Панкратов говорит, что ему нужно идти, делая акцент на том, что оставил меня одну. Ира надувает губы, делает шаг в его сторону, поскальзывается, сейчас мне кажется, что нарочно, и упирается ладонями в мужскую грудь. Бережной подталкивает ее в спину, чем только помогает ей сдвинуть Андрея и упасть вместе с ним в бассейн.
Витася же специально толкнул… то есть…
Вынырнув из воды, Панкратов матерится, и охранник сразу же останавливает запись.
– Это к тому, зачем я вообще пошел в комнату и почему эта дура была там раздетой. На камеры рядом с моей спальней переключай.
Охранник снова молчаливо кивает и тычет по кнопкам.
Андрей прижимает палец к экрану в верхнем правом углу, там написано время.
– А теперь засекай.
Я закусываю нижнюю губу, продолжая смотреть «кино».
На часах десять ноль семь. Андрей быстрым шагом заходит к себе, и буквально через минуту за ним заскакивает Ирка. Еще через две минуты появляюсь я.
Видеть себя со стороны оказывается противно. По крайней мере в том состоянии, в котором я была тем вечером.
Вместо того чтобы зайти в комнату, я трусливо сбегаю. И вуаля – проходит ровно двадцать шесть секунд, как оттуда вылетает эта стервозная блондинка. Причем выбегает она, придерживаясь ладонями за шею. На ней все та же белая рубашка из гардероба Панкратова. На часах десять часов двенадцать минут.
– Это похоже на измену?
Андрей взмахивает рукой, и охранник сразу же выходит из помещения.
– Давай, ты же так хотела меня в чем-то уличить, Еся… Она пробыла со мной почти пять минут. У нас был вагон времени, чтобы развлечься.
Андрей наступает. Я прилипаю спиной к стене, чувствуя легкое головокружение. Это никак не связано с моим ночным обмороком, вовсе нет. Это от переизбытка чувств. От обрушившегося на плечи понимания. Эта удушающая мое самолюбие правда бьет по нервам отбойным молотком.
Сглатываю и прижимаю ладоши к прохладной стенке.
Андрей нависает надо мной. Его кулак где-то над моей головой.
Он снова загоняет меня в ловушку, лишая права выбора. Все так абсурдно и предельно ясно… Но могу ли я ему верить?
Прочищаю горло и разлепляю губы.
– Возможно, я была не права. Только одно в моей голове до сих пор не укладывается.
– Что именно?
– Почему ты позволил ей себя поцеловать?
Моя бровь ползет вверх. Я наконец-то беру себя в руки. Ни за что, ни за что на свете я больше не буду глупой девчонкой-размазней. Моя претензия вполне логична, а самое главное – по делу. Я не забыла тебе тот танец, Андрюша, и вряд ли когда-то забуду.
– Это не было поцелуем. Поверь, если бы я к ней что-то чувствовал, то закончил бы все, что между нами происходит, еще до этой гребаной ночи. Понимаешь? Я не собираюсь тебя обманывать. Если случится что-то подобное, то я не буду жалеть твою тонкую душевную организацию и скажу прямо.
– Разве я говорила что-то о чувствах? Нет. Спать с кем-то можно и без них.
– Хочется спросить, не из личного ли опыта, – он проводит пальцем по моей щеке, шее, обхватывая горло ладонью. – Но у меня нет такой возможности.
– Жалеешь, что не можешь окунуть меня лицом в помои? – уголки моих губ ползут вверх. Все снова закручивается волчком. Я чувствую, что стою на пороге чего-то нового. Наша игра снова началась. И теперь она явно будет жестче.
– Нет.
– Вот и отлично. Домой отвезешь?
– Ты торопишься?
– Попридержи руки, Андрей. Мне явно нужно все обдумать.
– Ты мне не веришь?
– Еще не знаю. Посмотрим, – пожимаю плечами и убираю его ладонь от своей шеи. – А вообще, ответь мне на один вопрос. Если бы вся эта ситуация произошла со мной, как бы ты отреагировал? Что бы сделал, видя вот такой «не поцелуй», м?
3
Андрей.
Ирка притащилась в мою спальню почти сразу, как только я ушел из бассейна. Не успела закрыть дверь, а уже стоит передо мной в одних трусах, переступая через свое мокрое платье. Волосы склеились, макияж слегка потек. Это не сделало из нее уродину. Если не опираться на наше прошлое и то, как мы расстались, то Веселова красивая. Определенно.
Не сказать, что я ее не ждал, просто в какой-то момент в голове промелькнула мысль, что она хоть немного поумнела. Нет!
Ирка по-прежнему осталась собой. Дурная и бестактная.
– Ты так быстро сбежал. Неужели у тебя с ней серьезно?
– Да, серьезно.
– Андрюша, – она цокает языком, мелодично хохочет и набрасывает на голые плечи мою сухую сорочку, что лежала на кровати. – Ни за что не поверю, что она для тебя что-то значит. Прости, – сводит густые брови на переносице, – но я всегда вижу, когда ты врешь.
Ее мелкие шажки окончательно стирают те пару метров расстояния между нами.
– Разве ты не скучал? Я – очень. Милый, – она целует в щеку, вскользь касается губ, оставляя отпечатки алой помады. – Любимый, еще раз с днем рождения. Я так скучала. Прости, что не вернулась с тобой сюда сразу… Я правда так об этом жалею.
Ее елейный голос раздражает. Она вся меня дико бесит. Когда-то я думал, что люблю ее, а теперь не чувствую ничего кроме отвращения.
