По шоссе, ведущему в международный аэропорт, за рулем собственного автомобиля ехал разочарованный жизнью щуплый молодой человек, занимавшийся частным извозом. Владимиру Гусинскому было тридцать три года, и жизнь несла его по течению. Гусинский был зол на мир. Когда-то он мечтал о театральной карьере и учился на режиссера, но так и не покорил московскую сцену.
Одним из множества советских чиновников и хозяйственников средних лет, работавших в Мосгорисполкоме, был Юрий Лужков. Он ничем не выделялся среди тысячи сотрудников этого формального органа городской власти. Лужков, которому было тогда сорок восемь лет, говорил на языке управленческого истеблишмента и ездил на черной служебной “Волге”.
В заштатном Ленинградском инженерно-экономическом институте работал рыжеволосый долговязый Чубайс. Ему исполнилось тридцать. Он отличался упрямством и способностью к руководящей работе. Сын убежденного коммуниста, преподавателя военной академии, Чубайс начал терять веру в систему.
Даже если бы в день прихода к власти Горбачева они собрались в одной комнате, эти шестеро вряд ли знали бы, что сказать друг другу. Они были выходцами из разных слоев советского общества: из номенклатуры, науки, мира сомнительного уличного предпринимательства и из рядов советских хозяйственников. Но их общей отличительной чертой была способность изменяться. Каждый из них научился манипулировать старой системой и одновременно совершил невероятный прыжок в новый мир.
Четверо из них, Смоленский, Ходорковский, Березовский и Гусинский, в течение следующих полутора десятков лет стали богатыми магнатами, вошли в избранный круг финансистов, сколотивших свои состояния в тени политической власти и неофициально правивших страной во времена Ельцина. Двое, Лужков и Чубайс, стали влиятельными политическими фигурами. Лужкова трижды избирали мэром Москвы. В этом городе с самой большой концентрацией капитала в России Лужков создал собственную империю. Чубайс стал самым живучим из реформаторов 90-х годов, архитектором самой грандиозной в истории передачи государственной собственности в частные руки. Более, чем кто-либо другой, он имеет право называться отцом последовавшего за этим “дикого” захвата собственности.
Эти шестеро, как и их страна, были мало готовы к такому стремительному переходу. Отсутствовал и исторический опыт, на который можно было бы опереться. Откуда и от кого узнали они, как надо действовать? В советские времена они пробивались в “закрытые” библиотеки и читали книги по западной экономике и финансам, доступ к которым был ограничен. Они изучали такие страны восточного блока, как Венгрия и Югославия, экспериментировавшие с более либеральными моделями социализма, бывали на Западе. Их восхищали дерзкие герои голливудских фильмов, привезенных в Москву на “пиратских” видеокассетах. Позже они прошли индивидуальное обучение у таких магнатов и финансистов мирового масштаба, как Руперт Мэрдок, Джордж Сорос, у многочисленных представителей американского и английского финансового капитала, частного банковского капитала от Женевы до Гибралтара. После 1992 года Россию наводнили американские и европейские инвестиционные банкиры и юристы, оказывая помощь в написании Российской программы массовой приватизации, составляя проекты важнейших законов, регламентирующих деятельность компаний, и создавая рынки капитала. Международные финансовые организации — Всемирный банк, Международный валютный фонд, Европейский банк реконструкции и развития и другие — привнесли западные образцы и идеи в зарождавшийся российский капитализм 1990-х.
Новые российские магнаты многое позаимствовали из богатой истории американской и европейской плутократии. Хотя российские состояния были относительно невелики — любой из четырех ведущих российских коммерческих банков в 1995 году занял бы, к примеру, где-нибудь в Италии место не выше тридцатого, — их обладатели тем не менее переняли стиль и методы баронов-разбойников, копируя их наглый стиль, холодную уверенность в себе, дерзкие гамбиты и дорогостоящие причуды. Сходство с американскими капиталистами начала XX века было не случайным. Впечатляющие романы Теодора Драйзера “Финансист” и “Американская трагедия”, переведенные на русский язык, пользовались большой популярностью в советскую эпоху, потому что содержали резкую критику негативных сторон американского капитализма. Многие приемы первых российских финансистов можно найти в сделках героя романа “Финансист” Фрэнка Каупервуда, который использовал в своих интересах банки, государство и вкладчиков, манипулировал всем фондовым рынком и поглощал компании. Роман, написанный в 1912 году, был основан на фактах из жизни реального американского магната Чарлза Т. Йеркеса.
