– Вот, балда, – зашипела Зинка и несколько раз ударила ее по щекам. – Я не стану никакой наркоманкой, потому что я больше не буду курить вообще. И тебе советую завязать с табаком, пока не поздно. Пока какой-нибудь добряк Коля не угостил тебя такой же дрянью.
– Девчонки, что за крик? – поинтересовался вошедший Генка.
Он был старостой в их классе и появлялся всегда в тот момент, когда накал страстей был максимальным. Его даже прозвали ЧП – чрезвычайная помощь. Генка подошел к девчонкам и очень мягко сказал:
– Зиночка, у вас с Юлей очень разные весовые категории. Ты же ее покалечишь…
– Так ей и надо, чтобы не болтала ерунды, – пробубнила Зинка, слегка ослабив хватку.
– Ты, Зиночка, сама виновата, сама, – всхлипнула Юлька, растирая горящие щеки. – Ты просто психопатка…
– Убью! – завыла Зинка, пытаясь снова схватить подругу за грудки.
Но Генка успел перехватить рассвирепевшую тигрицу Зинаиду.
– О, так дело не пойдет. Зинуля, успокаивайся скорее. Давайте лучше трубку мира выкурим… – проговорил он дружелюбным тоном.
– Я не курю, пусти, а то хуже будет, – рявкнула Зинка.
– Не пушу. Садись и успокаивайся. Давайте поговорим спокойно, цивилизованно, как люди, а не как животные, – предложил Генка.
Зинка издала какой-то непонятный звук. Генка тряхнул ее и попросил:
– И перестань, пожалуйста, квакать.
– Что? – совсем тихо спросила она.
Ты на жабу на болоте похожа, которая за мухами охотится, – ответил Генка.
А Зинка побледнела и уставилась на него во все глаза. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то еще знал про жабу, про монстра, про слова бабки Матрены. Ее напугало, что Генка сравнил ее именно с жабой, а не с кем-то еще. Хорошо, если это случайно. А вдруг нет? Вдруг она стала похожа на жабу из-за своей злобы? Зинка несколько раз провела рукой по лицу. Потом внимательно посмотрела на свои руки и облегченно вздохнула.
– Ну, Геночка, ты нас и обласкал, – проговорила Юлька рассерженно. – Зин, мы с тобой вовсе не жабы, нет. Мы – классные девчонки, это факт. Давай успокоимся и поговорим по-нашему, по-сибирски…
– Давай, – согласилась Зинка.
– Так, юные амазонки, из-за чего у вас произошел конфликт? – поинтересовался Генка.
– Зиночка, прости меня, – тихо проговорила Юлька, глядя Зинке в глаза. Ей хотелось поскорее помириться, ведь Зинка была для нее всегда идеалом для подражания. Зинка первая научилась курить, а потом научила ее, Юльку. Зинка всегда была в центре внимания. Даже Колька выбрал именно Зинку. А Юлька втайне завидовала тому, что произошло между ним и Зинкой. Завидовала и хотела, чтобы с ней произошло тоже самое. Она должна была подробно расспросить Зинку, а не злить ее. И сейчас, прося прощения, Юлька пыталась реабилитировать себя в глазах подруги.
– Зиночка, не сердись на меня, пожалуйста. Это все Колька. Это он виноват…
– Убью, – тихо сказала Зинка и сжала кулаки.
– Э, так дело не пойдет, – вмешался Генка. – Кто такой Колька? Из какого класса? Разберемся, призовем к ответу за клевету.
– Да он уже не учится, – хихикнула Юлька. – Это Колька Растопчин. Он наговорил нам, что Зинка беременная…
– Заткнись! – стукнула кулаком по столу Зинка.
– Нашла, кого слушать? – Генка покрутил пальцем у виска. – Да все знают, что он болтун и сплетник.
– Да? А я ему поверила, – искренне созналась Юлька.
– Зря. От таких скользких типов надо держаться как можно дальше. Они ради своей цели ничем не побрезгуют, – сказал Генка, поморщившись.
– Точно, – поддакнула Зинка. – Он мне сигарету с травой подсунул. А потом потребовал расплаты.
– Как? – испугалась Юлька.
– Так, – передразнила ее Зинка. – Мы его в милицию могли сдать за попытку изнасилования, да пожалели. Он прощения просил. Мы простили, да видно зря.
– Ой, Зиночка, а я-то… – Юлька прижала обе ладошки к лицу.
– Тебе тоже такой сигаретки попробовать захотелось? – сверкнула на нее глазами Зинка. – Не вздумай даже. Мне знаешь, как потом плохо было. Да еще глюки начались. – Зинка внимательно посмотрела на испуганную Юльку, на сосредоточенного Генку и решила их предостеречь. – Я взяла сигарету, затянулась, а выдохнуть не смогла. Внутри меня было что-то такое черное, страшное. Оно росло, причиняя мне боль. Мне казалось, что я смотрю на себя со стороны и вижу, какая я маленькая, зеленая, как жаба. Это было так неприятно, что не передать. Я даже на сигареты смотреть боялась. Прошло какое-то время, и я решила еще раз покурить. Но теперь уже я увидела Монстра, который меня чуть не задушил своими лапищами, – Зинку передернуло. – Бр…
– Так, так, – Генка постучал пальцами по столу. – С курением надо завязывать, девочки. Предлагаю всем говорить, что сейчас курить не модно, совершенно не модно…
– Совершенно, – поддакнула Юлька. – Совсем, совсем не модно. Зиночка первая это поняла. Она у нас самая умная в классе. Нам с нее пример брать нужно.
– Ну, у нас еще и другие умные девочки есть, – улыбнулся Генка.
