– Нисколько в этом не сомневаюсь, и все-таки давайте дождемся кульминации, – предложил ученый.
Запись подошла к концу – сейчас подопечный выйдет из-под контроля и начнет оскорблять врача. Безопасник был готов повторить все слово в слово, но Соломон опять проявил сноровку и щелкнул на еще одну кнопку диктофона, замедлив скорость воспроизведения.
Голоса растянулись, сделались низкими, вязкими, словно в патоке, и Поддубный услышал чужака. Услышал и неуютно поежился – таким пустым, заутробным оказался третий участник беседы.
– Кто это? – удивленно уставился на диктофон безопасник.
– Цыц, тихо, слушайте, – пригрозил ему пальцем Соломон.
Поддубный прекрасно понимал назначение проекта, но ему легче было поверить во внезапную агрессию подопечного, чем в присутствие таинственного гостя.
Запись оборвалась внезапно, окончившись отчаянным юношеским криком. И тихим плачем.
Паузу нарушил закономерный вопрос.
– Чей это голос? – обратился к Соломону безопасник.
– А вы так и не догадались?
Поддубный растерянно округлил глаза, не зная, что и ответить. Ученый пожевал губами, вместо прямого ответа спросил:
– Вы когда-нибудь слышали выражение: «Бесы крутят»?
– Само собой, слышал.
– Так вот, в данном случае это самый оптимальный вариант описания того, что произошло с Николаем Генриховичем. – Немного помедлив, ученый извлек из кармана белого халата свернутую в трубу методичку и протянул ее безопаснику. – Настоятельно советую вам изучить на досуге.
Поддубный прочитал название «Разновидности комаров и их рацион питания в живой среде».
– Вы предлагаете мне заняться биологией? – недовольно поморщился безопасник.
– Диптерологией, – поправил его Соломон.
– Что?
– Наука о комарах называется «диптерология».
– Да к черту вашу науку! – вспылил Поддубный. – Лучше объясните мне, что, собственно говоря, происходит? Иначе гарантировать вашу безопасность просите ваших подопечных, а не профессионалов своего дела.
Ученый в очередной раз протер свои очки: неспешно, аккуратно сложив платочек треугольником, чем еще сильнее взбесил безопасника. Но Поддубный лишь сдержанно кашлянул в кулак – ему была нужна информация, а значит, стоило пока смириться с этим крохотным сморчком.
– Я вам скажу, что произошло. Даже если вы не поверите, или ваше восприятие откажется принимать полученную вами информацию. Мы стоим на пороге великого события. Смекаете? На пороге события, к которому мы шли долгих пятнадцать лет.
– И… – нетерпеливо развел руками безопасник. – О чем речь?
Соломон театрально закатил глаза и, передразнив Поддубного, сказал:
– Контакт третьего рода, – и, не заметив на лице безопасника особого удивления, строго приказал: – Мне срочно нужен подопечный номер тридцать восемь.
Глава 3. Секрет
Осторожно выглянув из-за угла, Янка, не отпуская мою руку и прижавшись к стене, короткими шажками двинулась по длинному коридору. Камеры, что располагались в углу, грозно подмигивали красным огоньком.
– Они нас не видят, – шепнула мне девчонка.
– Ты уверена? – повторил я свой излюбленный вопрос.
В ответ она подмигнула и добавила:
– Не первый раз, трусишка.
Интернат спал. Из приоткрытых дверей боксов доносилось мерное сопение подопечных, а из глубины коридора – протяжный гул работающих кондиционеров. В остальном это сонное царство не представляло для нас никакой опасности. Обход в ночное время осуществлялся три раза: в двенадцать, три и шесть утра. Об этом мне рассказала Янка, когда мы выбрались на лестницу и устремились вверх, на последний этаж. У нас был целый час времени между пересменками, чтобы прогуляться по запертому зданию.
Открыв тяжелую металлическую дверь, я немного растерялся: на стене огромными трафаретными буквами было написано «ВОРОТА-ЛОВУШКА. СЕКТОР А».
– Где это мы? – боясь нарушить тишину, одними губами произнес я.
– Исследовательский блок, – достаточно громко ответила Янка. – Правда его еще готовят к открытию. Так что можешь не шептать, все равно никто не услышит.
Девушка вернулась к входной двери и резко задвинула засов.
– На всякий случай.
– На какой случай? – не понял я.
– Да не дрейфь, меня еще ни разу не ловили.
Она говорила один в один как мой приятель Вадик, когда лазил за горохом на колхозное поле. И все было нормально, пока нас не заметил местный сторож дед Хорош – привычная для деревни кличка приросла к старику, как репей, и навсегда стерла его настоящее имя из людской памяти.
Тогда нам удалось сбежать. Старик пару раз стрельнул из ружья, но, как мне показалось, в воздух. А если и не в воздух, то не попал, только вот напугал нас с Вадиком сильно, так что мы потом целый год на поля не ходили. Не хотелось, чтобы сегодняшняя вылазка закончилась тем же самым. Впрочем, здесь, в интернате, за подобное ждет наказание посерьезнее. И за детские шалости могло влететь по первое число.
– Идем, кое-что покажу, – потянула меня Янка.
