– А он? – Зинка вся превратилась в слух.
– А он рассмеялся мне в лицо, сказав, что ему есть с кем спать. Что я ему нужна совершенно не для этого, – высунула язык Римма.
– Фантастика! – Зинка плюхнулась на диван и подняла руки вверх. – Потрясающий мужик! Увозит совершенно незнакомую провинциалку на сказочный остров, чтобы просветить ее серость! О, где бы мне отыскать такого, чтобы он все для меня делал совершенно бескорыстно, чтобы его секс не интересовал? Мам, а может, он импотент или голубой?
– Довольно паясничать, Зинаида, – рассердилась Римма. – Ты можешь мне не верить, но я действительно с ним не спала. Я решила, что он приходится мне братом, поэтому и опекает меня с особой нежностью.
– Мама, ты прелесть! Правильно, Львович – твой брат. Мы всем расскажем, что у нас объявился богатый родственник… что…
– Зин, давай никому ничего не будем рассказывать, – обняв дочь, попросила Римма. – Пусть моя поездка будет нашей маленькой тайной, о которой будем знать только ты и я…
– А Львович?
– Он далеко и… – Римма замолчала, опустив глаза.
Зинка притаилась, ожидая продолжения. Римма, встала с дивана отошла к окну, проговорила со вздохом:
– Он никогда к нам больше не приедет! Мы простились навеки… Навсегда…
– Ну и пусть не приезжает, – надулась Зинка. – Ты мне лучше еще раз расскажи про замок. А про этого Львовича больше не будем говорить, раз он такой… – Зинка забралась с ногами на диван и приготовилась слушать.
– Про замок, – повторила Римма, глядя в окно. – Замок Сан Мигель – фантастическое место. У ворот нас встречали рыцари на конях. Их доспехи сияли на солнце. А на лицах сияли улыбки. Мне показалось, что лошади тоже улыбаются, радуются приезду гостей. Для нас опустили деревянный мост, по которому мы прошли через глубокий ров, окружающий замок. Единственные ворота, через которые можно попасть в замок, были распахнуты настежь. Нам на головы надели короны, пригласили в зал для состязаний, где шесть рыцарей боролись за звание лучшего, демонстрируя свое мастерство. Вначале каждый рыцарь выбирал даму сердца. Дама рыцаря победителя становится фрейлиной королевы. А сам рыцарь – лучшим рыцарем королевства. Мы присутствовали на настоящем средневековом турнире, где борьба шла не на жизнь, а на смерть. Пока рыцари бились, нам приносили всяческие угощения. Вино лилось рекой. Ах, какие там изысканные вина!
– Мам, мне про изысканные вина слушать не интересно, – перебила ее Зинка. – Ты про рыцарей рассказывай.
– Конечно, извини, – поспешно согласилась Римма. – Все рыцари очень молодые и симпатичные. Все сильные, натренированные, уверенно держаться в седлах. Кони – просто загляденье. Но самым прекрасным был желтый рыцарь на белоснежном коне. – Римма закрыла глаза и вдруг, вскрикнув, схватилась за сердце.
– Мам, что с тобой? – Зинка даже вскочила с дивана.
– Господи, что же я раньше-то? Как же я не подумала? Почему я не спросила? – она повернулась к испуганной Зинке и прошептала: Зиночка, он похож на Егора. На нашего… А, вдруг это Егор и есть?
– Мам, да ты что? – Зинка схватила Римму за руки и затрясла. – Как наш Егор мог попасть на остров в Атлантическом океане? Им что, на реке встретился твой Львович и предложил слетать на Канары в замок Сан Мигель? Если наш Егор согласился, то почему тогда не полетели Саня с Андреем? Почему Андрей вернулся обратно, а Егор и Саня нет? Мам, опомнись, прошу тебя. Подумай, где мы, а где этот остров Тенериф?
– Я все понимаю, – тихо сказала Римма. – Понимаю умом. А сердце разрывает тоска невероятная, словно я совершила что-то не то, прошла мимо своего счастья, упустила что-то, а теперь не в силах догнать и вернуть. Зиночка, а может, этот юноша двойник Егора? Тогда мне тем более надо было его рассмотреть. Зинка! – Римма зажала рот двумя руками.
– Мам, не пугай меня так. Что, что еще?
– Луис крикнул ему что-то по-испански и помахал рукой. Я тогда не обратила внимания на то, что он сказал. А ведь он крикнул: "¡Salud, Egor!”
– Да нет, ты сейчас это придумала, – отмахнулась Зинка, – просто услышала похожее сочетание звуков. Может, это по-испански что-то совсем другое означает. А, может, просто имя похожее. Ведь есть же у них Елены, Нины и даже Наташи! Почему бы, какому-нибудь продвинутому дяде не назвать своего отпрыска русским именем Егор?
– Возможно, – неуверенно согласилась Римма. – Но я буду теперь страдать от того, что не подошла к этому рыцарю, не спросила, не поговорила.
– Ты считаешь, что он бы тебя понял? – хмыкнула Зинка.
– Ну… – неуверенно пожала плечами Римма. – Луис бы ему все перевел. Тогда бы…
– Мам, я считаю, что тебе надо прекратить изводить себя этими «бы». Что проку? Ты больше никогда не увидишь далекий остров Тенериф в Атлантическом океане.
– А могла бы увидеть… – вздохнула Римма.
– Объясни, – потребовала Зинка, вскакивая с дивана.
