А может, стоило еще раз запустить врата и вновь пообщаться с воплощением Йог-Сотота. Слишком много в ту пору было скрыто от меня. Я искал ответы, но не находил их. Мой разум метался, словно в клетке. Я знал, что промедление подобно смерти, но… Все дело было в этом самом «но…»
(Часть страниц в записках отсутствует.)
В ту ночь Ктулху отказал мне в аудиенции. Утром, вынырнув из черного омута царства Морфея, я решил, что или Боги отвернулись от меня, или все идет по их заранее запланированному сценарию, и Боги считают, что не стоит вмешиваться.
К тому времени, как я спустился в подвал, Хирт уже заканчивал приготовления. Вместо прожекторов подвальное помещение освещали огромные свечи черного воска, пол был расчерчен различными колдовскими знаками, где рисованные мелом линии переплетались с кровавыми полосами, в тусклом свете больше напоминающими кляксы туши. Сам штурмбанфюрер сменил военную форму на длинный черный балахон, обрамленный красным шелком.
Вместе с двумя помощниками в белых одеждах он заканчивал колдовской рисунок на одной из стен. Заметив меня, он лишь кивнул, дав знак, чтобы я ему не мешал.
Я с интересом оглядел «настенную живопись». Смысла она никакого не имела, однако Хирта я разочаровывать не стал. По мнению эмиссаров Аненербе, для любого колдовского действа необходим был ритуал, и я не хотел их разочаровывать. Пусть рисуют.
Отойдя в угол, я присел на старую церковную скамью и стал неторопливо разматывать повязку на руку. Потом застыл, разглядывая чудовищную лапу, пошевелил пальцами, увенчанными огромными потрескавшимися желтыми когтями. Превращение распространилось уже выше локтя. Самое время… Аккуратно сложив бинт, я не спеша начал раздеваться. В подвале было довольно прохладно, и я поежился от холода.
— Трепет неуверенности? — поинтересовался Хирт, подходя ко мне. Я и не заметил, как он освободился.
— После эксперимента распорядитесь, чтобы тут установили обогреватели. Тут слишком холодно, можно и пневмонию заработать.
Хирт согласно кивнул.
— Ну как, Григорий, вы готовы?
Я кивнул.
— А вы?
— Проведем обряд, точно так, как он описан в дневниках Троицкого. Думаю, все будет в порядке. Внешне вы не должны измениться, если не считать руки. А вот те свойства, которые вы приобретете…
— Надеюсь, вы все хорошо просчитали?
— Не сомневаюсь…
Совершенно голым я прошествовал через зал к саркофагу-танку. Еще раз взглянул на темные иероглифы на древнем камне. В те секунды меня посетили горькие сомнения. Что ждет меня? Каким я буду, когда восстану из этого гроба? Тем не менее, отступать было нельзя. Я решительно взялся за край серого камня. Одним быстрым движением вскочил на каменное ложе. Мгновение, и я, расслабившись, лежал на спине, вытянув руки вдоль туловища.
— Что ж, мне остается пожелать вам всего хорошего, — улыбнулся, наклонившись надо мной, Хирт.
Я натянуто улыбнулся.
Два помощника подняли крышку и медленно опустили ее, отрезая меня от окружающего мира. Неприятно клацнули каменные выступы, входя в пазы. И я оказался в полной темноте. Откуда-то издалека до меня донесся голос Хирта, который затянул какую-то монотонную молитву, а может, заклятие. Я лежал на ровной, твердой, холодной поверхности, и ничего не происходило. Я закрыл глаза. Постепенно отдельные слова заклятия слились для меня в монотонное бормотание. Я почувствовал, что засыпаю, попытался пошевелиться, но конечности не повиновались…
Я даже не понял, что проснулся. Неожиданно я осознал, что нахожусь в тесном домике и где-то в ином месте. Вокруг меня было гигантское открытое пространство, но я ничего не видел. В помещении, где я находился, царила полная тьма. И вдруг во тьме сверкнули глаза — круглые желтые глаза хищника. Я напрягся. Что за тварь скрывалась во тьме?
Где я? Что со мной? В самом ли деле я перенесся куда-то или это всего лишь очередное «ментальное путешествие», навеянное Древними? Но где я?
Несколько неприятных скрежещущих звуков, и странные глаза приблизились. Я напрягся, готовясь к встрече с новой опасностью. Еще мгновение… И тут моей руки коснулось что-то мягкое, теплое. Мех. А потом из темноты раздался приятный, грудной, мелодично вибрирующий звук: «Мяу!»
Кошка! Откуда она тут? И тут же вспыхнули огни, и я увидел, что лежу на каменном полу большого круглого зала. По периметру в глубоких нишах тускло мерцали факелы. От их света по полированному полу бежали искристые сполохи. А прямо у моей «изуродованной» руки стояла кошка… Или кот?.. Обыкновенная полосатая кошка, каких полным-полно на помойках. Она терлась о мою руку, которая вновь приняла прежний человеческий вид.
Но где же я, в самом деле, оказался? Я попытался подняться, но мне вновь это не удалось. В тот миг, когда я опять повалился на пол, обливаясь потом от неудавшейся попытки встать, раздался приглушенный шорох шаркающих шагов. Откуда-то из тьмы вышел давнишний мой знакомый старик.