Мы встречались почти восемь лет, но сейчас она не больше чем инородный сгусток. Где-то в глубине души я пытаюсь отыскать хоть какое-то, может быть поверхностное, чувство теплоты, но нет.
Меня ни капли не трогает ни ее присутствие, ни ее прикосновения. Ничего.
Ира снова привстает на цыпочки. Стирает помаду тыльной стороной ладони, не забывая улыбнуться.
– Я помню, тебя бесит эта дрянь на губах.
– Какая хорошая память, – обхватываю ее горло. Действую скорее на рефлексах. Терпеть не могу, когда до людей не доходит с первого раза. Ей я объясняю как минимум третий. – Я же по-русски сказал, у меня есть девушка.
– Андрю…
– В твоих интересах это усвоить.
Усиливаю нажим. Ирка начинает кивать, ее зрачки расширяются, а самоуверенность летит в мусорное ведро.
– Еще раз ты вытворишь что-то подобное, – резко отпускаю ее шею, крутанув полуобнаженное тело так, чтобы она прижалась спиной к моей груди, – я оторву тебе башку. Если ты только подойдешь к Еське, ходи и бойся. Доступно объясняю?
– Да, – она хрипит и отшатывается в сторону. – Я поняла. Поняла! – всхлипывает, стягивая полы рубашки на груди.
– Тогда пошла вон.
Веселова бросает на меня обозленный взгляд и вылетает из комнаты.
Проводив ее глазами, перебираюсь в ванную. Открываю кран и смываю с лица отпечатки помады.
Когда спускаюсь вниз, по одному материнскому взгляду понимаю – что-то не так.
Этот вечер изначально был обречен. Я ждал подвоха сразу, как только мамуля начала обкатывать Еську своей псевдолюбезностью. Буквально за день «до» мы с ней выяснили, что все ее слова останутся только словами и я не собираюсь жить по ее указке. Нравится ей это или нет, меня тоже мало волнует.
Единственное звено, что я не учел, Витасик. Он еще в школе поддерживал все проделки Веселовой, а о том, что фантазия у нее больная, даже и говорить не стоит. Если бы я не тупил и сообразил, зачем он тащит меня в бассейн…
Хотя ясность во всю эту ситуацию, напротив, вносит его сестра.
Бережная выкладывает мне все от и до, параллельно прикладывая не самыми безобидными словесными оборотами. Большое ей спасибо, не за второе, конечно.
Градус напряжения растет. Я осознаю, что вляпался по полной и ехать к Еське с тупым: «Ты все не так поняла» – не прокатит.
Именно поэтому задерживаюсь и допускаю эту чертову аварию. Не зависни я у охраны, проверяя, есть ли записи этого долбаного вечера, Токарева бы не загремела в больничку.
А так косвенно я виновен даже в этом…
К счастью, выглядит она нормально, если не брать в расчет красных от слез глаз. Говорить, конечно, не хочет. И не будет.
Поэтому на следующий день я тащу ее к себе, чтобы показать записи и попытаться убедить, что она действительно все не так поняла. Только ее последний вопрос ставит в тупик.
«Если бы вся эта ситуация произошла со мной, как бы ты отреагировал? Что бы сделал, видя вот такой «не поцелуй», м?»
Уже полминуты кручу ее слова в голове. Что бы я сделал? Убил бы утырка, которого она поцеловала, точно бы убил. А ее… не знаю. Сейчас мне кажется, что забил бы и простил. Но давайте будем честными? Мое самолюбие бы просто не позволило спустить такое на тормозах, нет…
Только вот сейчас сложность в том, что ситуация касается меня самого. Я и есть тот «утырок», который хочет прощения…
Отчасти я понимаю, почему не оттолкнул Веселову. Я хотел убедиться раз и навсегда, что больше ничего к ней не чувствую. Это тупо и где-то нечестно, только назад не отмотаешь. Последнее, чего бы я хотел, это причинить Есе боль. Нет.
Ловлю ее взгляд, сжимая ее ладонь в своей. Еська хмыкает, явно считывая мои мысли, и отталкивается от стены.
– Вот-вот, – высвобождает руку, и я больше не предпринимаю попыток до нее дотронуться. – Домой отвезешь?
Она заламывает бровь и просто меняется на глазах. Становится смелее, увереннее в себе. Такой она нравится мне больше, хотя кому я вру? Я кайфую от нее независимо от того, что она говорит, делает или как выглядит.
Киваю.
Есения расправляет плечи и выходит из комнаты. На подходе к машине чуть замедляет шаг, как бы позволяя мне открыть дня нее дверь. Плюхнувшись на сиденье, щелкает замком ремня безопасности и смотрит четко перед собой. Она намеренно погружает нас в молчание.
Я не открываю рот, потому что пока не знаю, что ответить, а она… она обижается.
Барабаню пальцами по рулю, притормаживая на светофоре. Бросаю на Еську беглый взгляд в тот самый момент, когда она поворачивает голову.
– Ты знаешь, – ее глаза вспыхивают так ярко, – я, кажется, придумала, как нам разрешить эту ситуацию.
– И? – не спешу трогаться, хотя светофор уже давно зеленый, а машина позади начинает истошно сигналить.
– На выходных пойдем в клуб, – загибает указательный палец, – выберем какого-нибудь парня, – еще один, – и я его поцелую. Нет, – морщит нос, – коснусь губами. Как тебе?