я проглядел? Он открыл глаза.
— Позови ко мне прокурора и кормилицу госпожу Катерину Дерни. Она женщина старая, так что будьте с ней предельно внимательны.
— Э-э-э… Ваше величество… — Жандарм покраснел и запнулся, затем, сделав над собой усилие, проговорил: — Госпожа Дерни умерла.
Король уставился на Мальдини: тот смог удивить его второй раз за утро.
— Умерла? Когда? Я ничего об этом не знаю. Этого не было в сводках.
— Видите ли, ваше величество…
— Заткнись, придурок! — прервал его король. И позвонил в колокольчик. В кабинет вошел придворный и поклонился. — Борис, — обратился к нему король, — кто может заменить господина Мальдини на его посту?
— Риньер Штросель, — тут же ответил вошедший без малейшей запинки.
— Хорошо, подготовь указ, я подпишу, и срочно его ко мне. Этого, — король показал кивком на стоявшего и уже побелевшего жандарма, — и ландстарха Гиндстара ла Коше в темницу и на суд. Ты знаешь, что Катерина умерла?
— Ее задушили.
— Нашли, кто это смог сделать?
— Нет, сиделка, которая могла бы пролить свет на это, тоже была задушена.
— Очаровательно! — воскликнул король. — Просто очаровательно! В моем дворце убивают близких мне людей, и никто не знает, кто это совершил. Скоро смогут добраться и до меня с такими работниками, — поднял он глаза на начальника Пятого отделения, и тот упал, потеряв сознание. — Борис, ты знаешь, как называют мой дворец в народе? — задумчиво разглядывая лежащего, спросил король.
Ответ был таким же кратким, как и прежние его ответы:
— Запретный город.
— Он уже не запретный, Борис, это уже проходной двор, коли здесь убивают моих близких. Разберись с этим и позови Грибуса.
Придворный вышел, а Безгон долго пребывал в размышлениях. У него было время подумать и оценить положение, в котором оказалось королевство и он сам.
Он дождался королевского прокурора, подождал, пока вынесут тело жандарма, который умер от страха. И когда они остались вдвоем, откровенно спросил:
— Грибус, смерти наследников — твоя работа?
Грибус Аданадис, толстый, пожилой, но все еще крепкий мужчина, отрицательно покачал головой.
— Нет, Безгон, я к этому не имею никакого отношения. — Он имел право наедине называть короля по имени.
— Я тебе верю, дружище. Немного людей осталось, кому я еще могу верить, но тебе верю на слово. Жаль, Катерину убили, она могла бы помочь распутать этот клубок… — Король помолчал, давая собеседнику обдумать его слова. — Я думаю, что и моя жизнь под угрозой, и жизнь твоего сына тоже.
Королевский прокурор насторожился.
— Ты считаешь, что эти смерти не случайны?
— Сам разберешься с этим, — отмахнулся король. — Слушай меня внимательно.
Он наклонился к собеседнику и зашептал.
Глава 19
Артем стоял на причале и ждал, когда матрос скинет сходни. Фриндон пришвартовался левым бортом, неспешно подойдя к деревянному помосту. Рулевой умело управлял этим пузатым судном, и с корабля то и дело слышались команды боцмана:
— Лево на руль помалу. Еще помалу. Приготовить малый якорь по левому борту. Отдать якорь!
Землянин поднялся на корабль и подошел к поджидающему его человеку в черном мундире и синей шляпе.
— Куда держите путь, сударь? — осведомился тот. Наряд Артема, как он и ожидал, произвел свое магическое действо. Его приняли как достойного внимания молодого господина.
— До Нижнего Бежеля, капитан.
Усатый господин в шляпе довольно подкрутил усы и ответил нейтральным тоном:
— Я не капитан, а только второй помощник. Какую каюту предпочитаете?
— Двухместную, если она есть, господин второй помощник, — вежливо ответил юноша, и в глазах моряка или речника, если быть точнее, загорелись любопытные огоньки. Он с толикой скрытого уважения посмотрел на Артема и молча кивнул.
— С вас три рукля, сударь. Матрос проводит вас до каюты. Я же расскажу наши правила. На борту корабля запрещается употреблять вино и крепкие напитки. Едой пассажиры обеспечивают себя сами. Не дебоширьте и не портите имущество. Вам разрешается появляться на верхней палубе. К капитану обращаться только в крайнем случае. Претензии адресуйте боцману. Вопросы есть? — Он посмотрел на пассажира и, дождавшись отрицательного кивка, забрал плату за проезд в виде одного золотого барета. Отсчитал сдачи и передал ее Артему. Землянин вернул два рукля и простодушно улыбнулся. Помощник отказываться от денег не стал, а препроводил Артема к матросу, тихо стоявшему за его спиной. — Отведи господина в шестую каюту.
Когда они спустились на нижнию палубу, в глубь корабля, и прошли вдоль длинного коридора, где справа и слева были двери в каюты, Артем понял, что был прав в своих подозрениях. Не подмажешь — не поедешь. Каюта была несколько отдельно от остальных и в стороне от гальюна, из которого, на утонченный вкус землянина, пахло весьма неприятно. Он с ужасом представил себе, что мог всю дорогу проехать в компании с таким жутким запашком.
