Беломорцев взметнул жидкие седые брови и с удивлением посмотрел на капитана. Подумал, потом убежденно сказал:
— Безусловно. Все месторождения бокситов так или иначе связаны с латеритовым выветриванием. То есть приурочены к прибрежным районам древних, ныне не существующих морей с тропическим и субтропическим климатом. Это известно любому геологу. Не секрет, что крупнейшие месторождения бокситов залегают в известняках определенного геологического возраста. Любому геологу известно, что на территории Сосногорской области имеются именно такие известняки. Известно также, что они занимают очень и очень большие площади.
— Следовательно, фашистская разведка может заинтересоваться поисковыми работами, проводимыми на этих площадях?
— Безусловно.
— И каким образом?
— Ну, милый юноша, — Беломорцев смешался, — для меня это темнейший вопрос. Тут я ничего не понимаю.
— Немцы могут забросить свою агентуру в районы вероятных поисков стратегического сырья?
— Увольте. Не знаю. Хотя… — Беломорцев помолчал, что-то обдумывая. — В принципе сие возможно. Но практически — едва ли. Перспективных районов слишком много. Тут надо иметь целую армию агентов. Проще иметь своего человека в центральных органах, где концентрируются все данные геологических изысканий. Помнится, у них были такие попытки.
— Да. Были.
— Если у них нет своих людей в Москве, — продолжал вслух свои размышления Беломорцев, — то они постараются иметь их в важнейших территориальных геологических управлениях.
— В том числе Сосногорском, — досказал его мысль Новгородский.
— В Сосногорском обязательно! Сосногорск всеми ресурсами работает на войну. А ресурсы у нас… Это понятно любому…
Локтиков долго бушевал у телефона, пока смог наконец заговорить с Новгородским.
— Беда! — шумно вздохнул он. — Ничего нет. Транспорт — одни слезы. Станков не хватает. А главное — не хватает сменного бурового оборудования. Инструмент носится, а мы его не пополняем и не заменяем. С ума сойдешь. Тут авария, там авария, все орут: давайте новые штанги, давай добрый инструмент!
Новгородскому стало весело. Несмотря на ожесточение и откровенную злость, в голосе начальника управления не было уныния и паники.
— Работайте получше, дайте отдачу — тогда вам чего-нибудь и подкинут, — с улыбкой сказал Новгородский, вспомнив разговор в обкоме.
— Как же… Подкинут! Держи карман шире! — проворчал Локтиков и тут же признался: — Душу из Исайкина вытрясу, а своего добьюсь. Инструмент они нам дадут. Никуда не денутся! Штанги хоть и не пушки, но тоже далеко стреляют. Может, еще и похлеще…
Новгородский счел возможным приступить к делу.
— Многие в управлении знают о существовании партии Вознякова?
— Знают? — Локтиков закурил и удивленно посмотрел на капитана. — Вы спросите: кто не знает? Ясное дело, все знают. Стенд с показателями соцсоревнования стоит в коридоре.
Новгородский нахмурился. Ответ ему не понравился.
— И многим известно целевое задание партии? — спросил он.
— Нет. То уже другой вопрос. Здесь круг посвященных меньше.
— И достаточно велик этот круг?
— Нет, не особенно велик. Но обширен, — подумав, ответил Локтиков.
— Я мог бы иметь список сотрудников, которым известны геологические задачи и результаты работы партий?
— Конечно. Но ведь это проверенные люди! — Локтиков помрачнел. — Неужели вы кого-нибудь подозреваете?
— Мы пока никого не подозреваем, — хмуро заверил Новгородский. — Нам просто хочется иметь информацию по данному вопросу.
— Пожалуйста. Завтра мы вам этот список подготовим.
ЛЮДЕЙ У НАС МНОГО!
На совещании у комиссара Костенко Новгородский кратко изложил свои соображения. Сообщив о собранной информации, он констатировал, что вражеская агентура стремится сорвать или хотя бы затормозить развитие сырьевой базы оборонной промышленности.
— Случай с Николашиным надо рассматривать, видимо, только как частный трагический эпизод в этой широко задуманной программе, — сказал Новгородский.
— Да, — подтвердил Костенко. — Есть сведения, что и в других районах страны немецко-фашистская агентура заметно активизировалась.
— Неоспоримо, что в системе Сосногорского геологического управления действует несколько агентов немецкой разведки. Сколько их — пока определить трудно, — продолжал Новгородский. — Безусловно, один из них окопался в аппарате управления и имеет допуск к секретным документам, определяющим целевые геологические задачи полевых партий. Именно он направил своих помощников в партию Вознякова, как наиболее перспективную. Без хорошего знания общей геологической обстановки такой точный выбор сделать трудно, даже, я бы сказал, невозможно. Ведь партий в управлении более ста.
— Резонно, — согласился Костенко.
— В Заречье, очевидно, находятся, как свидетельствует акт судебно-медицинской экспертизы тела Николашина, два или более агентов. Они действуют самостоятельно, согласно ранее полученных инструкций, ибо даже начальник управления не знал, когда и кого пошлет Возняков нарочным в Сосногорск.
