– Конечно! За сколько?
– Полтора миллиона!
– Не, дороговато… Давай за миллион?
– Договорились!
И разбежались в разные стороны – один побежал искать деньги, а другой – маргарин.
Новоявленные бизнесмены, вчера ещё тихие скромные научные сотрудники разных НИИ, как с цепи сорвались. Раньше, в советское время, предпринимательская их деятельность не выходила за рамки выращивания на своём садовом участке картошки, чтобы потом её весь год есть, пусть подгнившую, но зато бесплатную, как им казалось. Этот вид бизнеса был очень популярен среди москвичей, тем более, что в магазинах картошка была тоже гниловатая, но не бесплатная, а по десять копеек за кило.
И вдруг буквально в одночасье всё коренным образом изменилось. Вчера ещё сшибавший трёшку до получки научный сотрудник вдруг стал таким важным, таким серьёзным! На работу ходить забросил и, сидя дома, сутками изучал какие-то контракты, кому-то названивал, оговаривая детали сделки по купле-продаже каких-то «тушек» и комиссионные проценты.
Должен заметить, что мобильных телефонов в описываемое время всё ещё не было, хотя, написав это, чувствую себя лжецом, в лучшем случае фантазёром. Время от времени продавец «тушек» вскидывался, сгребал свои бумаги в портфель и бежал на деловую встречу. Встречался он где-нибудь в метро с таким же, как и сам, бывшим научным сотрудником, но из другого НИИ. Встретившись, они заговорщицки шептались, свысока поглядывая на других пассажиров, и, обменявшись бумагами, разъезжались с сознанием своей значимости.
Теперь надо пояснить, что же это за «тушки» были, торгуя которыми, люди преисполнялись таким самоуважением. «Тушки» – это совсем не продукция куроводческих ферм, как, может, кто-нибудь подумал. Это – самолёты. Большие такие, пассажирские. Аэробусы тоже. Не настоящие Airbus, конечно, так у нас тогда называли ИЛ-86.
Потом я размышлял над природой происхождения этой клички и думаю, что первым продавцам пришло в голову начать бизнес с самолётов марки ТУ, поэтому они ласково прозвали предмет своего интереса «тушкой». А потом увидели, что это обозначение подходит вообще ко всем самолётам, и слово приобрело в русском языке новое значение. Почему я говорю о полноправном вхождении этого слова в язык, потому, что «тушками» тогда не торговал только ленивый, по-моему. Ну, или тот, кто уже торговал компьютерами.
Таких, кто торговал более прозаическими вещами – продуктами или одеждой, сапогами – я тогда просто не встречал. Нет, были, конечно, коробейники, тягавшие неподъёмные баулы с разным барахлом из Польши или Турции, но это был мелкий бизнес.
А я сейчас о крупном бизнесе говорю, потому что мелким бизнесом никто заниматься не хотел. Всем хотелось, глядя на компьютерщиков, сразу и много.
Поэтому прейскурант молодой рыночной экономики составляли почти исключительно три вышеупомянутых товарных наименования. Продал литр желчи – получи сто тысяч комиссионных, продал «тушку» – получи миллион, продал банку ртути – миллиард! И посрамлённые компьютерщики горько плачут в стороне.
Нет, были, конечно, и любители змеиного яда или мумиё, но там всё не так интересно – ценник напоминает не международный телефонный номер, а лишь автомобильный.
Причём, если самолёты многие видели, а некоторые даже летали в них, то медвежью желчь и красную ртуть видеть не доводилось никому – ни тем, кто покупал, ни тем, кто продавал. Так же, как никто не знал достоверно сферы применения этих замечательных товаров.
Не довелось мне также встретить человека, который хотя бы одну из подобных сделок довёл до конца. Но зато было очень много таких, кто почти совершил сделку, но в самый последний момент что-то сорвалось по какой-то ерундовой причине. Ещё больше было таких, у которых ничего не сорвалось, всё шло по плану и вот-вот должно было счастливо закончиться. Но, боюсь, что у них тоже ничего не получилось, во всяком случае у приверженцев красной ртути, потому, что через несколько лет выяснилось, что такого вещества просто не существует.
Я, человек прозаический и без фантазиев, старался держаться подальше от этой коммерции. Спокойно занимался компьютерами, не помышляя о более высоких сферах. Но многие мои знакомые считали своим долгом и меня вовлечь в эту интересную и бесплодную деятельность. Особенно мой сосед, Владимир Иванович, немолодой уже человек, мучил меня. Почему-то он очень хотел, чтобы я поучаствовал с ним в баснословных прибылях и таскал на разные встречи, питая ничем не обоснованные иллюзии по поводу моего коммерческого гения. Я ездил с ним отчасти из любопытства, отчасти от нежелания обижать соседа, но уж никак не с целью наживы – мои устремления, повторяю, были скромнее.
Да, все эти желчи, «тушки» и ртути сулили моментальное обогащение, и именно эта легкость перехода в новое качество и была так мила моим соотечественникам, многим из которых, в том числе и моему соседу Владимиру Ивановичу так и не удалось пережить то интересное время.
