Она лишь грустно усмехнулась на эти слова.
— При случае, узнав побольше, ты еще захочешь взять свои слова назад, поверь мне. И не раз сплюнешь, вспомнив меня.
— Клянусь: честью, я никогда не возьму своих слов назад!
— Честью? Мальчик, ты где достал столь древние и редкие инкунабулы, где еще употребляется такой оборот. Уже, наверное, лет шестьсот так никто не говорит.
Алан вспыхнул от гнева и обиды. Даже не обратил внимания, что давно вскочил со стула и стоит рядом с девушкой.
— Не тебе меня учить, девочка! Ты даже морщинами еще не обзавелась, а говоришь, словно дряхлая старуха, — почти выкрикнул Алан ей в лицо.
— Да, ты прав, я ничто. Извини, что стала поучать тебя. Только: я многим хуже старухи, — прошептала она. Такой резкий диссонанс их тона мгновенно разрядил обстановку. Алану стало стыдно за свою грубость, он опустился на стул рядом с Вайноной.
— Вини, прости меня, пожалуйста. Я веду себя как идиот. Просто меня очень задело твое недоверие к моей клятве:
— Недоверие? Что ты, я ей верю: Но, я не хочу больше слышать таких клятв, — теперь почти кричала Вайнона. — Мне не нужно чтобы ты был связан своим словом, когда твое мнение обо мне изменится, когда ты горько пожалеешь о том, что так необдуманно сказал.
— Я уже поклялся и могу повторить еще раз, если ты не расслышала, — упрямо сказал Алан.
Теперь только он заметил, что девушка вот-вот расплачется — слезы уже дрожали в уголках глаз.
— Я больше не скажу ничего: Только то, что ты захочешь. Хорошо? прошептал он, наклонившись к ней и взяв ее лицо в ладони.
Вайнона кивнула. Негромко шмыгнула. Алан осторожно смахнул соленые капельки с ее лица.
— Сядь на свое место, пожалуйста, — попросила она, высвобождаясь. Он послушно пересел. На несколько минут в кухне воцарилась тишина.
— Ну почему ты так: — Алан умолк, подбирая слова, — так себя ненавидишь?
— Странный ты какой-то. Какое тебе дело до меня? Почему ты не спросишь про грузовой отсек? — уже вполне владея собой, поинтересовалась девушка.
— Потому что я: — смело начал было Алан, но она остановила его, догадавшись, что он сейчас скажет:
— Ты обещал не говорить того, что мне: — Вайнона немного замялась, — мне неприятно. Поэтому перестань произносить слова, в которых потом можешь раскаяться. Хорошо?
Он молча кивнул.
— Ну, тогда спрашиваю: что ты хотела от грузового отсека?
— Нет, вы только посмотрите на этих двоих, — Вайнона и Алан испуганно обернулись, в дверном проеме стояла Джен с очень недовольным лицом.
— Вы думаете, вы — на курорте? Девушка, — Джен подчеркнула это слово каким-то особым тоном, как умеют делать только женщины, — вы в порядке? Да? И вам нечем больше заняться, кроме как отвлекать Крошку Эла? Кухня от вашей трепни чище не станет.
Джен очень удивило, что в ответ на столь гневную тираду, она услышала лишь два облегченных вздоха. А все, чего она не понимала, ее раздражало. Поэтому, чтобы не вспылить при «этих», Джен развернулась и пошла в направлении каюты, бросив коротко, отрывисто и довольно ядовито:
— Крошка Эл, пошли, поможешь мне.
Почему на «Звездной Игле» такие жесткие кровати? Неужели так нужно? Алан ворочался уже час, не находя места, где бы смог расслабится и заснуть. Как он мог раньше не замечать, что остов их коек состоит из сплошных выпуклостей, а толщины синтетического материала, напоминающего по строению человеческое тело, которым покрыты койки, вовсе не хватает.
«Ночью» — так называли время, когда члены экипажа спали — в каюте горели две лампы, у дверей в носовую рубку и коридор. Они едва-едва разгоняли темноту, так, что были видны лишь очертания предметов.
Алан, завернувшись в одеяло, то вглядывался в полумрак, будто хотел найти там ответы на свои вопросы, то прислушивался к звукам. Вот опять что-то пробормотал сквозь сон Рэй, заворочался и затих, отчетливо доносится равномерное спокойное сопение спящего Рагнара, только Вайнону не слышно. Хотя: Алану казалось, что, на гране восприятия, он улавливает ее дыхание над ним, ощущает спящую на верхней койке девушку.
Поначалу ворочался от обиды и злобы, раздумывая о капитане, который оказался вовсе не таким уж справедливым, а, скорее, жестоким и бессердечным, об ублюдке Горилле, которого он с удовольствием размазал по стенке — если бы мог. Джен тоже хороша — не могла потерпеть еще полчасика в своей рубке со своим ненаглядным супругом, помешала такому разговору. Кто его знает, получится ли еще когда-нибудь так откровенно поговорить с Вайноной.
Что же с ней такое? И что случилось с ним самим?
Он придумывал самые фантастические объяснения поведения Вайноны, казавшиеся ему вполне правдоподобными. Наверное, девушка больна страшной неизлечимой болезнью — подобных ужасов было немало за последние несколько веков, Корпорация могла преспокойно скрывать существование чего-то подобного. Но тогда она никогда бы не нанялась на космический корабль, ведь тем самым подвергала смертельной опасности экипаж и города старменов, где они могут оказаться. Алан верил, нет, он просто знал, что Вайнона не способна на такой шаг! Может ее болезнь не распространяется, и она хочет умереть на какой-нибудь захолустной планетке на самом краю Галактики, где от силы пара тысяч поселенцев, которые видятся друг с другом два-три раза в год? Возможно, на последних стадиях, она изменится до неузнаваемости, и до этого осталось от силы лет пять.
Ему стало больно за нее. «Она, наверное, очень одинока», — подумал Алан, а потом вдруг решил, — «Я буду рядом с ней. До конца». И сам удивился.
Решив, что напридумывал невесть чего, он стал искать другие версии. Вайнона скрывается от DVS, совершив нечто, за что по корпоративным законам карают деструктурированием или, в лучшем случае, наново форматируют мозг, оставляя лишь самое необходимое, чтобы человек смог начать все с «нуля». Нет, вряд ли. Алан считал, что разбирается в людях, и, на его взгляд, Вайнона вовсе не походила кого-то «такого». Хотя: Он никогда никого «такого» и не видел, но должны же они чем-то отличатся от обычных людей:
Может, это как-то связано с грузом, который они везут? Но тогда бы она не попыталась отвлечь его этим грузовым отсеком от нее самой. Но что же тогда? «Наверное, существует какое-то, простое как диод, объяснение всему», — подумал Алан, — «а я придумываю тут всякую чушь».
В конце концов, почему это так важно для него? Может, девушка просто решила повыпендриватся, а он и уши развесил? Но почему-то ее слова, даже прокрученные снова и снова, рассмотренные со всех возможных сторон, не казались наигранными. Как Алан их не крутил, а фальшь в них не появлялась.
Он начал кое-что понимать. Дело не в Вайноне, а в нем. Что бы ни случилось — это не повлияет на его отношение к ней. Это не столь важно, ему лишь нужно это знать. Для себя Алан уже все решил. Он спросит у нее напрямик: а потом скажет, что очень ее:
Увлекшись своими размышлениями, Алан совсем позабыл о неровностях кровати и не заметил, как уснул. Лишь лампы по прежнему создавали желтовато-серый полумрак в каюте, но никто больше не прислушивался к звукам спящего корабля и не искал в их неясных отсветах ответов на свои вопросы.
IV
Рабочий «день» протекал самым обыкновенным образом. Так, будто ничего и не случилось. Алан с удивлением вглядывался в эти лица, что еще вчера казались столь близкими и знакомыми. Теперь Алан не узнавал их, будто всех, с кем он больше месяца жил на этом маленьком тесном кораблике, кто-то подменил какими-то другими, совершенно неизвестными ему, людьми. Но Алан ошибался. Изменились не они, а он сам. Алан впервые видел настоящую команду, а не вымышленных им самим кукол, обряженных в розовую мишуру мечтаний молодого слэйва, знавшего жизнь вне Олд-Йорка только из книг.
Через сутки корабль должен был завершить перелет в «дыре» и вынырнуть в районе неисследованной звездной системы NSC EA-363-812509. Капитан и механик проверяли работоспособность различного корабельного оборудования. Джен старалась не путаться у них под ногами. Тихо сидя в одном из кресел в рубке, она следила за мужем, что, склонившись над монитором приборной панели, негромко переговаривался с Рэем, находившемся, по всей видимости, в коридоре, возле грузового отсека.
— В грузовом отсеке никаких изменений температуры, давления и состава воздуха зарегистрировано не было, Рэй. Переборка и дверь в норме? — спросил Брэн в маленький микрофон, черневший в уголке рта. Тонкая полоска пластика уходила от микрофона к наушнику на правом ухе.
— Да, капитан, — Джен едва слышала голос механика. — Все в норме. Какие будут дальнейшие указания?
— Подожди там еще пару минут, я проверю работоспособность систем кухни и санузла, — и руки Брэна забегали по клавишам одной из консолей.
— Все в порядке, Рэй. Зайди ко мне в рубку, — капитан нажал еще пару кнопок и, откинувшись в удобном штурманском кресле, развернул его к двери. Джен лишь перевела взгляд.
Вскоре в рубку вошел механик в темно-синем рабочем комбинезоне свободного покроя. В таких ходил весь экипаж, отличаясь лишь нашивками на левой груди: у Рэя была оранжевая, у капитана и его жены — красная, у Рагнара — желтая, у новичков — Вайноны и Алана — их не было вообще.
— Да, капитан?
— Слушай план высадки. Так ты будешь знать, на какие системы обратить особое внимание в дальнейшем. — Брэн сделал небольшую паузу и продолжил. — Обнаружив планету земного типа, мы зависнем на орбите и запустим картографический зонд, подаренный нам заказчиками. Затем приземлимся на одном из материков, как уточняется в инструкции военных, «наиболее благоприятном с точки зрения живого организма». Далее сбросим груз. Для этого будет необходимо нормальная работа автоматики грузового люка и погрузочного робота. Система автотестирования оборудования корабля в твоем распоряжении, Рэй. Можешь приступать, — и, вновь развернувшись, капитан указал на панель позади себя. Механик обошел его кресло и уточнил: