Однако никто на корабле не должен был знать, что проводится испытание — иначе команда могла бы, подыгрывая Олсинту, изменить настройки корабля. А проверка нужна была настоящая, в суровых условиях обычного рейса.
Олсинт получил желаемое — даже больше, чем ожидал. И если не удержится на корабле еще полтора года, вся его работа пойдет насмарку.
Он вынул руки из ванночки.
— Вы думаете, я хотел сбежать? — спросил он тихо. Доказательства, что это было не так, имелись, но нельзя было их предъявить.
Франклин пожал плечами.
— Я, честно говоря, не думаю. Но не закрываю глаза на то, что подумают другие. — Он профессиональным взглядом окинул ожоги и обсушил ладони пациента потоком воздуха. Потом выдавил на них из большого тюбика мазь, которая почти сразу впиталась. — Ну, вот. Через несколько дней будете здоровы.
Олсинт коротко поблагодарил и поднялся.
Он был уже за дверью, когда Франклин крикнул ему вслед.
— Если увижу капитана, скажу ему, что не считаю, будто вы попытались соскочить с корабля. Вряд ли он сам спросит. Я уже говорил: здесь служат добровольно.
Лично Олсинту было все равно, что скажет Франклин капитану. Он в любом случае оставался в проигрыше: при следующей посадке на планету, случись ему исчезнуть, никто не станет задавать вопросов.
Работа метчика была далека до завершения — в системе насчитывалось семь планет, и каждую предстояло подробно обследовать. С дальнего расстояния, разумеется. Метчики редко опускались на планеты — и только на те, что выглядели особенно подходящими для колонизации. Такие требовали подробного изучения.
Дело не в том, пригодна ли атмосфера для дыхания, закована ли планета льдом или на ней адская жара. С такими мелкими трудностями инженеры по освоению справлялись. Проверять следовало иные критерии.
Олсинт шел по кораблю. Работа кипела, но незаметно для глаза: она отмечалась только электронными приборами. Корабль скользнул на орбиту, плоскость которой пересекалась с осью вращения планеты под самый удобным углом. За время двух витков, планета совершила три оборота. За это время успели оценить наличие минеральных ресурсов и приближенно — их запасы.
Когда он подошел, Ларейн подняла голову.
— Вот это находка! — весело объявила она.
— Тяжелые? — без особой нужды уточнил он.
— А что же еще нам искать? — Девушка склонилась над маленькой торпедой, с которой работала. — И не на одной! На двух планетах системы обнаружены тяжелые элементы в количестве, оправдывающем заселение.
— А как с силой тяжести?
Олсинт не всегда разделял энтузиазм команды относительно новых открытий.
— На первой единица и шесть, на второй две и три десятых. Немножко выше, чем хотелось бы, но ради таких минеральных богатств поселенцы приспособятся.
— А атмосфера?
— На первой почти нет, большая часть замерзла. А у этой — с содержанием хлора. — Ларейна ухмыльнулась. — Твоя вечная тема, да?
Не то, чтобы вечная, но спорить он не стал. Его интересовала реакция членов команды.
— Ты бы хотела на такой жить?
— Мне не придется, — ответила Ларейна, что-то подстраивая в торпеде. — Я бываю не планетах не чаще двух раз в год. По правде сказать, я почти забыла, что значит — год.
— В том-то, пожалуй, и крылась заковыка, но говорить об этом не было смыла.
— Еще что-нибудь интересное?
— Мы подходим к планете поменьше. Суша, океаны, достаточно тепло и с атмосферой, которой мы, вероятно, сможем дышать как она есть. Состав твердой материи пока не известен, но по прикидке массы не похоже, чтобы там хватило тяжелых элементов для колонизации. — Она еще что-то подстроила в торпеде и покатила ее к пускному аппарату. — Хотя в такой богатой системе ее могут отвести для администрации — и под курорт. Если тебя это волнует.
Собственно говоря, это его волновало. Олсинт жалел, что такое множество планет, идеальных для жизни людей, приходилось оставлять позади, потому что на них не хватало главного. Конечно, тут ничего не поделаешь. Для заселения планеты необходимы космические корабли, а топливо для этих кораблей — тяжелые элементы. Все остальное ничего не значит.
Ларейна защелкнула крышку и нажала кнопку. Торпеда ушла. Она выйдет на траекторию, которая в конечном счете благополучно доставит ее на планету.
— Вот, — с тихим удовлетворением сказала девушка. — Метка на месте и останется на месте, пока ее кто-нибудь не выкопает.
До того могли пройти месяцы, а могли и годы. Пока сюда не доберутся колонисты, торпеда будет регулярно выдавать в эфир собранные метчиками сведения. Где-то в далеком центре планирования на трехмерной карте пространства загорелась новая красная точка. Ее будут учитывать при обновлении программы экспансии.
Ларейна смахнула волосы с глаз. На щеке у нее была клякса.
— Я занята, — сказала она, — но если тебе нужна, найду время.
Если девушка с такой неохотой отрывалась от своего занятия, Олсинт предпочел бы обойтись без нее. Он покачал головой, ответил, что справится сам и отправился к своему растению.