— Правдоподобно, — согласился Костенко.
— Следовательно, считаю, что наша основная задача сводится к выявлению вражеских агентов как в партии, так и в аппарате управления.
— И каким образом?
— Самое главное — нащупать каналы связи, которыми пользуются периферийные агенты с Сосногорском.
— Согласен. — Костенко что-то записал себе на память.
— Посторонних радиостанций на территории Медведёвского района пока не обнаружено, — проинформировал один из сотрудников отдела.
— Хорошо. Значит, остаются: почтово-телеграфная связь, телефонная или личные встречи. — Новгородский покосился на комиссара, который выжидательно смотрел на него, и добавил: — Эту работу надо поручить особой группе сотрудников.
— Ого! — Костенко откинулся на спинку стула. — Не лишка ли по нынешним временам?
— Но, как минимум, один опытный работник должен взять контроль связи на себя, — твердо сказал Новгородский.
— М-да… Подумаем. — Комиссар нахмурился. — Продолжайте.
— Агентов скорее всего надо искать среди тех, кто командирован из управления или принят на месте, но не является жителем Заречья. Для проверки этих людей необходимо иметь в штате партии своего человека.
Он же должен выяснить, кто из сотрудников выезжал второго декабря вечером на станцию Хребет или вообще отсутствовал.
— Так. А как вы мыслите дезориентировать противника? Ведь после того как пропажа рудного керна стала известной, враг будет настороже. Он не может допустить, что наша разведка не заинтересуется этим происшествием, — сказал Костенко.
— Безусловно, — согласился Новгородский. — Я думаю, что работа сотрудников Медведёвской милиции сослужит нам хорошую службу. Пусть продолжают следствие. Помимо того, надо специально послать с проверкой обстоятельств пропажи керна двух или трех человек. Эти проверяющие…
— Не много ли? — опять насупился Костенко.
— Ну, пусть проверяющий, — неохотно уступил Новгородский, — должен создать в партии и управлении впечатление, что на подозрении Возняков. Как это лучше сделать — надо подумать.
— Решено. — Костенко продолжал хмуриться. — Хоть и жалко Вознякова, но своим легкомыслием он заслужил наказание. Нельзя же в конце концов быть таким растяпой… Отправлять ценнейшие пробы с одним человеком. Без сопровождающего! Это послужит ему уроком. Что у вас еще есть, капитан?
— Основное я доложил, — сказал Новгородский.
Комиссар разрешил ему сесть и долго молчал, постукивая карандашом по столу. Его бледное лицо выражало глубокое раздумье.
— Вот что, капитан, — наконец сказал он. — Задачу вашей операции ограничиваю ликвидацией вражеского гнезда в партии Вознякова. Предупреждаю. Это гнездо может быть разгромлено лишь после того, как будет расшифрован немецкий резидент, окопавшийся в системе Сосногорского управления. Его до поры до времени брать не будем. Вы хорошо меня поняли?
— Так точно.
— Уничтожение зареченской шайки не должно вспугнуть его. Что вас еще интересует?
— Люди.
— Людей я вам не дам! — хмуро сказал Костенко.
— Как же…
Комиссар опять что-то долго соображал. Потом решился.
— Дадим вам в помощь лейтенанта Клюева. И все.
— Но для успешного проведения операции нам нужен хоть один работник с геологическим образованием… — растерянно сказал Новгородский. — Я же не специалист!
— Нет у нас свободных людей! — жестко повторил Костенко. — Нет, Вы это знаете.
Новгородский знал.
— Но без человека со специальным образованием нам не обойтись — пришел он к неутешительному выводу. — Кого пошлем в партию?
— Ищите. Думайте, — сурово сказал комиссар. — Больше опирайтесь на массы. Помогает же вам медведёвская милиция!
— Разве подыскать подходящих людей в геолого-управлении… — неуверенно предложил Новгородский.
— Табу, капитан! Табу! — энергично стукнул костяшками пальцев по столу Костенко. — Запрещаю.
Новгородский безнадежно махнул рукой и вдруг вспомнил разговор с Сажиным.
— А если в госпиталях поискать, товарищ комиссар?
— В госпиталях? — Костенко с интересом посмотрел на него.
— Ну да. Ведь есть же среди выздоравливающих люди с геологическим образованием!
— Это хорошая мысль, — оживился комиссар, окидывая взглядом сидящих в кабинете. — Мы плачем, а ведь у нас действительно много людей. Да каких! Обстрелянных. Это мысль. Одобряю. Действуйте, капитан.
Выбор Новгородского пал на двух человек: лейтенанта Огнищева и капитана Стародубцева. Оба они были геологами по образованию, и оба готовились к выписке. Нашлись еще горняки и геологи, но все они показались Новгородскому малоподходящими.
Разговор со Стародубцевым сначала удивил Новгородского. Он сам ненавидел фашизм, но никогда не думал, что эта ненависть может быть такой исступленной.
— В военно-строительную организацию? В тыл? Не пойду. Дудки! — сразу заявил Стародубцев, едва его представили Новгородскому.