А какой на самом деле Бен Кинг?»[223]
Как-то вечером Джордж с Джоном забирали Эстель и Ронни из вестибюля отеля «Стрэнд пaлас». Увидев, что девушек провожает мать, Джон растерялся и тоже пригласил ее на ужин, о чем горько пожалел, потому что та радостно ответила: «Отличная мысль! Погодите, я возьму сумочку».
Вечер прошел очень неловко, даже для Ронни. «В присутствии матери особо не поговоришь. А сама она за вечер не сказала ни слова. Только сидела и таращилась на нас».
Много позже мать призналась Ронни, что ей тогда очень не понравилось, как «эти взрослые мужчины ухлестывают за моими девочками… Я только думала: «Ну и что за жизнь меня теперь ждет?»». В тот вечер ей было больно и муторно, как никогда. В конце месяца в Лондон приехал Фил Спектор. Ронни понимала, что беззаботного веселья больше не будет: по клубам Фил ходить отказывался и, уж конечно, одну ее никуда не отпускал. Он ничего такого не говорил, но Ронни чувствовала, что ему не по нраву то, как много она времени проводит с битлами: в этом плане Фил был очень и очень непрост[224]. Тогда же в Ронни влюбился Кит Ричардс из «Роллинг стоунз». «Кит все говорил: «У нас такие замечательные детки родятся! У тебя густые черные волосы, и у меня густые черные волосы»».
Пятого февраля Тони Холл закатил еще одну вечеринку у себя в квартире на Грин-стрит. На сей раз в честь «Битлз», которые собирались в свой первый тур по Штатам. «Вечер выдался очень приятный, — вспоминает один из гостей, — потому что прославиться-то «Битлз» прославились, но понятия не имели, что ждет их на американской земле, вот и мандражировали». Все танцевали под «Heat Wave», новый хит Martha and the Vandellas[225], а Ронни подпевала во весь голос.
«Ронни была желанной пташкой, ее все хотели, — вспоминал Тони Колдер[226], музыкальный пиарщик. — Малышка просто ах, на нее все слюни роняли». Фил Спектор «весь извелся, ведь к Ронни все так и липли. Куда бы она ни пришла, воздух искрил от сексуального напряжения: парни об нее все глаза сломали. Такая девушка экзотическая, да еще американка!».
А стоило матери Ронни обмолвиться, дескать, Джон предлагает The Ronettes лететь в Америку вместе с «Битлз», как Фил взревновал еще больше. Сама Ронни об этом щедром предложении Филу рассказать не решилась, вот и поручила маме попросить за нее.
— Знаешь, Фил, если девочки вернутся в одном самолете с «Битлз», это будет отличной рекламой.
— Нет, я уже купил билеты.
На следующий день The Ronettes улетели в Нью-Йорк без «Битлз». Фил сказал Ронни, что возвращается другим рейсом.
41
У себя дома, в Восточном Гарлеме, Ронни с матерью и сестрой смотрели по телевизору репортаж из аэропорта Кеннеди о прилете «Битлз», и вдруг на экране мелькнула знакомая фигура. «Я чуть сознание не потеряла, когда из самолета вслед за битлами вышел Фил Спектор. Думала, придушу его!»
Спектор добился, чтобы его взяли в самолет «Битлз», но оказался непростым попутчиком. «Безумный, как мартовский заяц, — заметил Ринго. — Он боялся летать, поэтому в Америку «возвращался пешком». Ну точно псих. Весь полет нервничал и ходил туда-сюда по салону…»
Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, «I Want to Hold Your Hand» выбралась на первое место в чартах «Биллборд». От предзаказов на сувенирную продукцию не было отбоя: следующим самолетом в Америку отправили полтонны битловских париков и 24000 рулонов обоев с изображениями «Битлз».
После пресс-конференции в аэропорту битлов привезли к отелю «Плаза»[227] и провели мимо многотысячной толпы фанатов, вопивших: «Хотим «Битлз»!»
Джон и Джордж сообщили гостиничной охране имена The Ronettes, так что Ронни и Эстель беспрепятственно пропустили наверх, вместе с кузиной Недрой, третьей участницей группы, и ее бойфрендом Скоттом. В кои-то веки Фил Спектор ослабил бдительность: пока Ронни развлекалась, он работал на студии.
Битлам отвели целый этаж. Столы ломились от сэндвичей и выпивки. «Раз уж гулять не пускают, то пусть кормят как следует, — пояснил Джон. В каждой комнате работал телевизор, но с выключенным звуком. Всюду стояли проигрыватели и были разбросаны пластинки. — Мне нравится Америка, — сказал Джон. — Мигом приносят все, что ни пожелаешь».
Эстель и Ронни сидели на полу вместе с Джорджем и Джоном, слушали пластинки и болтали. С наступлением сумерек Ронни заметила, что гости, пришедшие первыми, уходят, а на смену им является множество других, по большей части девушки в коротких юбках: «Тут и дурак бы понял, что начинается что-то этакое».
Мэл Эванс напомнил первой партии гостей, что им пора на выход.
— Не волнуйся, Скотт с нами, — сказала Ронни.
— Мы его не знаем, — ответил Джон. — Пусть уйдет.
Тогда, сказала Эстель, она тоже уйдет. Она и Ронни попыталась с собой забрать, но, как и предполагает название группы, Ронни всегда была ее лидером: «Раз уж тут затевалось нечто странное, мне надо было это видеть».
Оставшиеся гости набились в одну из спален. Тогда Джон схватил Ронни за руку и произнес:
— Идем. Ты ведь хочешь посмотреть, что там такого интересного?
В спальне, как показалось Ронни, было чересчур уж людно. Гости столпились в кружок, а то, что происходило в центре, фотографировал какой-то тип, взобравшись на стул. Перед Джоном с Ронни все расступались.
Ронни в ужасе смотрела на происходящее. «Ничего поразительней я еще не видала. На кровати лежала девушка, а парень из битловской свиты занимался с ней сексом — на глазах у толпы… Девушка, судя по всему, и не возражала быть развлечением на вечеринке у «Битлз», хотя сами битлы стояли в сторонке. Ей, наверное, достаточно было просто быть в одном номере с ними, словно о таком можно будет рассказывать внукам».
Парочка в кровати продолжала «заниматься сексом во всех мыслимых позах», а фотограф знай себе щелкал затвором камеры. Ронни тогда получила урок. Она все еще была девственницей, и даже больше, у нее имелся пунктик: ложась в постель, не снимать белья — так, на всякий пожарный. И хотя основы она знала, «про позу 69 и прочие мне не было известно вообще ничего. В 1964 году даже в фильмах не было откровенных сцен, а тут девица нагишом напропалую занимается сексом! Я этого никогда не забуду».
Ошеломленная Ронни то и дело ахала: «Боже мой!» Джон наклонился к ней и прошептал:
— Ронни, а можно потише?
Представление продолжалось, и Джон занял единственное кресло в комнате. Он пригласил Ронни сесть ему на колени. Его возбуждение было весьма ощутимым. «Я тогда, может, и была простушкой, но четко знала, когда пора вставать с колен парня». Она вышла из комнаты.
Джон последовал за ней. Они прошли к нему в спальню. Он указал на панораму Манхэттена за окном и спросил, помнит ли Ронни, как они любовались Лондоном. Ронни присела, и Джон, встав у нее за спиной, принялся массировать ей шею.
Ронни ответила, мол, ей надо ему кое-что сказать. Джон отмахнулся: не сейчас. Ронни настаивала, и тогда Джон признался, что знает о ее связи с Филом: «Просто подумал, вдруг и у нас с тобой выгорит». Ронни встала. Ей нравилось говорить с Джоном о музыке, сказала она, «но есть парни, к которым относишься как к брату. Я тебя так и воспринимаю. Я люблю тебя, Джон, но только не так, как тебе хочется».
Она вышла. Джон раздраженно захлопнул дверь, но на следующий день позвонил и вел себя как ни в чем не бывало. Спросил, свободна ли Ронни вечером. Битлы хотели выбраться и попробовать настоящей нью-йоркской кухни.
Все три участницы группы The Ronettes замечательно провели тихий вечер в компании всех четырех битлов в ресторанчике «Барбекю Шермана», в Гарлеме, на углу 151-й улицы и Амстердам-авеню. Впоследствии, когда Ронни заходила в ресторан, управляющий с улыбкой здоровался и говорил: «Помню-помню! Это ты привела к нам «Битлз»!»
42
В Великобритании «Битлз» шли к успеху постепенно, издалека. В Америке они появились внезапно, будто цунами. Только что было тихо, и вдруг раз — и повсюду «Битлз».
Бóльшую часть 1963 года «Битлз» были знамениты в Великобритании, но неизвестны в Америке. И Брайан Эпстайн, и группа опасались не подгадать со временем своего прибытия. Памятуя о том, что случилось с Клиффом Ричардом, они не собирались повторять его ошибку. «Много британских групп побывало по ту сторону Атлантики, и всех их забыли, — отмечал личный помощник Эпстайна, Алистер Тейлор. — Клифф Ричард вторгся в Америку, но Америка этого не заметила».
Утром 31 октября в аэропорту Хитроу приземлился Эд Салливан[228], угрюмый телеведущий популярного ток-шоу, который искал новые европейские таланты. Первым делом его ошеломила толпа визжащих девиц на крыше Королевского павильона. Неужто встречают кого-то из королевской семьи? Он спросил об этом у одной из девушек, но та лишь расхохоталась в ответ. Немного погодя сотрудник аэропорта объяснил Салливану: «Это «Битлз»».
Не тратя времени даром, Салливан связался с Эпстайном и пригласил битлов к себе на шоу. Преследуемый призраком Клиффа, Эпстайн уже продумал, как обеспечить успех американской кампании «Битлз». Все — реклама и маркетинг, контракты со студиями, концерты и промоушн, пресса и телевидение — должно быть улажено до приезда группы. В начале ноября он вылетел в Нью-Йорк, где провел серию деловых встреч, на одной из которых познакомился с продюсером и зятем Эда Салливана, Бобом Прехтом[229].
Прехт определенно хотел заполучить «Битлз», но лишь как новую английскую диковинку. Эпстайн же, со своей стороны, намеревался представить их как звезд и сделать гвоздем программы. Сделка, которую он в конце к