– Иди, но только не до утра.
– Ура! – Зинка высоко подпрыгнула. – Мам, а можно я твою кофточку надену?
– Можно, только не прожги.
– Мам, я целый год уже не курю! – гордо сообщила Зинка. – Ты меня, как тогда к Матрене сводила, так у меня все, как рукой сняло.
– Ну и замечательно. «На окурках след губной помады лишь брезгливость вызовет к тебе», Степан Щипачев сказал. Я рада, что ты у меня поумнела, что мне за тебя краснеть не придется, – Римма поцеловала дочь.
– Я постараюсь быть там не очень долго, – проговорила Зинка, прихорашиваясь у зеркала. – Духи можно твои взять? – Римма кивнула. Зинка обняла мать и выбежала за дверь. Но через секунду ее раскрасневшееся личико появилось снова в дверном проеме. – Забыла сказать, там что-то в почтовом ящике. Посмотришь?
– Хорошо…
Римма достала из почтового ящика большой увесистый конверт, на котором были четко выведены ее имя, фамилия и адрес. Римма почему-то разнервничалась. Она ужасно не любила получать письма из ниоткуда. Они тревожили ее. Римма вскрыла конверт и высыпала содержимое на стол. Минуту она с удивлением смотрела на авиабилет, деньги, какие-то бумаги и сертификаты, лежащие перед ней. Ко всему этому прилагалось сопроводительное письмо, в котором весьма официальным тоном Римме было предложено приехать в Москву. Приезд был вызван решением вопросов по поводу ее сына Егора. Римма еще раз внимательно рассмотрела все документы. Приехать ее просили в августе. Отпуск она в этом году взяла именно в августе. Значит, проблем на работе не будет. Римма подумала о Зинке, но тут же вспомнила, что в августе у дочери спортивный лагерь. Все складывалось очень удачно.
Римма подумала, что последний раз была в столице после окончания школы. Тогда Москва испугала ее своей многолюдностью, огромными расстояниями, суетой и бешеным ритмом, к которому Римма не смогла привыкнуть. Она озиралась по сторонам и шептала:
– Меня не принимает этот город. Я чужая здесь. Мне здесь плохо, неуютно. Я хочу домой…
Испуг прошел только тогда, когда она снова вернулась в Сибирь.
Теперь взрослой женщине Римме Гордовой предлагали новое свидание с Москвой. Какими будут новые впечатления? Какой стала Москва за прошедшие двадцать лет? Римма хотела узнать ответы на свои вопросы и боялась того, что может случиться в Москве. Она почему-то внутренне была готова к тому, что там что-то произойдет.
– Дверь не заперта, заходите, кто хочет, – заворчала вошедшая свекровь. – О, да и чемоданчик у порога. Кто-то приехал или уезжает? – она прошла в комнату и радостно пискнула, увидев на столе деньги. И тут же зло сверкнула глазами на Римму. – Деньги? Откуда у тебя столько много денег? Ты от нас с Сергеем их спрятать решила? Как не стыдно. Я в вашем доме самая главная, потому что я – мать твоего мужа! Ты мне все должна докладывать, обо всем рассказывать, всем делиться со мной в прямом смысле. Тебе повезло, что мой сынок с тобой живет. Только благодаря мне он тебя терпит все эти двадцать лет. Ты мне за это кланяться до земли должна. Отдавай все до копейки!
– Хватит здесь орать и порядки свои устанавливать, – тихо, но очень жестко проговорила Римма. – Руки от денег убрать.
– Римка, ты что? – Лидия Михайловна от неожиданности присела. Но тут же затараторила, – Я же пошутила. Ха-ха. Ты совсем шуток не понимаешь, да и смеяться не умеешь. А смех продляет жизнь. Ха-ха. Надо быть такой же жизнерадостной, как я. Меня все любят за мой оптимизм и жизнерадостное веселье. Ха-ха. Да на меня одна радость смотреть. Ха-ха. Не то, что на тебя, уродину, без слез не взглянешь. Ха-ха.
– Вам домой пора. Ха-ха, – передразнила ее Римма. – Заодно и чемоданчик прихватите с собой. Ха-ха. Я вашего сыночка золотого, ха-ха, вам взад возвращаю. Ха-ха-ха!
Римма стояла с высоко поднятой головой, скрестив руки на груди. Она свысока наблюдала за суетящейся свекровью, которая бегала вокруг стола, пытаясь как-то разозлить Римму, вывести ее из равновесия, чтобы потом обвинить в несносном поведении. Римме почему-то вспомнилась басня «Слон и Моська». Она улыбнулась, представив свекровь в роли Моськи, а себя слоном.
– Как? Как ты сказала? – несколько раз повторила Лидия Михайловна.
Эта ее глупая привычка задавать вопрос «как» тогда, когда он совершенно неуместен, выводила Римму из себя. Но сегодня она только усмехнулась. Сегодня она была мудрым слоном, не обращающим внимание на завывание злобной, глупой Моськи.
– Повтори, как ты сказала? – визжала свекровь. – Как?
– Громко, четко, ясно и понятно я сказала вам, что выгоняю вашего золотого сына. Если выразиться точнее, то освобождаю его от такого урода, как я. Теперь он будет жить с красавицей вроде вас, которая вся – сплошное совершенство, состоящее из одних «Я». Ха-ха-ха-ха, – Римма хохотала от души, видя искаженное испугом лицо свекрови.
– Мне Сергей не нужен. Он из-за тебя алкоголички пьяницей стал. Ты должна этот крест нести по гроб жизни. Ты не имеешь права выгонять Сергея. Я не возьму его в свой дом, даже если ты мне все вот эти деньги отдашь! – рассвирепела Лидия Михайловна и затопала ногами.