Неладное он почуял, едва войдя. Но в чем дело, надо было разбираться. Растение представляло собой большой сложный механизм, и мало было прочитать показания всех датчиков; требовалось еще и визуальное обследование. Он начал с одного конца и закончил на другом. Приборы показывали норму, но состояние растения не радовало. Это как бывает с деревьями: ствол и листья еще целы, но умирание началось. С корней, разумеется. Его растение корней не имело, их заменяло сложное сочетание цистерн и поддонов. Но в этом хитросплетении существовало нечто, соответственное корням.
В самом конце первого ряда Олсинт высмотрел возможную причину беды. Не работал клапан, контролирующий поток. Неуклюжими, перевязанными руками он попытался переустановить клапан, но деталь заело, и снять ее Олсинт не сумел.
Можно было бы вызвать Ларейну, но девушка занята. Как и вся команда. Найти бы рычаг, Олиснт сумел бы отвернуть клапан. Он осмотрелся, отыскивая что-нибудь подходящее. Небольшой металлический стержень, прислоненный к стене, выглядел более или менее пригодным.
Олсинт поднял его — и стержень обжег его сквозь бинты. Олсинт понял, что это значит — гадать не пришлось. Он не только чувствовал, но и слышал искры разрядов. Хорошо еще, что туфли его были неплохими изоляторами, так что не весь заряд прошел насквозь.
Он с трудом разжал сведенные судорогой пальцы, но стержень не выпал. Он приплавился к бинтам и никак не стряхивался. Металл уже светился красным, и только бинты, плохо проводившие ток и тепло, спасали Олиснта от казни электрическим стулом. Но стержень все глубже погружался в повязку. Стоит ему соприкоснуться с кожей, и заряд целиком, не рассеиваясь, пройдет сквозь тело.
Нужно заземление! Подошел бы металлический бак с растением, но тогда обожженное растение было бы уже не спасти. Решать приходилось быстро.
Держа стрежень на вытянутую руку от себя, Олсинт бросился по проходу и, добежав до конца, ткнул железкой в борт корабля.
Замыкание едва не сбило его с ног, но он удержался. Металл, хоть и остывал на глазах, остался при-плавленным к повязке. Опустив конец на пол, Олсинт прижал его ногой и оторвал.
Это был простой металлический стержень, преобразованный в сверхпроводник и основательно заряженный. Непростая работа — придать обычному металлу сверхпроводимость при комнатной температуре. И поставили его не где попало. Окажись он на обычном полу, заряд ушел бы в корпус.
Ловушка была настроена на него, Олсинт в нее и попался. Его спасли только бинты — единственное, чего не принял в расчет неизвестный.
Кто он? Ларейна? У нее был доступ к растению. Но доступ был и у всех остальных — входи, кто хочет.
Нет, не Ларейна. Бывает, что на нее находит, и в припадке злости девушка могла бы попытаться его убить, но не стала бы хладнокровно обдумывать убийство и воплощать столь сложный план. Чтобы погубить растение, не требовалось специальных познаний. Стоит сильно сбить любую настройку — и растение серьезно пострадает. А вот для превращения стержня в сверхпроводник специальные познания требовались, и Ларейна ими не обладала. Правда, она могла бы попросить кого-то о помощи. Но не стала бы.
Олсинт сел. Он не так уж сильно пострадал от удара током. А вот сознание, что кто-то хочет его убить, нанесло тяжелый удар.
За что? Мотив личной ненависти Олсинт исключал. Он был достаточно осторожен в общении с командой. Только психопат мог бы изобрести причину для ненависти, а психопат на корабле-метчике долго не протянет.
Наверняка это связано с растением. Либо кто-то на корабле хочет его убрать, либо кто-то из соперников нанял члена команды, чтобы добиться гибели образца. Последнее выглядело маловероятным.
Пока еще не доказано, что его растения лучше других, не было, просто Олсинт в это верил. Желание устранить его на основании необоснованной веры выглядело неразумным. К тому же никто, кроме Ларейны, не сумел бы обихаживать растение так, чтобы оно выдержало два года. Никто не выиграет от его смерти.
Олсинт покачал головой. Факты не складывались, ответ не давался в руки. Но одно он знал точно: отныне надо всегда быть настороже.
Можно бы пойти к капитану и рассказать. Эту мысль Олсинт отбросил почти сразу. Рассказывать пришлось бы все, а это сведет на нет испытание. Справляться надо самому.
Поднявшись, Олсинт продолжил осмотр, внося мелкие поправки, компенсирующие нанесенный ущерб. Все, кроме того клапана, было как будто в порядке.
Закончив, он поплелся к лазарету. Руки, там, где отрывая стержень, он ссадил кожу, ужасно болели.
— Вернулись? — приветствовал его Франклин. — С новыми сведениями о врагах?
Это само по себе прозвучало подозрительно. Откуда врачу знать о покушении? Самый простой ответ гласил, что тот и не знал. Он имел в виду случай, когда Олсинт едва не опоздал на корабль.
— Никаких сведений, — буркнул Олсинт. Последние события лучше было держать при себе, не то Франклин только укрепится в прежнем мнении. Врач осмотрел его ладони.