— Ну, надеюсь заняться тем, что мне нравится, — ответил Джимми. — Теперь есть шанс чего-то добиться.
На прощание Эпстайн подарил ему золотые часы с гравировкой: «Джимми от Брайана Эпстайна и «Битлз», с благодарностью» — и вручил 500 фунтов в конверте — гонорар за десятидневный тур. Джимми поднялся по трапу, махнув рукой одинокому фотографу. Едва самолет взлетел, Джимми Никол перестал быть битлом. Он больше ни разу ни с кем из них не общался: «Когда закончилась моя часть в гастролях «Битлз», я вернулся в Англию сам по себе. Битлы потом мне ни разу не позвонили. Ни разу».
Еще несколько недель он грелся в лучах догорающей славы: один или два человека узнали его на улице, а когда он пришел посмотреть выступление Ширли Бэсси[322] в ночном клубе «Весь город говорит»[323], та объявила, что в зале присутствует Джимми Никол, и попросила его встать и поклониться.
Что же дальше? Мало у кого в глубине души не зародилось бы чувство, что еще капелька везения — и все эти слава, богатство, кураж и обожание не закончились бы.
Поначалу казалось, что Джимми поймал попутный ветер. Привлеченная его новообретенной славой, студия «Пай рекордз» выпустила его ска-версию «Humpty Dumpty», хитро подписав конверт как «Джимми Никол, один из «Битлз»». «Дейли миррор» выпустила статью под заголовком «Джим составит конкуренцию «Битлз»». В ней он якобы говорил, будто Брайан Эпстайн еще пожалеет, что не взял его в группу. Джорджи Фейм предусмотрительно приберег для него местечко в The Blue Flames, но забронзовевший Джимми решил, что достоин большего.
Казалось, удача ему благоволит. Спустя три дня после возвращения Джимми Дейв Кларк, вокалист-ударник The Dave Clark Five, слег в больницу с язвой двенадцатиперстной кишки — ровно тогда, когда группу пригласили на трехнедельный летний сезон в блэкпульском театрально-концертном комплексе «Винтер гарденс». На этот раз Джимми предложили не просто занять место барабанщика, но и вообще заменить всю группу собственной. Само собой, он был вне себя от радости. «Словами не сказать, что я чувствую, заняв место Дейва, — говорил он в интервью «Дейли миррор». — Неделю ты барабанишь с самой крутой группой в мире, а потом узнаешь, что тебе предлагают подменить еще один крутой коллектив целиком».
За два дня он заново собрал свою старую группу The Shubdubs, и они отправились в Блэкпул. Надо ли говорить, что немало из исполнителей на разогреве — среди которых были комик Дик Эмери и трубач Эдди Кэлверт[324] — расстроились, узнав, что звезда теперь Джимми. «Там почти все опешили, когда выяснилось, что гвоздь программы — мы, никому не известная группа. А все из-за внезапной славы Джимми», — вспоминал один из участников The Shubdubs.
Но пока Джимми Никол выступал в Блэкпуле, дела покатились под гору. Срочно выпущенный второй сингл «Husky» не сумел попасть в чарты, несмотря даже на появление группы в передаче «На старт, внимание, марш!». Джимми подписал с «Пай рекордз» контракт на три сингла, так что третий обязательно должен был стать хитом, иначе после провалов «Humpty Dumpty» и «Husky» с Джимми не стали бы работать.
Для этого решающего сингла Джимми взял «Baby Please Don’t Go», старую блюзовую песню еще из 1930-х. Он не знал, что другая группа, Them, уже записала ее для «Декки», с двумя неизвестными исполнителями — Вэном Моррисоном и Джимми Пейджем[325] — на вокале и соло-гитаре; на второй стороне пластинки была песня «Gloria»[326].
Сингл Them занял 10-е место в хит-параде; сингл The Shubdubs провалился. Джимми оказался в свободном падении. «Пай рекордз» отказались возобновлять контракт; жена подала на развод. Джимми как ни в чем не бывало купил себе новенький «ягуар», но через две недели получил повестку в суд за четырехкратное нарушение правил дорожного движения.
Он продолжал платить членам The Shubdubs по 26 фунтов в неделю, пусть даже работы было мало, а сам он выступал соло в барах за 10 фунтов в неделю: «Я занимал денег где только мог, потому что верил, что однажды все переменится». Однако перемен так и не случилось. В начале 1965-го трубач группы решил, что с него хватит; вскоре его примеру последовали и остальные.
Тогда Джимми собрал группу из семи человек — The Sound of Jimmie Nicol — и как-то даже умудрился убедить «Декку», что у бойкой версии «Oh My Darling Clementine», переименованной в «Sweet Clementine», есть все необходимые компоненты будущего хита. В погоне за мечтой он занял 3000 фунтов на инструменты для группы. Дебют состоялся на Зерновой бирже в Челмсфорде 3 апреля 1965 года, но не получил ни одного отзыва.
Срочно нужно было обвинить кого-нибудь в своих неудачах, и Джимми придумал теорию: Брайан Эпстайн ополчился на него, наказывая за непослушание в последнюю ночь на гастролях в Австралии; наверняка Эпстайн надавил на промоутеров, и те внесли Джимми в черные списки. Логики в этом не было никакой — зачем это Эпстайну? — но сомнения окружающих только больше подогрели в Джимми подозрительность.
