В конце дня, докладывая И. А. Гагину о людях, обращавшихся в регистрационный пункт милиции, Александр Финошин заметил:
— Большие подозрения почему-то вызывает он у меня, этот Петров. Уж больно настойчив, нагл… А в глазах затаенное беспокойство, трусливая ненависть. Думаю, что данные, которые он сообщает, надо проверить особенно тщательно.
— Правильно, — согласился с ним Иван Алексеевич. — Паспорт у Петрова, говоришь, московский? И прибыл он в Ярославль незадолго до мятежа? Уже одно это заставляет нас отнестись к Петрову со всей серьезностью. Действуйте!
Все, что рассказал о себе Петров, по указанию И. А. Гагина тщательно проверили. И что же? Оказалось, что Грибков вовсе не является дядей Петрова, что оба они активные участники белогвардейского мятежа, что Грибков находился в отряде, которым командовал подпоручик Петров. Этот отряд занимал позиции недалеко от Толгского монастыря. Позднее, под давлением собранных улик, М. С. Петров признался, что в Ярославль он прибыл по заданию главного штаба «Союза защиты родины и свободы» 4 июля 1918 года. Имел пароль и явку на квартиру прапорщика Виктора Васильевича Никитина, активного члена «Союза». Уже на другой день подпоручик Петров был представлен поручику Сергею Николаевичу Волкову, который в дни мятежа командовал Тверицким боевым участком.
Постепенно выявлялись и другие участники контрреволюционного мятежа, вылавливались скрывавшиеся в окрестных лесах банды, остатки разгромленных белогвардейских отрядов.
В августе оперативной группой милиции при содействии членов местного комитета бедноты была ликвидирована банда, действовавшая в Толгобольской волости. Она состояла из семи отъявленных головорезов — бывших членов личной охраны полковника Гоппера, командующего Заволжским боевым участком. Главарем банды был поручик Колганов, монархист по убеждениям. Совместно с сотрудниками губернской ЧК были арестованы начальник контрразведки штаба Перхурова полковник Некрасов и его помощник полковник Гияровский, скрывавшиеся в Толгском монастыре под именами «святого отца Варлаама» и «послушника Феодора Кирсанова», а также более десятка других белогвардейцев, укрывшихся под монашеским одеянием, захвачено значительное количество оружия. Операция в Толгском монастыре была спланирована столь тщательно и проведена так умело, что прошла без единого выстрела.
Не так гладко прошел арест генерала царской армии Иванова, проживавшего в деревне Рогово. Из допросов задержанных милицией белогвардейских офицеров Туношенского и Балабанова стало известно, что Иванов участвовал в разработке планов захвата белыми Ярославля, ведения ими военных операций. После разгрома мятежа в поместье генерала скрывалось несколько его участников. При аресте Иванова один из белогвардейских офицеров, отстреливаясь, пытался бежать через окно. В завязавшейся перестрелке были убитые и раненые с обеих сторон. При обыске в доме генерала были изъяты оружие, боеприпасы, контрреволюционные воззвания за подписью Перхурова и другие документы.
В селе Яковлевском оперативная группа милиции арестовала группу бывших офицеров царской армии и кулаков, которые во время мятежа с оружием в руках выступали против Советской власти, а после его подавления терроризировали рабочих и крестьян. У них отобрали до тридцати стволов разного оружия: револьверов, винтовок, обрезов.
Большую работу пришлось провести по выявлению одного из организаторов и активных участников белогвардейского мятежа меньшевика М. Н. Абрамова. Сначала стало известно, что он скрывается у кулаков братьев Хухаревых в деревне Ермолино. Оперативникам не удалось в тот раз взять ни Михаила Абрамова, ни одного из братьев. Кем-то предупрежденные о приближении к деревне милиционеров, они исчезли. И все-таки Абрамову не удалось ускользнуть от революционного правосудия. 7 сентября 1918 года он был арестован на разъезде Догадцево, где скрывался у своей сестры. По постановлению коллегии губЧК М. Н. Абрамов был расстрелян.
Во многих этих операциях Иван Алексеевич Гагин принимал личное участие. Во время операции в Толгском монастыре, например, он вместе с командиром отряда особого назначения И. Н. Кокаревым и представителем губернской ЧК Павлом Войте под видом связного полковника Некрасова заранее проник на территорию монастыря и тем самым обеспечил успех операции.
Залогом успеха являлось и то, что в своей работе коллегия Военно-революционного комитета и милицейский участок опирались на широкие массы рабочих и крестьян. Рабочие Урочских железнодорожных мастерских и других предприятий Заволжского района во главе со своими партийными ячейками вступали в милицейские отряды. Бывали дни, когда рабочие по несколько суток не появлялись в семьях: днем героически трудились, восстанавливая разрушенные белогвардейцами предприятия, выполняя срочные заказы для фронтов гражданской войны, а по вечерам несли патрульную службу, участвовали в облавах — с оружием в руках защищали завоевания Октября.
