— Оденься! — поморщился Артем. Заниматься непотребством с этой кривоногой девчонкой он не испытывал никакого желания. Но толстяк Артам, видимо, не брезговал ничем. «Вот скотина», — ругнулся про себя Артем. Подождал, пока девочка покорно оденется.
— Тебя как зовут? — задал он первый вопрос.
Девочка удивленно посмотрела на него и несмело ответила:
— Как назвала мать, не помню, но все кличут меня Чучелом.
— Да уж, — крякнул Артем, видимо, жизнь простолюдинов здесь не сладка. — Присядь, мне тебя кое о чем расспросить надо.
Девочка присела на край лавки, опустила голову и стала безропотно ждать.
— Меня ударили по голове, и я многое забыл. Скажи, я заставлял тебя с собой спать?
— Нет, что вы, ваша милость! — воскликнула девочка, и Артем вздохнул с облегчением. — Вы просто позвали меня разделить с вами ложе, вы не заставляли.
Девочка подняла голову и искренне посмотрела ему в глаза.
— Хрен редьки не слаще, — проговорил недовольный Артем.
Девочка, увидев раздражение мага, сжалась и вновь опустила голову.
— Я давно в замке? — начал он издалека.
— Семь дней, ваша милость.
— Я все время жил здесь? — тоскливо обвел он глазами каморку, что ему выделили.
— Да, ваша милость, это гостевые покои для неблагородных господ. — Девочка отвечала сразу, однотонным скучным голосом, не проявляя эмоций. Может, их у нее уже и не было, подумал Артем, кроме страха и покорности. Все остальное из нее выбили.
— Как ко мне относятся в замке? — спросил он, подумав.
Девочка, не понимая вопроса, уставилась на него.
— Как ко мне относится конт — как к слугам или лучше?
Теперь девочка поняла, чего от нее хотят:
— Нет, ваша милость, конт считает вас выше слуг, он обращается с вами уважительно.
— Понятно, — подумав, что не все так плохо, ответил Артем. — А отец Ермолай?
Девочка, услышав вопрос, боязливо огляделась.
— Не бойся, я никому не расскажу о нашем разговоре. Помоги мне, а я помогу тебе и накажу всех слуг, что тебя обижают.
— И конюха накажете? — спросила девочка.
— И его тоже.
— Хорошо! Слушайте! — заговорщицки, шепотом произнесла она. В ее детских глазках было полное доверие к Артему. Она наклонилась к нему поближе и стала говорить. — Я слышала, как инквизитор говорил кому-то, что надо за вами присмотреть, что вы могли заразиться вольно… вольно… — Она закусила губку, пытаясь вспомнить слово, и, обрадованная тем, что ей удалось вспомнить его, закончила: — Вольнодумством. Что он не выполнил план по грешникам.
«Вот оно как, — со страхом подумал Артем, — тут планы по сожжению еретиков. Не сладко, однако».
— Я с ним общался?
— Да, ваша милость, он угощал вас вином и спрашивал, спрашивал…
Артему стало холодно. Мерзкий холодный пот, несмотря на духоту в комнате, пробежал струйкой по спине. Что мог наговорить по пьянке Артам, оставалось только догадываться.
— Как надлежит обращаться к конту, человеку моего звания? — переборов страх, спросил Артем. Что такое инквизиция и скольких они отправили на костер, он хорошо знал. Томас Торквемада, Великий инквизитор, оставил заметный кровавый след в истории, выстелив его сотнями пепелищ по всей Испании.
— К конту вам надлежит обращаться «досточтимый конт» или «риньер». При этом обязательно приложить почтительно руку к груди и поклониться не слишком низко, тогда вас уважать не будут, не слишком высоко, тогда вас могут вызвать на дуэль и убить за непочтение.
— Покажи, как? — попросил Артем, и девочка живо вскочила и изобразила поклон. Оказывается, она была совсем не забитой дурой. Любознательная и смышленая, она сходу схватывала и давала правильные полные ответы. То, что и хотел знать маг. Ведь он теперь маг.
— Как мне обращаться со слугами? — Землянин как губка впитывал информацию.
Агнесса, сидевшая на его левом плече, завистливо посмотрела на ангела.
— И ты называл этого паренька непутевым? — спросила она. — Какие тогда у вас умные?
— Умные тоже есть, парень не дурак. — Арингилу было одиноко, и он хотел поговорить. — Просто не хотел найти своего места в жизни. Я же тебе говорил, он не старался найти своего предназначения. По жизни плыл, и все. Вот и приплыл. У них в стране извечные две проблемы, — со вздохом грусти сказал он.
— Это что за проблемы, да к тому же только две? Здесь их тысячи, — быстро среагировала Агнесса. Ее распирало любопытство: как это — жить в другом мире?
— Дураки и дороги, — ответил ангел, — с остальными проблемами они справляются.
Тифлинг недоуменно уставилась на Арингила…
— Со слугами надо обращаться строго, но не жестоко, и не стараться их унизить. Иначе они плюнут вам в тарелку, а на мясо перед готовкой… — девочка тихо, но заразительно рассмеялась.
У Артема на лоб полезли глаза. Вот это дела. Теперь и есть не захочешь.
— И часто мне мочились на мясо? — спросил он.
Чучело опустила глаза и промолчала.
— Значит, всегда, — сделал нерадостный вывод Артем. Чтобы уйти от неприятных мыслей, задал он следующий вопрос: — А где я питаюсь?
— Ты действительно позволяла мочиться на мясо и плевать ему в тарелки? — изумился Арингил.
Тифлинг зло глянула на него.
— Я хотела от дурня избавиться. Его уже почти приготовили к сожжению. Поэтому какая разница, плюют ему в тарелку или нет. Он даже не гнушался этой Чучелом и затащил ее в постель. Урод! Я его просто ненавижу, он поломал всю мою жизнь! — Агнесса, выговорившись, отвернулась…
— Обедаете за столом конта. А завтракаете и ужинаете где придется. То на кухне, то объедки со стола конта доедаете.
Артем уже понимал, что принципов у Артама в жизни было немного. Пожрать, выпить и с кем-то трахнуться, причем не суть важно с кем. Не мудрено, что инквизитор без сожаления готовил идиота к сожжению и представил бы все это как милость к нему и к людям. И никто бы даже не пожалел молодого мага.
— А где мне надлежит есть? — Парень с большим интересом смотрел на девочку, та словно ожила от доброго отношения и не скрывала ничего, что он хотел знать. Хотя раньше, возможно, и плевала ему в тарелку или чего хуже…
— В столовой конта или малой столовой для воинов. Но вы оттуда убежали, ваша милость. Воины конта над вами посмеялись, и вы там больше не показывались. А чаще пропадали на кухне и пытались задрать подол Рагунде. — Она не выдержала и фыркнула.
— Это кто?
— Это наша повариха, она вас треснула скалкой и обещала отрезать ваш срам.
— А что, мага никто не боялся? — вслух спросил Артем, хотя это были его размышления.
— Так вы, ваша милость, ничего не умеете. Об этом все знают, кроме конта. И над вами смеются.
— Надо же! — удивился Артем. — А что я тогда тут делаю?
— Я слышала, что вы прибыли по заявке конта. Он не захотел выписывать настоявшего мага, а чтобы ему прислали студента на… на… — Она задумалась. — Не помню, как это слово называется. Вы у нас, ваша милость, на три десятницы. Конт вам не платит, только кормит.
«Ясно, Артам здесь на стажировке», — подумал Артем. В это время в коридоре раздалось старческое брюзжание.
И девочка, подхватившись, зашептала:
— Это лекарь конта, мастер Урвугу. Будьте осторожны, он не любит, когда его вызывают не к конту.
Она встала, присела, изобразив поклон, и побежала на выход. Открыла дверь перед самым носом лекаря. Тот от неожиданности отпрянул, но, увидев пигалицу, хотел отвесить ей подзатыльник и пнуть ногой. Однако Чучело, наученная горьким опытом, ловко увернулась, и пинок, которым мастер хотел догнать девочку, бесцельно прошелся по воздуху.
— Поймаю и отравлю! — напутствовал он убегавшую.
В комнату вошел горбун. Сделал несколько громких вздохов и брезгливо высказался:
— Воняет, как в конюшне. — Его маленькие злые глазки уставились на лежащего больного. Недолго изучали его, и, сделав свой вывод на основе наблюдений, горбун сказал: — Хватит валяться, шарлатан, ты здоров, как мерин конта. Скажи этой грязной подстилке, чтобы перевязала чистой тряпкой и дала вина.
— Спасибо, мастер! Я всегда знал, что вы — великий лекарь! — изобразив восторг, ответил Артем. Он сам побаивался лечиться у специалиста, который запросто говорит «поймаю — отравлю». Глядя на рожу лекаря с длинным висячим носом, как будто пришедшего из сказки «Карлик Нос», бывший разведчик хотел только одного: чтобы этот эскулап побыстрее ушел. Мастер больше напоминал палача-отравителя, чем доктора.
Лекарь подозрительно глянул на больного: не смеется ли он случаем над ним? Но увидев почти влюбленный взгляд восторженно смотревшего паренька в окровавленной повязке, смилостивился. Даже, как показалось Артему, подобрел.
— С чего ты взял, что я — великий лекарь? — спросил он, не до конца доверяя выражению лица мага.
— Ну как же! Вы сходу определили, что у меня нет ничего серьезного, только одним своим взглядом, мастер. Это, я вам скажу, талант! Не каждый сможет так быстро разобраться.
На угрюмом лице Урвугу появилась самодовольная улыбка.
— Как иногда удары по голове просветляют разум! — почесав пальцем в ухе, сказал лекарь и подошел к постели. — Развяжи повязку, — сварливо приказал он, глядя на Артема, правда, без былой злобы и раздражения.
Артем, преодолевая боль и крепясь, чтобы не застонать, стал отдирать прилипшую тряпку, которой ему перевязали голову в деревне. Правда, не ему, а Артаму, но они теперь делили одно тело на двоих.
Лекарь осмотрел голову, достал баночку и протянул больному.
— Возьми и намажь этой мазью рану. Полежи два дня — и можешь выходить.
— Спасибо, великий! — обрадованно вскричал Артем. — Теперь я точно знаю, что вы непревзойденный мастер лечения.
Он не боялся, что ему не поверят, лекарь был таким падким на лесть, что он, можно сказать, купил его с потрохами. Чем грубее и нарочитее восхваление, тем довольнее и добрее становился горбун. По-видимому, он и сам себя считал светочем медицины. Правда, непризнанным и озлобившимся на весь мир. А тут в лице молодого оболтуса нашел почитателя своего таланта.