Хомсу потом никто и словом не упрекнул.
Это случилось прямо перед ужином.
Эмма целый день не показывалась и даже к ужину не вышла.
— Может быть, она приболела, — предположила Муми-мама.
— Как же! — отвечала дочь Мюмлы. — Она просто стащила столько сахара, что теперь, пока она его весь не съест, ей ничего другого не требуется!
— Милая, сходи проверь, не захворала ли она, — устало попросила Муми-мама.
Дочь Мюмлы подошла к углу, где жила Эмма, и спросила:
— Муми-мама спрашивает, не болит ли у вас, тётенька, живот от всего сахара, который вы спёрли?
Усы на морде у Эммы встали торчком.
Но она не успела ничего придумать в ответ, потому что в этот миг дом содрогнулся от мощного толчка и пол накренился.
Хомса полетел кувырком, подхваченный лавиной столового фарфора, а картины сорвались с потолка и погребли под собою гостиную.
— Мы сели на мель! — раздался глуховатый голос Муми-папы из-под бархатных штор.
— Мю! — крикнула дочь Мюмлы. — Где моя сестра? Мю, отзовись!
Но отозваться малышка Мю никак не могла, даже если бы в кои-то веки захотела.
Потому что через отверстие в полу она скатилась прямо в чёрную воду.
Вдруг раздался жуткий клокочущий звук. Это смеялась Эмма.
— Ха! — торжествующе воскликнула она. — Досвистелись!
Глава шестаяО том, как отомстили сторожу в парке
Будь малышка Мю чуть побольше, она бы наверняка утонула. Но она легко, как пузырь, преодолела водовороты и вынырнула на поверхность, фыркая и отплёвываясь. Мю держалась на воде, как пробка. Течение подхватило её и быстро понесло вдаль.
— Класс, — сказала малышка Мю. — Вот сестра удивится.
Мю огляделась. Рядом плыли блюдце с печеньем и корзинка с рукоделием Муми-мамы. После некоторых колебаний (на блюдце ещё оставалось немного печенья) она всё же выбрала корзинку и забралась внутрь.
Хорошенько обследовав содержимое корзинки, Мю искромсала в своё удовольствие несколько клубков, залезла в моток ангорской пряжи и заснула.
Корзинка плыла и плыла. Течение несло её вглубь длинной бухты, в которой застрял на мели дом с муми-семейством; потом она немного покачалась в зарослях тростника и наконец остановилась на илистом мелководье. Но Мю не проснулась. Она не проснулась даже тогда, когда в воздухе просвистела леска и за корзинку зацепился крючок для ловли окуней. Леска дёрнулась, натянулась, и корзинку начали осторожно вытаскивать.
Дорогой читатель, а теперь приготовься — тебя ждёт неожиданность. Случайности и совпадения — странные вещи. Не догадываясь о приключениях друг друга, Снусмумрик и муми-семейство в этот праздничный вечер оказались в одной и той же бухте. Да-да, на берегу, уставясь на корзинку с рукоделием, стоял не кто иной, как Снусмумрик, в своём старом зелёном плаще.
— Да пропади моя шляпа! Это же маленькая мюмла. — Он вытащил трубку изо рта, потрогал Мю кончиком вязального крючка и сказал: — Не бойся!
— Я даже муравьёв не боюсь! — ответила Мю и села.
Они посмотрели друг на друга.
Последний раз, когда они виделись, Мю была такая маленькая, что её и разглядеть-то было нельзя, поэтому неудивительно, что сейчас они друг друга не узнали.
— Так-так, малышка, — сказал Снусмумрик, почесав за ухом.
— Сам ты «так-как»! — ответила Мю.
Снусмумрик вздохнул. У него было важное дело, а потом, прежде чем возвращаться в Муми-долину, он надеялся ещё немного побыть в одиночестве. А тут какая-то мюмла-недотёпа бросила своего ребёнка в корзинке с нитками. Будто так и надо.
— Где твоя мама? — спросил он.
— Её съели, — пошутила малышка Мю. — Кстати, еда найдётся?
Снусмумрик указал трубкой на котелок с горохом, булькающий на костре. Рядом стоял другой котелок, с кофе.
— Но ты ведь, наверное, только молоко пьёшь? — предположил он.
Малышка Мю презрительно усмехнулась. Не моргнув глазом, она заглотнула две полные чайные ложки кофе и заела их как минимум четырьмя горошинами.
Снусмумрик залил угли водой и спросил:
— Ну, что теперь?
— Теперь я снова хочу спать, — сказала малышка Мю. — Лучше всего мне спится в карманах.
— Ясно, — сказал Снусмумрик и посадил её в карман. — Главное, что ты знаешь, чего хочешь.
Моток ангорской шерсти он разрешил ей взять с собой.
А сам побрёл дальше по прибрежным лугам.
Видно было, что, добравшись до конца бухты, большая волна уже подустала, поэтому лето здесь стояло нетронутым, в полной своей красе.
О недавнем извержении вулкана напоминали только облака пепла да красивые тёмно-красные закаты, которым так часто удивлялся Снусмумрик. Он и понятия не имел о том, что произошло с его друзьями в долине, и потому полагал, что они преспокойно сидят себе на веранде и празднуют летнее солнцестояние.
Иногда Снусмумрик думал о Муми-тролле и о том, что друг, наверное, ждёт его.
Но сначала ему во что бы то ни стало нужно было сделать одно очень важное дело — а именно разобраться со сторожем в парке.
А это возможно только в ночь летнего солнцестояния.
Уже завтра он сможет идти, куда ему вздумается.
Снусмумрик достал губную гармошку и заиграл старую песенку Муми-тролля «Нацепим бантики на хвост».
Малышка Мю сразу проснулась и высунулась из кармана.
— Я знаю эту песню! — закричала она. И запела пронзительным комариным голоском:
Нацепим бантики на хвост, да, бантики на хвост,
Пускай корона хемуля сверкает ярче звёзд,
Пускай запляшет хомса, когда зайдёт луна,
И маленькая миса пусть не грустит одна,
Пусть алые тюльпаны у мумрика в саду
Плывут из ночи в утро, танцуя на ходу,
Пусть медленно над морем распустится восход,
А мюмла ищет шляпу — и может быть, найдёт[1].
— Где ты её слышала? — изумился Снусмумрик. — Надо же, почти ничего не перепутала. Ну и странное ты дитя!
— Ещё бы! К тому же у меня есть секрет.
— Секрет?
— Да, секрет. Про грозу, которая совсем не гроза, и про гостиную, которая крутится. Но я тебе ничего не скажу!
— У меня тоже есть секрет, — ответил Снусмумрик. — Он лежит у меня в рюкзаке. И ты его скоро увидишь. Когда я разберусь с одним злодеем!
— Большим или маленьким? — поинтересовалась малышка Мю.
— Маленьким, — сказал Снусмумрик.
— Это хорошо, — ответила малышка Мю. — С маленьким злодеем легче расправиться.
Довольная, она снова заползла в моток шерсти, и Снусмумрик осторожно зашагал дальше вдоль длинного забора. Тут и там висели таблички, сообщавшие:
НАХОДИТЬСЯ В ПАРКЕ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ
Сторож и сторожиха жили вместе — в парке, разумеется. Деревья — все обрезанные и подстриженные — были круглые и квадратные, а дорожки — прямые, как указки. Стоило какой-нибудь непослушной травинке пробиться из земли, её сразу срезали, и бедняжке приходилось начинать всё заново.
Вокруг газонов торчали высокие заборы, и повсюду висели таблички, большими чёрными буквами что-нибудь запрещавшие.
В этот кошмарный парк каждый день приходили двадцать четыре затюканных ребёнка, которые по какой-то причине были утеряны или забыты своими родителями. Эти мохнатые лесные зверёныши ни капельки не любили ни парк, ни песочницу, где их заставляли играть. Они хотели лазить, стоять на голове и бегать по траве…
Но ни сторож, ни сторожиха этого не понимали. Они сидели у песочницы, каждый со своей стороны, и стерегли детей.
Что было делать малышам? Они бы с радостью закопали сторожа и сторожиху в песок, но, увы, они были ещё слишком маленькие.
Именно сюда, в этот парк, пришёл Снусмумрик с малышкой Мю в кармане. Он бесшумно ходил вокруг забора, глядя на своего старого врага — сторожа.
— Ну и как ты с ним расправишься? — спросила малышка Мю. — Повесишь, сваришь или набьёшь из него чучело?
— Напугаю! — сказал Снусмумрик и покрепче закусил трубку. — Есть только одно существо на целом свете, которое я терпеть не могу, — это сторож. Я сорву все запретительные таблички в его парке!
Снусмумрик покопался в рюкзаке и достал большой мешок, доверху набитый мелкими и блестящими белыми семенами.
— Что это? — спросила малышка Мю.
— Семена хаттифнатов, — ответил Снусмумрик.
— Ого, — удивилась Мю. — Разве хаттифнаты вырастают из семян?
— Ну конечно, — сказал Снусмумрик. — Только хитрость в том, что сеять их надо в канун летнего солнцестояния.
Снусмумрик стал осторожно закидывать семена на газон через прутья забора. Он обошёл всю ограду вокруг и посеял хаттифнатов везде, куда мог дотянуться (не слишком густо, чтобы хаттифнаты не сцепились ножками, когда взойдут). Когда мешок опустел, Снусмумрик сел на землю и принялся ждать.
Низкое солнце ещё грело, и хаттифнаты начали прорастать.
Тут и там на аккуратном причёсанном газоне проклёвывались маленькие белые шарики, похожие на шампиньоны.
— Смотри, — сказал Снусмумрик. — У этого вот-вот глаза появятся!
И действительно, на одном из шариков показались два круглых глаза.
— Новорождённые, они особенно электрические, — предупредил малышку Мю Снусмумрик. — А вот и лапки!
Хаттифнаты так бурно пошли в рост, что всё вокруг зашуршало. Сторож следил за детьми и ничего не замечал. Вокруг него на всех газонах сотнями всходили хаттифнаты. Теперь уже в земле оставались только ножки. Запахло палёной резиной и серой. Сторожиха повела носом.
— Чем это пахнет? — сказала она. — Дети, кто испортил воздух?
По земле пробежал слабый электрический разряд.
Сторож занервничал, переступая с ноги на ногу. Пуговицы его форменного кителя заискрились.
Вдруг сторожиха вскрикнула и запрыгнула на скамейку. Дрожащим пальцем она указала на траву.
Хаттифнаты доросли до своего обычного размера и кишащей толпой со всех сторон двинулись к сторожу, влекомые его наэлектризованными пуговицами. В воздухе сверкали маленькие молнии, пуговицы искрились всё сильнее. Потом вдруг вспыхнули уши, потом волосы, нос, и вот уже весь сторож светится с головы до пят! Пламенея, как солнце, он запрыгал прочь, к воротам, преследуемый армией хаттифнатов.