Неясные предчувствия, зародившиеся в момент, когда переводчик отдал ему пакет с информацией о человеке, которого они должны были «прессануть», его не обманули. Прочитав имя объекта и адрес отеля, где тот остановился, Хром вынул из пакета фотографию. Сомнений не осталось. С фотографии, сделанной совсем недавно, на него смотрел его бывший сослуживец, человек, ставший ему почти братом, — бывший сержант погранвойск Олег Умелов. Он стоял в окружении нескольких человек на палубе какого-то судна. Внимательно всмотревшись в лица остальных, Хром узнал девушку, которая вчера шла рядом с Умеловым по улице Танукикодзи.
«Вот что значит судьба, — с тоской подумал Хром. — Кто бы мог подумать, что вот так придется встретить корефана, с которым полгода одну пайку делили».
Мысли сразу же унесли его на десять лет назад, когда он салагой вместе с таким же зеленым курсантом Умеловым впервые переступил порог учебной части под Владивостоком. Почему-то вдруг вспомнился КПП, где долгими ночными часами они с Умеловым, дежуря у ворот части, рассуждали, какая прекрасная жизнь их ждет после дембеля. Вдруг нестерпимо захотелось туда, где все было по-другому. Где они были молоды и честны друг перед другом. Где жизнь делилась только на то, что было с нашей стороны, и то, что было за бугром.
Комок подкатил к горлу, и нестерпимо защипало в глазах. Впервые за последние несколько лет приморский авторитет Хром вдруг вспомнил о том, что он, Сергей Хромов, — бывший сержант пограничных войск.
С трудом подавив накатившуюся слезу, мужчина резко встал, подошел к мини-бару и, откупорив бутылку виски, одним залпом осушил почти половину. Ничем не закусив, Хром сел за пристенный стол рядом с зеркалом и, уставившись в свое отражение, стал искать черты того, прежнего Сереги Хромова.
Лысый, сидя на кровати, откупорил бутылку японского пива «Саппоро». Со злостью развязав темный галстук, он швырнул его на пол.
— В натуре, я бы сейчас целую обойму высадил, чтобы расслабиться.
Прыщ, устало посмотрев на него, решил не поддерживать этот беспонтовый базар. Разувшись и аккуратно повесив на плечики костюм, он взял полотенце и собрался пойти в ванную.
— Слышь, братан, — услышал он за спиной голос Лысого. — А че ты всю дорогу молчал? Или ты только барыг можешь грузить?
В голосе соседа по номеру явно сквозило желание пойти на обострение. Прыщ резко бросил полотенце и, поигрывая бицепсами, вплотную подошел к Лысому.
— Я что-то не понял. Ты че, мне предъяву лепишь?
Лысый только этого и ждал. Он резко вскочил и, сбросив пиджак, остался в одной белой рубашке.
— Ну так что ты молчал на «базаре»? Язык в ж…у засунул, да?
Вместо ответа он получил чувствительный удар под дых и, скрючившись, присел у кровати. Прыщ нагнулся и, взяв Лысого за чуб, прошипел ему прямо в лицо:
— Тебя не спросил, урода.
После он с силой толкнул зарвавшегося подельника на кровать. Лысый, прикинувшись побежденным, вдруг резко ударил нападавшего снизу в пах. Прыщ, громко охнув, согнулся пополам. Лысый, качаясь, встал в боевую стойку. Прыщ тоже попытался разогнуться, хотя боль в мошонке только усиливалась.
— Как я люблю таких бычар гондошить, — злобно оскалился Лысый, готовясь нанести очередной удар. Но вместо этого рухнул как подкошенный.
Хлесткий удар Хрома, который тот нанес ему сзади по шее, наглухо вырубил Лысого.
Хром грозно надвинулся на второго участника конфликта.
— Это не я начал, — пробормотал Прыщ, тут же подняв обе руки вверх.
Хром зло посмотрел на обоих.
— Вы что, боталы осиные, на рога полезли? Или вы забыли, где находитесь? Что, побакланить приспичило?
То ли от наезда Хрома, то ли от предыдущего удара Лысого Прыщ начал медленно оседать по стене.
— Во Владик приедем, — продолжал напирать Хром, — вы у меня там мочить канканы будете! Вы что, бычары, на банк попасть хотите?
Лысый тяжело поднялся, потирая шею.
— Ладно, Хром. Мы же так, чисто по-свойски.
Немного остыв, авторитет отрезал:
— Короче, так! Из номера не высовываться. Ждать меня. Я сам съезжу побазарить с этим терпилой. Вернусь через пару часов.
— Может, мы с тобой? — неуверенно предложил Лысый.
— Я сказал сидеть здесь! — прорычал Хром. — Значит, будете сидеть и ждать меня.
Развернувшись, он вышел из номера. Лысый, потирая ушибленную шею, присел на кровать.
— Слышь, Прыщ. А че он такой дерганый?
— Да хрен его знает, — ответил тот, поднявшись с корточек. — Может, он злой из-за того, что ты у него «герасима» в унитаз спустил?
— Да нет… Он здесь, на Хоккайдо, может в пять секунд это дерьмо достать.
— Тогда че он такой нервный?
— А хрен его знает! Может, в том конвертике его что-то зацепило. Мы же не знаем, что именно ему этот узкоглазый передал.
— Ладно, — примирительно махнул рукой Прыщ. — Может, по соточке?
Лысый добродушно усмехнулся.