10
Однако вернёмся к тому, что он мне позвонил. Позвонил и, представившись Анатолием Константиновичем и хорошим знакомым моего питерского приятеля, поведал, что у него есть хороший компьютер. Полный комплект – системный блок, монитор, клавиатура и даже мышка. Рассказал о конфигурации и характеристиках компьютера. Стоит комплект всего шестьдесят тысяч рублей, но владельцу нужно очень быстро продать, он должен срочно возвращаться в Ленинград, поэтому пять тысяч он готов уступить сразу, без торга.
В общем да, для этой конфигурации шестьдесят тысяч – действительно неплохая цена, но что-то сразу скороговорка моего собеседника мне не понравилась. Вот именно скороговоркой он как-то всё это говорил, не давая собеседнику опомниться. Я поблагодарил и вежливо отказался, мотивируя отказ отсутствием средств. Отказ мой его не смутил, он сказал, что в Москве проездом, с компьютером в машине ему ездить неудобно, он готов его привезти и оставить у меня дома, чтобы я в спокойной обстановке протестировал машину, насладился ею и назвал свою цену. И, если мы не сойдёмся, завтра он компьютер заберёт. Это был неслыханный акт доверия – вот так, незнакомому человеку отдать, пусть на время, вещь, которая стоит одиннадцать автомобилей «Жигули»!
Но он как будто услышал моё удивление и сказал, что наш общий знакомый много обо мне говорил как о человеке, которому можно безгранично доверять.
Ну ладно, пусть везёт, думаю, это меня ни к чему не обязывает.
Через некоторое время звонок в дверь. Открываю и, взглянув на лицо гостя, понимаю, что никакого компьютера мне от него не нужно, даже и забесплатно. Анатолий Константинович был страшен, хоть и в изысканном галстуке и в отутюженном костюме. Он улыбнулся мне улыбкой Квазимодо и худющее измождённое лицо его, изъеденное оспой, стало жутким до умопомрачения. И мало того, что он заговорил скороговоркой, он весь был, как скороговорка – необычайно подвижен во всех суставах и даже вне их.
Я был так ошарашен, что не успел и слова сказать, как страшный гость ненавязчиво протолкнул в дверь две большие коробки и поспешно откланялся, не напрашиваясь на чашку чая. Напоследок он, так и не переступивши порога, протянул мне руку для рукопожатия, и пальцы его показались мне бескостными, потому что извивались, как щупальца осьминога.
Закрывши за гостем дверь, я накинул цепочку и тут силы покинули меня. Я сел на одну из принесённых коробок и стал думать, как жить дальше. По всему выходило, что никак.
К вечеру я немного успокоился и даже стал укорять себя, что негоже так по одёжке встречать гостей. И, может быть, это и не оспа никакая, а банальная ветрянка так разукрасила моего гостя. Так расхрабрился я в конце концов, что решил открыть коробки и посмотреть, что же там мне предлагают с хорошей скидкой. Я знал, конечно, что бесплатный сыр только в мышеловках, но разные же бывают обстоятельства! Сам я не раз продавал что-то дешевле, чем покупал, – обстоятельства.
Но увиденное в коробках меня не порадовало. Да, всё там было на месте, но это был не новый компьютер и даже не из одного комплекта. Монитор одной фирмы, а системный блок другой. Вооружился я лупой и стал изучать винтики на системном блоке. Ну, конечно, их уже откручивали. Да, это был так называемый «рабочий» аппарат, который уже не раз и не два, наверное, продавали таким идиотам, как я. И я, скорее всего, назначен быть следующим покупателем, труп которого ночные дорожные рабочие должны будут закатать в свежий асфальт за скромное вознаграждение в сто долларов.
Что делать? Надо как-то избавиться от этого комплекта, но о том, что хозяин его ещё раз придёт ко мне домой, не может быть и речи. Надо на нейтральной территории.
На следующий день он мне не позвонил и не обеспокоился судьбой своего компьютера. И я даже совсем успокоился и стал думать, что у страха глаза велики и ни к чему так нервничать. Через день опять не позвонил, и я подумал, что, если позвонит, почему бы мне и не купить этот товар. Ну, не за шестьдесят, конечно, тысяч, а, скажем, за сорок. Очень даже может быть.
На третий день утром раздался телефонный звонок, и я услышал, наконец, скрипучий голос страшного обладателя сборного компьютера. Оказывается, он, как и обещал, уехал тогда в Ленинград, но дела его там задержали, и он приносит извинения за то, что его компьютер несколько дней у меня квартировал. Он сейчас приедет за техникой, если я не надумал покупать, а в качестве компенсации с него бутылка хорошего коньяка причитается.
Да ладно, говорю ему я, приезжать ко мне не обязательно, я тебе сам этот компьютер привезу, куда скажешь. А если действительно хотите продавать, могу предложить сорок тысяч, больше у меня нет. Если согласны, скажите, куда подвезти деньги.
Анатолий Константинович расстроился:
– Нет, на такую цену я полномочий не имею… Я сейчас хозяину позвоню, а потом с вами свяжусь, ладно?
Через какое-то время, действительно, звонок, и ленинградский продавец расстроенным голосом скрипит, что хозяин компьютера не только торговаться – вообще продавать компьютер раздумал. И надо бы его забрать у меня в любом месте где мне удобно. Но коньяк за беспокойство остаётся в силе, и даже умноженный на два.