Мы прошли вдоль стеклянных боксов: внутри все белое, стерильное, запечатанное в пленку и пластиковую упаковку: кровати, тумбочки, краны, вмонтированные прямо в стену, а главное – огромное количество штативов с фотоаппаратами и яркими лампами. Я такие и не видел никогда. Наверное, безумно дорогущие. Но Янка не дала мне возможности остановиться и получше рассмотреть содержимое палат.
– Давай поторопимся, у нас не так много времени, – предупредила она. – А надо еще успеть все изучить…
– Что именно?
– Сейчас сам все увидишь.
Оказавшись в конце мед. отделения, мы остановились перед массивной черной дверью – она очень вычурно смотрелась на фоне белого и зеленого цветов, в которые были выкрашены стены. Встав на мысочки, я осторожно заглянул в стеклянное, усиленное металлической сеткой окошечко. Янка оказалась рядом. Она была на целую голову выше, а теперь вровень со мной. Я повернул голову, и наши взгляды встретились.
Раньше я не замечал, но у Янки было очень красивое лицо. Маленький носик, огромные голубые глаза. Затаив дыхание, я ощутил внезапный порыв: захотелось приблизиться к ней и поцеловать в губы. Но моя нерешительность опять удержала от спонтанных поступков.
И момент был упущен…
– Видал, – с придыханием произнесла она.
Я перевел взгляд на бокс и тихо ответил:
– Ага.
Содержимое черного больничного кабинета завораживало: в центре располагалось огромное кожаное кресло с широкими ремнями крепления, а за ним невероятных размеров аппарат, сверху которого были установлены зонты из тонких сетей-ловушек. И здесь тоже обнаружилось огромное количество ламп-софитов, но не таких, как в обычных палатах, а на вытянутых платформах с оболочкой и стержнем синего цвета внутри, напоминающих электрические мухоловки, – я их сразу узнал, видел в передаче про насекомых.
– Тут нас и будут препарировать, – спокойно сообщила Янка.
– Препарировать?! – похолодел я.
– Вы что, в школе лягушек не резали и проводки к ним не подключали?
– Нет.
– А ты откуда?
– Из поселка Бесов Нос.
– И сколько у вас человек в классе?
– Семь было, когда я учился… – с грустью ответил я.
И мне вспомнились родители, школа, друзья и даже Вадик, который часто прикалывался надо мной и временами откровенно бесил своей эксцентричностью.
Резкий толчок в плечо заставил меня вернуться в реальность.
– Хватит дрейфить, пойдем, открою тебе еще один секрет, – сказала Янка и потянула металлическую дверь на себя.
***
Соломон и начальник службы безопасности стояли в пустой палате в сопровождении дежурного по этажу. Пожилая, но довольно крепкая женщина в черном комбинезоне, которую все называли не иначе как просто Федоровна, внимательно осмотрела комнату, а потом запросила по рации сведения с камер.
– У вас это что, в порядке вещей? – с издевкой поинтересовался у Поддубного ученый.
Начальник безопасности наградил Федоровну грозным взглядом.
– Когда осуществлялся последний обход?
– Согласно режиму! – выпрямив спину, отчеканила женщина.
– И вы утверждаете, что после отбоя все спали? И никто своих палат не покидал?
– Мы проверяем только коридор и пролеты, чтобы подопечные не шатались в неположенных местах. Подтверждать нахождение подопечных в комнатах инструкцией не предусмотрено!
Поддубный заскрипел зубами.
– Как говорится, все строго по уставу? – желчно улыбнувшись, уточнил Соломон.
Безопасник ощутил, что готов задушить ученого голыми руками. Но вместо этого в очередной раз пошел на попятную – просто еще не время расправляться с этим додиком!
– Вы отдаете себе отчет, что все может быть гораздо серьезнее? А вдруг это побег? – продолжил давить Соломон.
– Не говорите чушь! – рявкнул Поддубный. – Уверен, они не покидали стен корпуса.
– Они? – искренне удивился Соломон. – Вы считаете, ему кто-то составил компанию?
– Однозначно. И я сейчас не о ваших комарах, черт бы их побрал!
– Тогда откуда такая уверенность?
– Если бы читали его дело, то не стали бы меня спрашивать, – с превосходством в голосе заявил безопасник.
– Один он не осмелился бы, это точно, – вторила своему начальнику Федоровна. – Ссыкливый больно этот Дима, да и дружбы особо с ним никто не водит. Вон, читает с утра до вечера да рисуночки малюет, всю бумагу у нас в дежурной извел, гаденыш.
– Личное дело, говорите, – задумчиво протянул ученый. – И что же, вы прямо все изучали? – на этот раз вопрос прозвучал без издевки, а профессиональным ледяным тоном.
– Все, – откликнулся безопасник.
– Тогда хотелось бы услышать ваше мнение.
– Мое мнение, – задумчиво повторил Поддубный и покоился на Федоровну. – Загляните в седьмую палату. На месте ли Яна Ларченко?
– Наша хитрая сучка? Вы правы, пару раз я ловила ее за нарушение режима! – протянула женщина и мгновенно удалилась.
Поддубный похрустел кулаками, деловито уставившись на ученого: