За окном солнце припекало всё жарче, шторм улёгся.
Спасшиеся на крыше дровяного сарая пришли в себя и принялись возмущаться беспорядком в природе.
— Во времена моей матушки такое было просто немыслимо, — сказала почтенная мышь, яростно начёсывая хвост. — Недопустимо! Но что и говорить, нынче времена уже не те, молодёжь совсем распоясалась.
Маленький серьёзный зверёк заинтересованно придвинулся к остальным.
— Не думаю, — сказал он, — что эту гигантскую волну нагнала молодёжь. Мы, жители этой долины, слишком малы. Нам по силам устроить бурю разве что в ведре, в луже или в раковине. Или, скажем, в стакане воды.
— Вы что, изволите надо мной насмехаться? — сказала мышь, подняв брови.
— Никак нет, — ответил маленький серьёзный зверёк. — Но я думал об этом всю ночь. Как такая большая волна могла подняться безо всякого ветра? Это, знаете ли, очень интересно, и мне кажется, что если бы…
— Как вас зовут, позвольте спросить? — перебила мышь.
— Хомса, — миролюбиво ответил зверёк. — Понять бы только, как это произошло, и большая волна сразу покажется нам закономерным явлением.
— Закономерным?! — пропищала маленькая толстая миса. — Да у меня вся жизнь пошла кувырком, вся жизнь! Позавчера кто-то решил надо мной подшутить и подложил мне в башмак шишку, намекая, что у меня слишком большой размер ноги. Вчера некий хемуль прошёл под моим окном и очень двусмысленно засмеялся. А сегодня ещё и это!
— То есть вы хотите сказать, что большую волну устроили специально, чтобы вам досадить? — восхитился какой-то кнютт.
— Я этого не говорила, — ответила Миса сквозь слёзы. — Кто я такая, чтобы что-то устраивать ради меня? И уж тем более большую волну!
— А вдруг эта шишка просто упала с сосны? — попытался утешить Мису Хомса. — Если это, конечно, была сосновая шишка. А если не сосновая, то, должно быть, еловая? В твой ботинок поместится еловая шишка?
— Я и сама знаю, что у меня большие ноги, — горестно пробормотала Миса.
— Я просто пытаюсь объяснить… — сказал Хомса.
— Речь идёт о чувствах, — перебила Миса. — Какие тут могут быть объяснения!
— Конечно, конечно, — сокрушённо согласился Хомса.
Мышь привела в порядок свой хвост и заинтересовалась Муми-домом.
— Они спасают мебель, — доложила она, изо всех сил вытягивая шею. — Так, покрывало на диване драное… Смотрите-ка, они уже позавтракали! Неплохо устроились. Нет слов. Всё себе, всё для себя! Мы тут тонем, а эта Снорочка причёсывается как ни в чём не бывало. Ну просто нет слов. Теперь они затаскивают диван на крышу, просушить хотят! Поднимают флаг! О мой хвост! Да что они о себе возомнили?
Муми-мама перегнулась через балконные перила и крикнула:
— Доброе утро!
— Доброе утро! — радостно крикнул в ответ Хомса. — Можно заглянуть к вам с визитом? Или ещё слишком рано? Вам удобнее после полудня?
— Приходите прямо сейчас, — ответила Муми-мама. — Обожаю утренние визиты.
Хомса дождался, пока к сараю подплывёт довольно крупное дерево с торчащими вверх корнями, и зацепил его хвостом.
— Не хотите со мной в гости? — спросил он.
— Нет уж, спасибо, — сказала мышь. — К этим сумасшедшим?! Ни за что!
— Меня никто не звал… — грустно проговорила Миса.
Она смотрела, как Хомса отталкивается от крыши и дерево медленно скользит дальше. Испугавшись вдруг, что останется совсем одна, Миса совершила отчаянный прыжок и ухватилась за ветки. Хомса молча помог ей вскарабкаться на ствол.
Они медленно подплыли к крыше веранды и влезли в окно.
— Милости просим, — приветствовал их Муми-папа. — Позвольте, я всех вам представлю. Моя супруга. Мой сын. Снорочка, или фрёкен Снорк. Дочь Мюмлы. Малышка Мю.
— Миса, — сказала Миса.
— Хомса, — сказал Хомса.
— Что за глупые церемонии! — фыркнула малышка Мю.
— Так принято знакомиться, — объяснила ей сестра. — А ты веди себя тихо, потому что это настоящий визит.
— У нас тут сегодня немного не прибрано, — извиняясь, сказала Муми-мама. — И гостиную, к сожалению, затопило.
— Ну что вы, ничего страшного, — ответила Миса. — Отсюда такой изумительный вид! Да и с погодой в последнее время сплошное везенье.
— Да? Ты это серьёзно? — удивился Хомса.
Миса сильно покраснела:
— Извините, мне просто хотелось сказать что-нибудь милое.
Все немного помолчали.
— Здесь тесновато, — смущённо сказала Муми-мама. — Но иногда приятно немного сменить обстановку. Я взглянула на свою мебель совершенно по-новому… Теперь ведь мне приходится смотреть на неё сверху вниз! И вода стала такая тёплая. Наше семейство, видите ли, обожает купаться.
— Да что вы говорите? — вежливо откликнулась Миса.
И снова повисло молчание.
Вдруг что-то тихо зажурчало.
— Мю! — строго прикрикнула дочь Мюмлы.
— Это не я, — ответила малышка Мю. — Это море вливается в окошко!
Она оказалась права. Вода снова поднималась. Маленькая волна захлестнула подоконник. За ней ещё одна.