– Например? – заинтересовалась Зинка.
– Например, Леночка Целованская…
– Кто? Эта серая мышка? Эта тихоня? Эта зубрилка? – расхохоталась Зинка.
– А мне она нравится! – сказал Генка, улыбнувшись.
Зинка замолчала и уставилась на Генку, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
– Юлька, мне кажется, что наш Геннадий влюблен в Ленку, – выпалила Зинка.
– В Леночку, – поправил ее Генка. – В Елену Прекрасную. Она очень привлекательная…
– Нет, нам, Генка, тебя не понять. Нам она совсем не кажется красавицей. Она больше похожа на гадкого утенка, чем на Елену Прекрасную. Юлька, пойдем отсюда, пусть он один тут о своей Леночке – голой коленочке мечтает.
– О вкусах не спорят. Мне нравится Леночка. У нее фамилия особенная – Целованская… Ее так и хочется при встрече поцеловать, – мечтательно проговорил Генка. А девчонки дружно рассмеялись…
– 23 —
На Римму почему-то очень странно подействовало сообщение о блондинке Яне. Ей теперь везде мерещился муж под руку с этой особой. Она стала обнюхивать одежду Сергея, проверять карманы, записи в записной книжке. Но никаких улик не находила. Римма даже злилась на то, что никак не может уличить мужа в измене. Она поймала себя на мысли, что ей хочется найти следы измены. На вопрос: зачем? Римма отвечала: – Не знаю. Просто я уверена, что он мне изменяет.
Ей захотела с кем-то поделиться своими подозрениями, но она не знала с кем. Потом вдруг вспомнила про Тамару, обрадовалась.
– Как же я раньше не догадалась к Тамарочке пойти. Ведь она тоже была в роли обманутой жены. Она поймет меня, посоветует, что делать, поможет найти выход…
Неожиданно похорошевшая Тамара весело щебетала, угощая Римму чаем. Дашенька уже пыталась делать первые шажки и что-то говорить. Виктор был весьма галантен и приветлив. Он побыл с дамами несколько минут, а потом, забрав Дашу, ушел на улицу.
– Тамара, я пришла к тебе за советом, – смущенно проговорила Римма. – Мне кажется, что у Сергея есть другая. Ее зовут Яна Ясулович. Дама, состоящая из сплошных «Я», должна быть жгучей блондинкой с длинными ногами и тонкой талией.
– Глупости, – засмеялась Тамара. – Вовсе эта Яна не длинноногая. Она скорее колобка напоминает. Маленькая, кругленькая с мочалом вместо волос.
– Правда? – улыбнулась Римма.
– Самая, что ни на есть чистая правда без примесей! – засмеялась Тамара. – Эта Яна – сплошное уродство. Глаза разукрашивает ярко-синими тенями. Губы ярко-красной помадой рисует, да еще и нарумянится, как клоун в цирке. Пальчики коротенькие с обкусанными ногтями и полустертым лаком. Да ты зайди как-нибудь в управление, сама увидишь. Она вахтером работает… Я не знаю, кому такая может понравиться. Хотя…
– Вот и я про то же. Мы такие хорошие, красивые, умные, а они все почему-то смотрят в другую сторону на таких вот кругленьких, неряшливых с мочалом вместо волос. Вот, что твоему Виктору не хватало? – Тамара пожала плечами и тяжело вздохнула, вспомнив все свои горести.
– Знаешь, что, Римма, выслушай меня. Я должна кому-то все-все рассказать. Я больше не могу это в себе держать, устала, – вдруг быстро заговорила Тамара. – Я ведь не подозревала, что у Виктора кто-то есть. У нас все было просто идеально. А потом вдруг бац – записка: не жди, ушел к другой! Я ничего умнее не придумала, как отравиться таблетками. Андрей вовремя домой пришел. Как он меня стыдил! А мне так тошно было. Да еще все вокруг с сочувствием притворным. В глаза вздыхают: ах, ох, а в спину смеются. Сколько я бессонных ночей провела, сколько подушек изгрызла… Если бы не Матрена Власьевна, я бы не выжила, не справилась бы со своей бедой, – Тамара немного помолчала, а потом тихо проговорила:
– Матрена мне велела Виктора не гнать. Велела потерпеть… Как же это трудно-то. Я его видеть даже не могла. Он мне что-то говорит, а меня тошнит. Рвало несколько раз даже. Мы же как соседи в коммуналке живем, я с Дашей в одной комнате, он – в другой. Люди думают, что у нас все наладилось, а я никого и не разубеждаю. Но и забыть не могу, что он с какой-то другой женщиной был. Тоска и одиночество душат, душат. Мы ведь со своими проблемами никому не нужны. Мир жесток и груб. Если у тебя все есть, то ты свой, ты всем нужен. Но уж если тебе плохо, приготовься к тому, что невзгоды посыпятся на тебя, как из рога изобилия, и помощи ни от кого не будет. Люди постараются сделать все, чтобы твое существование стало совсем невыносимым. Наверное, из чувства самосохранения мы замыкаемся в своем горе. Да и радоваться мы по-настоящему разучились. Радость вызывает даже большую зависть, чем горе. Скоро радоваться будем потихоньку за закрытыми дверями, чтобы никто не узнал, что тебе хорошо. Люди превратятся в роботов с масками безразличия на лицах, вздохнула. – Хочется верить, что это не скоро произойдет. Что мы еще сможем пожить в мире добра, радости, счастья и справедливости.
– Ты права, Тамарочка. Хочется радости и счастья себе и деткам нашим, – сказала Римма. Они крепко обнялись на прощание, вздохнув каждая о своем.