. Но молодой артист по-новому подал этот старый трюк. Он ставил куклу на перш, поднимая ее, как «всамделишного» акробата, придавал ей разные позы: баланс на одной ноге, на голове (так называемый копфштейн), на руках... Во всех этих действиях была хорошая актерская игра, комическое органично вытекало из непосредственного поведения артиста. Олег не механически проделывал трюк, он и не комиковал, подобно другим коверным. Он был искренен, он верил в куклу, играл с ней, как ребенок.
Жюри Варшавского фестиваля единогласно присудило Попову две золотые медали: за роль комика на манеже и за эксцентриаду на свободной проволоке.
Вернувшись в майские дни 1957 года в Москву, Олег Попов сразу попадает в шумную, кипучую атмосферу подготовки к VI Всемирному фестивалю молодежи и студентов.
В Московском цирке режиссер М. Местечкин готовит новое цирковое представление — водяную феерию «Счастливого плавания» (автор сценария Вл. Поляков). Бетонируется манеж, устанавливаются водостоки, насосы, громоздкая аппаратура. Казалось, вода будет главным действующим лицом в предстоящем спектакле. Однако интересное «водяное оформление» только помогло эффектнее показать основные номера. Акробаты, жонглеры, гимнасты, эквилибристы использовали воду и как сценический фон и как своего активного помощника. А клоуны после первых же репетиций пришли к выводу, что отныне без воды им «и ни туды и ни сюды». Их трюки и репризы,
как хорошие пловцы, отталкивались от воды и шли к финишу — в зрительный зал, где их должен был ждать смех зрителя. И при этом чисто «ораторской воды» в репризах было очень мало. Артисты Ю. Никулин и М. Ш уйди и, Г. Векшин и А. Будницкий, В. Николаев и А. Асадчев составили прекрасный клоунский ансамбль, запевалой в котором был Олег Попов. В жаркие июньские дни водяной поток хлынул на манеж-бассейн переполненного зрителями Московского цирка. Одна из выпускниц циркового училища, гимнастка Валентина Суркова, так выразила в прологе общее настроение спектакля!
Пусть мир и дружба будут вечны!
Чувств не желаем знать иных.
Вам всем, друзья, привет сердечный
От цирка самых молодых.
И действительно, это была программа, в которой все, от Олега Попова до ведущего программу инспектора манежа Юрия Егоренко, были молоды. Молодого задора были полны и шутки.
— Что с тобой, Олег? — говорил Егоренко выходившему на манеж Попову. — Чем это ты обвешался?