Каюта ему тоже понравилась. Рядом находился выход на палубу. В самой каюте два топчана с матрасами, чистая холстина типа простыни и шерстяные одеяла. Артем пощупал их — колючие. Но это было лучшее из того, что он уже видел здесь у конта и на постоялых дворах. Если не считать кровати сторожа в монастыре. Оба топчана были не заняты. Иллюминатора в каюте не было, и она освещалась только неширокой щелью у потолка. Это и вентиляция, и дневное освещение в одном, так сказать, лице. «Конечно, образно выражаясь», — подумал Артем, осматривая каюту. Он уселся на жесткий топчан, затем прилег и, уставившись взглядом в потолок, попытался обдумать свои дальнейшие шаги.
Вот он приедет в Арагс, найдет этого купца, и что он ему скажет. «Здрасте, я вам медальку принес»?
Смешно. А если спросят, кто ты такой? Отвечу просто: прохожий. Глупость. Сказать, что этот медальон передал мертвец с наказом отнести цацку по адресу, — еще глупее. Сказать, что передал Жакуй, мол, сам был занят и попросил его отвезти медальон… Так это не Земля и не Россия. Тут такое, как он понял, не практикуется. Вот, блин, засада! Артем от усердия крутил губами, помогая себе думать, но так и не придумал, что сказать, чтобы не вызывало подозрений и было более-менее вразумительно.
Просто лежать ему надоело. Он сел, достал колбасу, пироги и стал есть. Из сумки вылез Свад. Увидел такое небрежение по отношению к нему, возмущенно засопел.
Артем посмотрел на гремлуна, вытащил круг колбасы и пирог, протянул вечно голодному мастеру-проклинателю. Сам продолжал рассеянно жевать. Свад относился к процессу поглощения пищи почти как к мистическому действу и пока не поел, хранил гробовое молчание, впрочем, прерываемое громким чавканьем и частой отрыжкой. В конце концов он разделался со своей порцией, как принято у гремлунов, облизал пальцы и задал тот вопрос, который давно вертелся у него на языке:
— Артем, а куда мы все время едем? Ты все время куда-то спешишь, не сидишь на месте. Для чего все это? Это что, такой образ жизни человеков? Вот мы сейчас находимся на каком-то механическом убожестве и движемся.
Свад был сыт и мог посвятить время светским разговорам. Он с точки зрения Артема сильно изменился и, надо признать, в лучшую сторону. Стал не таким противным и заносчивым, как раньше, и даже — о боже — задумывался!
— Почему ты назвал этот корабль механическим убожеством? — спросил Артем. — На мой взгляд, это весьма практичное средство передвижения по воде. Оно использует мускульную силу и силу ветра, как движитель.
— Это только по твоему мнению оно хорошее, — пустился в рассуждения гремлун. Артем понял, что такая тема тому была близка, и он не мешал ему выговариваться. — Но на самом деле его коэффициент полезного действия всего двадцать три с половиной процента. Можно даже использовать силу ветра и плыть против течения. Сами обводы конструкции неудачны и увеличивают сопротивление среды. Тот, кто построил этот корабль, не обращался к нам с просьбой, это видно сразу. Но ты не ответил на мой вопрос: ты куда постоянно двигаешься сам?
— У меня долг, Свад, перед одним человеком, — ответил Артем. Он тоже был не прочь поговорить и отдохнуть от обуревающих его мыслей.
— Много должен? Понимаю. Ты сейчас убегаешь от кредитора, — рассудил по-своему слова человека великий Сунь Вач Джин.
— Нет. Я не денег должен, я обещал тому, кто меня спас, выполнить его последнюю просьбу — отвезти одному человеку амулет. Это и есть мой долг.
— Да, обещания нужно выполнять, — согласился Свад, — но я вижу, что тебя что-то мучает, ты рассеян. Много думаешь, а надо тренироваться в магии. Ты совсем ее забросил.
Гремлун говорил как его учитель по рукопашному бою, когда Артем ленился и неделями не посещал спортзала.
— Ты прав, великий созидатель, у меня есть вопросы, на которые я ищу ответы. Как ты знаешь, я в этом мире такой же странник, как и ты, и многого не знаю. И миссия, которую мне предстоит выполнить, может быть небезопасна. Прежнего человека, кто должен был выполнить ее, убили. Как ты понимаешь, я не хочу закончить так же, как и он.
— Хм, убили? Это меняет дело. Расскажи о том деле, чем ты занят, а я подумаю, чем могу помочь.
Гремлун действительно сильно изменился после убытия и возврата. Артем с любопытством посмотрел на коротышку. А чем он, собственно, рискует? Малыш никому ничего не расскажет, а кроме того, бывает неожиданно полезен. Он мыслит не так, как мыслят люди, и, может быть, сможет дать нужный совет, с надеждой подумал Артем.
— Короче, слушай, — решился землянин. — Меня спас один утопленник, и так случилось, что от него мне перепало письмо и медальон. Я обещал этому утопленнику отнести письмо и медальон по нужному адресу и передать.
Гремлун скривился и с сомнением в здравом уме Артема скептически посмотрел на человека.
— Ты случаем не перегрелся на солнышке? — спросил он и уставился на него, как на ненормального. — Какой-то утопленник тебя спас, и ты ему обещал. Я правильно понял?