А потом на ковёр выплеснулся целый водопад.
Дочь Мюмлы быстро запихнула сестру в карман и сказала:
— Какое счастье, что это семейство обожает купаться!
Глава третьяО доме с привидениями
Муми-мама сидела на крыше, прижимая к груди сумку, корзинку с шитьём, кофейник и семейный альбом. Вода поднималась всё выше и выше, и Муми-мама то и дело отползала подальше: ей не хотелось, чтобы хвост болтался в воде, особенно сейчас, когда у них гости.
— Весь гостиный гарнитур нам не спасти, — сказал Муми-папа.
— Дорогой, — ответила мама. — Какой прок в столе, если нет стульев, и в стульях, если нет стола? И зачем нужны кровати, если нет бельевого шкафа?
— Ты права, — согласился папа.
— Трюмо тоже очень полезная вещь, — с нежностью сказала Муми-мама. — Сам знаешь, как приятно поглядеться утром в зеркало. А ещё диван, — продолжила она, помолчав, — на нём так хорошо лежать после обеда.
— Нет, только не диван, — отрезал Муми-папа.
— Как скажешь, дорогой, — ответила Муми-мама.
Мимо проплывали выдранные с корнем кусты и деревья. Целые флотилии тачек, квашни, коляски, рыболовные садки, мостки и изгороди — порожние и с пассажирами, спасающимися от стихии. Но все эти вещи были слишком малы — гостиный гарнитур на них никак не погрузишь.
Вдруг Муми-папа сдвинул шляпу на затылок и напряжённо вгляделся в даль. Со стороны моря в устье долины вплывало что-то очень странное. Солнце светило прямо в глаза, и Муми-папа не мог оценить, насколько опасен этот предмет. Вне всяких сомнений, это было что-то большое, настолько большое, что вместило бы десяток гостиных гарнитуров и гораздо более многочисленное семейство, чем семья Муми-троллей.
Сперва папе показалось, что это огромная полузатонувшая банка. Потом — что это морская раковина, стоящая на ребре.
Муми-папа повернулся к своим и сказал:
— Думаю, всё будет хорошо.
— Конечно, всё будет хорошо, — ответила Муми-мама. — Я просто жду, когда подплывёт поближе наш новый дом. Это только у злодеев всё кончается плохо.
— Ах, если бы! — воскликнул Хомса. — Я знаю злодеев, которые живут припеваючи и не ведают никаких опасностей.
— Вот бедолаги, какая же у них скучная жизнь! — удивилась Муми-мама.
Странный предмет тем временем подплыл ближе. Вероятно, это был чей-то дом. На крыше, напоминавшей створку открытой раковины, крепилось золотое украшение в виде двух гримасничающих лиц: одно плакало, другое смеялось. Внизу была большая полукруглая комната, тёмная и снизу доверху затянутая паутиной. Одной стены не было: видно, её смыло волной. По бокам от зияющей на её месте дыры висели красные бархатные шторы, концы их печально волочились по воде.
Муми-папа недоумённо вглядывался в сумрак комнаты.
— Есть кто-нибудь дома? — осторожно спросил он.
Никто не отозвался. Только хлопали от качки двери да шарики пыли катались по огромному пустому полу.
— Надеюсь, они спаслись, — взволнованно проговорила Муми-мама. — Бедное семейство. Интересно, кто они были? Какой ужас, что мы вынуждены вот так занять их дом…
— Дорогая, — сказал Муми-папа. — Вода прибывает.
— Да-да, — ответила мама. — Ничего не поделаешь, придётся переселяться.
Она шагнула в свой новый дом и огляделась. Да, за порядком прежние жильцы не очень следили, Муми-мама это сразу заметила. Но подумаешь, с кем не бывает. Столько старья скопили. Жаль, конечно, что стена отвалилась, но летом тепло…
— Где поставим стол? — спросил Муми-тролль.
— Вот здесь, посередине, — ответила Муми-мама.
В окружении собственной изящной мебели, обтянутой тёмно-красным плюшем с кисточками, Муми-маме стало намного спокойнее. Странная комната сразу показалась уютнее, и Муми-мама радостно уселась в кресло-качалку и принялась размышлять о занавесках и небесно-голубых обоях.
— А от моего дома остался только флагшток, — мрачно сказал папа.
Муми-мама погладила его по лапе.
— У нас был красивый дом, — сказала она. — Намного лучше этого. Но поверь мне, мы скоро привыкнем и всё станет как обычно.
(Дорогие читатели, Муми-мама сильно заблуждалась. Никакого «как обычно» быть не могло, потому что дом, в котором они очутились, не был обычным домом и прежние жильцы не были обычными жильцами. Но больше я пока что ничего не скажу.)
— Хотите, я сниму ваш флаг? — предложил Хомса.
— Нет, пусть висит, — ответил Муми-папа. — Есть в нём что-то гордое.
Новый дом медленно плыл по долине. Они уже вошли в пролив, ведущий к Одиноким горам, а флаг всё ещё маячил вдалеке весёлой точкой.
Пора было пить чай. В большой чужой гостиной их стол выглядел немного сиротливо. Вокруг него, словно стражники, стояли стулья, трюмо и бельевой шкаф, но дальше, за ними, очертания комнаты растворялись в темноте, тишине и пыли. Самым странным был потолок. Вместо привычной любимой лампы под абажуром с кисточками наверху играли таинственные тени, что-то трепыхалось и двигалось, что-то большое и бесформенное раскачивалось из стороны в сторону, вторя плавным движениям волн.