— Умр ат-Тавил?
— Рад вновь приветствовать тебя, барон, в Стране грез.
— Да. Как я и предполагал, мы вновь встретились.
— И между нашими встречами прошло не так уж много времени.
Старик кивнул, и хотя я из-за газовой ткани не мог толком рассмотреть его лица, мне показалось, что старик улыбается.
— Так это вы подстроили с рукой? — неожиданно для себя самого высказал я зародившееся подозрение.
— Конечно, — согласился Умр ат-Тавил. — Человек — создание непокорное. Если просто объяснить ему необходимость того или иного поступка, он все равно начнет своевольничать, попытается действовать по-своему. Именно из-за этого приходится делать так, чтобы события сами указывали ему нужный путь, и невозможно было с него свернуть. Там, у врат, ты получил стимул, и теперь… Теперь превращение состоится, и это подтолкнет тебя к решительным действиям. Я понимаю, тебе интересно, чем завершатся опыты Троицкого, но Спящий и другие Древние не поощряют этого интереса… Ты должен уничтожить то, что должно погибнуть, и в этом тебе помогут твои новые способности.
— Я знал это давно. Но зачем все это? Почему нужно было погубить столько людей… Почему сразу не произошли нужные изменения, а у меня появилась эта рука?
— Я вовсе не должен отчитываться перед другими в своих поступках, а также поступках моих повелителей… Я и так сказал тебе слишком много… — старик тяжко вздохнул. — Однако хватит болтать и валяться. У тебя не так много времени, а ты должен обрести ряд способностей, не присущих обычному человеку.
Я вновь попытался подняться с пола, и в этот раз мне это удалось, хотя двигался я с трудом. Тело устало. Хотелось остаться лежать на прохладном камне, а не идти куда-то за таинственным собеседником. Однако выбирать не приходилось. С трудом переставляя ноги, я отправился следом за стариком в дальний конец зала.
— И все же, где я?
— Это центральный храм Ультара — одной из стран Мира снов.
— Мира снов?
— Этот мир ближе всего расположен к измерению нынешней Земли. Таких миров всего девять, и каждый из них раньше находился на равном расстоянии от вашего мира, однако когда в ваш мир явился Великий Спящий, равновесие сместилось, и Мир снов сместился. Теперь между Землей и Миром расстояние эфемерно, и порой, засыпая, жители Земли превращаются в сновидцев, обретая материальную реальность в этом мире, и наоборот.
Я кивнул.
Ныне, отдыхая среди руин дворцов Лунного мегаполиса и созерцая далекие звезды, я часто грежу наяву о былом величии нынешних руин.
А тогда… Отойдя к дальней стене зала, я оказался перед складным столиком, на котором стояло несколько шкатулок. Позади складного столика стоял еще один старик, выглядевший много старше, чем Умр ат-Тавил. На нем была такая же зеленая чалма и длинный полосатый халат, из-под которого торчали загнутые носки туфель. Единственной разницей в их костюмах было отсутствие вуали, скрывавшей лицо, — морщинистая кожа, покрытая старческими пятнами, редкая седая бороденка, словно приклеенная на самом острие подбородка, бесцветные, глубоко запавшие глаза под навесом густых седых бровей.
Кошка, сопровождавшая нас, рванулась вперед и стала тереться о ноги старика, тихонько мурлыкая и изогнув длинный полосатый хвост, который теперь больше всего походил на вопросительный знак.
При моем приближении старик поклонился.
— Рад приветствовать гостя в своем храме. Я — Атал, Верховный жрец Ультара — страны кошек, и мне надлежит провести обряд превращения. Демоны помогут тебе, благородный дворянин, сделать шаг вперед, превратившись из обычного смертного в героя-полубога.
— В этом мире… — кивнул я. — Но кем я стану там… проснувшись на каменном ложе саркофага.
Жрец задумался.
— Никто не может сказать, какой кошмар воплотится в реальность по ту сторону нашей реальности. Ты можешь оказаться кем угодно… — тут брови у меня поползли вверх, а сердце сжалось от страха. Мне совершенно не хотелось превратиться в одно из чудовищ, — …но если ты правильно сформулируешь просьбу верно расставишь акценты, то станешь тем, кем желаешь.
— Богом?
— Я же сказал, полубогом. Как бы ты ни желал, ты никогда не сможешь ни вершить дела смертных, ни заглядывать в будущее. Ты никогда не сможешь… Впрочем, это не важно… Ты сам в нужный момент все поймешь. Сейчас же… — старик задумался, разглядывая стоявшие перед ним шкатулки.
— Не волнуйся, — заговорил Умр ат-Тавил. — Ты уже один раз проходил через это, но теперь будет все по-другому.
Наконец, решившись, Верховный жрец открыл одну из коробочек. Внутри на бархатной ткани лежала перламутровая жемчужина невероятного размера — икринка Ктулху. А на внутренней стороне крышки, прямо на красном бархате золотом было выбито заклятие.
— Пожалуй, вот это… — пробормотал Атал, протянув мне шкатулку. — Попробуй это, Григорий. В этой икринке, согласно Пнакотикеским рукописям, заключен один из учителей Аль-Хазреда. Он может наделить тебя «Мечом Ньярлатотепа».
Я внутренне весь напрягся.