– Ах, мой язык, – Римма глянула на сосредоточенную Зинку. – Я не хотела про это говорить, потому что, это уже вопрос решенный…В Москве Львович спросил меня, хочу ли я узнать, зачем он похищал меня? Я кивнула. А он с очень серьезным видом вдруг предложил выйти за него замуж. Мало того, он предложил поселиться вместе с ним на острове Тенериф! – У Зинки засияли глаза. – Я вынуждена была отказать ему.
– Ма-а-а-а-а-а-а! – застонала Зинка. – Ну, ты у меня вообще, того, – она выразительно покрутила пальцем у виска. – Как ты могла отказаться от такого предложения? О, это верх безумия!
– Зинаида! – разозлилась Римма. – Я замужем за твоим отцом, или ты забыла?
– О нет, про отца алкоголика я помню, мама, – рассвирепела Зинка. – Я вижу его каждый день. Он снова пьет. Теперь у него есть прекрасная разукрашенная подружка Яна. Они ходят в обнимку немытые, нечесаные, вонючие, с разбитыми мордами, мордищами, которые у них там, где у людей нормальных лица. А у них уже лиц нет, нету…
– Зинаида, ты не смеешь плохо говорить о своем отце, – перебила ее Римма.
– Смею! – топнула ногой Зинка. – Я столько натерпелась от него. Это – не человек, а бутылка водки с ногами. Он предатель, гнусный предатель. Он предал нас всех, променяв на свое мерзкое пойло. Ты ему не нужна, не интересна ни как мать его детей, ни как женщина…
– Замолчи, пожалуйста, – попросила Римма. – Ты делаешь мне больно.
Зинка ушла на кухню, громко хлопнув за собой дверью. Римма стояла у окна, размышляя над словами дочери. Она понимала, что Зина права. Что о дальнейшей жизни с Сергеем не может быть никакой речи. Она не могла представить себя рядом с этим спившимся, опустившимся, потерявшим человеческий облик субъектом. Нет, Сергей остался в прошлом. Она будет вспоминать о нем, как о золотом шарике мороженого, которое растаяло, оставив мутную лужицу в красивой креманке.
Римма прошлась по комнате, вспоминая свою первую встречу с Сергеем, их первый поцелуй. Потом неожиданно мысли вернулись к Владимиру Львовичу. Римма вспомнила, как он стоял и грустно улыбался, получив ее отказ. А она, Римма, не могла, не смела, не имела права сказать «да», не позволяла гордость. Она не могла обрушиться на Владимира Львовича со всеми своими проблемами, как цунами. Она долго объясняла ему причины своего отказа, а он понимающе кивал, наверняка считая ее доводы смешными. Он почему-то не решался заставить ее, приказать ей остаться. Он просто ждал, что она сама сделает шаг ему навстречу, как тогда в аэропорту…
– Мам, – позвала Зинка, – не сердись, а? – Римма обняла дочь. – Мам, а когда надо было ехать с ним, с Львовичем?
– В октябре. Нет, вопрос уже решен. Ты должна школу закончить…
– О, я тебя умоляю, что там школ нет? Да и зачем мне эта школа? – Зинка надулась.
– Зиночка, образование нужно всем! Ты должна успокоиться, потому что мы простились навсегда! Он мне подарил сказку, о которой я не мечтала. Воспоминания будут согревать меня всю жизнь. Они помогут мне преодолеть трудности.
– А мне? – простонала Зинка. – Мне что делать?
– У тебя еще вся жизнь впереди. Будет и у тебя неожиданная встреча с прекрасным человеком.
– Ладно, глупая Римма Эдуардовна, я не буду на вас сердиться. Хотя на вашем месте, я бы не стала так категорично Львовичу отказывать. Я бы взяла тайм-аут – время на раздумье! – подняв палец вверх, сказала Зинка. – Но… я, к несчастью, не Римма Гордова, а ее дочь – Зинаида не Гордова…
– 22 —
Только Тамара начала успокаиваться после всего, что случилось, заболела Даша. И Тамары запаниковала. Все лекарства, которые выписывали врачи, не имели никакого действия. Даша медленно угасала. Она была похожа на тонкую свечу, которая вот-вот должна догореть. Виктор не мог успокоить Тамару, как ни старался.
– Все, я больше не могу ждать. Сиди с Дашей, а я пойду к Матрене, – решительно сказала она и пошла в лес. Она двигалась вперед, проваливаясь по щиколотку в рыхлый снег, и повторяла, как заклинание:
– Только бы с Дашей все было хорошо! Не забирайте у меня Дашу, пожалуйста! Верните мне мою девочку, умоляю!
– Пришла? – грозно спросила ее Матрена. Вместо ответа Тамара бросилась на колени и, обхватив ноги Матрены, зарыдала в голос. – Хватит голосить. Вставай! – приказала Матрена более мягким голосом. Тамара отрицательно покачала головой. – Чаевничать будем. Самовар простынет, вставай, – Матрена тронула Тамару за плечо.
Тамара медленно поднялась, уселась к столу, взяла из рук Матрены голубую чашку из тончайшего фарфора. Но пить не смогла, чашка прыгала в ее руках, как живая.
– Смотри, не разбей фамильный фарфор, – рассмеялась Матрена. – Полно дрожать, полно. Здорова уже твоя Дарья. Здо-ро-ва!
В глазах Тамары засияли огоньки надежды. Матрена кивнула и повторила еще раз:
– Здо-ро-ва!
– Милая моя, Матрена Власьевна, за что все это на нас свалилось? – Тамара осмелилась задать вопрос, который давно мучил ее.
– За что? – прищурилась Матрена. – А, за неверие ваше! За то, что страх впереди вас бежит, а то и на лихом коне скачет. За грехи предков ваших. Хватит, или еще продолжить?