Но, даже следуя западным образцам, российские магнаты сохраняли уникальность. Они унаследовали страну, политическая и экономическая культура которой имеет вековые традиции подчинения власти, деспотической власти, от царей до комиссаров. Они унаследовали общество, в котором простейшие человеческие инстинкты частной инициативы и предпринимательства подавлялись на протяжении семидесяти лет и оставались только в теневой сфере. В первые годы после переноса рыночной экономики на чуждую ей почву было трудно избавиться от советского мышления.
Уникальность России заключалась и в том, что она сделала важный выбор сразу после крушения Советского Союза. Ельцин сформировал отряд радикальных молодых реформаторов, в их числе и Чубайса, которые, считая, что времени мало, всеми силами принялись крушить старую систему. Они решили сначала отпустить цены и собственность и лишь потом ввести правила и создать структуры рыночной экономики. В результате российский капитализм родился в безвоздушном пространстве, в вакууме без действующих законов, а государство было настолько ослаблено, что не могло применять имевшиеся законы. Снова и снова поднимались вопросы о сделках, заключенных этими людьми. Были ли они законными? Были ли они преступными? Ответить на эти вопросы нелегко, потому что участники сделок действовали в мире, в котором не существовало юридических или моральных сдерживающих факторов, характерных для зрелого западного общества. Тогда, в самом начале, Россия была страной, в которой не существовало главенства закона. Ложь, воровство и обман были частью повседневного бизнеса, а насилие, жестокость и принуждение — средствами достижения цели. Не оправдывая заказные убийства, неприкрытое воровство и алчные амбиции тех, кто возглавлял капиталистическую революцию в России, следует сказать, что все это происходило в условиях свободного падения, в зоне неведомого. Летом 2000 года один из российских магнатов с грустью сказал мне, что его заветная мечта с советских времен о чудесах свободного рынка, частной собственности и главенстве закона оказалась слишком примитивной.
“Потребовалось гораздо больше времени, чем мы думали, — сказал он. — И слишком много людей было убито”.
В западных странах магнаты часто использовали в своих интересах как государственный, так и частный капитал. Ротшильды были банкирами королей, Дж. П. Морган выступал в качестве посредника между английскими инвесторами и американскими железными дорогами. Но богатство первых магнатов России поначалу имело единственный источник — государство. Российские “акулы” хорошо видели и умели использовать многочисленные слабости российского государства. Они сколачивали свои состояния благодаря колоссальным несоответствиям в сфере цен, собственности и торговли, оставшимся в наследство от советской системы. За некоторыми известными исключениями, в те первые годы они не строили ничего нового. Первый урок, который им пришлось выучить, — это как делать легкие деньги, и деньги действительно приходили к ним без труда, сами собой, будто появлялись из воздуха.
В первые годы раннего капитализма шестеро героев этой книги хорошо узнали друг друга благодаря деловому партнерству, дружбе и ненависти. За постоянными конфликтами между ними с неослабным вниманием следила общественность. В сентябре 1994 года в частном клубе на холмах, возвышающихся над Москвой, некоторые из них подписали секретный пакт, в котором обещали не нападать друг на друга. Впрочем, это обещание они скоро нарушили. Они создавали союзы и выходили из них. Строили империи и старались уничтожить империи конкурентов. Все они сходились на том, что старая система потерпела крах, но относительно новой системы придерживались совершенно разных взглядов.
Чтобы понять, какой путь прошли олигархи, необходимо начать с того, с чего начали они, — с периода застоя в Советском Союзе, с дефицита и теневой экономики. Все шестеро сформировались в эпоху загнивающего социализма, в то время, когда каждый из них начал думать — и действовать — в соответствии с зарождавшейся новой системой. Первая глава этой книги посвящена годам застоя, в ней излагается точка зрения людей с улицы и представителей гибнущей системы. В следующих шести главах более подробно описывается путь каждого из главных героев в период горбачевской перестройки и в первые годы существования новой России. Остальные девять глав второй части книги посвящены оценке бурных 1990-х годов сквозь призму успехов и неудач олигархов. Это рассказ о том, как на пепелище советского коммунизма зародился хищный и неуправляемый капитализм.
Часть первая
Глава 1. Тени и беды
Стеклянный фасад Курского вокзала возвышался в летнем мареве над толпами потных людей. Здание вокзала представляло собой гигантскую коробку из стекла и бетона: просторное, современное, даже футуристическое по своему замыслу, что должно было символизировать прогресс. Какой уж там прогресс! Пассажиры, отражавшиеся в стекле фасада, больше походили на толпу торговцев, искателей лучшей жизни, скитальцев, пытающихся выжить в условиях “развитого социализма” в Советском Союзе. Пирожки? Пиво? Мороженое? Живые цыплята? Всем этим торговали перед стеклянной стеной и за ней, на открытой платформе между вокзалом и рядами ждущих отправления поездов. Здесь начинались железнодорожные пути, протянувшиеся к далеким южным городам — к Баку