Опал — страница 44 из 61

[13] Вот примерно так и действует этот опал.

– А какой у него минеральный состав? – живо заинтересовался Дэймон.

Люк снял браслет и повертел его в тусклом свете свечи.

– У таких опалов есть замечательная способность преломлять световые волны определенной длины.

– Не может быть! – резко выдохнул Дэймон. Я же просто любовалась прекрасным камнем.

– Может, – Люк со снисходительной улыбкой посмотрел на опал. – Не знаю, кто обнаружил это первым, наверняка кто-то из «Дедала». Естественно, они держат эти сведения в тайне от Лаксенов и от таких, как мы.

– Почему? – спросила я и тут же почувствовала себя полной дурой – так эти двое на меня посмотрели. – Что уставились? У меня, знаете ли, нет диплома инопланетного геолога.

– Да все нормально, – похлопал меня по коленке Дэймон. – Преломленные когерентные волны воздействуют на нас, так же как оникс или так же как обсидиан воздействует на аэрумов.

– Понятно, – протянула я.

– Преломленный свет меняет направление и скорость, – блеснули фиолетовые глаза Люка. – Наши добрые соседи-пришельцы состоят, как известно, из света. Не только из света, конечно, но будем для простоты считать, что молекулы им заменяют фотоны. Так что, когда люди «мутируют», их плоть превращается в сконденсированные световые волны определенной длины.

– А оникс нарушает эти световые волны, сводя нас с ума? – Я припомнила, как однажды Дэймон уже безуспешно пытался объяснить мне все это.

– Способность опалов преломлять свет увеличивает силу Лаксенов и их «гибридов».

– А способность к рефракции – это нечто! – Дэймон сделал большие глаза.

Я упорно ждала продолжения. Суперскорость – это мне понятно, возможность с легкостью использовать силу Источника – тоже, это у меня есть. Наверное, могут быть еще какие-нибудь преимущества. Но что еще за рефракция такая?

– Ты же сама видела, как мы исчезаем в одном месте и появляемся в другом, потому что быстро двигаемся. – Дэймон пихнул меня в бок. – А иногда мы словно мерцаем. Это и есть проявления рефракции. Мы учимся контролировать эту способность еще в детстве.

– Но когда вы волнуетесь, получается хуже, да?

– Точно, – кивнул он и посмотрел на Люка. – Я правильно понял, что ты умеешь контролировать степень рефракции?

– Быть «гибридом» здорово, – Люк с самодовольным смехом надел браслет и снова положил ноги на стол. – Двигаться с огромной скоростью, и все такое. Однако сейчас люди до того разжирели, что их обгоняют даже черепахи. Некоторые из нас превосходят Лаксенов в умении манипулировать силой Источника: смешение инопланетной и человеческой материи дает нам преимущества. А если вручить такой опал Лаксену, то он сможет полностью контролировать светопреломление.

– То есть станет невидимкой? – У меня даже дух перехватило.

– Невероятно! – произнес Дэймон, не сводя глаз с камня. – Мы, конечно, можем менять внешность, но полная невидимость? Это действительно что-то новенькое.

– А «гибриды» так могут? – растерянно спросила я.

– Увы. Наша человеческая природа здесь становится помехой. Зато мы можем сделаться такими же могущественными, как самые сильные Лаксены, – Люк завозился в кресле, устраиваясь поудобнее. – Но, как ты, наверное, догадываешься, никто не хочет, чтобы кто-то из нас владел подобным, особенно те, кто нестабилен. Разве что…

– Разве что – что? – по моей спине пробежали мурашки.

– Если только им не плевать, сколько бед может натворить подобный «мутант». – Веселье сошло с его лица. – Наверное, готовится нечто серьезное, а твоя подруга послужила своеобразной моделью.

– Что? – Дэймон напрягся. – Ты думаешь, они нарочно это сделали? Соорудили нестабильного «гибрида» и отправили его в большой мир посмотреть, что из этого выйдет?

– Парис полагает, что мои теории заговоров отдают паранойей, – пожал Люк плечами. – Вы не сможете убедить меня, что у «Дедала» нет генерального плана и они не прячут туз в рукаве. Я могу голову прозакладывать, что они там на все способны.

– Но зачем Карисса пришла ко мне? Блейк утверждал, что они не знают, закрепилась ли «мутация» или нет. В общем, не похоже, чтобы ее прислал «Дедал», – я запнулась. – Если конечно, верить Блейку.

– Убежден, что он позаботился об этом, – ответил Люк. – Если бы это было не так, ты бы здесь не сидела. А знаешь, я вовсе не уверен, что «Дедалу» известны все свойства этого камня. Я, например, до сих пор их изучаю.

– И что же ты выяснил? – спросил Дэймон.

– До того, как камень попал в мои загребущие лапки, я не смог бы распознать другого «гибрида», даже если бы тот свалился мне на голову. Теперь же я почувствовал вас с Блейком, как только вы въехали в Мартинсбург. Это похоже на теплую волну, прокатившуюся по моему телу. Видимо, твоя погибшая подруга так же почувствовала тебя. Это наименее страшное из всех моих предположений.

– Не знаешь, может ли опал повысить возможности аэрумов? – вздохнув спросил Дэймон и отвел глаза.

– Думаю, что да. Ведь они питаются силой Лаксенов.

– А опал может нейтрализовать оникс? – пришла мне в голову неожиданная мысль.

– Возможно. Хотя наверняка не скажу. В последнее время оникс мне не попадался.

– Как нам раздобыть такие опалы? – проигнорировала я его язвительный тон.

– Опалы тебе? – Люк расхохотался, и мне захотелось скинуть его ноги со стола. – Если у тебя не завалялось в кармане тысяч тридцать долларов и ты не знаешь лично тех, кто добывает такие камни, то остается только поклянчить в «Дедале». Свой я вам не отдам.

Мои плечи поникли. Снова тупик. Куда ни кинь, всюду клин.

– Кстати, вам пора, ребята. – Люк прикрыл глаза. – Надеюсь, что увижу вас снова, только если задумаете опять штурмовать «Маунт-Уэзер».

Нас недвусмысленно выставляли вон. Я встала, размышляя о том, не попытаться ли отобрать браслет силой, но Люк открыл глаза и так на меня посмотрел, что я тут же отказалась от этой затеи.

– Больше ты ничего не можешь нам сказать? – попытался в последний раз Дэймон.

– Конечно… – Люк взглянул на него из-под полуопущенных век. – Никому не доверяйте, ни единой душе в этой игре. Особенно если им есть что терять или за что бороться.

Глава 29

Несколько недель в городке царило необычное оживление: местные полицейские чины раздавали интервью, родители Кариссы выступали со слезными обращениями в вечерних новостях, тут и там проходили службы со свечами, понаехали привлеченные нездоровым любопытством репортеры. Все вдруг задались вопросом: как в таком крошечном городке могло исчезнуть столько подростков? Кое-кто даже предполагал, что в этой сонной провинции Западной Виргинии завелся серийный убийца.

Слушать эти разговоры о Кариссе, Саймоне, Адаме и Бет было тяжело не только мне, но всем, знавшим правду. Ведь на самом деле никто никуда не исчезал. Адам с Кариссой умерли, Саймон, скорее всего, тоже, а Бет насильно удерживали на правительственной базе.

Все были мрачны и подавлены, ничто не могло взбодрить наше общество. Пышным цветом расцвели разнообразные подозрения, страхи взошли, как весенняя трава. Из всех пропавших домой вернулся только Доусон, и его присутствие лишь подчеркивало отсутствие остальных. Стоило ему или Дэймону показаться на людях, как вокруг тут же начинали шептаться, провожая братьев долгими выразительными взглядами. Наверное, потому, что мало кто различал близнецов, а сами они вели себя как ни в чем не бывало. А может быть, их действительно все это не волновало.

После потери лучшей подруги Леса тоже изменилась. Она замкнулась в себе. Как и многие другие, Леса искала и не находила ответа на вопрос, куда и почему исчезла Карисса. Именно это незнание мешало ей жить дальше.

Зима подходила к концу, в воздухе уже запахло весной, а Леса словно осталась в том дне, когда узнала об исчезновении подруги. На первый взгляд она была все той же, только иногда говорила что-то совершенно неуместное или смеялась ни с того ни с сего, а когда думала, что я на нее не смотрю, в ее глазах появлялись страх и недоверие.

Но Карисса была не единственной, кто привлек внимание прессы. Доктор Уильям Майклз, мамин воздыхатель, а по совместительству – псих, тоже как сквозь землю провалился. Его сестра заявила об исчезновении через три недели после пропажи Кариссы. Вновь поднялся шум. Маму вызывали на допрос, и она совершенно пала духом. Особенно когда выяснилось, что ни на какой конференции на Западном побережье он не был, и с того дня, как он покинул Петербург, никто его не видел.

Полицейские начали подозревать, что это все неспроста. Появилась версия о причастности Майклза к исчезновениям Кариссы и Саймона. В конце концов, известный врач не может исчезнуть ни с того ни с сего.

Однако мы с Дэймоном все еще были живы, следовательно, могли рассчитывать на то, что «мутация» закрепилась успешно и Уилл просто удрал. В худшем случае его таки захапал «Дедал», что, конечно, не предвещало для нас ничего хорошего, но ей-богу, он вполне заслужил ониксовую клетку.

В общем, сейчас Уилл не представлял для нас опасности, но мне горько было наблюдать, как мама переживает его исчезновение. Я возненавидела доктора Майклза еще сильнее. Мама последовательно проходила все этапы страдания: неверие, горе, ощущение крайней потерянности и, наконец, гнев. Я не знала, как ей помочь. Все, что я могла, – это проводить с ней дни, когда она была свободна от дежурств. Теперь я возвращалась домой сразу же, как только заканчивались наши тренировки по выработке иммунитета. Похоже, мое присутствие помогало ей, отвлекая от грустных мыслей.

Так проходила неделя за неделей. Никаких следов Кариссы, естественно, не было обнаружено, как не был найден и гипотетический злодей, державший в страхе жителей городка. А потом произошло то, что и должно было произойти: люди, может, и ничего не забыли, но репортеры разъехались, вечерние новости вернулись к освещению других событий, и к середине апреля жизнь вернулась в привычную колею.