– Денег вам никто не даст. А сыночка своего вам забирать придется. Кстати, он не пьет уже несколько месяцев. Это потому, что я так захотела. А вот как он у вас себя вести будет, не знаю. Ха-ха.
– Вона, как ты заговорила! Тебя Сергей под забором подобрал…
– Молчать! – стукнула кулаком по столу Римма. – Я не желаю вас больше терпеть в своем доме.
– Это дом моего сына, – пискнула свекровь.
– Вон отсюда, пока я вас не вытолкала силой, – Рима пошла на свекровь.
Поняв, что она не шутит, Лидия Михайловна поспешно выскочила за дверь. Она бегом пробежала через двор и только потом замедлила шаг, отдышалась. Пошла по улице, что-то бормоча себе под нос и непрестанно взмахивая руками.
Оставшись одна, Римма облегченно вздохнула, убрала все со стола. Визит свекрови вывел ее из равновесия, но и помог утвердиться в том, что в Москву она должна поехать. Должна непременно!
– Жестокосердая женщина, как ты посмела так поступить? – закричал вбежавший в дом Сергей. – Ты посмела обидеть мою маму? У нее сердечный приступ. Если с ней что-то случится, я за себя не ручаюсь, – Сергей крепко схватил Римму за руку.
– Сначала вымой руки после своей непромытой Яны, – зло сказала Римма, оттолкнув его. – Потом возьми чемодан и дуй к маме своей, спасать ее от сердечного приступа.
– Что ты несешь? Ты себя-то слышишь или нет? Яна здесь совсем ни при чем… – он запнулся и, зло сверкнув на Римму глазами, прошипел. – Ты что, посмела матушке сказать про нас с…
– Нет. Про свою необыкновенную красавицу ты расскажешь ей сам. У вас будут долгие дружеские семейные посиделки, на которых вы обо всем расскажете друг другу. Вы будете весело смеяться ха-ха, вспоминая уродину Римму. Все болезни твоей мамы пройдут, потому что теперь все деньги ты будешь отдавать ей, а не своим детям или этой ненасытной уродине, которая имела несчастье быть твоей женой, страшно подумать, целых двадцать лет.
– У тебя мозгов меньше, чем у курицы. Ты могла бы как сыр в масле…
– Спасибо, пусть теперь в масле катается твоя матушка. Ха-ха.
– Как я мог жить с тобой столько лет? Где были мои глаза? Правильно мама меня предостерегала, что ты когда-нибудь подложишь нам свинью…
Римма с силой ударила Сергея по щеке, прошептав:
– Пошел вон… Вон!
Сергей с нескрываемой злостью посмотрел в глаза жены, взял чемодан и вышел, оставив дверь открытой. С лестницы крикнул:
– Назад позовешь, не приду.
– Не дождешься, – ответила Римма и с силой захлопнула входную дверь. С потолка посыпалась штукатурка.
– 9 —
Машина мчалась по скоростной магистрали. Полина молчала и нервно курила сигарету за сигаретой. Егор равнодушно смотрел на дорогу, понимая, что знает здесь каждую милю. Он знал, что сейчас первый поворот будет к замку Сан Мигель.
– Поворачивай, – ткнув водителя в спину, приказала Полина. Повернулась к Егору, спросила. – Доволен? Ты добился своего. Ты победил. Почему же ты сидишь, как истукан? Я везу тебя в Сан Мигель, а ты…
– У меня черепно-мозговая травма, – металлическим голосом проговорил Егор.
Полина недовольно хмыкнула и закурила новую сигарету. Егор равнодушно спросил:
– Ты долго еще будешь меня выкуривать? Мне нужен свежий воздух, а не никотиновая прослойка.
– Что? – испугалась Полина.
– От твоего дыма у меня глаза слезятся, ясно?
– А раньше тебе нравилось, – растерянно проговорила она, сминая сигарету в пепельнице.
– Я не помню, что было раньше. Я совсем другой человек. – Егор говорил, точно робот.
– Ты нарочно пугаешь меня? – спросила Полина.
Но Егор не ответил, потому что машина затормозила у замка Сан Мигель. Он распахнул дверцу и побежал по гравийной дорожке.
– Беги, беги к своей лошади, – грустно глядя вслед убегающему Егору, сказала Полина.
Егор бежал по знакомой дорожке к конюшне, где уже призывно ржал и бил копытами землю его ослепительно белый конь Гарибальди. Но, когда Егор подошел ближе, конь вздрогнул, раздул ноздри и замотал головой, почувствовав что-то неладное. Егор замер, поняв, что видит лошадь впервые, что вообще не умеет сидеть в седле, что все это происходит не с ним, что он попал сюда случайно. Сознание снова вернуло его на широкую сибирскую реку, где он вырос. Егор попятился, но чей-то нежный голос успокоил его, прошептав в самое ухо:
– Так надо. Ты должен узнать и полюбить Гарибальди. Вы станете друзьями. Иди вперед. Ну, смелее.
Егор помедлил мгновение, а потом рванулся вперед, почувствовав прилив нежной привязанности к белому скакуну. Он со слезами на глазах обнимал и целовал белого коня. А конь лизнул его шершавым языком, давая понять, что тоже счастлив.
– Гарибальди, как я скучал по тебе! – шептал Егор чужим голосом. – Скоро мы опять будем вместе. Нас никто не разлучит. Никто…
Егор плакал. Слезы обжигающими струйками катились по его щекам, доставляя несказанное облегчение.