В апреле Джордж Харрисон сходил на концерт The Sound of Jimmie Nicol. В антракте он попросил официанта передать Джимми выпивку, но Джимми не принял угощения. «Я отказался, — объяснял он позднее. — Гордость-то у меня есть. Меня не купишь». К тому времени ему всюду мерещились оскорбления.
«Sweet Clementine» провалилась, и «Декка» прекратила сотрудничество с Джимми. Больше он не мог позволить себе платить группе. В то же время он разошелся с менеджером. Тридцатого апреля 1965 года, когда «Битлз» снимали «Help!», Джимми объявили банкротом, а долги в размере 4066 фунтов намного превышали сумму на его банковском счету — 50 фунтов.
В «Дейли мейл» напечатали статью под заголовком «Взлет и падение пятого битла». В интервью газете Джимми пожаловался, что, «подменив Ринго, я испортил себе жизнь. До того я жил себе и хлопот не знал, зарабатывая по 30–40 фунтов в неделю. Думать не думал, что это изменит всю мою жизнь. Все в шоу-бизнесе говорили, что мне теперь везде зеленый свет, что мое имя у всех на устах. Но когда мое имя пропало из заголовков, пропал и я. Никто меня больше и знать не хотел». Когда же его спросили о будущем, он ответил: «Будущее? Какое будущее? У меня его нет».
Ринго Старр прочел это унылое интервью, когда снимали сцену из «Help!», где он проваливается в дыру, незаметно прорезанную в полу вокруг барабанной установки. «Я не думал, что ему так не повезет, — сказал Ринго. — И никто не думал». На следующей неделе Джимми вызвали в суд по иску от бывшей жены, затребовавшей долг по алиментам в размере 30 фунтов.
Пол Маккартни пытался ему помочь, убедив брата Джейн, Питера Эшера, взять его в небольшие гастроли дуэта Peter and Gordon. Джимми затем перебрался в Гётеборг, где стал играть в шведской группе The Spotniks. В конце концов он поехал с ними в Мехико, где их ангажировал в качестве домашней группы отель «Аламеда». Как и битлы, Джимми во второй половине 60-х экспериментировал с наркотиками, вот только меры не знал: как-то вечером выпал из-за барабанов прямо во время выступления, и его выгнали из группы.
После этого он с музыкантом по имени Эдди Куинн[327] создал группу с неуклюжим названием Los Nicolquinn, составленным из фамилий участников. Вместе они исполнили его песню «I’m Lost»[328], с мрачной фразой: «Я разбит и сокрушен». Припев состоял из названия песни, которое повторялось снова и снова.
В Мексике Джимми повторно женился, но жене вскоре надоели его постоянные жалобы на то, что Брайан Эпстайн разрушил ему жизнь. Однажды Джимми взял дареные золотые часы и разбил их вдребезги. Его новый брак не продлился и года.
Шли десятилетия. Джимми снял экспериментальный фильм под названием «Газ»[329], в котором можно увидеть, как он ладонями барабанит по голой женщине; он создал группу Blue Rain; записал свою версию «Jumpin’ Jack Flash»[330]. Вернувшись в Лондон в 1970-х, забросил музыку и занялся строительным бизнесом. Сегодня его забыли настолько, что он не мелькает даже в списках забытых.
В 1981 году вышла книга Филипа Нормана «Shout!», в которой он лишь единожды упомянул Джимми Никола, да и то не слишком любезно. Спустя три года нидерландский Официальный фан-клуб «Битлз» отыскал Джимми и убедил принять участие в амстердамском конвенте. Во время сессии «вопрос — ответ» Джимми заявил, что «Битлз» заставили его изображать Ринго Старра: «В прессе все было черным по белому написано, но они отказывались признавать, что, кроме Ринго, у них был еще один ударник».
С тех пор Джимми Никола видели все меньше и реже. В 1988-м пошли неподтвержденные слухи о его кончине, а позже выяснилось, что он сам их распустил. В 2005-м в Лондоне с ним встретился репортер «Дейли мейл», но Джимми наотрез отказался разговаривать. Его бывшая мексиканская жена по-прежнему верит, что он, совсем недолго побыв битлом, так и не оправился: «Опыт выступления с «Битлз» оставил отпечаток на всю жизнь. Они не взяли Джимми, и он думает, что все неудачи — от того, что он с ними выступал. Он обозлился. После гастролей с битлами, похоже, вся жизнь стала ему не в радость. По-моему, из-за этого у него расстроилась психика».
В 2011-м на виниловой ярмарке в Утрехте один голландский коллекционер заметил Джимми Никола или человека, похожего на него. «Я подошел к нему и спросил: «Вы Джимми Никол? Барабанщик?» Он расписался у меня на листочке: «Джимми Никол» — и, не сказав ни слова, ушел».
57
Эрик Клэг работал почтальоном. Весь 1964 год он ежедневно доставлял мешок писем от поклонниц в дом номер 20 на Фортлин-роуд в Ливерпуле, где вырос Пол Маккартни и где по-прежнему жил его отец.