— Ну, давай, насыпай.
Японский журналист из влиятельнейшей газеты «Асахи симбун» Татцуо Нагаи был очень рад неожиданно свалившейся на него информации. Еще сегодня утром, увидев заметку о гибели в Саппоро известного вулканолога, он подумал, что неплохо было бы заняться журналистским расследованием этого происшествия. И вдруг удача сама пришла прямо в руки. Нежданно-негаданно он сразу получил ценную информацию о последних часах жизни Кудо Осимы и ценные сведения о Курильском острове, которые тянули на настоящую сенсацию. Конечно, этот русский журналист, скорее всего, знает больше, чем рассказал. Но и того, что Нагаи узнал, было уже немало.
То, что на Курильских островах до 1945 года располагались японские войска, Татцуо Нагаи знал и раньше (кто же в Японии не знает о северных территориях), но чтобы кто-то говорил о ценностях, оставленных на Курильском острове… Он в первый раз слышал такую версию. Хотя все может быть…
Японец, выслушав длинный рассказ Умелова, решил разузнать у русского дополнительные детали. Он повернулся к Мэри и попросил ее перевести для русского коллеги свои вопросы.
До этого Мэри никогда не работала профессиональной переводчицей, поэтому постоянное участие в переговорах ее заметно выматывало. Олег, почувствовав это, попросил Татцуо Нагаи немного прерваться. Он вышел с Мэри в вестибюль, где находилась дамская комната, и, проводив ее до дверей, вернулся обратно.
Японский журналист уже с кем-то оживленно разговаривал по телефону. Не став ему мешать, Умелов дождался Мэри, и они вместе вернулись за столик.
— Господин Нагаи, извините, что оставили вас в одиночестве. Господин Умелов спрашивает: есть ли у вас еще какие-нибудь вопросы?
Японец закивал головой. Мэри, выслушав его, сразу перевела Олегу:
— Он говорит, что слишком много информации, но слишком мало фактов. Он спрашивает: может быть, у тебя есть своя версия?
— Да, у меня есть версия. Но прежде спроси у него, может, ему известно о золоте или каких-либо ценностях, исчезнувших из Японии во время Второй мировой войны?
Лицо японца вытянулось, когда он понял, что имел в виду Умелов. Закачав отрицательно головой, он стал оживленно объяснять Мэри свои мысли. Выслушав Нагаи, она внимательно посмотрела на Олега.
— Он говорит, что ты специально блефуешь. В Японии все тайны Второй мировой войны уже раскрыты и известны. Он никогда не слышал о том, чтобы здесь, в Японии, исчезало какое-то золото. Он говорит, что даже сокровища Ямаситы — это скорее миф, чем реальность.
Умелов напрягся, интуитивно почувствовав в этой информации нужную ниточку.
— Спроси его, кто такой Ямасита?
То, что далее услышал Умелов от японского журналиста, его немного разочаровало. Это был генерал, участвовавший в военных действиях в Юго-Восточной Азии. Тигр Малайи — такое прозвище дали ему в Японии. Он руководил обороной Филиппин, в столице которых, Маниле, как утверждается, были сосредоточены большие ценности, якобы экспроприированные в юго-восточных странах. Но здесь, в Японии, по словам Нагаи, к этим сведениям относятся скептически. Никто после войны не верил, что это золото или хотя бы часть тех ценностей была вывезена в Японию.
Олег не стал больше расспрашивать японского коллегу о золоте, решив через него получить ту информацию, которую он вряд ли смог бы добыть самостоятельно.
Еще перед отлетом Умелова в Японию Мальцев передал ему от заместителя военной контрразведки генерала Воронцова интересную информацию. В 1985 году именно Воронцов руководил секретной операцией на Онекотане. Тогда же ему подготовили служебную записку из Первого Главного управления КГБ о том, что японская шхуна, выброшенная на мель в бухте Блакистон на Онекотане, принадлежала маленькой рыболовецкой компании из Хоккайдо. За ней стоял некий американец Фил Боттон, имевший тесные связи с ЦРУ. Выяснилось также, что задержанная впоследствии шхуна, ходившая под филиппинским флагом, тоже имела отношение к этой компании, поскольку была арендована ею за несколько месяцев до событий на Онекотане. Если это была та самая ниточка, которая могла пролить свет на старую тайну Онекотана, то ее можно было распутать только отсюда, из Японии.
— Скажи господину Нагаи, что у меня есть к нему просьба, — обратился Умелов к Мэри. — Мы дали ему достаточно много фактов, теперь хотелось бы ответных действий с его стороны. Меня очень интересуют данные о небольшой рыболовецкой компании, которая была зарегистрирована в порту Отару. Мне важно знать все: кто был хозяином, кто был директором, работает ли компания сейчас?.. А если господин Нагаи найдет кого-нибудь, кто работал в ней в середине восьмидесятых годов, то я буду ему очень обязан.
Олег на отрывном листе блокнота по-английски написал название этой компании. Японец, выслушав Мэри, напоследок спросил:
— Это как-то связано с убийством Кудо Осима?
Олег все понял даже без перевода. Он кивнул головой и уверенно произнес:
— Yes, possibly.
Татцуо Нагаи взял листок с наименованием фирмы и, встав с дивана, начал прощаться. Он пообещал, что как можно быстрее выполнит просьбу Умелова, и попросил сразу информировать его, если появятся какие-нибудь новости.