астях Земли.
5. Название ветру принято давать по той стороне, откуда он дует. Например, северный, северо-восточный, восточный и т. д.
А у древних греков каждый ветер имел имя, как человек. Северный ветер назывался Боре́й, восточный — Эвр, южный — Нот, западный — Зефир. Повелителем над ними был бог Эол. Он держал их всех в одном кожаном мешке и выпускал по своему усмотрению…
ГИППОКРАТ. Знаменитый врач, который жил в Древней Греции в IV веке до нашей эры. Он отличался совершенно необыкновенной наблюдательностью и вниманием к больным. Его описание главных признаков некоторых болезней настолько точное, что и теперь ещё приводится в медицинских учебниках.
АРИСТОТЕЛЬ. Древнегреческий учёный, живший в Афинах примерно 2.300 лет назад. Изучая природу, он хотел выяснить, как устроены живые существа, почему растут деревья, извергаются вулканы, светит солнце, летают птицы… И почему человек стремится к знаниям, и чем он отличается от обезьяны, хотя между ними и есть сходство… Ученик Аристотеля — знаменитый полководец древности — Александр Македонский посылал ему из своих походов разных удивительных животных, редкие растения и всякие другие необыкновенности, чтобы он мог изучать их. Аристотель доказывал, что никаких богов на свете нет и никакая «душа» не может существовать без тела. Когда Александр Македонский умер, осмелевшие жрецы постановили убить Аристотеля. Так бы они и сделали, если бы верные друзья не помогли ему вовремя бежать из Афин.
Если нанести на карту какой-нибудь местности все перемены ветра за целый месяц или за год, получится рисунок вроде цветка с лепестками. Такой рисунок называется «роза ветров».
6. Ветер называют вольным. Говорят: «Вольный ветер, свободен, как ветер…» А на самом деле он великий работник.
И дело вовсе не в том, что он крутит крылья ветряных мельниц да гоняет парусники по морям. Это он делает так, между прочим. А всерьёз он занят совсем другим.
Ветер — сеятель. Он рассеивает семена растений по всей земле.
Он — каменотёс: разрушает горы, выветривает их и превращает в песок.
Он — грузчик: навевает из песка большие холмы — дюны и передвигает их на тысячи километров. А песчаная буря в пустыне называется самум.
Ветер — водовоз. Он создаёт могучие морские течения и переносит облака, распределяя влагу по земному шару…
Так что можно сказать: он заведующий погодой…
7. Во всех странах существует Служба Погоды. Она заранее предупреждает людей о дождях и заморозках, гололедице, туманах и снегопадах, о бурях и наводнениях… И люди успевают подготовиться, чтобы, насколько возможно, предотвратить беду.
Без Службы Погоды худо пришлось бы стадам и урожаям, не могли бы безопасно летать самолёты, терпели бы бедствие корабли, внезапно застигнутые ураганом.
Работники этой службы — метеорологи — изо дня в день ведут наблюдения за всеми изменениями погоды. И что бы там ни случилось, но через каждые 6 часов они измеряют атмосферное давление, силу и направление ветра, влажность и температуру воздуха, количество атмосферных осадков — дождя, града и снега…
Всё, что им удаётся узнать, они немедленно сообщают друг другу по радио и зарисовывают на географических картах особыми линиями и значками.
АТМОСФЕРНЫЕ ЯВЛЕНИЯ ОБОЗНАЧАЮТСЯ ТАК:
— безоблачная погода
— переменная облачность
— перистые облака
— слоистые облака
— кучевые облака
— грозовые облака
— туман
— град
— ледяная корка на лужах
— снег
— иней
— снежная крупа
— пасмурная погода
— приближение грозы
— гроза
— дождь
— ливень
— радуга
— роса
— мираж
— полярное сияние
— гололедица
— поземка
— пылевая буря
— вьюга, метель
— порывистый-шквальный ветер
— буря
— ветер (стрелка показывает направление, а чёрточки — скорость ветра. Одна чёрточка — 2 балла или 4 метра в секунду).
Эти карты помогают им делать прогноз, то есть предсказывать погоду на следующий день, неделю или даже на целый месяц вперёд…
Только нередко ещё они ошибаются.
Шутники говорят: Первое апреля — День метеорологов. Потому что 1 апреля разрешается безнаказанно врать.
Но это, конечно, в шутку. А на самом деле метеорологи ни в чём не виноваты. Если бы на суше и в океане было больше метеостанций, которые ведут наблюдения за погодой, предсказания метеорологов сбывались бы гораздо чаще. В конце концов так это и будет. Особенно, когда вокруг нашей планеты регулярно начнут летать автоматические метеостанции, установленные на искусственных спутниках Земли и все вычисления будут производиться кибернетическими машинами.
8. ХЕЙЕРДАЛ ТУР. До 1947 года имени этого молодого норвежского учёного почти никто не знал. А те, кто знали, относились к нему с насмешкой. Ведь он утверждал, что затерянные в центре Тихого океана острова Полинезии были заселены людьми, приплывшими туда с западного побережья Южной Америки тысячу лет назад. А это расстояние около восьми тысяч километров. И никакой земли по пути!..
— Так на чём же эти люди могли приплыть? — спрашивали Хейердала. — Уж не на плотах ли?!
— Да, на плотах, — отвечал Хейердал.
И чтобы доказать свою правоту, построил в Перу плот «Кон-Тики» из девяти больших бревён, поставил парус и с пятью товарищами отправился в путь… Сто дней бороздил «Кон-Тики» океанские волны, упорно продвигаясь вперёд. Его несло пассатным течением и ветром совершенно так, как думал Хейердал. И прибило, наконец, к одному коралловому островку в Полинезии!.. Так, в 1947 году было совершено одно из самых удивительных и смелых путешествий в мире. И после этого с научной теорией Тура Хейердала уже пришлось считаться всерьёз.
9. ПИКАРЫ — отец и сын. Швейцарцы. Отца звали Огюст. У него был девиз — «В жизни надо дерзать!»
В 1932 году он сконструировал и построил стратостат, на котором достиг самой большой по тому времени высоты — более шестнадцати километров!.. А в 1953 году создал батискаф и опустился в глубину океана на 3 150 метров — в три раза глубже, чем кто-либо до него. За эти путешествия его в шутку прозвали профессором Вверх-и-Вниз… И сына своего Жака он воспитал таким же отважным исследователем. В 1960 году Жак Пикар опустился в новом батискафе, который построил вместе с отцом, на дно Марианской впадины — на глубину одиннадцати километров от поверхности океана. А более глубокое место на Земле пока неизвестно!
ГЛАВА ВТОРАЯ,которая начинается описанием острова, а кончается лекцией о приливах и отливах, прочитанной Академиковым на вершине скалы, куда нас загнал океан.
День близился к вечеру.
Торопиться мне было некуда: небо не прояснялось, Академиков спал.
Переходя от скалы к скале, в надежде найти что-нибудь интересное, я обошёл уже почти весь островок. Ничего!
Лишь кое-где в углублениях камней виднелись небольшие лужицы, не имевшие стока. На их поверхности плавал серый вулканический пепел. Этот пепел продолжал оседать на остров.
Внезапно в расщелине одной из скал я увидел несколько застрявших там жердей, обмотанных пучками водорослей. Всё вокруг было таким пустынным, что даже эта жалкая находка показалась мне достойной внимания. Только на что она могла пригодиться? Попробовал пожевать водоросли — невкусно. Из жердей я мог бы сделать костыль, если бы у меня была вывихнута нога, а не крыло. Но ноги у меня были в полном порядке.
А бросать находку так не хотелось!
И тут я вспомнил о пионерском костре! Ребята устроили его в лагере под Москвой, когда мы приехали к ним в гости. Вот это был костёр! Искры летели до самого неба, а в золе мы пекли картошку. Но ведь на костре можно поджаривать и варёную рыбу! — сообразил я. А жареная, вы сами знаете, она ещё вкуснее варёной! Чудесно!..
Я начал представлять себе будущий наш костёр, как вдруг меня осенила совершенно новая мысль: свет костра будет далеко виден в ночи… А днём виден дым… Вот в чём наше спасение! Благодаря костру нас скорее найдут! Нужно только дождаться, пока очистится небо.
Окрылённый своей идеей, я вытащил из расщелины жерди и поспешил к Академикову. Мне очень хотелось поскорее рассказать ему, как здорово я придумал.
Учёный продолжал спать. Я решил его не будить — ещё подумает, что я хвастаюсь. Я только бросил жерди на камни так, чтобы они погромче стукнулись. Но он даже не пошевелился… Попробовал ещё раз… Спит!.. Ну ладно, пойду на берег ловить варёную рыбу!
Не успел я это подумать, как внезапно почувствовал, что мои ноги заливает вода. Оглянулся на океан и ахнул… Когда я уходил от того места, где спал Академиков, до берега было не меньше, чем полтораста метров. А теперь волны пенились вокруг моих ног и вот-вот должны были затопить углубление, в котором мирно похрапывал Александр Петрович.
Вода поднималась.
— Вставайте! — завопил я во всё горло. — Надо бежать… Цунами!..
Академиков вскочил как ужаленный.
Ещё не сообразив, в чём дело, он подхватил парашют, а я — мои драгоценные жерди, и мы со всех ног пустились удирать от наступавшего на нас океана.
— Давай сюда, Тькави! — закричал Академиков, ловко карабкаясь на верхушку какой-то скалы. — Скорее! Брось эти палки!
— Нет, — ответил я, взбираясь следом за ним.
Он протянул мне руку и помог подняться повыше.
Теперь мы сидели на верхушке скалы, как две птицы на телеграфном столбе. Опасность, кажется, миновала.
Волны зашелестели вокруг скалы и прошли дальше. Широкой полосой они отделили нас от остальной, более высокой части острова.
— Ты умеешь плавать? — спросил Академиков.
— Не знаю, — ответил я. — На звездолёте у нас был душ…
Академиков хмыкнул.
Подъём воды между тем кончился.
— Разве цунами могут останавливаться? — спросил я.
— Нет… Но это не цунами, это прилив. Цунами мчатся с огромной скоростью, а прилив наступает медленно, постепенно. Скоро он достигнет своей высшей точки. Тогда начнётся отлив. Океан потихоньку отхлынет, и весь наш островок опять обнажится.