Мощный поток эмоций разрывал на части наши души, мою и Дэймона, – я чувствовала это по участившимся ударам его сердца, ему вторило мое собственное. И все это заключалось в одном долгом поцелуе: этого было так много и в то же время – недостаточно, и все равно великолепно.
С резким вздохом я отстранилась. Наши взгляды встретились. Целая гамма чувств отразилась в его изумрудно-зеленых глазах. Он нежно погладил мою щеку и вдруг заговорил на своем восхитительном языке. Фраза прозвучала как прекрасное стихотворение из трех слов.
– Что ты сказал? – переспросила я, мои пальцы выпустили одеяло.
Он загадочно улыбнулся и поцеловал меня снова. Я прикрыла глаза и позволила одеялу действительно упасть. Оно легло у моих бедер, и я почувствовала, что Дэймон затаил дыхание. Затем он притянул меня к себе, я обвила его руками. Казалось, мы целовались целую вечность, но этого все равно было мало. Мне хотелось, чтобы это никогда не прекращалось, в этот миг мы создавали огромный, неведомый мир. Мы потерялись в нем, время текло одновременно быстро и медленно. На самом деле поцелуй длился до тех пор, пока в моих легких не кончился воздух, мы прервались лишь на то, чтобы посмотреть друг на друга. Потом наши разгоряченные тела сплелись. Я выгнулась и застонала, а Дэймон остановился.
Он поднял голову, но ничего не сказал, лишь пристально смотрел на меня, и мне стало казаться, что я нахожусь бесконечно далеко от него. Мое сердце сжалось. Я вся потянулась к нему и положила дрожащие ладони ему на грудь. Он прижался к моей щеке и хрипло произнес:
– Только скажи, и я сразу же остановлюсь.
Я не собиралась этого делать, нет, только не сейчас. После всего, что произошло, это было совершенно невозможно. Больше незачем было откладывать. В ответ я вновь поцеловала Дэймона, он все понял без слов и навис надо мной, почти не касаясь. Между нами заискрились электрические разряды. Мое тело пронзила молния.
Я запустила руку в его волосы, прижала Дэймона к себе и целовала, целовала… Наши тела трепетали. Я провела большим пальцем по его нижней губе, Дэймон прикрыл сияющие глаза. Мои руки скользили по шее, по мускулистой груди, по плоскому животу и ниже. Дэймон резко вздохнул.
Очертания его тела замерцали, озаряя комнату тревожным светом, повеяло сухим жаром. Глаза Дэймона распахнулись, он сел и притянул меня к себе на колени. Его глаза больше не были зелеными, они превратились в звезды чистого света. Мое сердце подпрыгнуло. Огонь, зародившийся внизу, затопил меня всю, как горячая лава. Его руки несмело дотронулись до моих бедер, и меня накрыло волной новой необузданной энергии, словно меня коснулось пламя или электрический разряд в тысячу вольт. Я еще никогда не была так возбуждена и готова к любви.
Я испытала миллион удивительных ощущений, когда Дэймон вновь начал целовать меня. Вкус этих поцелуев был восхитительным, каким-то затягивающим. Я приникла к Дэймону. Наши поцелуи становились все более глубокими и страстными, они затрагивали теперь каждую клеточку моего тела, я словно плыла в бурном море. Везде, где он касался моей кожи, она расцветала. Его губы проложили пламенеющую дорожку из поцелуев по моей шее. Его свет сверкал вокруг нас, словно разом вспыхивали и гасли тысячи звезд.
Наши руки были везде. Его пальцы двигались по моему животу, по ребрам. Казалось, вселенная остановилась. Каждое его движение было размеренным и точным, и чем дальше, тем труднее становилось дышать. У Дэймона определенно уже был подобный опыт, он не торопился, но волновался так же, как и я.
Его джинсы полетели на пол, теперь мы оба оказались обнажены. Его руки опускались все ниже и ниже. Я понуждала его действовать, но он все не спешил. Он тянул и тянул, медля так, что казалось, прошла уже целая вечность. Наконец мы оба уже не могли больше терпеть. Я вспомнила, что мне рассказывала Ди о своем первом сексуальном опыте, но в отличие от нее никакой неловкости я не ощутила, лишь томительное ожидание. Дэймон предохранялся, и это создавало вначале дискомфорт… Ладно, это было действительно больно, но Дэймон… Он сделал все, что мог, а потом началось движение.
Это было похоже на погружение в Источник, только сильнее. Или на спуск с «американских горок», только быстрее. И рядом был Дэймон. Все было гораздо лучше и прекраснее, чем я прежде себе представляла…
Мне показалось, что прошли часы. Возможно, так оно и было. Потом Дэймон нежно меня поцеловал и спросил:
– Ну, как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – ответила я, ощущая, что все мое тело будто расплавилось, и внезапно зевнула прямо ему в лицо. Очень романтично!
Дэймон захохотал. Я попыталась зарыться в подушку, но он мне не позволил. Что еще от него можно было ожидать? Перекатился на спину, привлекая меня к себе.
– Спасибо тебе, – произнес он, глядя мне в глаза.
– За что? – удивилась я, наслаждаясь теплом его рук и прикосновением наших тел: его твердого к моему мягкому.
– За все, – ответил он, гладя мою руку, и я поразилась тому, как же легко он мог заставить меня трепетать.
Меня переполнял восторг. Мы обнялись, тяжело дыша. Наши тела переплелись, и мы никак не могли оторваться друг от друга. Мы целовались. Мы разговаривали. Мы – жили.
Глава 34
Когда я воскресным утром покидала дом Дэймона, тот пошел со мной, и мы были вместе до тех пор, пока не послышался шум подъезжающей маминой машины. Тут ему пришлось переключиться на крейсерскую инопланетную скорость, чтобы уйти незамеченным. Но пока он лежал со мной в постели, было ясно, что ему очень не хочется оставлять меня в одиночестве после всей этой истории с Уиллом. Так спокойно я не чувствовала себя никогда в жизни. Секс не имел к этому никакого отношения.
Дэймон вернулся во второй половине дня, и мы отправились купить чего-нибудь на обед нам с мамой. Но каждый беглый взгляд или нечаянное прикосновение означали нечто большее, чем прежнюю нежность, напоминая о том, что произошло между нами.
Внешне я ничуть не изменилась, хотя первое время побаивалась, что все написано у меня на лбу, мама мгновенно обо всем догадается, и последует очередной унизительный разговор о цветочках и пчелках. Однако она так ни о чем и не догадалась.
Жизнь меж тем шла своим чередом. Все было, в общем, по-прежнему, а в чем-то – даже лучше, но всю неделю нам с Дэймоном почти не удавалось остаться наедине. Об Уилле никто не вспоминал, разве что друзья только время от времени спрашивали, как я себя чувствую. Даже Эндрю как-то поинтересовался, причем довольно искренне. В общем, все вели себя так, как будто ничего не случилось. Скорее всего, в этом была заслуга Дэймона.
Тренировки стали еще интенсивнее. К нам присоединились остальные члены нашей команды. Каждый назубок знал свою роль в предстоящей вылазке. Все понимали, что в случае провала еще одного шанса у нас не будет: один раз мы уже дернули судьбу за усы. Блейк держался в стороне, чему я была только рада. Надеюсь, внял моим увещеваниям о недопустимости своего поведения.
– Времени у нас будет столько же, сколько и раньше, – четверть часа, – сказал как-то он.
– А если что-нибудь снова пойдет не так? – спросила Ди, нервно накручивая на палец прядь волос.
Дэймон взял осколок оникса. Каждый из нас уже мог вытерпеть минуту и двадцать секунд, а благодаря опалу мы с Дэймоном вообще могли не чувствовать боли.
– Теперь мы пройдем через ониксовые щиты, – уверенно сказал Дэймон, кидая камень на землю. – Мы научились достаточно долго им противостоять.
– Но держать камень и вдыхать ониксовую пыль – не одно и то же, – возразила Ди, и ее глаза расширились.
– Ну, мне тоже никто никогда не брызгал ониксом в лицо. – Блейк подошел к нам поближе. – А камень я держал в руках множество раз. Простое логическое заключение.
– Все равно. – Она оставила в покое волосы и повернулась к братьям. – Держать оникс и выработать таким образом иммунитет – это одно, а струя распыленного оникса в лицо – совсем другое.
В чем-то она была права, конечно, но мы делали все, что могли. Доусон улыбнулся сестре. Он теперь делал это редко, и мне даже странно было видеть его улыбающимся, настолько улыбка преобразила его.
– Ди, все будет хорошо, – сказал он. – Я тебе обещаю.
– Главное, про лазеры не забудьте, – встрял Эндрю, подмигивая.
– Да с лазерами мы разберемся, – ответил Блейк. – Аварийные двери активируются только в случае сигнала тревоги, а если все пойдет гладко, то никакого сигнала не будет.
– Вот именно, что «если», – пробормотала Ди.
Будь я проклята, это было огромное «если», но мы все равно должны были рискнуть. И по одному взгляду на Доусона становилось совершенно понятно – почему. Если бы в «Маунт-Уэзер» попал Дэймон, я бы рискнула всем, чем угодно, лишь бы освободить его. Доусон лишился своей половинки, и этой половинкой была Бет. Он не мог отступить. Мы все пошли бы хоть на край земли за тем, кого любим.
После изнурительной тренировки мы обнаружили, что уже поздно. Мэтью, близнецы Томпсоны и Блейк ушли. Когда мы с Дэймоном и Доусоном добрели наконец до дому, Ди уже успела войти внутрь. Доусон тоже куда-то отправился. Дэймон взял меня за руку, сел на ступеньку и притянул к груди.
– Как ты себя чувствуешь, Кэти?
– Нормально, – ответила я. После тренировок Дэймон всегда задавал мне этот вопрос, но было приятно, что он обо мне волновался. – А ты?
– Обо мне не беспокойся.
Я закатила глаза, но мне очень нравилось, когда он меня обнимал. Дэймон склонился, целуя меня в шею. Я отчетливо представляла, о чем он думал, поскольку сама думала о том же. Как назло, появился Доусон, и заходящее солнце обрисовало его силуэт. Не говоря ни слова, он встал напротив нас, – руки в карманы – покачиваясь на каблуках. Все, наш с Дэймоном поезд ушел.
– И что тебе? – со вздохом спросил Дэймон.
– Да так, ничего, – ответил Доусон, глядя в быстро темнеющее небо. – Просто размышлял тут кое о чем…
Мы терпеливо ждали, понимая, что на него давить не надо: сам все выложит, когда захочет. Я задумалась о том, каким же Доусон был раньше, до того, как с ним приключилось это несчастье.