«Чекисту-бойцу тов. Гагину И. А. За беспощадную борьбу с контрреволюцией».
(Надпись на маузере № 446114. Этим почетным боевым оружием был награжден И. А. Гагин по решению коллегии ОГПУ в день 10-летия органов ВЧК—ОГПУ).
Это еще одна героическая страница жизни ветерана революции и милиции. Она относится к тому времени, когда по решению ЦК партии и Совета Народных Комиссаров в Красной Армии и Флоте с целью усиления борьбы с контрреволюцией, шпионажем и диверсиями были организованы в феврале 1919 года особые отделы ВЧК. И. А. Гагина приказом Политического управления Западного фронта откомандировали с Нарвского боевого участка в распоряжение командования Белорусско-Литовской армии. Там Иван Алексеевич возглавил Особый отдел дивизии, одновременно был назначен членом коллегии Витебской губернской Чрезвычайной комиссии.
Из всех оперировавших тогда на Витебщине бандитских формирований выделялся отряд численностью до 300 человек, вооруженный винтовками и пулеметами. Командовал отрядом бывший офицер царской армии в чине штабс-капитана, известный под кличкой барон Киш. Отряд барона Киша, состоявший в основном из эсеро-кулацких и буржуазно-помещичьих элементов, других убежденных врагов Советской власти, обладал крепкой военной дисциплиной. За отрядом тянулся кровавый след — вырезанные семьи большевиков, советских работников, еврейские погромы, разгромленные учреждения.
Витебским губкомом и губЧК для непосредственной борьбы с бандой Киша был выделен кавалерийский отряд во главе с сотрудником ЧК Карповым. Однако банда оставалась неуловимой. Для налаживания более действенной борьбы с бандитизмом, координации действий отдельных отрядов Красной Армии, ВОХРа и ЧОНа на место выехали член коллегии Витебской губЧК Аггей Тимофеевич Колосов, назначенный командиром сводных отрядов, и начальник Особого отдела дислоцированной тогда на Витебщине стрелковой дивизии И. А. Гагин.
Однажды ночью в штаб Карпова явилась крестьянка Адамович. Она сказала, что ее сын Николай находится в банде, и что, если ему гарантируют жизнь, он явится с повинной. Через пять дней встреча с Николаем состоялась. Так чекисты стали иметь в банде Киша первого своего человека.
Круг таких людей постепенно увеличивался. В один из налетов на склад упродкома бандиты натолкнулись на засаду и в открытом бою потерпели серьезное поражение. Вторая подобная неудача вырвала у них до одной трети личного состава. Это внесло нервозность и растерянность в ряды бандитов, встревожило и их главаря.
Операция в одной из деревень, где в это время должен был остановиться на ночь Киш с частью своей банды и лишь по случайности не остановился, арест людей, снабжавших бандитов продовольствием, окончательно деморализовали кишевцев. На ночевки атаман теперь останавливался то в одной, то в другой землянке (их было немало разбросано в разных местах леса), то и дело кочевал из деревни в деревню, из села в село.
— И все-таки как ни конспирировался барон Киш, мы были в курсе почти всех его дел, — улыбается Иван Алексеевич.
Вскоре банду ликвидировали.
Это лишь несколько страничек из боевой биографии Ивана Алексеевича Гагина. А было их, таких вот страничек, в его долгой и полной опасности жизни — не счесть! Ибо находился Иван Алексеевич всегда именно там, где был особенно нужен, как мы привыкли говорить — всегда на переднем крае.
А. ГрачевСотрудник губрозыска
С Константином Ивановичем Орловским я познакомился сначала заочно в областном архиве. Мне попался в руки один очень интересный документ. Относился он к деятельности Ярославского губернского управления милиции и рассказывал о событиях, связанных с опасностью и риском. Вот из этого-то документа я и узнал впервые о Константине Ивановиче Орловском. Человек этот заинтересовал меня, захотелось узнать о нем подробнее. С этой целью я и обратился в управление внутренних дел.
— Он живет в Ростове, — ответили мне там, — можете к нему съездить, можете написать письмо. Адрес мы дадим…
Я написал письмо, и вскоре из Ростова пришел ответ. Константин Иванович писал:
«Ваше письмо получил и на поставленные вопросы в нем в меру своих сил и возможностей я постараюсь ответить. О силах я говорю потому, что мне уже за семьдесят, здоровье и особенно нервы настолько расшатаны, что писать для меня составляет большую трудность. Но так или иначе, а вспомнить работу уголовного розыска, которой я, по сути дела, отдал всю свою жизнь, мне, откровенно говоря, приятно. Поэтому я и постараюсь ответить на все интересующие Вас вопросы»…
Заканчивалось письмо так:
«Касаясь вопроса об интересных делах и операциях, в которых я участвовал, даже не знаю, о чем лучше написать, так их было много»…
Я тут же собрался и поехал в Ростов. Дом на Московском шоссе, второй этаж. Открывает дверь человек в зеленом военном кителе нараспашку, в сапогах, улыбающийся широко и приветливо: